Сердце Феникса

„Это очень простая история. Солнце взошло над морем. Солнце взошло над полем, и проросли цветы.“ ⒸДжио Россо

Этот кабинет Санем облюбовала уже давным-давно. Раньше она приносила сюда две чашки чая и, уперевшись бедрами в стеклянный стол, наблюдала за тем, как Джан работает. Это происходило не всегда, но довольно часто, так часто, что стол, кажется навсегда запомнил отпечаток ее интересного места. Сейчас на этом столе не сидел никто - разве что сама Санем по старой привычке все еще опиралась об острый угол руками и смотрела на дверь. Как будто ждала. Она всегда ждала его. Всегда замирало сердце, всегда звенело в голове, всегда бегали мурашки вдоль позвоночника. Санем не хотела кабинет Дерен. Санем хотела именно эту комнату. И она ее получила. Вместе с креслом креативного директора в головном филиале „Фикри Харика“. Когда зять объявил об открытии второго отделения, ей пришлось вернуться. Почти половина работников переехала на новое место и занялась созданием репутации в новом городе. Санем не смогла пойти за ними, ее ноги приросли к полу так, что было не сдвинуться. Уехала Дерен, забрав с собой Гюлиз. За ними следом безмолвной тенью ушли Али, Бурак и Ахмет - самые верные товарищи. И Эмре переживал не самые лучшие времена, пытаясь удержать в руках стремена всех на свете коней. Лейла просила, ругалась и злилась, и Санем сдалась. Пришла в качестве ассистента креативного директора, но стала им сама, потому что ассистировать было просто-напросто некому. И Эмре отдал ей кабинет Джана - в качестве самого дорогого подарка. В знак бесконечной преданности и благодарности к семье женщины, распахнувшей окна в его сердце. Не сказать, что Санем была недовольна своим новым положением, но иногда, нет-нет, проскакивала мысль, что работать без руководства Джана просто невыносимо. Совершенно плохо и как-то слишком нервно. Но потом ее отпускало, и все снова текло своим чередом. Встречи, презентации, попытки не убить потенциальных клиентов, попытки сторговаться с фотографами, моделями и прочими деятелями искусства - в общем все, что включало в себя понятие „Креативный директор“, Санем старалась делать на отлично. Иногда получалось, иногда возникали сложности. В конце-концов она пришла сюда не для того, чтобы взвалить на плечи ответственность за целую компанию. Но и это временами случалось: стоило Эмре только уехать - офис просто-напросто переставал работать, будто зять, уезжая, забирал мозги всех своих сотрудников. „Только твои мозги оставляет!“ - Голос внутри расхохотался. - „Ты что с ними, что без них - всегда одинаковая. Одинаково сумасшедшая“ Эта незнакомая девица внутри была хуже самого злого врага. За все эти дни с момента приезда Джана она никак не могла заткнуться. Хотя бы на секунду замолчать не могла - тараторила как старая беззубая сплетница. Сразу вспоминалась тетя Мелихат. И пусть она, конечно, беззубой не была, но занимательных историй обо всех и каждом в отдельности в ее голове было точно на две с лишним жизни. - Молчи! - Хлопок в попытке поймать навязчивый голос за гадкий хвостик. - Как я от тебя устала. Молчи уже! Хватит. Санем оборачивается на звук из проходной - в дверях стоит ДжейДжей с подносом в мелко дрожащих руках, а за его спиной молоденькая ассистентка с хвостиком карамельно-каштановых волос. В безумных глазах лучшего друга надежда, страхи и что-то еще. Странное ощущение. Как дежавю с его погружением в бассейн. Дженгиз трясется так, будто сейчас лопнет, будто его изнутри раздирает какая-то страшная тайна, которую ему необходимо упрятать как можно дальше в своей голове. „Ну, конечно! Как мы могли не понять, девочка!