Зов Предназначения

Тихий, едва слышимый, скрип нагих деревьев разрывал ночную тишину. Небо заволокло плоскими, словно блин, тучами, которые скрывали от любопытно взора звезд происходящее на этой грешной планете. И ветер, отчаявшись сдвинуть небесные монолиты с места, заметил Вас, стоящую на крыльце небольшого, двухэтажного, каменного дома с побеленными кирпичными стенами. Весело потерев невидимыми ладонями, он с завыванием бросился на Вас, и уже через мгновение, смеющаяся, Вы закрываете лицо рукой, второй придерживая вязанную шаль, чтобы шаловливый проказник не забрал ее прочь. — Эхе, как завывает. Возможно дождь будет. - С улыбкой произносите Вы, плотнее укутавшись в шаль. Ваш милый взор направлен на простилающиеся впереди поля, на которых виднеются оранжевые головы тыкв. "Все же это была хорошая идея снять домик на ферме, да еще тыквенной. Сразу ощущается дух приближающегося торжества", - подумали Вы и улыбнулись своим мыслям. А за бесконечной зеленой полосой тянулся черный частолок леса. Острые пики елей, казалось, пронзали сами небеса. Особенно мистическое чувство усиливала легкая дымка тумана, что простилалась по всему полю и уходила дальше, к темному лесу. Завороженная красотой осенней природы, Вы не услышали тихие шаги позади, а после знакомые тяжелые, но такие родные руки легли на Ваши хрупкие плечи. — Милая (В.И.), я же предупреждал тебя, чтобы ты долго не стояла на улице. Ты ведь можешь заболеть. — Прости, Маммон, но, взглянув из окна на такую красоту, я просто не сдержалась… - Успокаивающе прошептали Вы. И вот через мгновение Ваша маленькая, хрупкая ладошка укрывает его большую, сильную. Демон осторожно берет Вашу лодошку, словно она была сделана из тончайшего горного хрусталя, и касается губами нежного, хрупкого запястья. От наслаждения, он прикрывает глаза, а вторая его рука с плеча невольно спадает на Вашу талию, при этом очерчивая все изгибы прекрасного женского тела. А Вы лишь смущенно прикрываете глаза на его ладонь, что покоилась на Вашем стане. И неведомо было ни ему не Вам, что черная тент, стоящая рядом со старым пугалом Свирли, давно наблюдает за вами... Неожиданно Высший демон, словно бы Вы были пушинкой, подхватывает Вас на руки и заносит в дом, под защиту от ветров и дождей. Смеясь, Вы обхватываете его шею руками, прижимаетесь к холодной щеке, покрытой трехдневной щетиной, и блаженно вздыхаете. Просто быть рядом… Маммон ставит Вас на ноги, но лишь для того, чтобы заключить в крепкие объятия. — (В.И.), что за безрассудство? Ты же можешь простудиться. - Произносит он, смотря прямо в Ваши прекрасные глаза, которые словно омут когда-то поглотили его душу навека. — Милый, прости...Я не хотела. Но! В свое оправдание хочу заметить, что я накинула шаль… — Которая защитит тебя разве что от легкого бриза, а не жестокого осеннего ветра. - По-своему закончил фразу демон и осторожно, едва касаясь пальцами нежной кожи, провел ладонью по Вашей щеке. И Вы вздохнули, прижавшись ближе, положили свою ладошку на его ладонь, виновато промолвили: — Прости, милый, больше такое не повторится, честно…я не хотела тебя волновать. Вместо ответа Маммон наклонился и нежно коснулся Ваших теплых уст своими холодными, словно жестокий осенний ветер, устами. Сначала он целовал осторожно, словно впервые. Но с каждым мгновением поцелуй становился более страстным и властным, как сам демон. Ему трудно было удержать рвущиеся на свободу чувства обузданными, ведь Вы, такая нежная и хрупкая, сейчас находились в его, ЕГО руках; Ваши слабые ручки обнимали его за шею, а Ваше теплое, неровное дыхание обжигало ледяную кожу демона настоящим пламенем. Но не грубым, ужасающим адским пламенем, а домашним, согревающим, словно тем, что сейчас весело потрескивало в камине. Маммон был вынужден прервать райские мгновения, ведь ему, в отличии от Вас не надо дышать. — Значит, я прощена? - Тихо шепчете Вы, смотря в красные глаза возлюбленного. — В первый и последний раз. - Тихим утробным голосом шепчет он. И через мгновение чувствует, как Ваши нежные губы легко касаются его носа. А затем Вы, словно чудесная бабочка, с улыбкой выпархиваете из его крепких объятий, и через мгновение оказываетесь на кухне, которая была совмещенна с гостинной. — Милый, ты будешь чай? – Да, конечно же буду, – произносит демон, садясь в глубокое мягкое кресло рядом с камином. – Как у тебя прошел день, милая (В.И.)