Вожделение

Теплые пальцы касались прохладной ладони. Пошевелив мизинцем, Лана почувствовала немного шершавую ткань простыни. Вокруг была тишина, которую нарушало только собственное дыхание девушки. Она чувствовала, как вместе с ее сознанием приходит в себя и ее тело. В районе живота ощущалась терпимая боль, а на голову, казалось, кто-то давил. Девушка попыталась открыть глаза, но попытка не удалась. Все, что она успела увидеть в тоненькую щелочку между веками, - тусклый свет и серый потолок. Она тяжело вздохнула и попробовала пошевелить рукой. Она сразу же почувствовала что-то во внутренней стороне локтя. Мыслить было трудно, все застилал неведомый туман. У нее было ощущения, что она уже не жива, но все еще не умерла окончательно и бесповоротно – подвешенное состояние. С губ сорвался тихий стон, больше похожий на выдох. Девушка вновь обратила внимание на теплые пальцы, которые гладили ее руку. Она попыталась открыть глаза еще раз, но эта попытка отозвалась головной болью. - Тихо-тихо, - шепот прозвучал где-то совсем близко. Лана не сразу узнала голос. Она хотела сказать что-то в ответ, но вместе этого вновь потеряла сознание… Когда она пришла в себя в следующий раз, головной боли уже не было. Чужие пальцы на ее ладони тоже отсутствовали. Девушка пыталась не двигаться и дышать как можно осторожнее. Все ее силы шли на то, чтобы вспомнить, где она и что с ней случилось. В мыслях всплыл Гарри. Она не могла увидеть его лицо, но была уверенна, что это именно он. Те пальцы, которые ее касались… Принадлежали ему? Лана выдохнула, не зная, как заставить свой мозг и память работать. Следующее, что всплыло в ее мыслях, - стол и куча таблеток на нем, которые она не могла рассмотреть из-за слез. Воспоминание причинило кучу боли, она вновь испытала всю ту безысходность. Девушка снова провалилась в сон… Придя в себя в третий раз, она резко открыла глаза. Вокруг был полумрак, поэтому Лана не почувствовала никаких неудобств. На этот раз она чувствовала себя намного лучше. В голове потоком понеслись мысли… Вот она орет на маму, которая вскоре покидает квартиру… Лану вновь одолевает страх, боль и безысходность… Она ищет успокоительные, но не может рассмотреть из-за слез надписи на упаковках таблеток… Девушка вновь простонала. Ей показалось, что она снова испытала ту боль, после которой больше ничего не было. Лана с трудом пыталась понять, что послужило причиной, но не могла. Чьи-то теплые пальцы коснулись ее ладони. Она попыталась повернуть голову. До этого ее взгляд устремлялся только в потолок, поэтому лицо человека, который сидел рядом с ней, было размытым. - Все хорошо, Лана, - успокаивающе сказал знакомый голос. – С тобой все нормально. Я рядом. Девушке, наконец, удалось сфокусировать взгляд. Перед ней было лицо Найла. Он слабо улыбался и изучал ее своим теплым и заботливым взглядом. На юноше была серая толстовка. Лана с трудом повернула голову в другую сторону. Только сейчас она поняла, что лежит не на кровати у себя дома. Под ней – больничная койка, вокруг – палата с белыми стенами и серым потолком. Единственное, что ее не пугало, - присутствие Найла. - Ты себя как чувствуешь? – спокойно спросил он, помогая девушке с подушкой. Лана обратила внимание на свою руку. В ее вену была воткнута иголка, через тоненькую трубочку в ее кровь попадало какое-то лекарство. Благодаря юноше, ей теперь было удобнее лежать и оглядываться по сторонам. На низ живота вновь напала странная, но терпимая боль. - Что случилось? – спросила девушка, ничего не понимая. Воспоминания выстраивались в ряд, начиная с ее мысли, что ей стоит решить все вопросы с Джоном и своими вещами до приезда Гарри. Лана помнила, что подалась к бывшему парню, забрала оттуда