“ - ДжейДжей! - Санем набирает в легкие больше воздуха и жестом приглашает пройти в кабинет. - Иди сюда. - Голос елейный, накрывающий. Сейчас она усыпит его бдительность, и он обязательно проболтается. - Оставь кофе здесь. - Она оборачивается на новую сотрудницу и, царапнув кончиком ручки темную макушку, указывает острием на девушку. - Ты! - Селин. - Селин. Оставь нас с Дженгизом, пожалуйста. „Другая“ - Голос внутри тихо хохочет. Девушка кивает и уходит, склонив голову под тяжелым взглядом начальницы. - На меня похожа, скажи. - Не глядя роняет Санем. - Когда я пришла, то есть. И одевается даже… - Санем. - ДжейДжей теребит пальцами край стола и улыбается. Испуганно и вымученно улыбается, будто пытается удержать свой язык за зубами. Санем молчит. Большие карие глаза хитро щурит и едва-едва хмурится, словно подтверждает. Санем качает головой, раскидывает длинные волосы, уложенные в тугие кудри, по плечам, улыбается глазами и растягивает губы. Дженгиз будто видит в этой красной помаде свою погибель. „Пусть это останется тайной, ДжейДжей…“ - Подмигивает ему Эмре. „Ты же умеешь хранить секреты“. - Лейла хитро улыбается. - Я ничего не скажу, ничего не знаю, я никаких тайн не знаю, Санем! Ничего не знаю, - Он размахивает руками и вопит, будто его пчела ужалила, бесконечно бормочет, снова вспыхивает и снова заходится ультразвуком. - Ради всего святого, Санем! Оставь меня, хватит тайн, я принес тебе кофе, показал Селин фирму. Отпусти меня, ради Аллаха прошу. - И лучший друг, совершенно внезапно хлопнув в ладоши и взвизгнув от своего собственного поступка, унесся из кабинета подобно маленькому урагану. „Никаких секретов“ - Еще долго стояло в ее ушах верещание Дженгиза. И только спустя несколько часов и пять чашек горького кофе она, наконец, своими глазами увидела причину массовой истерики. Вышла в проходную и замерла, вцепившись ледяными пальцами в начищенное до блеска стекло двери. „Джан пришел. Я так и знала, что он придет“. - Просто молчи, пожалуйста. - Санем смотрела, не моргая, как он входит в офис и улыбается так, как она привыкла улыбаться последние полгода, срывает очки, поднимает руки. Делает все, что привыкла делать она. Смотрела и не верила своим собственным глазам. - Ядовитый! - Еще немного, и Санем Айдын могла бы похвастаться свернутой шеей в кабинете травматолога. Мол, смотрите, как умею. - Какой же ядовитый. Джан так сильно старался привлечь ее внимание, что сдуру нацепил на себя почти всю свою впечатляющую коллекцию аксессуаров. Кольца, подвески, цепочки, запонки, браслеты, фенечки и еще какие-то мелочи по всей шее, пальцам и запястьям. Он почти что сверкал и переливался, как новогодняя елка, почти что звенел, как молодая афганка на свадьбе. Натянул на себя, зачем-то, черную шелковую рубашку, завязал волосы на макушке в хвост, накинул на плечи пальто цвета хаки. В общем, сделал все, чтобы Санем его точно не пропустила. Все, чтобы точно увидела, а если не увидела, то узнала по звону браслетов. Она узнает, конечно. Иначе зачем он простоял у зеркала целых двадцать минут? Она уже узнала. Узнала, увидела, влюбилась в тысячный раз и в миллионный возненавидела. Поцеловала, разбила чашку об голову - ему и себе самой. Все сделала и, наконец, взяла себя в руки. „Ты не поддашься ему в этот раз“ - Санем кивает. - „Он играет с тобой, как кот с воробьем!“ - Санем мычит что-то в ответ и непонятно ни ей, ни внутреннему голосу, соглашается ли. - „Но на этот раз ты точно не поддашься“ - Не поддамся! - Санем Айдын кивает и делает шаг вперед. И пока она наблюдает, как он по-хозяйски расхаживает в офисе, как заглядывает за спины сотрудникам, как уже что-то там обсуждает с каждым из них, в груди рождается новое солнце, сплетенное из радости, ревности, восхищения и безразличия. Санем Айдын открывает глаза.