? Прости, я смог вырваться лишь к вечеру…Чтобы у этих проклятых ангелов перья повылезали, покоя не дают. Вы про себя усмехаетесь такому выражению, однако это был нервный смешок, ведь на душе у Вас гремел гром тревоги. Вот уже третий месяц легион ангелов под командованием Рафаэля пытается захватить что-то (из бессвязных объяснений Маммона Вы так и не смогли понять, что именно), а легион демонов под командованием Вашего возлюбленного противостоит им. И каждый раз, когда он покидал Вас, чтобы исчезнуть на день, два или три, Вы чувствовали, что сердце Ваше готово пробить грудную клетку и ринуться бежать за ним. Во время его отсутствия дела шли неладно: книги выпадали из рук, шитьем Вы прокалывали себе все пальцы, а о кулинарии лучше вообще молчать. Конечно, автор иногда приезжал на тыквенную ферму поддержать Вас. Но что может значить мир для девушки, ждущей любимого с поля боя? – Хм... Я гуляла по Тыквенной Аллее… И там мне удалось поговорить с одной очень интересной девушкой, ее звали… Люция, кажется. Она приехала сюда с мужем и детьми… – Кажется, я знаю такую… По крайней мере, ее мужа. Прости, что перебил. – Маммон, милый, ты не можешь перебить. Откуда ты его знаешь? – Встречались раз на балу. Могу лишь сказать, что ты поймешь, если он рядом. – От него веет темной энергией? – От него куревом пахнет, как от табачного завода. Такое перебьет любую энергию, – с усмешкой промолвил Маммон, делая вид, что наблюдает за играющим в камине пламенем. На самом же деле демон тайно любовался Вами, его нежной леди, как он любил называть Вас. Вы весело рассмеялись, сказав, что он преувеличивает. А сами сделали себе мысленную пометку подойти к Люции и узнать, правдивы ли легенды о ее муже. – А больше ничего особенного: шила, пробовала вязать, но лишь клубок запутала, читала, – перечисляли Вы, при этом нарезая бутерброды. Однако к концу голос Ваш становился все тусклее и тише, пока он не спустился на едва различимый шепот. Но Вы знали, что он услышит все, что надо. – По тебе скучала… Тихий скрип половиц прервал последующие слова. Маммон подошел к Вам и осторожно одной рукой обнял за талию, а второй поднял Вашу хрупкую ручку и холодными губами коснулся подушечек каждого Вашего пальчика. Смущенно опустив голову, Вы наслаждались этой незамысловатой невинной лаской, которой Вас одаривал Высший демон. – Маленькие ранки… Милая, прошу, будь осторожна, когда вышиваешь. Твои прекрасные пальчики не должны страдать от острия иглы, – тихо прошептал Маммон, осторожно переплетая свои пальцы с Вашими. – Я стараюсь, вот только не всегда получается сделать это… Я не волшебник, я только учусь, – процитировали Вы фразу из известного советского фильма. – Маммон, скажи, как обстоят дела у тебя? Он разгадал, что Вы захотите спросить еще до того, как слова легкими звуками сорвались с Ваших уст. И это отнюдь не потому, что он мог читать мысли. Маммон почувствовал, как Вы напряглись в его руках, как мелко, едва заметно задрожали Ваши плечики, а перед тем, как произнести страшную фразу, Вы сделали глубокий вдох, собираясь с мыслями. «Моя бедная милая (В.И.), если бы я только мог, то тут же бы бросил все к чертям и прилетел бы сюда, к тебе, на ферму… Но проклятый Рафаэль не собирается так быстро сдавать позиции», - подобные мысли крутились в голове у демона, но сказал он совсем иное: – Пока что ситуация остается неизменной. Рафаэль с легионом до сих пор твердо занимают свои позиции, и нам не удалось сдвинуть их ни на километр. – Это, наверное, печально…А ты… ты не пострадал? – Не беспокойся, (В.И.), со мной все хорошо, – тихо промолвил Маммон, крепче прижав Вас к себе. – Разве найдется глупец, осмелившийся сразиться со мной? В ответ Вы лишь печально улыбнулись и помотали головой. Этим можно было наслаждаться вечно. Однако уютную тишину дома прервал звук вскипевшего чайника. Весело посвистывая, он напоминал людям (и не совсем) о том, что пора бы и снять его с огня. Словно очнувшись ото сна, Вы нехотя отстранились от демона. – Вот и чайник вскипел. Я вчера такой чай купила… М-м-м, тебе должен понравиться. – Несомненно, – коротко ответил демон. Взор его был направлен на Вас, облаченную в домашнюю одежду с накинутой шалью на плечах, разливающую ароматный чай в белые фарфоровые чашечки с выведенными на ними розовыми розами. Он взял свою порцию, и вы вместе уселись в кресла подле камина. А дом был погружен во тьму. Лишь слабый свет керосиновой лампы освещал пространство кухни, да отблески языков пламени отгоняли тьму от гостиной. Остальная же часть здания находилась во власти непроглядного мрака и тишины, которые сошлись в одном прекрасном замысловатом танце. И всё, чего касалась эта восхитительная