чемодан и с полной уверенностью, что уже вечером рядом будет Гарри, направлялась домой. Все последующие частички пазла тоже быстро отыскались. Девушка пыталась не думать о том, что случилось между ней и матерью, но ее «шлюха» без остановки звучало в ушах. - Лана… Я… - Найл запнулся, не зная, что сказать. – Я не знаю, как это сказать… Может лучше подождать Гарри… - Где он? - Ушел к доктору. - Как давно? – слабым голосом спросила девушка, чувствуя, как внутри разливается тепло от мысли, что Гарри где-то рядом. - Минут двадцать назад. - Получается, я несколько раз приходила в себя и снова отключалась за эти двадцать минут? - Да, а перед тем еще бредила, - Найл вновь взял в руки ее ладонь и нежно погладил пальцы. - А в больнице… Давно я здесь? - Лана, я… - Расскажи мне, что случилось… Мне стало плохо в квартире… Как я здесь оказалась? Юноша с такой болью в глазах посмотрел на нее, но продолжал молчать. Он перебирал ее пальцы и пытался их согреть. На его лбу пролегла морщина от сдвинутых бровей. Под глазами пролегли синяки. До Ланы медленно дошло, что Найл вернулся в Америку вместе с Гарри. - Пожалуйста, - снова попросила она совсем уже умоляющим голосом. - Гарри мне рассказал все… На счет вас. Лана даже и не задумалась о том, что именно доверил своему другу Гарри. Если и был еще один человек, которому она бы отважилась открыться, то это несомненно был Найл. - Мы вместе прилетели в Филадельфию… Он говорил о каком-то сюрпризе… Я понятия не имел, куда мы едем. Мы поднимались на лифте и услышала чьи-то рыдания и проклятия… Твоя мама колотила по дверям вашей квартиры и орала, чтобы ты ее впустила. Это все Гарри уже потом мне объяснил, здесь, в больнице. - Он хотел… - девушка не договорила фразу. – Гарри хотел привезти тебя в нашу квартиру и рассказать, что мы… - Да, что ты его девушка и… не только… Повисло неловкое молчание. Этот короткий рассказ дал Лане скудную пищу для раздумий. Она отвлеклась от остального на несколько минут. Ей хотелось увидеть Гарри, убедиться, что он рядом и ни за что ее не бросит. Она смяла под пальцами простынь, но иголка в вене откровенно мешала любым движениям. Девушка себя чувствовала, как оголенный нерв, который был слишком чувствительным по отношению к чему-либо. - Она сказала, что ты уже час не открываешь дверь… Что вы поссорились… Она бросалась на Гарри и проклинала его. Тогда я вообще ничего не понял. Пытался ее отодрать от него, а она цеплялась в него, пыталась выцарапать ему глаза. Прости, Лана… Я не знаю… Я повелся довольно грубо с ней… Я не знал, что она твоя мама… - Ничего. Она то же самое делала со мной… - Сначала Гарри хотел прогнать ее, а потом уже войти в квартиру. Он понимал, что вы поссорились, и ты вряд ли желаешь ее видеть, но мы не могли заставить ее уйти… - Я валялась в обмороке, да? – немного поспешила вперед девушка. - Да. Боже, Лана… - юноша устало потер глаза. – Ты себе не представляешь, как сильно ты нас напугала. Весь стол был засыпан таблетками… Я думал, Гарри сойдет с ума… Боже… Я ведь тоже думал, что ты наглоталась чего попало в попытках… - Убить себя? – голос Ланы окончательно сел, и она прошептала свой вопрос. – Я всего лишь искала успокаивающее после разговора с моей мамой. - Гарри этого не знал. Мне кажется, если бы он… Если бы он понял что ты… что ты покончила с жизнью из-за матери, он бы убил бы ее прямо там… - Простите меня. - Тихо-тихо, - Найл сел на больничную койку рядом с ней и с детской непосредственностью погладил ее по голове. – Только не плачь, пожалуйста. - Не буду, - слабо улыбнувшись, пообещала девушка и позволила парню вытереть единственную слезу у нее под глазом. Они молча сидели, думая каждый о своем. Лана не смотрела на Найла. Взгляд был затуманенным. Девушка