Демон. Внутри и снаружи.

      В одну из бывших камер Хогвартса постучали. Майев, готовившаяся к дневному сну, безошибочно почувствовала ауры архимага и домовика, который служил старцу переводчиком. Жрица подозревала, что убитая ею эльфка могла вдохновить человека на такое решение, но уточнять не торопилась. Периодически Добби приносил эльфийке еду и чистое бельё, а также всё для умывания. Глава Хогвартса попросил тюремщицу Иллидана выходить из комнаты только в ночное время, и лишь для того, чтобы проведать узника. Само же помещение, выделенное ей, было точной копией тюремной камеры, в которой содержался Предатель, с тем исключением, что в ней стояло чуть больше предметов мебели. Если Песни Теней что-то было необходимо, она могла воспользоваться кольцом, которое архимаг дал ей как средство связи.       Сама жрица острой необходимости в перстне не испытывала; гордость и без того делала уступки разуму, ведь уже имеющейся помощи мага казалось более чем достаточно. Будучи ночным эльфом, установленный человеком распорядок дня был воительнице только на руку, а отходить от добычи она не собиралась дальше двадцати шагов. После разговора с Иллиданом оставаться с ним один на один Песнь Теней не решалась, но всё равно иногда заходила проверить защитные руны. К своему ужасу Майев заметила, что в последние разы Ярость Бури тут же чувствовал её приближение, хотя женщина была уверена, что вуалировалась. Она упрямо не отвечала на зов, игнорировала вопросы и так же поспешно удалялась, терзаемая сомнениями всё больше. Предатель никогда не мог почувствовать её ауру, когда она того не хотела, что изменилось сейчас? Дело в этом мире, в очередной хитрости Предателя или тут было замешано что-то другое?       Количество вопросов с каждым днём только увеличивалось, а разговаривать с Яростью Бури жрица не желала. Была и ещё одна головная боль, которую тут же озвучил директор Хогвартса после традиционных приветствий.       — Сэр спрашивает, узнали ли вы, когда покинете со своим пленником этот мир? — перевёл вопрос человека домовик, ужасным акцентом терзая чуткий слух эльфийки.       Майев сама бы отдала очень многое, чтобы знать ответ на вопрос. Она уже устала от него за пару недель. На остальные женщина достаточно охотно отвечала, но задача с возвращением ставила в тупик и вызывала ярость. Может, Предатель был прав? Вдруг в их мире прошли тысячи лет, и никто из тех, кто получил сигнал фиала, уже не знают, что он значит? А если сигнал ещё не дошёл, и бояться нечего? Если он вообще никогда не дойдёт и растворится в Круговерти Пустоты, ведь Кель’Тас предупреждал и о таком варианте?       — Скажи архимагу, что я до сих пор не знаю; так далеко мой народ ещё никогда не путешествовал по Круговерти Пустоты, — глухо отозвалась эльфийка.       Судя по складывающимся морщинам на лбу мага, его такой ответ явно не устраивал. Майев прекрасно это понимала, но другого у неё не было.       — Сэр спрашивает, удалось ли вам предположить, как произойдёт возвращение? Возможно ли появление ещё кого-то из вашего мира? — домовик явно старался передать каждое слово и сильно гордился собой.       — Этого я тоже не знаю, — недовольно повела плечами жрица, злясь отчего-то всё больше.       Похожие вопросы звучали каждый раз, но никогда так открыто и сразу. Тот факт, что у женщины не было на них ответов, сильно задевал. Пока Майев жила охотой, более тонкие подробности событий, что ждут её после поимки добычи, несильно беспокоили. Где-то в глубине души Песнь Теней даже не была уверена, что у неё получится завершить погоню, но вот Иллидан в её руках, схвачен и снова сидит в темнице, что же дальше?       — Донеси архимагу мою благодарность от имени всего народа калдорай. Содержать Предателя в плену с его помощью надёжнее, и я ценю это, — выдала Майев и поклонилась в сторону волшебника.       