пара, окрашивалось в черный, а звуки отступали под натиском безмолвия. Однако за окном бушевала самая настоящая буря: нагие деревья преклонялись пред могуществом ветра, который сегодня был разгневан не на шутку. Гуляя по бескрайним просторам тыквенных полей, он приподнимал легкие зеленые листочки королев Хеллоуина, будто проверяя все ли тыквы погружены в сон. А старое пугало Свирли лишь жалобно скрипел, пытаясь удержаться на палке, прогнившей от неумолимого течения времени и дождей. Вы слышали, как нагие ветви древ стучали в окно, будто путник, просящий приюта ночь. Однако их стук смешался с воем ветра и недавно начавшимся дождем. В подобные мгновения ваша тихая обитель еще никогда не казалась такой уютной и спокойной. – Милая, ты выглядишь совсем уставшей, – тихо сказал Маммон, смотря на Ваше прекрасное, отмеченное печатью усталости лицо. – Наверное, слишком много гуляла сегодня, - с улыбкой ответили Вы, поднимаясь с кресла. – Пойдем наверх. А демона уговаривать долго не пришлось. Он играючи подхватил Вас на руки, и под Ваше сопротивление и тихое: «Маммон, ну, милый, я сама могу дойти» донес до второго этажа, который служил вам опочивальней. Демон положил Вас на кровать, а Вы в следующее мгновение, подарив ему поцелуй благодарности в щеку, поднялись и подошли к шкафу, чтобы взять ночную рубашку. – Милая (В.И.), а как насчет той сорочки, которую я тебе подарил? Насколько я помню, ты еще ни разу ее на надевала, – с улыбкой произнес демон, наблюдая за Вами. – Я просто ждала именно этого дня, – Парировали Вы, на что Высший демон лишь улыбнулся, не отводя взора от Вас. А Вы, смущенная, достали белую ночную сорочку на тоненьких бретельках. «В самом деле, (В.И.), не волнуйся, это всего лишь легкое платье. Это же не белье какое-нибудь, в конце концов», - подобными мыслями Вы успокаивали чувства, которые напоминали запутанный клубок. Маммон же терпеливо ждал, поглядывая на нагие ветви яблони, что, казалось, намеревались пробить стекло и ворваться в комнату. Однако мысли демона были далеки от уютной картины дома, ставшего для него родным. Он думал о том, что завтра ему вновь придется покинуть Вас, оставить одну на неопределенное время. Каждый раз, когда он уходил, сердце его разрывалось на тысячи осколков от осознания того, что Вы, его нежная леди, остаетесь здесь одни. Ведь всякое может случить во время его отсутствия. Но Маммон старался гнать эти мысли прочь, будучи уверенным, что здесь, вдали от людей, Вы находитесь в безопасности. Или… Однако поток его мыслей был прерван Вами, вышедшей из-за ширмы. Белая легкая ткань идеально очерчивала прекрасный девичий стан, подчеркивая все прелести фигуры. Мистический свет свечей, освещавших комнату, пронзал белоснежную материю, отчего, казалось, будто она светится изнутри. Робко обняв руками плечи, Вы со смущенной улыбкой поинтересовались: – Маммон, милый, тебе нравится? В это мгновение Вы поймали его взор: восхищенный, полный любви и… страсти. Той легендарной демонической страсти, которую часто упоминают в романах, но которой, казалось, нет в реальном мире. Но сейчас Вы, милая (В.И.), могли убедиться в обратном. Высший демон медленно подошел к Вам, смущенной, немного напуганной тем, что Вы смогли прочесть в его очах. – Ты выглядишь бесподобно, милая (В.И.), – утробным голосом прошептал Вам на ушко демон. И Вы почувствовали, как его губы легко касаются нежной мочки уха, а руки начинают оглаживать Вашу полуобнаженную спину. Он с восхищением взирал на хрупкое тело, сокрытое под тонкой, почти прозрачной тканью сорочки. Маммон всегда был сдержан в своих желаниях, но сейчас, когда перед его взором представала нежная, казалось, сотворенная из тончайшего горного хрусталя и эфирных облаков девушка, любовь к которой крепла с каждым днём, он просто не мог более сдерживать рвущиеся наружу страсть и чувства. Ведь, казалось, еще немного – и они разорвут его изнутри. Руки Высшего демона бережно легли на Вашу талию, и в следующее мгновение он крепче прижал Ваше хрупкое тело к своему сильному, крепкому, словно созданному из непробиваемого камня. Вы, охваченная смущением, осторожно положили свои тонкие ладошки ему на грудь. Будто боясь поранить, Вы аккуратно, практически невесомо провели по ней руками, вбирая в себя холод, ощущающийся даже через плотный покров одеяний. Прикрыв глаза в удовольствии, он полностью отдавал себя волнам нежных, теплых ощущений, которые дарили ему Ваши хрупкие ладошки. Мог ли он тогда, в библиотеке, знать, что столько силы сокрыто в этих маленьких ручках? Рукой