Измененная реальность

...героиня слушает последние сплетни, заключает сделки, укрощает цербера, восхищается виконтом, уплетает настоящий французский завтрак, разрабатывает бизнес-план – и иногда вспоминает Призрака

Я не буду описывать, с каким лицом мадам Жири встретила свою подгулявшую поддатую подопечную в мужском платье. Но промолчала, видимо, решив, что это наше с Эриком личное дело. Я не буду рассказывать, как меня окружили кордебалетные девицы, спрашивая о свидании с Раулем – и когда только прознали, и том, где я провела ночь. Я не смогу передать, какого труда мне стоило отбиться от расспросов Мэг. Все, на что меня хватило – это дойти до койки, упасть на нее, не раздеваясь, и забыться глубоким сном без сновидений. Вчерашние и сегодняшние разборки с Призраком вымотали мне все нервы. До самого утра следующего дня меня никто не беспокоил. А утром понеслось… - Кристина! Кристииина! Просыпайся! Там твой хахаль под дверью мнется! – гаркнула какая-то добрая душа мне в ухо. - Идите на хер… - не открывая глаз, я махнула рукой куда-то в сторону. - Крис, ты чего? Вставай, репетицию проспишь! – вдруг прогремело надо мной с характерными интонациями мадам Жири. Меня подбросило над кроватью, как наскипидаренную. И только продрав заспанные глаза, я обнаружила, что добрая душа – это Мэг, в точности скопировавшая голос мамочки. - Что, правда, мнется? – я воздела свою бренную тушку на ноги и подползла к столику. Цапнула графин с водой и присосалась намертво. Вот чего не люблю в пьянстве – так это сушняк. - Ага. Копытом землю роет, того гляди пол прокопает, - поддакнула Мэг. - А рогами о притолоку он, случайно, не чешется? – хмуро буркнула я. – Что за хахаль-то хоть? - Как что за хахаль? Ты с ним еще в ресторан позавчера ездила! Рауль де Шаньи, наш новый покровитель. Он вчера всем надоел, спрашивал, где ты, требовал сказать, куда ты пропала. Довел директоров до мигрени, Карлотту до истерики, а маму до белого каления. Она в итоге сказала ему, что ты в надежных руках. Он заткнулся и такими глазами на нее посмотрел – я думала, они сейчас устроят дуэль на пюпитрах! А когда он сегодня утром пришел, ему кто-то проболтался, что ты тут… Пока Мэг вываливала на меня последние сногсшибательные новости, я вспомнила, что не договорилась вчера с Эриком по поводу Рауля. Мне не хотелось его злить или расстраивать, да и если бы Кристина не подала голос, я бы отмахнулась от виконта, как от надоедливой мухи, но теперь нас было двое… И я считала несправедливым лишать ее права выбора. Я свой выбор сделала, а там видно будет. Возможно, если наши мнения не совпадут, мне придется бороться с ней до победы… до смерти одной из нас. И победитель получит приз… Только если я ее убью, потом останется пойти и повеситься. Потому что иначе грош цена всем моим усилиям по спасению местных смертников – и души Эрика. Потому что все равно один из нас окажется убийцей. Зверем. - Белл, перестань, ты меня пугаешь. Мы не будем бороться. Мы просто не останемся ни с кем, - голосом разума возникла у меня в мозгу Кристина. – Мы уйдем, а они пусть сами разбираются, хорошо? И тот из них, кто любит по-настоящему, поймет и примет наш выбор. И отпустит. - А может, тот, кто любит, найдет нас даже на краю земли, даже не зная, куда мы направились? - Может, - согласилась Кристина. – Ну? Давай заключим соглашение? Если наш выбор не совпадет, мы оставим обоих и уедем, куда глаза глядят. И адрес никому не сообщим. Так будет честно. Ты согласна? - Да, – просто ответила я. Ай, да Крис, ай, да наивная девочка, не знающая жизни! Сегодня ты оказалась мудрее меня. Или это вино застило мне разум? Или огромное, норовящее вылезти из груди и полететь вниз, в подземелье, туда, во тьму, к Эрику, сердце? Да. Мы уйдем. Даже если это сердце так и останется внизу. Как-нибудь проживу. Кристина же готова прожить – неужели я трусливее или слабее ее? Так. О чем я думала? О том, что нужно сказать Эрику, что я не собираюсь сразу посылать Рауля – у него, в конце концов, влияние в театре. А Карлотта уже оправилась от испуга и, похоже, рвется в бой. И если мой Ангел хочет, чтобы я пела хоть где-то хоть что-то – пусть потеснится в загоне для поклонников и даст виконту возможность проявить себя. Схожу пару раз на ужин. Ничего личного, сплошной бизнес. И целоваться с ним не буду (на глазах