пыталась представить, что происходило в квартире, пока она валялась в обмороке. Перед глазами возникало безумно лицо Гарри, когда он избивал на полу ее обидчика пару недель назад. Она помнила, каким диким огнем пылали его глаза в тот момент, с какой силой он осыпал ударами… И все же она не могла представить, какие эмоции были на его лице, когда он увидел ее без сознания и пачки таблеток на столе… Наверное, и мама ее была близка к безумству, но ей не хотелось о ней думать… Взгляд Ланы скользнул по стене, на которой висели часы. Они показывали почти пять часов утра – вот почему Найл выглядел настолько уставшим. Вероятно, оба юноши не спали в самолете, а потом была квартира и больница… Девушка взяла свободной рукой ладонь Найла и сжала ее в своих пальцах. Она не знала, как еще может отблагодарить его за то, что он был рядом. Оказалось, что она не настолько одинока. Рядом с ней - Найл, а где-то совсем близко – Гарри. Сердце разрывалось от нахлынувшей нежности и благодарности. Лана с трудом сдержала слезы. Парень взглянул ей в глаза и ободряюще улыбнулся. В его взгляде было все – обещание, что ей станет лучше, что она не одна, что ни он, ни Гарри ее не бросят. Дверь палаты совсем тихо скрипнула. Девушка вздрогнула. Сердце забилось быстрее, оно все это время чувствовало, что с минуты на минуту появится Гарри. Из-за спины Найла она не видела вошедшего. Юноша понял все без слов и встал с койки. Все надежды Ланы мгновенно рухнули. На пороге палаты стояла мама. Девушка хотела что-то сказать, но язык окаменел. - Оставь нас, пожалуйста, - попросила она осипшим голосом. Лана схватила пальцы Найла, как свое последнее спасение. Язык не поворачивался, она открывала рот и закрывала, но не могла ничего сказать. Взглянув на него умоляющим взглядом, девушка покачала головой. Парень нежно погладил ее холодные руки, и она их отпустила. Он немного нагнулся к ней, чтобы тихо пообещать – он будет за дверью. Девушка провела его беспомощным взглядом, а тогда переметнула его на маму. Миссис Моллисон выглядела ужасно. Осунувшаяся, похудевшая, немного сгорбленная она смотрела на Лану из-под слипшихся ресниц. Под глазами было размазано немного туши. По ней было видно, что женщина пыталась себя привести в порядок после долгих рыданий. Тонкие губы были совсем бледными и почти незаметными. Растрепанные волосы превратились в подобие вороньего гнезда. Миссис Моллисон медленно прошла к Лане. Девушка хотела ее остановить, но язык все еще был каким-то деревянным. Ей не хотелось, чтобы мама сейчас ее касалась. Ей вообще не хотелось сейчас ее видеть. Женщина, казалось, сама это понимала, поэтому села в кресло, в котором раньше сидел Найл. - Как себя чувствуешь? – бесцветным и пустым голосом спросила она. - Чудесно, - девушка хотела сказать это с долей сарказма, но ничего путного не получилось. – Я хочу поспать. - Спи. - Я хочу поспать одна. - Я – твоя мама, я буду с тобой, - прошептала миссис Моллисон, пытаясь схватить пальцы Ланы. - Нет. Я хочу побыть одна. - Ты снова прогоняешь свою родную мать? Даже после всего этого женщина не могла угомониться. Дочь возвела глаза к небу, моля об еще одном обмороке. Ей было трудно дышать в компании своей матери. Лана спрашивала себя, за что ей досталась такая судьба, но ответа не находила. - Лана, просто скажи мне, ради чего все это? – продолжила миссис Моллисон, не замечая отрешенного вида дочери. - Просто так, - ответила полным апатии голосом девушка, отворачивая голову от мамы. - Ты отворачиваешься от меня, бросаешь Джона ради этого… Этого… Поверь мне, человек с твердыми моральными принципами никогда бы не посмел разбить чужую семью. - Мы с Джоном не были семьей. - Он хотел на тебе жениться. - Мне плевать. Я