Маммон проводит по Вашей спине, с особой осторожностью касаясь выступающих острых косточек позвоночника. После большая ладонь очерчивает лопатки, из которых, кажется, вот-вот должны появиться крылья. И она продолжает свой путь затрагивая все больше участков Вашего прекрасного тела. Вот ладонь прошлась по волосам, осторожно спустилась ниже, очертила линию скулы, после оказалась на подбородке и уже здесь окончила свой путь. Высший демон осторожно приподнял Ваше красное от смущения личико. Он лишь глубоко, прерывисто вздохнул, смотря на порозовевшее от смущения лицо любимой. Слишком прекрасно, слишком невинно, слишком… это уже слишком – сдерживать то, что рвется наружу, готовясь снести всё, что встретится у него на пути. Эти милые щечки, аккуратный носик, неписанной красоты глаза, нежные, податливые, такие невинные и одновременно порочные губы… Слишком много противоречий, пора испробовать их все. Маммон нежно проводит пальцем по Вашим губам, наслаждаясь их мягкостью; наблюдает, как Вы пытаетесь опустить голову, спрятать глаза, чтобы он не видел Вашего смущения. Однако не сейчас, сейчас Вы будете смотреть только на него. Сначала он едва касается Ваших теплых губ своими. Стоит ему только почувствовать их мягкость, он тут же углубляет поцелуй, делает его более страстным, властным, собственническим. Его руки сильнее прижимают Ваш стан к себе, и вот уже через мгновение Вы обнимаете демона за шею, пытаясь не задохнуться от нахлынувших чувств и эмоций. Маммон продолжает целовать Вас требовательно и настойчиво, чувствуя, как Вы начинаете расслабляться, обмякать в его объятиях. Он нехотя прерывает поцелуй, ведь, милая (В.И.), Вам все же надо дышать. Однако в следующее мгновение его губы касаются Вашего подбородка, щек, милого носика, лба. — Моя… милая, - утробно рычит он, отчего у Вас по коже тут же прибегают тысячи мурашек. — Ма… – не успеваете произнести Вы, как Ваше тело тут же касается мягких простыней. Маммон скалой нависает над Вами. Огромный, сильный, он как орел, нависший над невинной слабой голубкой. Однако орел не хочет ранить, он наоборот любуется ее скромной красотой, что краше всех чудес мира, и рьяно защищает ее от опасностей, которые поджидают на каждом углу. Ваши пальцы сплетаются, и вот, опираясь рукой о простынь, он склоняется над Вами, и холодные его губы касаются соблазнительной ключицы, после переходят на шею, оставляя дорожку из жадных поцелуев. А Вы лишь тихо вздыхаете и гладите рукой его широкие плечи, чувствуете мягкость волос цвета воронова крыла. Неожиданно чувствуете, как сорочка начинает медленно соскальзывать с Вашего тела, обнажая новые участки еще не тронутой демоном кожи. Дыхание перехватывает, щеки начинают пылать ярче пламени, которое уже догорает в камине, и невольно хочется прикрыть наготу. Но Маммон не позволяет. Коснувшись губами открывшейся его взору кожи, он, посмотрев в Ваши глаза тихо произносит: — Милая (В.И.), ты…готова? — Да, – даже не думая, произносите Вы. И чувствуете, как его губы накрывают Ваши, а рука демона осторожно касается подола, приподнимая его. *** Утром Вы проснулись одна. Сонно протянув руку вперед, вместо любимого Вы нашли подушку и заправленное одеяло. — Вновь ушел… – тихо промолвили Вы, прижав подушку к себе и уткнувшись в ее теплую сердцевину лицом. – Боже, как мне не волноваться за него? Тонкая ткань наволочки еще хранила в себе аромат полыни, дыма и какого-то крепкого, неизвестного Вам запаха. Печально улыбнувшись, Вы отложили подушку в сторону и осторожно опустили ноги с кровати, пытаясь найти тапочки. — Куда же я… – начали было Вы, однако, вспомнили, что вчера в связи с «непредвиденными обстоятельствами» Вы по привычке не поставили их подле кровати. – С этим ясно. Значит, придется идти вниз босиком, - обреченно закончили Вы. Ступив на пол босыми ногами, несколько раз подпрыгнув так, будто вместо досок он был выстелен горячими углями, Вы нагая бросились к шкафу. — Что бы надеть… А, хотя бы вот это, - вы извлекли понравившийся наряд. С вешалкой в руках Вы подошли к зеркалу. И тут же на Ваших щечках заиграл нежный румянец. Стыд и смущение овладели Вами при виде красных следов, темными звездами рассыпанных по всему телу. Однако это не могло не приносить удовольствия, ведь стоило только вспомнить, как он смотрел на Вас в этот миг… Отогнав рвущиеся в голову мысли о прошедшей страстной ночи, одевшись, Вы спустились вниз. И день пошел своим чередом. Вы готовили, читали, вновь пытались вязать и отказались от идеи пойти на прогулку, хотя погода была воистину чудесна. Однако мысли о Маммоне, где-то там далеко воюющем с Рафаэлем, не оставляли Вас, не позволяя расслабиться и вдоволь насладиться радостями солнечного фермерского денька. — Ах, ты ж! – воскликнули Вы, когда иголка в очередной раз уколола Ваш пальчик. – Была бы я Спящей Красавицей, то заснула бы уже на тысячу лет… Лучше пойду приготовлю тыквенный пирог. В прошлый раз Маммон очень хвалил его… – при воспоминании о возлюбленном на лице Вашем заиграла печально-мечтательн­­ая улыбка. Отложив шитье, Вы поднялись с места и пошли в небольшую кладовую, которая располагалась под лестницей на второй этаж. Ох, милая (В.