у Призрака, по крайней мере – что я, враг себе?) Надеюсь, Эрик меня не придушит, а то я, идиотка, все о Буке волнуюсь… - Я поняла, Мэг, - прервала я подругу, оторвавшись от опустевшего графина и подойдя к зеркалу. Ой, бля-а… - Слушай, выйди, скажи ему, чтобы подождал в вестибюле – я спущусь через полчасика, пусть морально готовится вести меня завтракать, ага? - Кристин, а ты уверена, что мама тебя отпустит? – встревожилась Мэг. Ах, да. Мама. Сказала бы я твоей маме пару ласковых, ну да ладно. - Пусть попробует не отпустить, - жестко сказала я. – Все, Мэг, я пошла умываться. Я как раз закончила утренний туалет и, одетая в легкое – на улице, несмотря на конец сентября, было удивительно тепло – платье, стояла перед зеркалом, разглядывая свое отражение и размышляя, чьи ж это гены так подкачали, когда в спальню ворвалась настоящая фурия, лишь по недоразумению носящая имя Антуанетты Жири. - Кристина, что ты себе позволяешь! Что за распущенность?! – с порога выдала она. Девиц, по глупости еще не покинувших спальню, пока я сыпала проклятьями в умывальне, как ветром сдуло. Я посмотрела на нее через плечо. - А в чем, собственно дело? – моим голосом можно было резать алмазы. – У вас какие-то претензии? Мадам задохнулась. - Как ты смеешь дерзить, Кристина Даае?! Ты никуда не пойдешь. Ни сегодня, ни завтра, ни… - Кроме как на свидание с Призраком? – насмешливо перебила я. – Двойные стандарты у вас, мадам Жири. Если я хочу пойти с кем-то на свидание – я развратная девка. А если вы так любите своего Призрака, что подкладываете под него ту, кого называли чуть ли не дочерью – это как называется?! Она побелела, как полотно, я даже испугалась, что ее удар хватит. Но, господи, как давно я хотела это сделать! И вы, матушка, не на ту напали, не на ту – это вам не одинокая мечтательница, это вам боевая вундервафля сетевых срачей и дворовых разборок. Внезапно мадам подбежала ко мне, резко развернула и уже было занесла руку для пощечины… И тут я подняла на нее глаза. Как-то подруга рассказала мне про иностранного фотографа, который снимал русских. Просто снимал – на улице, в парке, дома. А потом смешивал их фото с фото людей из других стран и предлагал желающим отобрать снимки русских. Так вот, никто ни разу не ошибся. И не потому, что русские были хуже одеты или что-то в таком духе – нет, фотограф выбирал для снимков людей приличных. Но у них у всех были волчьи глаза. Ему позировали мужчины и женщины, старики и дети, они смеялись и плакали. И смотрели в объектив колючими волчьими глазами. Я подняла на нее глаза, сверкнувшие желтым. Мадам затрепетала, словно пригвожденная тяжелым взглядом – а он был тяжелым, я себя знаю – и безвольно уронила руку вдоль тела. А я вернулась к прерванному занятию. - Кристина… - прошептала она, глядя на меня в испуге, - что с тобой? Ты никогда не была… - Такой умной? А я быстро учусь, просто на лету схватываю. Да и учителя отменные. Вырастили достойную смену, - я закончила обозначать на себе местоположение лица и отнесла немудреную косметику в тумбочку, засунув ее за хитроумную фальшивую заднюю стенку (наверняка придумка Эрика, которому маленькая Крис пожаловалась на воруемые сладости). - Но я всегда заботилась о тебе, Кристина, я желала тебе добра… - растерянно прошептала Жири. - Интересное представление о добре. Странно, что к своей родной дочери вы Эрика не подпустили, и ничего ей не сказали, иначе бы она Призрака не боялась… - Как же меня утомил этот тяжелый разговор! Я обогнула мадам, и направилась было к двери, но в последний момент развернулась, решив добить ее окончательно. – И не смейте больше мне указывать, что делать, куда ходить и с кем! Иначе… берегитесь! В театре случается всякое. Я вышла за дверь, не дожидаясь ответной реплики. Кажется, одним цербером меньше. Если бы с Эриком было так же просто! Нет, его надо по шерстке, хотя у меня все равно сердце умоется кровью, потому что он огорчится, и ему будет больно, и, может быть, он будет кричать на меня, но надо убедить его. Чтобы игра была честной. Как же там?.. Каждый за себя, и пусть Дьявол заберет последнего. - Как, по-твоему, не слишком круто? – спросила я альтер-эго. - Ну… ты была несколько… резковата, - отозвалась Кристина. – Но ты во многом права, и теперь, благодаря тебе, я знаю правду. - Рада слышать, - я