„И снова ночью, скрывая дрожь, она тихонько идет к нему. Его любовь - заостренный нож. Но лишь она исцелит от мук.“ ⒸДжио Россо

- ДжейДжей! - Дергается в сторону, но глаз не отводит. В коридоре оборачиваются несколько сотрудников. - Кофе мне и никого не впускай! - Но, Санем… - Он улыбается, вскинув брови к самой своей макушке. Эмоции Дженгиза меняются, как барханные ветры в пустыне. Он почти смеется и тут же затихает, почти вопит и смотрит на лучшую подругу в упор. - Что мне сказать господину Джану, когда он захочет пройти в свой кабинет? - У него нет здесь никакого кабинета, ДжейДжей. - Санем хватает его за плечо, острые ногти впиваются прямо в цветную рубашку. В нее точно вселилась бешеная Дерен. - Так и скажи ему. - Эти глаза так близко, что он может различить прыгающих внутри них шайтанов. - Так ему и скажи. - Санем почти шепчет. Друг, как завороженный, качает головой. Как аспида выходит на звук дудки своего заклинателя - Понял? - Взрывается и гавкает так, что он даже подпрыгивает на месте, будто пораженный солью из ружья прямо в мягкое место. И Дженгиз визжит, переводит дух и снова верещит, и даже Селин подхватывает их какофонию звуков. - Вперед, ДжейДжей! Иди! И Дженгиз идет, раздувая ноздри подобно огнедышащему дракону, расправляя плечи подобно крыльям, вышагивая подобно павлину. Его главная цель - не впустить в кабинет Санем никого, а особенно господина Джана. И, на самом деле, вариантов у него не очень-то и много, потому что Санем Айдын все же стоит бояться больше, чем Джана Дивита. Может господин Джан и похож на большого, свирепого медведя. Санем же напоминает маленькую ядовитую жабу, способную убить одним только прикосновением крохотных лапок. Маленькая, яркая и злая. Невероятно злая. И Дженгизу вдруг становится предельно ясно: Он сложит голову на поле битвы, но сведет двоих сумасшедших.