И.), лучше бы Вы не выходили из комнатки, которая стала Вашей неприступной крепостью. Возможно, все сталось бы иначе, однако… Входная дверь тихо отворилась, и внутрь зашли двое в спортивных штанах и куртках, в шапках с вырезами для глаз и рта. — Все, заяц, можешь снимать эту херь, – низким прокуренным голосом произнес невысокий, плотного телосложения мужчина {censored} залысиной и недельной щетиной. — Ты точно уверен, что здесь никого нет? — Точно, кот, – сказал высокий, тонкий, как молодая осинка, паренек с взъерошенными светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами. – Мужик обычно уходит с утра, а девка днём на прогулку по Тыквенной Аллее направляется. — Мне плевать, где шастает эта девка. Главное, чтобы мамзеля не появилась раньше времени. — Не должна… - неуверенно произнес Заяц. Однако Кот, махнув рукой, промолвил: — Поэтому сейчас быстро хватаем барахло и сваливаем отсюда, пока она со своим хахалем не вернулась. И говорили бандиты настолько тихо, что Вы, милая (В.И.), даже не подозревали, что уже давно не одни в доме. — Вот эта самое то. Я уверена, милая, из тебя получится отличный пирог, – прошептали Вы, погладив оранжевую тыковку. После, подхватив ее на руки, Вы спиной толкнули заранее приоткрытую дверь, и, выйдя в комнату, замерли, словно пораженная смертоносным взором Горгоны. Прямо перед Вами стояло двое мужчин явно бандинтского вида. В руках у тонкого до сих пор виднелась отмычка, а толстый так и застыл с кожаной сумкой в руке. Сердце Ваше тут же словно отбило последний удар и остановилось навеки; во рту пересохло, а язык, казалось, присох к небу, так что Вы не могли вымолвить ни звука, продолжая смотреть на непрошенных гостей. Которые, в свою очередь, совершенно не ожидали, что «мамзеля» окажется дома раньше, чем обычно. – Твою ж мать… – прохрипел Кот. И Вы, словно очнувшись ото сна, неосознанно отступили назад. И прекрасная тыковка, которая должна была послужить начинкой для вкуснейшего пирога, выскользнула из Ваших рук и с треском раскололась надвое. Однако Ваша вполне нормальная для подобной ситуации реакция была воспринята главарем как попытка побега. Перед его глазами уже пронеслись безрадостная картина: полицейский уазик, изолятор временного содержания, или по-народному - «обезьянник», скамья подсудимых и тесная грязная тюремная камера со всеми прилагающимися «удобствами». Ну уж нет, из-за какой-то девчонки он не собирается вычеркнуть из своей жизни еще несколько лет. Не в этот раз. Кот выхватил из потрепанной временем кобуры пистолет, и, прежде чем его напарник успел что-то сказать, а Вы хоть как-то среагировать, главарь нажал на курок. Напряженную тишину, охватившую комнату невидимым пузырем, разорвал звук раздавшегося выстрела, а после Ваш громкий болезненный вскрик. Словно деревце, сраженное молнией, Вы упали на пол. – Кот, ты совсем дуба дал?! Ты зачем девку пристрелил?! – испуганно воскликнул Заяц, с ужасом смотря на Ваше бледнеющее лицо. – Ты, {censored}, понимаешь, что за убийство нам навесят такого срока, что мы с тобой до конца жизни из тюряги не выйдем?! – Если ты заткнешься, то выйдем, – злобно прорычал бандит, бросив испуганный взор на расползающееся красное пятно на животе. – Валим отсюда, пока не поздно… – А де… – Да забей ты {censored} на девку, тоже мне, святоша нашлась! – злобно выплюнул Кот и, не дожидаясь ответа товарища, бросился вон из дома. А Заяц на мгновение помедлил, словно в душе у него началась настоящая война. Он посмотрел на Вас, тихо скулящую от невыносимой боли, что причинял распадающийся внутри свинец. – Прости, девка… – прошептал он и в следующее мгновние упал на колени, ослепленный яркой вспышкой белоснежного света. *** Рафаил почувствовал внезапное волнение, нахлынувшее на него волной цунами, прямо во время битвы. Прежде с ним никогда не происходило такого. Однако раньше он и не любил ни разу…Часто, стоя под роскошными кронами