улыбнулась. - А она нас не возненавидит? - Попробуем уладить, но позже, когда она в себя придет. Угу? В коридоре, ведущем к центральному холлу, я столкнулась с Мэг. - Кристина, давай живее! Там виконт уже на всех кидается. Вот же ж твою мать, этого только не хватало! Споры тут какие-то летают, что ли, что всем не терпится повыяснять отношения?! Я поспешила по коридору, но на полдороге вспомнила, что Мэг не в курсе недавних баталий с участием ее матери. Надо бы предупредить – почему бы и не побыть иногда доброй феей? - Мэг! – окликнула я. Она обернулась. – Мы там с твоей мамой… поругались. Так что ты пока обходи ее стороной, ладно? - А что случилось? Она не хотела тебя пускать? – Мэг стояла передо мной, такая хорошенькая, такая юная и невинная. Неужели Кристина была такой же? Или хуже? - Хуже… - вздохнул бесплотный голос. - Ничего, ты уже исправляешься, - утешила я. - Не хотела. Ну и еще по мелочи, - я старалась не думать о том, что в этот момент творит Рауль, увидит ли нас Эрик, и как он будет бесноваться. - А что может быть еще по мелочи? - Скажем так, одно место из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях, – и я свалила, оставив Мэг в задумчивости посреди коридора. Рауль стоял на площадке лестницы, где соединялись две ее боковые ветви, спиной ко мне, и не видел, как я взмыленной лошадью влетела в холл. Только-только умудрилась затормозить и поправить платье, чуть пригладила волосы. И тут он повернулся. Мать моя женщина честная, а отцов у меня семеро! Какой сюртук! И галстук клетчатый, и жилетка – соломенного оттенка. И отчего-то похож на моего мужа (прости, дорогой): волосы светлые, глаза – того самого голубовато-стального цвета, который нельзя уловить, потому что он все время чуть-чуть другой. Так же, как у Эрика не фиксируемый глазом серо-зеленый цвет, стоит отвести взгляд – пиши пропало, уже такого оттенка никогда не увидишь. А главное, высокий. Да… Трудно настоять на своем, если сама так любопытно реагируешь. Мысленно попросив у Эрика прощения, я улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой и поспешила Раулю навстречу. Тот вихрем слетел по лестнице и, уцепив мою руку, галантно ее облобызал. - Доброе утро, крошка Лотти. Я поморщилась. - Виконт, это детское прозвище. За прошедшие годы я несколько изменилась. «Гермиона сильно изменилась за лето», - поддакнул внутренний голос. Черт, будто мне Крис мало, еще этот тут выступает! Сейчас всех… к ногтю! - Помочь тебе? – оживилась Кристина. - Да ладно, пусть живет. Ты смотри лучше на этого красавца и сравнивай давай, а то зря я, что ли, тут все зубы ему выпятила? - Хорошо, я не буду тебя так звать, кр… Кристина, - кажется, наш мальчик смутился. – Но и ты обещала обращаться ко мне по имени. - С удовольствием, Рауль. Виконт рассеянно ощипал с букетных астр несколько лепестков, потом уставился на них в задумчивости – и вдруг спохватился. - Кристина, позволь вручить тебе этот скромный букет. Пусть его аромат напомнит тебе о нашей случайной встрече, пусть… - Все это прекрасно, конечно, но если честно, я очень голодна. Слона бы съела, - довольно невежливо перебила я. Рауль запнулся от неожиданности посреди очередного поэтического пассажа. А что он себе думает: я Эрика третирую, а его так отпущу? - Да, Кристина, - он подал мне руку, - куда ты хочешь пойти? - К месье Дюрану, разумеется. Прогуляемся пешком, тут недалеко. Виконт кивнул, и мы направились к выходу. В дверях я обернулась и оглядела зал. Мне кажется, или в углу у бокового коридора действительно слишком густая тень? На всякий случай показав тени язык, я бодро вышла прямо под лучи мягкого осеннего солнца. Мы неспешно шагали по бульвару Мадлен. Рауль был похож на щенка, которого впервые выпустили гулять – и вот он несется по лужам, шерсть стелется по ветру, да уши в такт прыжкам – вверх-вниз, вверх-вниз… Он рассказывал что-то о своих путешествиях, отчаянно жестикулировал, описывал какие-то сценки. Мои губы помимо воли расползались в улыбку. Украдкой я приглядывалась к нему, сама не осознавая точно, что ищу: признаки того, что он в моем вкусе или наоборот, или красив ли он вообще? Наверное, красив. И, наверное, не особо в моем вкусе. Хотя муж мой и вовсе далек от идеала моих девичьих грез… Прав был все-таки Бомарше, мы, женщины, существа слабые и коварные. У Дюрана с утра