не хотела, - спокойно отмахнулась Лана. - … и сейчас, - продолжила миссис Моллисон, как будто и вовсе не слыша слов девушки. – … Ты из-за него потеряла ребенка. Возможно, это был твой единственный шанс стать мамой, но ему-то какое было дело. Он – не Джон… Дальше Лана уже не слушала. Единственные слова, которые имели значения в этом монологе, касались потери ребенка. Девушка тяжело вздохнула, пытаясь понять свои ощущения. Она ничегошеньки не почувствовала, только зацепилась слухом за «из-за него потеряла ребенка». На душе было пусто. Как бы там ни было, но терять даже такую нежеланную часть себя было странно и немного грустно. Невольно Лана вспомнила, как Гарри клал свою громадную ладонь ей на живот, как будто невзначай. Девушку больше тревожило то, как сам парень отнесся к выкидышу, ведь была маленькая вероятность, что это мог быть его ребенок. Боль внизу живота стала заметнее, когда Лана услышала ее причину. Она просто лежала, смотря в потолок. Речи мамы текли мимо ее ушей одним тихим потоком, на который она не обращала никакого внимания. У нее не было сил на что-то реагировать, спорить, доказывать. Ей хотелось провалиться в крепкий сон и забыться хотя бы на некоторое время. Двери палаты снова еле слышно скрипнули. Этот звук отдался в девушке очередной бурей эмоций. На этот раз вошел Гарри. На нем была его любимая черная футболка. В руках он держал кожаную сумку, которую всегда носил через правое плечо. Потертые джинсы обтягивали его ноги, их с трудом поддерживал серый пояс. Даже сейчас он был отлично одет, но лицо было полно усталости и грусти. В тусклом свете прикроватной лампы его лоб поблескивал, а на щеки падали тени ресниц. Зеленые глаза, которые смотрели на Лану то с нежностью и любовью, то с яростью, то с равнодушием, теперь стали жутко темными. На голове как всегда был беспорядок. Лана представила, как запускает пальцы в его кудри, чувствует их мягкость. От этого ей сразу же стало легче. Она избавилась от равнодушия. Сил все еще было слишком мало, но всем своим видом и взглядом она пыталась показать юноше, как ему безумно рада. Ей вновь казалось, что прошла целая вечность с их расставания. - Мы разговариваем, - довольно резко сказала миссис Моллисон, даже не удосужившись повернуться к Гарри лицом. Своими словами она разорвала ту невидимую нить, которая протянулась на несколько мгновений между девушкой и юношей. Он медленно сделал несколько шагов вглубь палаты. - Я не достаточно ясно выразилась? – на этот раз женщина заговорила громче, бросив на парня презрительный взгляд, как на слабоумного. Ни слова, ни острый убийственный взгляд не возымели никакого эффекта. Гарри так же медленно, но уверенно подошел вплотную к креслу, где сидела женщина. Теперь он нависал над ней, буравя своим холодным, но решительным взглядом. Лана заметила, как на его шее выступила венка, а мышцы рук напряглись. Он был страшен в своем спокойствии. Лицо, казалось, окаменело, а бледные губы были плотно сомкнуты. Она никогда его не видела таким. Лана чувствовала невероятное напряжение, исходившее от него. Ее удивляло, что мама не испугалась Гарри. Она все так же смотрела на него, не шевелясь и ничего не говоря. На ее месте девушка согнулась бы в три погибели, а затем унесла свои ноги куда подальше. Напряженная, каменная статуя, внутри которой бушевал океан эмоций, – таким был Гарри. В эту минуту Лана могла поклясться, что впервые испытала настолько безумное желание принадлежать только ему. Вся сила и твердость мира была в нем. Он больше не был похож на зверя, готового разодрать обидчика Ланы на куски. Нет, на этот раз в нем было что-то такое, что ей никогда не доводилось встречать. Это пленило, но в то же время пугало. - Оставь нас, - совсем