вечнозеленых древ и вдыхая благоухающий аромат райских цветов, он думал о той, кто покорила его сердце буквально с первого взора. А началось все с того, что он получил задание от Аманадеила узнать, что за дева смогла покорить неприступное, давно иссхошее ко всему светлому, сердце Маммона. Да-да, не стоит удивляться, даже в Высшем Мире, сколько не скрывайся, рано или поздно тайное станет явью. И Рафаил отправился на поиски неизвестной девушки. Воистину ангел даже не знал, какой чудной красотой должна обладать женщина, сумевшая покорить древнего демона. И, стоило ему лишь увидеть Вас, гуляющую по Тыквенной Алее, он понял, почему именно Вы стали избранницей Маммона. Ваша милая, нежная, словно первый весенний подснежник, скромно выглядывающий из-под снежного покрова, красота стрелой Купидона сразила сердце Рафаила. Затаив дыхание он наблюдал за тем, как Вы медленно шествуете по усыпанной золотым ковром из осенних листьев аллее, иногда задумчиво поглядывая вперед. Серафим пытался уловить каждый Ваш взор, мимолетное движение, рассеянную улыбку, к сожалению, адрессованную не ему. В этот день он дольше обычного задержался в Саду Эдема, отрешенно взирая на виднеющиееся вдали туманные облака. И казалось, что из этой тонкой, практически неощутимой, эфемерной материи возникал Ваш хрупкий образ. Вот Вы ступаете по изумрудной траве, улыбаетесь пролетевшей мимо пичуге, полной грудью вдыхаете сладкие ароматы сада. Ладошкой касаетесь цветка и нежно проводите по тоненьким, сотканным из паутины, лепесткам. Рафаил мотнул головой, и чудное видение исчезло, слившись с туманом. «Нет, этого просто не может быть!» – подумал ангел и, взмахнув мощными белыми крылами, взлетел, чтобы поспешить доложить Аманадеилу об увиденном, опустив некоторые подробности. С тех пор он часто тенью стал следовать за Вами, когда Маммона не было рядом. Ибо Рафаил знал, что Высший демон почувствует его присутсвие, а обострять и так назревающий конфликт воистину не стоило. Его тихие шаги были не слышны человеческому несовершенному слуху. Однако он слышал каждый Ваш вздох, всякое случайно пророненное слово, и ангел не мог не наслаждаться этими волшебными часами Вашей компании. Пусть Вы и не знали об этом. И спустя столько времени Рафаил действительно смог понять Маммона, которого он некогда считал если не своим другом, то хорошим ангелом. Любовь, словно пробившийся сквозь плотный покров земли росточек, крепла с каждым днем, превращаясь в прекрасный цветок. Однако ему не хватало нежности и тепла, которым его могли одарить лишь Вы. Сначала серафим, с ужасом осознав сложившуюся ситуацию, попытался вырвать этот цветок с корнем, убедив себя, что Вы – просто очередная человеческая девушка и что ему до Вас нет иного дела, кроме защиты Вашей души. Но стоило ему вновь взглянуть в полюбившиеся глаза, поймать адресованную не ему улыбку, как Рафаил тут же оставил бесполезные попытки. И хоть он понимал, что последствия не заставят себя ждать, однако уничтожить, растоптать свою любовь к Вам он был уже не в силах. И вот сейчас охваченный тревогой он с легкостью пылающим мечом рассёк низших демонов, которые тут же превратились в прах. Враги все прибывали, но Рафаилу не было до них никакого дела: он ощущал, что случилось нечто ужасное, непоправимое. И серафим, не обращая внимания на грозные требования Аманадеила вернуться на поле боя, взлетел. И от размаха его мощных крыльев, несколько сот мелких демонов отлетели в стороны, словно пылинки, сдуваемые сильным ветром. *** – П-по-м-огите… – тихо прошептали Ваши бескровные сухие губы. Нестерпимая адская боль разрывала Ваше существо изнутри. Хотелось вопить, но изо рта вырывался лишь неразличимый хрип. А охваченный ужасом бандит спиной уперся в стену, взирая на высокого мощного мужчину в сияющих, словно пламя, доспехах. И это был явно не местный полицейский. Одним лишь взором ангел пригвоздил бедолагу к полу. А тот от пережитого страха и шока потерял сознание. Однако нервное потрясение бандита не сильно волновало серафима. Все его внимание было приковано к Вам, распластавшейся на полу, словно брошенная тряпичная кукла. – (В.И.), – только и смог прошептать ангел. В это мгновение Рафаил впервые за века почувствовал настоящий, прожигающий плоть гнев. Гнев к человеку, посмевшему поднять руку на столь хрупкую и нежную девушку, которая даже не сопротивлялась им. – Вы… ангел? – тихо с восхищением прошептали Вы, и тут же кашель сковал Вас железными цепями. — Ангел, ангел… Тише, милая (В.