После перевода архимаг также кивнул головой и что-то сказал.       — Сэр как раз хотел проверить силу и целостность круга заключения, всё же, прошло несколько недель. К тому же, уважаемый Альбус Дамблдор хотел бы задать несколько вопросов пленнику, — голосочек Добби уже надоедал командиру Стражей, но, опять же, просьба была весьма разумной.       Эльфийка и сама думала, что круг надо обновить, а дозволение задать вопросы — лишь маленький шаг навстречу тому, чьей добротой она пользуется подозрительно безвозмездно. Так что Стражница согласилась и вышла в сопровождении посетителей из комнаты. Перед дверью к Предателю она развернулась.       — Я пущу вас только после того, как сама сначала проверю все руны, и только при условии, что ты будешь переводить весь их диалог, — смотря прямо в глаза человеку, заявила командир Стражей.       После утвердительного кивка архимага, когда слова эльфийки стали ему понятны, Майев снова резко развернулась и тихо шагнула за дверь, неслышно закрыв её, что казалось совершенно невозможным со старыми ржавыми петлями, на которых та висела.       В камере всё было по-прежнему: посередине в позе транса сидел пленник, который тут же переставал раскачиваться, стоило ей появиться. Эльфийка подошла к Иллидану, с какой-то отречённостью отмечая, что он сразу же встал на ноги и стал внимательно следить за её приближающейся фигурой.       — Всё ещё играем в молчание, дорогая? — хмыкнул Ярость Бури.       Майев вздохнула и призвала светлячка.       — Ого, ты наконец придумала, что мне ответить! — издёвка больно кольнула женщину. — Хорошо, а то я начинал разочаровываться.       — Сейчас сюда придёт архимаг, он хочет говорить с тобой. Отвечать ему или нет — это твоё дело, но учти, каждое ваше слово я буду знать, — холодно отчеканила Майев и начала чересчур внимательно проверять руны.       — Ты выбрала странного свидетеля для нашей свадьбы, — хмыкнул Иллидан.       — Что ты такое несёшь? — устало прошептала Песнь Теней, встречаясь взглядом с огненными провалами эльфа.       — Говорят, наши далёкие предки тролли на свадьбе скрепляют брак кровью супругов. Так же делают некоторые кланы орков, — улыбнулся пленник. — Я, конечно, совершенно не против нашего союза, но для приличия могла бы и спросить. Поверь, я бы не отказал.       Соблазн залепить ещё одну затрещину был велик, однако Майев лишь демонстративно фыркнула, после чего продолжила обходить узника, проверяя сохранность начерченных рун. Словесный выпад так и остался не удостоен внимания.       — Знаешь, зачем они это делают? — внезапно продолжил Иллидан, пока женщина стояла позади. — Сильная и древняя магия крови, связывающая двоих в единое целое. Можно чувствовать друг друга даже на расстоянии.       Смысл слов громом поразил эльфийку. Она встала как вкопанная, невольно поднимая глаза, и упёршись взглядом в крылатую спину Предателя. Рука сама собой легла на доспехи в то месте, где висел маячок.       — Чувствую твоё острое недоумение, милая, — хмыкнул Ярость Бури. — Я же теперь официально могу тебя так называть, верно? Сейчас ты должна ощущать мою радость от того, что смог тебя поразить. Настройся.       Слабый отголосок чужого чувства действительно был частью эльфийки, но до этого мгновенья не осознавался. Мысли заметались, как бешеные, растерянность не давала сконцентрироваться, а липкий…       — Страх, как мило. Да ты балуешь меня своей палитрой эмоций, — голос мужчины каждым словом отдавался в затылке. — Чем мы ближе, тем легче читаются чувства, не находишь? Забавно, схватили меня, а поймана оказалась ты. Даже я бы лучше не придумал.       Не до конца веря в услышанное, Майев опрометью метнулась к двери и, открыв её, с неудовольствием чуть не врезалась на пороге в обещанных Иллидану гостей.       — Придётся отложить свой коронный побег на потом, дорогая, — усмехнулся Ярость Бури, ласковыми эпитетами раздражая тюремщицу ещё больше. — За десять тысяч лет я уже разуверился, что смогу стоять перед алтарем, а потому буду баловать тебя своим вниманием и лаской со всеми накопленными душевными и физическими силами.       — Что он сказал? — спросил Альбус Дамблдор домовика, входя в камеру и наколдовывая светильники на каждую из четырёх стен.       — Добби не расслышал, — разочарованно засопел домовик. — Добби был слишком далеко.       Мысленно посетовав, что не понимает чужой разговор, Песнь Теней уселась в углу и исподлобья уставилась на участников начинающегося диалога. Домовик пристроился к ней рядом, чтобы переводом стараться не мешать разговаривающим. Конечно, громкость голоса Добби была всё равно такая, что шёпотом было не назвать, но он старался изо всех сил.       — Приветствую тебя, Иллидан Ярость Бури. В прошлый раз ты был не в настроении разговаривать, надеюсь, теперь я смогу получить некоторые ответы на свои вопросы, — спокойно начал Альбус Дамблдор.       — Милая, он тебе случайно не напоминает Малфуриона своими манерами и высокопарными словами? — оскалился Иллидан, говоря на эльфийском.       Майев промолчала, а Добби растеряно посмотрел на директора.       — Сказал своей подруге, что ты напоминаешь мне брата, старик, — обратился уже к волшебнику осквернённый эльф. — Тот тоже любил говорить самое главное между строк, долго и нудно переходя к делу.       — С большим удовольствием сразу начну с главного, если ты действительно к этому готов, — всё так же беззлобно продолжил маг.       Последняя фраза отчего-то развеселила пленника.       — Я всегда готов, — кивнул Ярость Бури. — Спрашивай, старик. Если вопросы будут интересными, я, может быть, отвечу.       — Зачем ты прибыл в наш мир? — начал директор Хогвартса, создавая себе с помощью магии стул.       — Неинтересно, — покачал головой Иллидан и замолчал.       — Что «неинтересно»? — казалось, подобный способ общаться только забавляет старого мага, нисколько не нервируя, что нельзя было сказать о зрительнице, которая печально вздохнула, предвещая долгий, путаный разговор.       — На первый раз прощаю и даю подсказку: вопрос неинтересно для меня поставлен, — высокомерно выдал эльф.       — Как же мне нужно его задать? — детское любопытство сквозило во всей манере профессора Дамблдора.       Ярость Бури молчал, стоя совершенно неподвижно, как каменная горгулья.       — Как ты попал в наш мир? Откуда? Почему?       — Вот такой вопрос мне нравится: «почему я попал в ваш мир?», — довольно качнул рогатой головой пленник. — Меня скорее всего предали, и, когда я хотел попасть в другое место, выкинуло сюда. Причём, мне сильно повезло: могло просто разорвать на части.       — То есть, ты не специально здесь очутился? Любопытно. Ты знаешь, как работает устройство фиала Майев? — при этом вопросе эльфийка напряглась, поймав на себе испепеляющий взгляд зелёных огней.       Пленник снова замолчал, не выдавая никаких фраз.       — Ты не знаешь? — уточнил маг.       — Может и знаю, но отвечать не хочу, — пожал плечами Иллидан. — Я обещал, что буду отвечать на интересные мне вопросы, но не обещал, что на все из них.       — Ты предполагаешь, кто может прийти за тобой ещё? — старый маг словно не услышал очевидной дерзости.       — Да.       — Кто?       Снова тишина.       — Позволь я в процессе нашего разговора проверю защитный круг? — совершенно спокойно осведомился профессор Дамблдор, вставая с тут же пропавшего предмета мебели и колдуя вокруг пленника.       — Разумеется.       — Ты знаешь, как вас хотят вернуть?       — Нет.       — У тебя уже есть предположения, как самому можно выбраться из нашего мира?       — Да.       Майев в углу комнаты опять напряглась. Она почувствовала возбуждение от ответа, но спохватилась, слишком поздно поняв, что её состояние мгновенно стало известно Иллидану. Чужие злорадство и удовлетворение неприятной волной прокатились от затылка по позвоночнику, из-за чего жрица в который раз одёрнула себя, что нужно лучше контролировать эмоции.       — Это можно сделать прямо в Хогвартсе?       — Нет.       — В каком-то определённом месте?       — Да.       — Это далеко отсюда?       — Да.       — Ты знаешь, где может скрываться Сириус Блэк?       Молчание.       — Ты не хочешь говорить о нём? — слегка выгнул бровь Альбус Дамблдор, заканчивая обход.       — Не хочу выдавать его местоположение, — Иллидан пожал плечами, дёрнув заведёнными за спину руками. — Он не заслужил своего приговора, потому что не совершал преступления, в котором его обвиняют.       — Вот даже как? — с неподдельным интересом отозвался глава Хогвартса. — Это Сириус тебе поведал?       — Да, он мне рассказал, что случилось на самом деле, — встряхнул крыльями осквернённый эльф.       — Что же случилось «на самом деле»? — чуть более саркастично, чем хотел, выдал профессор Дамблдор.       — Маг, в убийстве которого его обвиняют, до этого предал лучшего друга Сириуса. Когда Блэк его нагнал, тот совершил чересчур громкое превращение в крысу и с тех пор живёт в семье одного из мальчиков, что учится в этой школе. Сириус всегда носит с собой живую картинку, на которой первый раз увидел бывшего друга. Вы называете это газетой «Пророк». С помощью неё он выяснил, где сейчас… как же его… Питер Петтигрю.       — Твоя история весьма занятна, — спокойно заметил человек, — но, боюсь, не складна. Умение превращаться — достаточно тонкая наука. Я знал Питера, когда он учился в школе. Его талант к трансфигурации был весьма посредственен. Он не смог бы обратиться даже в упомянутую тобой крысу при всём желании.       — Сириус не врал. Он не может мне врать, — пожал плечами осквернённый эльф, словно сказанное им само-собой разумеется. — Ещё вопросы будут?       — Пока нет, — улыбнулся директор Хогвартса. — Не будем злоупотреблять гостеприимством нашей драгоценной Майев.       — Да, весьма драгоценной, — поддержал человека Иллидан, снова с удовольствием уловив реакцию Стражницы на свои слова в виде тихой злобы.       На прощание профессор Дамблдор слегка кивнул эльфу и быстро вышел из камеры. Не теряя ни секунды, Майев последовала за ним.       — Сэр, госпожа интересуется, что вам дал разговор с пленником, — перевёл Добби, когда тяжёлая дверь захлопнулась.       — Практически ничего, — улыбнулся маг. — Прошу меня простить, сейчас начнётся обед, будет странно, если меня на нём не окажется. Не стоит расстраивать мой персонал, у него могут возникнуть какие-нибудь вопросы. Благодарю за содействие, Майев Песнь Теней.       Оставив домовика переводить сказанное, Альбус Дамблдор вежливо поклонился эльфийке, после чего тут же трансгрессировал в Большой зал.       Мыслей было много, но настроиться на них директор школы чародейства и волшебства до конца не успел.       — Профессор, — спокойный голос Люпина прервал размышления главы Хогвартса, пока тот задумчиво перемешивал суп, — мне хотелось бы с вами поговорить.       — Я вас слушаю, Римус, — улыбнулся Альбус Дамблдор, сверкая синими глазами из-под очков половинок.       Молодой мужчина покачал головой.       — Я хотел бы поговорить с вами наедине, — с этими словами педагог опустил голову, словно чего-то стеснялся, показывая тем самым, что разговор для него будет тяжелым.       — Вы хотите поговорить со мной сейчас или после занятий? — уточнил старый маг, решив, что стоит выслушать учителя по защите от тёмных искусств.       — После занятий, если вам будет удобно.       Альбус Дамблдор вместо ответа кивнул, в голове прикидывая варианты развития разговора. Он был почти уверен, что тема коснётся ликантропии Люпина, хотя точные причины были размыты, ведь все проблемы, связанные с этим, профессор Дамблдор, как ему казалось, уладил. Вид и тон подчинённого говорил о важности и сокровенности информации, а потому стоило выслушать Люпина.       Назначенное время неторопливо наступило, и в кабинет директора наконец постучали.       — Входите, Римус, — негромко крикнул глава Хогвартса, поглаживая Фоукса, своего феникса.       Профессор защиты от тёмных искусств неуверенно зашёл, осмотрелся и остановил взгляд на мягком стуле напротив директорского стола.       — Прошу, присаживайтесь, — улыбнулся профессор Дамблдор, проследив за его взглядом, и занял своё любимое кресло.       — Знаете, профессор, я... — слегка замялся Люпин, подходя к предмету мебели, но всё ещё не садясь в него. — Я… Даже не знаю, как это рассказать вам.       — Хотите чаю с засахаренными лимонными дольками? Признаться, они — моя маленькая магловская слабость, даже в «Сладком Королевстве» не нашёл ничего подходящего, — хозяин кабинета выглядел настолько заинтересованным сладостями, что Римус Люпин невольно улыбнулся, но тут же стал ещё печальнее.       — Мне… Мне очень жаль, профессор, — волшебник опустил голову и начал нервно теребить край мантии. — Я обманул ваше доверие.       — Что вы хотите этим сказать? — хоть великий маг скрыл настоящую реакцию от собеседника, но страх, что в своём альтернативном образе оборотень всё же укусил кого-то, неприятно дёрнул сердце.       — Возможно… Я знаю, где Сириус Блэк, и как он скрывается от мракоборцев и дементоров, — выпалил ликантроп и наконец упал в кресло, опустив голову и стесняясь смотреть в глаза собеседнику.       — Объяснитесь, Римус, — мягко, но настойчиво потребовал директор Хогвартса.       Последующие полчаса мужчина последовательно описывал историю своих школьных времён и то, как его друзья стали анимагами, чтобы всегда быть рядом с ним. Так же во всех возможных подробностях Люпин описал собачий образ Сириуса Блэка.       — Я думаю, он в Визжащей хижине, профессор, — закончил рассказ учитель защиты от тёмных искусств. — Он вполне может получать информацию на улице в образе собаки. Люди не думают, что обычный дворовый пёс может быть преступником, сбежавшим из Азкабана, а потому не прерывают при нём разговоров.       — Почему же вы решили рассказать обо всём именно сейчас? — задумчиво уточнил Альбус Дамблдор, обдумывая полученные сведения.       — Блэк уже проникал в Хогвартс, к тому же, сразу после своего обращения, я первые часы немного иначе воспринимаю мир. Я почувствовал иллюзию, смог её ненадолго снять, и увидел, что случилось с парадным входом замка. Это его рук дело? — боязливо покосился мужчина.       — В каком-то смысле, — покачал головой профессор Дамблдор. — Вы ещё кому-нибудь рассказывали об этом?       — Нет, только вам, — казалось, и без того усталое лицо оборотня стало ещё бледнее и печальнее.       — Последний вопрос. Вы, вроде, упомянули, что и Питер Петтигрю мог оборачиваться, или я ошибаюсь? — как бы между прочим заметил старый маг.       — Да, ему это умение давалось сложнее всех, профессор. Трансформация протекала достаточно громко и небезопасно для окружающих, так что мы на всякий случай отходили подальше, но в итоге зверь выходил весьма правдоподобный.       — Очень интересно! Что же, я рад, что вы мне открылись, Римус, — снова тепло улыбнулся директор Хогвартса. — Поверьте, всё, сказанное вами сегодня, — очень важная информация. Теперь я попрошу Вас больше никому пока ничего не рассказывать. Сам же я немедленно должен предпринять некоторые меры.