тихо сказала девушка, не зная, чего ожидать от Гарри. - Слышишь? – переспросила его миссис Моллисон, а в ее глазах появилась уверенность, смешанная с ненавистью к этому юноше. - Нет, мама. Ты оставь нас. Женщина удивленно уставилась на дочь. Наверное, это был последний нож в спину, но Лана больше не могла этого терпеть. Напряжение в комнате дошло до предела. Казалось, вот-вот прямо в воздухе появится бешеное пламя, или ток пройдет по венам присутствующих. Гарри медленно нагнулся. Сумка скользнула на пол. Его крепкие руки оперлись на подлокотники кресла, в котором сидела миссис Моллисон. Теперь их лица были почти на одном уровне. Женщина немного отодвинулась, по ней было видно, что поведение Гарри ее немного пугало, хоть она и пыталась это скрыть. - Вы сейчас, - голос юноши был настолько тихим и спокойным, но в то же время ледяным и не приемлющим никаких отказов, что у Ланы побежали мурашки по спине, - сами покинете палату и больницу. - Что ты себе… - В противном случае вас выведет отсюда охрана. Вы оставите Лану в покое раз и навсегда. Встретитесь с ней только тогда, когда она сама этого захочет, иначе, я клянусь, вы больше никогда в жизни ее не увидите. Юноша резко оттолкнулся от подлокотников и выпрямился. Он безразлично смотрел на женщину, за которой оставался выбор. Казалось, миссис Моллисон испытала толику страха от всего сказанного. Впрочем, больше ужаса наводил сам Гарри, превратившийся в жестокого и бездушного монстра, который сдержал бы свое обещание. Лана верила его словам. Она знала, что именно так и будет. Миссис Моллисон перевела взгляд на дочь, но не нашла у той поддержки. Затем она медленно встала. Даже в полный рост она была ниже Гарри, а его ледяной взгляд, казалось, уменьшил ее до размеров нашкодившей кошки. Он отступил в сторону, чтобы пропустить женщину. Та медлила. Прошло больше минуты, которая растянулась для присутствующих в бесконечность, прежде чем миссис Моллисон бросила на свою дочь последний взгляд и вышла из палаты. Двери сперва скрипнули, а потом с грохотом закрылись. Лицо Гарри мгновенно переменилось. Лед в его взгляде растаял, и его глаза наполнились нежностью и тревогой. Он медленно сел на то место, где до него сидела миссис Моллисон и Найл. На лице появилась слабая, но невероятно счастливая улыбка. Он рассматривал девушку так, как будто впервые видел. Не отрывая от нее взгляда, он нашел ее пальцы и сжал их в своей теплой ладони. Лана ответила ему улыбкой – это был ее Гарри, которого она никому не хотела отдавать. - Иди ко мне. У нее не было сил вымолвить это, но юноша все прочитал по губам. Он встал с кресла, пока девушка аккуратно подвигалась на своей койке. Из-за иглы в руке она ощущала дискомфорт. Сейчас она чувствовала себя прекрасно, поэтому вынула ее и положила на прикроватную тумбочку. Гарри укоризненно глянул на нее и хотел возразить. Он нависал над Ланой, собираясь лечь рядом. - Все хорошо, - тихо сказала она. – Мне это не нужно сейчас. Парень все так же недоверчиво смотрел на нее, не разделяя такой идеи. Девушка одними губами сказала «пожалуйста» и взглянула ему в глаза. Этого хватило. Он сдался и лег на бок. Койка была узковатой, поэтому их тела почти соприкасались. Гарри положил одну руку под голову, полностью отдав подушку девушке. Вторая ладонь вновь коснулась ее пальцев. Лана молча на него смотрела. С каждой секундой она все больше уверялась, что ничто на свете не заставило бы ее сейчас отвести от него взгляда. Да, и нечему было им мешать. Кто-то накрыл их маленький мирок крепким, непробивным куполом, защищавшим от всего. Теплое дыхание парня щекотало щеки девушки. Она поправила пальцем выбившуюся прядь его волос, а потом коснулась его лица. Ей так нужны были его