И.), береги силы. Они тебе еще понадобятся. Рафаил опустился на колени подле Вас и осторожно, словно величайшую хрупкость в мире, взял Ваше бездвижное тело на руки. Лишь сейчас он понял, насколько слаба и беспомощна девушка, которую он любит больше жизни, больше Неба, больше Создателя, хотя ангелы и были сотворены из любви к Богу. – Я-я и не могла… представить, что мой ангел-хранитель… столь грозен, – с грустной улыбкой произнесли Вы. И Рафаил не смог не улыбнуться в ответ. Горько улыбнуться. Новый спазм боли заставил Вас тихо вскрикнуть. Слабые ручки схватили ткань белоснежного плаща ангела, а с губ неосознанно слетело имя любимого демона: «Маммон». Рафаил вздохнул. Каждый раз при виде падшего ангела подле Вас в его душе вздымался настоящий шторм. Волны жаркой, обжигающей ревности обливали его сердце огненной лавой. Хотелось схватить эфес меча, вынуть его из ножен и пронзить неугодного насквозь. Но он не мог, смотря на выражение невинной нежности на Вашем лице, не мог уничтожить того, ради кого Вы просыпались раньше, чтобы приготовить завтрак. Как бы Рафаил ни ненавидел Маммона, но причинить Вам боль душевную или физическую было Выше его сил. Поэтому даже на войне он избегал всяческих столкновений с Высшим демоном, понимая, что если Вы узнаете, кто ранил Вашего любимого, то вовеки не простите ему этого. – Я… ведь попаду в Ад? - промолвили Вы и, не дождавшись ответа, вскрикнув от нового приступа боли, продолжили: – Знаю, что попаду. Не так уж много добра я творила в этом мире… Но… – Глупости, (В.И.), райские сады уже готовы принять в свои недра новое невинное дитя, – ответил ангел и рукой, закованной в сияющую сталь, стер с Вашей бледной щеки скатившуюся слезинку, затем вторую, третью. – Не плачь, милая, скоро ты будешь дома… – А Маммон? Я не могу покинуть мир… я обещала ему. Он останется совсем один… в мрачном замке, похожем на склеп. Я не могу так… аргх… – Ваша нервная речь была прервана резким приступом боли и последовавшей за ней слабостью. Жизнь постепенно покидала Ваше измученное тело, стремясь улететь выше, туда, откуда она явилась. И Рафаил больше не смог вынести подобной муки. Он не позволит умереть Вам сейчас, здесь, у него на руках, оставив его и Маммона одних, навеки любящих и безутешных. Пусть даже Вы не с ним, и милые улыбки, нежные взоры, невинные объятия предназначены не ему, однако видеть Вашу пустую, забывшую всё, придающуюся покою и вечному забвению душу, было самой настоящей пыткой для Рафаила. Его большая ладонь легла на Вашу кровоточащую рану, а взор неотрывно следил за взглядом, что потухал навеки. – Терпи, терпи, милая, осталось совсем немного! - в отчаянии воскликнул он, и рана постепенно начала затягиваться, а кровь, алыми змеями извиваясь, поднималась в воздух, где таяла словно ее и не существовало никогда. И Вы почувствовали, как бесплотный легкий дух, ухватившись за тело, словно утопающий за соломинку, постепенно начал возвращаться в уже начавшее терять тепло тело. Сильнее застучало сердце, торжественно заявляя о возвращающейся жизни. Однако дух, воспротивившись, вновь вознамерился покинуть тело. Неожиданно в комнате стало холодно, легкие занавески взвились парусами. Небеса за окном застелило тяжёлыми тёмными тучами, и пред Вами во всем своем мрачном величии предстал Маммон - один из Высших демонов Ада. *** Он почувствовал неладное еще на поле битвы. Сердце словно пронзило отравленной стрелой, и яд этот разошёлся по венам. С легкостью отразив удар ангельского меча, он пронзил несчастного насквозь, и погибший как истинный воин-ангел распался золотым прахом. – Габриэль, ты остаешься за главного, – прохрипел Маммон и одним взмахом мощных крыльев сбил подлетевших сзади воинов света. – Господин, но тут же Аманадеил! Я один не справлюсь! – в отчаянии воскликнул Габриэль, скрестив меч из черной стали с серебряным ангельским. – Придётся, - мрачно заключил Маммон. Удар - и десяток ангелов превратился в пыль. – Я уже послал весточку Асмодею, он скоро придет сюда с легионом. – Скорее уж легион придет без него, – пробурчал Габриэль, вспоминая последнюю битву. Однако Маммону было отнюдь не до споров с одним из заместителей Короля. Мощным ударом огромной когтистой руки он снес головы десятку ангелов, подлетевших слишком близко к мощному демону. Он уже взмыл в алое от пролитой крови небо, как неожиданно с сопровождаемым слепящим глаза сиянием, от которого более дюжины мелких демонов рассыпались в прах, предстал Аманадеил в блестящей окровавленной броне. – Бежишь с поля боя, Маммон. – Не знал, что курицы научились летать, – парировал