оказалось совсем немного народу. Мы сели на улице – не хотелось упустить ни минуты солнечного дня. Я была голодна, как волк, поэтому сразу заказала традиционные яйца в мешочек, круассаны, масло, клубничный джем и кофе по-венски. Рауль попросил принести все в двойном размере – оказывается, он с самого утра примчался в Оперу, надеясь, что я уже вернулась, и позавтракать не успел. Я почувствовала легкий укол совести. Опять я кругом виновата, да что ж такое-то! - А… где ты пропадала, Кристина? – неловко спросил Рауль. Ну да, ну да. Скользкая тема. Вдруг я провела время в объятиях какого-нибудь толстосума? - У дальних родственников, за городом, - не моргнув глазом, соврала я. - У твоего отца были родственники во Франции? – совершенно искренне изумился виконт. Упс… Вот вечно шпиёны на каких-нибудь мелочах прокалываются! Изобразив ангельское терпение, я пояснила: - Конечно, нет. Это родственники мадам Жири, но она как мать мне… Я гостила у ее кузена с женой, - не забыть бы предупредить Мэг на случай расспросов, к мадам Рауль вряд ли полезет. – Хотелось отдохнуть от всей этой суеты… В этот момент принесли завтрак, и неприятный разговор прервался сам собой. Я наслаждалась каждым моментом, тонким слоем намазывая на свежайшие круассаны сливочное масло и накладывая поверх него слой ароматного джема. С трудом завершив последнюю манипуляцию, я откусила приличный кусок. А к этому – глоток кофе… Уммм!.. Практически оргазм. Под пестрый зонтик над головами посетителей упрямо прорывались солнечные лучи. Я опять было принялась терзаться тем, что Эрик в такой день сидит в подвале, но спешно утешила себя тем, что он наверняка сидит сейчас на крыше, принимает солнечные ванны и… караулит мое возвращение. Аппетит резко испортился. Круассаны стали черствыми, масло прогорклым, джем приторным, а кофе – остывшим. Я вздохнула. Пора было приниматься за Мистера Безупречность. Или лучше Месье-Рыцаря-Без-Страха-И-Упрека? Неважно. Нужно, наконец, прояснить, какие у него планы на меня… нас. - Рауль, - позвала я. Виконт отвлекся от яиц всмятку. – Скажи, а зачем все это? - В смысле? – он отложил приборы и внимательно на меня посмотрел. Стало неловко. - В смысле… В качестве кого ты меня рассматриваешь? – рубанула я напрямик. Рауль замешкался. Похоже, так далеко в будущее он не заглядывал. - Мы старые друзья, - неуверенно начал он, - и я вижу в тебе чудесную девушку, которая выросла из маленькой мечтательницы в красном шарфике. Он взял мои руки в свои. Я дернулась было вытянуть их, но смирилась. В конце концов, с Эриком я и не такое делала. - А ты подумал о том, как со стороны выглядит твоя чудная дружба с одной из танцовщиц кордебалета? Меня уже сейчас подозревают в том, что я подалась в содержанки – я задала каверзный вопрос с дальним прицелом, – очень уж хотелось разобраться в его мотивах, которые довольно легко читались на его лице. Рауль возмутился: - Как они могут?! - А ты полагаешь, что поздний ужин и поцелуй перед фасадом Оперы – это не повод для сплетен? – я допила кофе. – В общем, больше никаких вольностей. Друзья – значит, друзья. И помощи я не жду. В смысле, пробивать меня не нужно, сама как-нибудь. Кстати, это правда, что Карлотта вернулась? - я сменила тему. Виконт потряс головой, видимо, укладывая информацию поудобнее. - Хорошо, Кристина, как скажешь, - произнес он на удивление миролюбиво. – А Карлотта еще вчера вернулась. Устроила истерику. Директора хотели найти тебя, чтобы обсудить контракт на второстепенные роли с вокалом, но послушав ее, отказались… Может, все-таки, поговорить с ними? Или это тоже входит в понятие «пробивать»? - А поговори, пожалуй, - согласилась я, принимаясь за вторую порцию кофе. – Не думаю, что это будет звучать, как попытка протащить безголосую дурочку. Мне всего только нужно заключить контракт на второстепенные роли, а дальше я справлюсь. - Может, немного погуляем? – спросил Рауль, когда я покончила с кофе. – Тебе ведь не сказали, когда нужно вернуться? - Нет, не сказали. И мы пошли бродить по Парижу, не отходя, впрочем, далеко от театра. Говорил все больше Рауль, и я даже очаровалась. Только иногда мелькала гаденькая мыслишка о том, как же мне в итоге разрулить ситуацию с Эриком, и остаться в живых. На месте разберусь. В конце концов, импровизация – это наше все. И да пребудет со мной Сила!