прикосновения. Лана чувствовала, что что-то невероятно громадное разрывает ее сердце. Она пыталась заглянуть внутрь, приглядеться получше к этому чудовищу. У нее это чудесно получилось. Этот монстр из недоверчивого и обозленного превращался в нежного и наполненного светом. В его глазах светилась любовь. Это чувство было настолько непривычным, что девушка, казалось, задыхалась от него. Гарри переплел их пальцы и поджал на мгновение губы. - Лана, - прошептал он, и было видно, что слова будут даваться ему с трудом. – Я хочу, чтобы ты выслушала то, что я тебе сейчас скажу. Девушка молча кивнула. На ее лице все еще была слабая улыбка. - Я знаю, что мы наделали кучу глупостей… - его голос был слабым, но чувствовалась уверенность. – Мне стоило рассказать тебе о своих чувствах сразу, а не… Я правда жалею, что вел себя как последний кретин. Теперь из-за меня тебе приходится отвернуться от собственной матери. Из-за меня ты бросила Джона. Из-за меня ты потеряла ребенка… - Гарри, ты не виноват… - Не перебивай, пожалуйста, - он сжал крепче ее пальцы. – Я знаю, что тебе пришлось пережить, и из-за этого мой кретинизм не имеет никакого оправдания. Из-за меня ты отказываешься от нормальной, человеческой жизни. У тебя могла быть счастливая семья с Джоном, прекрасные дети, благополучие и все, что ты можешь только пожелать… Я знаю… Тебе кажется, что это твой собственный выбор, но твоя мама была права – я действительно ветреный и неверный мальчик из шоу-бизнеса, от которого не ясно чего ожидать. - Гарри, прошу тебя. Он помотал головой и поцеловал ее пальцы. Девушка почувствовала, как к глазам подкатывают слезы. Она не хотела слушать эту исповедь. Если кому-то и надо было искупать грехи, то это ей. - Ты ненавидела меня, - продолжил он, сглотнув комок в горле. - Я ненавидела себя. - Я не хочу, чтобы ты ненавидела себя. Я хочу, чтобы ты полюбила. В первую очередь, саму себя. Я знаю, ты боишься любви. А я намного хуже Джона. Уж если кто-то и достоин больше любви, то это он. Я, правда, невыносимый человек. До ужаса невыносимый. Даже в этой чертовой больнице, в которую ты попала из-за меня, я хуже всех. Тебе стоит выбрать Джона, потому что он даст тебе все. Он будет отличным папой, хорошим мужем, будет приносить в семью деньги. Ты будешь спокойна с ним. Он не будет ревновать, командовать, строить козни, орать на тебя, запрещать что-либо… Лана больше не могла этого слышать. Она видела по Гарри, что он не может остановить поток своих слов, поэтому молчала. Девушка понимала, что все это давалось ему с трудом, но он не желал останавливаться. Ему нужно было выговориться. Она не могла отобрать у него эту возможность. Тем не менее, свои эмоции она сдерживать тоже не была в состоянии. Из глаза потекла одна слезинка, затем другая. Юноша быстро вытер их пальцами и облизал пересохшие губы. Он перевел дыхание и продолжил дальше: - А я… Ты сама знаешь, что я кретин. Поверь, этого мало – я еще хуже. Я буду ревновать тебя к каждому встречному, к каждому столбу. Я не позволю, чтобы кто-то подумал, что может иметь хоть какое-то право на тебя, потому что ты будешь только моя. Я буду запрещать тебе ходить в коротких юбках… Да-да, звучит абсурдно, но я буду. Я себя знаю. Я не позволю, чтобы на тело, принадлежащее только мне, пялился еще кто-то. Все равно мне придется разбить несколько морд каких-то идиотов, которые отважатся приблизиться к тебе, - он с трудом глотнул воздуха, как будто что-то перекрыло доступ к его легким. – А ты будешь ревновать меня, потому что вокруг будут крутиться сотни других девушек. Мы провели целую неделю вместе. Тебе кажется, что это был рай, но рая не будет. Мы будем ссориться. Я всегда нахожу причину покричать и попсиховать. После ссоры, чтобы