демон, со злостью сжав рукоять меча. Его милый ангел сейчас, возможно, в страшной беде, а он далеко от нее. Хотя должен быть подле, обязан защитить. – Уйди прочь, Аманадеил, у меня есть дела поважнее, нежели сражаться с тобой. Однако, не удостоив Маммона ответом, серафим ринулся в бой, и с громким рыком Высший демон парировал удар, проклиная Аманадеила. Сердце его было неспокойно, разрывалось на тысячи частей. Он чувствовал Вашу боль на расстоянии. Каждая пророненная драгоценная слезинка приносила ему страдания, сравнимые разве с теми, которые он испытал, пав с Небес. Гнев его был ужасен. Давящая, поглощающая и уничтожающая все живое тьма, окружающая демона, поглощала и своих, и чужих. Блеск скрещиваемого оружия слепил; две противоборствующие силы, сошедшись в одном грозном сражении, создавали невероятную по мощи энергию, способную испепелить все живое и не только. Маммон не мог исчезнуть сейчас, ведь Аманадеил последует за ним, и тогда неизвестно, что может случиться с Вами, узнай он Вашем существовании. Однак­о неожиданно страшный звук и мрак, тянущийся с востока, означали то, что Асмодей с легином движется на помощь демонам. Охваченный пламенем некогда один из сильнейших серафимов, а сейчас правая рука Короля, пылающей стрелой летел вперед, испепеляя все на своем пути. Яркая вспышка — и Аманадеила отбросило в сторону, но ему ничего не стоило вернуться в прежнее положение. Маммон выиграл время, и это для демона было главным. – Будешь должен мне за это, – сказал Асмодей, на что демон лишь мрачно кивнул и растаял во мраке. *** И вот сейчас, стоя в вашей уютной обители, Маммон пылающим гневом и болью взглядом смотрел на то, как какой-то ангел касался его сокровища! Однако стоило ему лишь заметить кровь на Вашем одеянии, разглядеть мутный стекленеющий взор любимых глаз, как он тут же бросился к Вам. И уже через мгновение его рука, закованная в сталь, сжимала Вашу хрупкую ручку, а вторая легла подле руки Рафаила, и вот уже ангел и демон боролись за Вашу жизнь. И дух, начавший было сопротивляться внезапной задержке, медленно входил в тело вновь. Обессилевшая и неподвижная Вы жадно вдыхали пропитанный кровью и сладковатым ароматом тыквы воздух, словно утопленник, которого вытащили на берег. – Ма… – Тихо, любимая, тихо, береги силы, – с щемящей сердце нежностью прошептал демон, крепче сжимая Вашу хрупкую ладошку. – Все хорошо, я рядом… Вы лишь слабо улыбнулись, с нежностью и любовью посмотрев на родного демона, а после перевели взор на «ангела-хранителя»,­­ который всеми силами старался скрыть печаль и ревность, охватившие его при виде столь милой сцены. – Спасибо, ангел-хранитель... – прошептали Вы, на что Рафаил лишь улыбнулся и, склонившись под ревностным взглядом Маммона, он коснулся сухими холодными губами Вашего взмокшего лба. – (В.И.), все хорошо, отдыхай, – но про себя добавил: «До скорой встречи». И в следующее мгновение яркий свет озарил комнату — Рафаил исчез, оставив после себя лишь нежный поцелуй на Вашем лбу. Проводив мрачным взором «ангела-хранителя»,­­ Маммон бережно поднял Ваше изнеможённое тело, и в следующее мгновение Вы уже лежали на мягких простынях, а он, все еще облаченный в доспехи, восседал подле Вас. – Маммон, ты… вернулся, – со слабой улыбкой шепчете Вы. – И больше никогда тебя не покину, – промолвил он, и в следующее мгновение его губы коснулись Ваших тонких запястий. Благодаря заботе Маммона и свежему воздуху тыквенной фермы Вы быстро шли на поправку. И хоть Маммон не позволял Вам брать в руки даже шитье, Вы все равно упрямо вставали и прохаживались по комнате, пока демон не видит. Больше он не покидал Вас, а если и возникала необходимость, то он просто забирал Вас в Преисподнюю и оставлял в замке под присмотром Блум. – Маммон, – прошептали Вы, нежно прижавшись щекой к груди демона. – М-м-м? – сонно прошептал он, ласково скользнув по Вашей спине ладонью. – А что случилось с теми… бандитами? – В ту же секунду Маммон открыл глаза, и Вы уже было пожалели о заданном вопросе, понимая, сколько боли принесла ему эта история. Однако он мягко поцеловал Ваш висок, прошептав: – Не бойся, милая, они уже там, где не смогут причинить никому боль. – В тюрьме? – Можно сказать и так. – Прости, я не хотела заводить об этом разговор. Но все же хотелось знать, что случилось с ними, – виновато промолвили Вы и, посмотрев в глаза демона, прошептали: – Я пирог приготовила яблочный. Вкусный. – Я не сомневаюсь, – промолвил демон и вовлек Вас в долгий страстный поцелуй. Однако что это за тень мелькнула за окном?