***

Он входит в кабинет, и Санем теряет способность издавать звуки, моргать и даже дышать. Он входит так, будто никогда не уходил, будто это место всегда принадлежало ему. Будто бы это его собственная спальня, а не рабочее помещение. Джан входит, бросает на ее стол какое-то хиленькое досье и роняет большое и неповоротливое тело в кресло напротив. И расслабляется в своей любимой позе, пригвоздив щиколотку к колену другой ноги. Джан смотрит прямо в глаза и даже не думает отвести взгляд и хотя бы начать говорить, а Санем забывает свое имя. Заглядывает в вырез черной шелковой рубашки, в котором забавно переплетаются подвески и бусины блестящего обсидиана, вырез, в котором бьется горячее сердце. Проклятый вырез, в котором яремная вырезка перекатывается под смуглой кожей с такой силой, что из глотки вырывается беспомощный выдох. Вырывается и замирает в ушах криками сотен птиц. Вырывается и рассыпается в глазах искрами. „Посмотрите на нее! Стоило ему снова появиться и сесть перед тобой подобно королю, и ты сразу потеряла остатки разума!“ - Не приставай ко мне. - Глухо отозвалась Санем. - Ты же видишь то же, что и я. Зачем пристаешь тогда? - Никак не привыкну к твоему сумасшествию, Санем! - Джан укладывает подбородок на ладонь. Как она могла не заметить, что он все это время зажимал зубами дужку солнцезащитных очков? Как она могла вообще ничего не заметить? Как могла так беззастенчиво разглядывать один только чертов вырез, пытаясь понять, есть ли под ним тату альбатроса? „А ты попроси его снять рубашку! Ты ведь уже и так перешла все границы дозволенного - терять нечего. Бессовестная“. - Ты можешь помолчать? Противная! - Младшая Айдын заставляет себя поднять взгляд и вернуть мозги обратно в черепную коробку. - Тебя никто не заставляет привыкать. - Но я нахожу это очаровательным. - Он склоняет голову. - Очень. - Санем наблюдает за его пальцами, взлетающими вверх на каждое „Очень“. - Очень, очень очаровательным. - Зачем пришел сюда? - Тонкие брови ползут вверх. - Можешь подождать в кабинете Эмре, если ты к нему. - Нет. Я пришел к себе, Санем. - Старший Дивит кивает, и до Санем медленно доходит, почему сестра мало того, что опаздывает на работу, так еще и не отвечает на ее гневные сообщения. И еще одно: Она вытряхнет из зятя душу, если эта идея принадлежит ему. Хотя, конечно, она принадлежит именно ему, потому что никто другой просто не смог бы злить ее и радоваться, как годовалый ребенок, наблюдая за ее метаниями. - Эмре Дивит… Только переступи порог агенства. Только переступи, и я покажу тебе Санем Айдын. - Санем. - Джан снова кивает на стол. - Так я могу получить свое место? - Не можешь. - Это почему? - Это потому, что здесь мой кабинет. Иди найди себе другой. - Трясет головой, и на лицо падают темные локоны. - Мы сейчас будем препираться, как дети? - Смеется глазами. И Санем задыхается от схватившего за горло возмущения. Что он позволяет себе? Кто тут еще препирается. Пусть уходит, пусть идет, куда ноги ведут, пусть не попадается ей на глаза. Пусть… - Санем! Как она снова могла не заметить его? Как могла не почувствовать опасно близкого расстояния между ними, после которого ей приходится собирать себя по кусочкам снова и снова? - Не отдам! - Младшая Айдын цепляется за кресло всеми десятью пальцами разом и смотрит снизу вверх, сгорбившись втрое. - Ничего не отдам! Мой кабинет, и кресло тоже мое! - Глаза безумные. - Здесь все мое, твоего здесь нет, Джан Дивит. - Хорошо! - Мужчина мотает головой, выставляет раскрытые ладони вперед. - Хорошо, пусть будет, как ты хочешь. - Кивает. - Но я останусь здесь. - Палец с серебряным кольцом врезается в прозрачное стекло письменного стола. - Буду сидеть в этом кресле напротив тебя и работать здесь. В своем кабинете! - Как это? - Осознание бьет прямо по затылку тяжелой чугунной сковородой. - Что значит работать здесь? - Это значит, Санем, - Джан набирает в легкие воздух и старается удержать в груди звенящее набатом сердце. - Пока Эмре с Лейлой не вернутся из командировки в Анталию - я буду твоим непосредственным начальником. Она вгрызается своими большими бесноватыми глазами ему прямо в шею. Смотрит, и Джан видит, как в этих глазах разворачивается самая настоящая буря. Война с павшими и пострадавшими. Ураган, оползень, наводнение - и все вместе. Все друг на друге, как камни в Гебекли-Тепе. - Ну уж нет! - Санем одним движением выпрямляется. Вытягивается в опасную струну. Вот вот лопнет и хлестанет ему обязательно в глаз. „Сумасшедшая“ - Думает Джан и слышит, как вибрируют его пальцы в попытке дотянуться до острых плеч, скрытых под тонкой тканью серой водолазки. - „Бешеная, но такая красивая“. - Что именно нет? - Все нет! - Все? - Да, все! - Как пожелаете, госпожа Санем! - Мужчина разворачивается на пятках и, широко шагая, уходит к двери. „Что ты творишь?“ - Вопит внутренний голос. - „Он же уйдет! Уже уходит! Санем, не поступай так с нами!“ - Закрой рот! - Вскидывает голову к потолку. - Пусть уходит уже! Не вопи! Джан обнимает пальцами дверной рычаг и улыбается. Точно сумасшедшая. Такая, что хочется залезть к ней под кожу и понять каждую ее эмоцию. Такая, что хочется разделить ее безумие пополам. Такая, что не оторваться и не продохнуть. Везде Санем, всюду Санем. Куда бы ни шел - большие глаза Санем с маленькими красными чертиками на самом дне. - Я передумал. - Стой! Два голоса в одном: сцепляются, сплетаются и танцуют мириадами искорок и взрывов. Санем сконфуженно прячет глаза, припечатывая ладонь к похолодевшему лбу. Джан празднует первую победу в сражении. - Тогда, если тебя не затруднит, сделай мне чай. - Джан возвращается в кресло. Санем садится напротив и цепляет пальцами документ наугад. - Попроси Селин. - Под ребрами натягивается струна, но Санем не поднимает глаз, отчаянно краснея и бледнея. - Наша новая ассистентка сделает тебе чай. „А если он влюбится после ее чая?“ - Можешь заткнуться хотя бы на секунду? Джан Дивит просит чай по внутренней связи. Санем Айдын молчит и ничего не просит. Селин врывается в ее мир так стремительно, что Санем едва успевает удержать дребезжащие на полке статуэтки. Селин Аслан смотрит на нового начальника так завороженно, что хочется откусить ей голову и выплюнуть. Выдернуть ее маленькое, быстро бьющееся сердечко из груди и вложить ей в ладони. Пусть только еще хоть раз посмотрит в глаза Джана. Ее Джана. „То есть ты признаешь, что не можешь без него жить?“ Пусть только прикоснется к нему, и Санем выдернет ей каждый палец, сотрет в порошок и развеет по ветру. „Глупая Санем!“

Она целует его в висок и беззаботно идет на риск. Снимает ткани кривой кусок: ''смотри в глаза мои, василиск''. ⒸДжио Россо

Холодный ветер декабря срывает шарфы с прохожих. Они косятся на нее, как на прокаженную, ускоряют шаг и бегут каждый по своим делам. Сколько ей стоило выйти отсюда - вряд ли кто-то из них сможет понять. Как же много она отдала за долгожданную свободу. Айлин запахивает пальто плотнее и ежится. Она заставит братьев Дивит пожалеть о своих поступках. Испепелит обоих, разрушит до основания и станцует на их костях Зейбек. Теперь она знает, куда следует бить, чтобы враг больше никогда не поднялся на ноги.