ты больше никогда не вздумала мне перечить, я буду тебя так трахать, что ты каждый раз будешь клясться сама себе, что это в последний раз. Ты захочешь уйти, но не уйдешь, потому что будет уже слишком поздно. Про нас будут писать отвратительные статейки, мы будем купаться в сплетнях. Гарри соскакивал с одной темы на другую. Он захлебывался в словах, но не умолкал. Лана вглядывалась в его лицо, в его чистые зеленые глаза, полные противоречий. Она чувствовала, как его пальцы судорожно сжимают ее ладонь до боли. - Поверь, каждой утро ты будешь готовить мне завтрак и сдерживаться, чтобы не насыпать туда какого-нибудь яда, потому что… Я – отвратительнейший человек. Я всегда буду напоминать тебе, что ты хреново готовишь. Мне будет наплевать, что у тебя болит голова, я все равно трахну тебя и буду делать это как можно дольше, чтобы ты хорошенько помучилась и почувствовала, что полностью в моем распоряжении. Потому что я – животное, не способное бороться со своими инстинктами. - Гарри, ты не такой… - И все же… - он даже и не услышал ее слов. – И все же я буду снимать с твоих ног туфли, когда ты будешь приходить с работы вымотанная. Я буду мыть твои волосы каждый день, потому что лак слишком вредный для них. Буду носить тебя на руках в перерывах между сексом. У нас никогда не будет нормальной семьи. Мне плевать на то, что у тебя может не быть детей. Я знаю, что ты их боишься, что ты боишься беременности, родов и всего остального… Я знаю, что ты ненавидела ребенка, который был у тебя в животе. А если я и заставлю тебя родить мне дочку или сына, то я буду рядом с тобой от начала до конца. Я буду слушать, как ты будешь материться во время родов, как будешь орать и плакать. И поверь, я буду ненавидеть его в эти мгновения, потому что он будет тебе причинять боль… Я знаю… - Гарри! – она хотела закричать, но голос сел. Лана больше не могла слушать все эти глупости, произнесенные с такой искренностью и серьезностью. Она знала Гарри. Она знала себя. Они оба считали себя хуже других. Ей было плевать на это. Все, чего она действительно желала, - чтобы он умолк и просто всегда был рядом. Она представляла все то, что говорил юноша. Верила каждому слову, но это не пугало. Они вместе прошли слишком много, чтобы и на этот раз она усомнилась в своем решении. Слезы медленно стекали по щекам. Гарри смотрел на нее с болью в глазах. Его пальцы стали холодными. Лана же хотела, чтобы они всегда оставались теплыми. Несмотря на бессилие в теле, она чувствовала, что готова свернуть любые горы, пройти любой ад и выбраться оттуда живой. Впервые за всю жизнь, она не была готова отдаться апатии и пустить все на самотек. Впервые в жизни у нее действительно появилось то, что она не должна отпускать. Это было удивительнейшее чувство из всех возможных. Гарри… Ее Гарри. А она – его. Ее пальцы пробежались по волосам юноши, пока он отыскивал все новые минусы в себе и их общем будущем. Лана медленно приложила к его губам ладонь и слабо покачала головой. Она была полна решительности, и в то же время жутко хотела поспать. Только лишь бы он был рядом. Девушка прикрыла глаза. Ей столько всего хотелось ему сказать, но она чувствовала, что сил осталось всего лишь на несколько слов. - Не отпускай меня. От своих же слов, произнесенных шепотом, у Ланы побежали по всему телу мурашки. Она не открывала глаз. Она почувствовала, что Гарри тоже заплакал и сжал ее пальцы так, что она засомневалась в сохранности своих костей. Крепкая рука юноши подтянула ее ближе к себе. Теперь их лбы соприкасались. Лицо щекотало сбившееся дыхание парня. Гарри был рядом. И всегда будет. - Не отпущу, - еле слышно ответил он. Юноша закрепил свое обещание поцелуем в лоб горячими, влажными губами.