Спокойствие рук зеленоглазой колдуньи

— Брат, может тебе тоже врача? — Нет. — отрезал каждый раз Ямач. Ямач сидел на диванчике в приемном отделении больницы, откинув голову назад. Головные боли начали мучить его с новой силой после произошедшего, а ему оставалось только покорно ждать чуда, чтобы все это закончилось. Племянницу забрали на операцию совсем недавно, а Азер, принесший ее на руках, дрожащую от страха и боли, куда-то стремительно ушёл. «Чудо» появилось буквально из ниоткуда. Ласковые руки Эфсун внезапно легли на его уставшую голову, начиная массировать лоб. Левая рука нежно поглаживала лицо, щеку, шею. Всё это заставляло Кочовалы забыться и унестись в другую реальность, в которой не было бы место вражде, постоянным страхам, опасностям, перестрелкам. Как он истосковался по этому ощущению тепла и уюта. Овдовев он потерял дом, а убив отца — сон. Единственной надеждой возвращения к нормальной жизни стала зеленоглазая колдунья с волшебными руками, дарящая ту недостающую нежность. — Что делает эта женщина? — Селим пришел в шок. Ещё недавно его брат жаловался на бессонницу, сам он все время был на нервах и вероятно после какого-то своего шока, не давал прикоснуться к нему даже родной матери. Внезапно Ямач остановил руку женщины, положив на ее свою и зафиксировав в таком положении на его щеке. Все мышцы лица его наконец расслабились. — Видимо колдует. — ошарашенно сделал вывод Салих. Лицо младшего Кочовалы теперь выражало абсолютное спокойствие и умиротворение, полную незаинтересованность в происходящем вокруг. Оглядываясь назад, Ямач понимает, что спасение пришло в погибели. Когда в том саду у ее дома он ожидал холодное дуло пистолета на своей голове, вдруг почувствовал теплые руки. Под предлогом нужны во сне, он лишь хотел слышать ее мелодичный голос, рассказывающий сказки, ощущать заботливые руки, снимающие всю боль, и видеть волшебные, зачаровывающие глаза, переносящие в другую реальность. — Прошу, не отпускай моей руки. — тихо шепчет Кочовалы ей. — Я не могу двигать второй. — продолжает он шепотом. — Немедленно позовите врача! — вскрикивает Эфсун, понимая когда и в каком месте была получена рана. Братья Кочовалы, стоящие рядом, вдруг отмирают, и Салих убегает в сторону регистратуры, сбивая все на своем пути. Чародейка смущается тому, как все окружающие смотрят на держащего ее руку Ямача: его старшие братья, доктор, медсестра. Даже наблюдающий за всем издалека Азер, ухмылка которого казалось разобьёт ему лицо. Так, под всеобщие недоумевающие взгляды, Кочовалы чуть ли не силой затащили в этот кабинет. — На что жалуемся, Ямач-бей? — Я ни на что не жалуюсь. — Эфсун, руку которой так и не отпустили продолжила вместо него: — Прошлой ночью ему в плечо попала пуля. Так же, старая большая ссадина и гематома на спине, ближе к шее, им примерно две недели. Жалуется на постоянную головную боль и… — И лежал в психушке три месяца. — закончил он за нее. Старшие братья Кочовалы прибывали в ещё большем шоке. Младший сидел на кушетке раздетый, медсестра и врач, поверив на слово женщине о том, что она врач, оставили ее с пациентом. Эфсун бережливо зашивала рану от пули недоврага-недолюбовника. Когда кропотливая работа закончилась, она настояла, чтобы продезинфицировать оставленный «инкогнито» след от боя с Азером, но Селим резко вскочил с места, подходя к брату. — Эта «просто царапина», — спародировал он Ямача, — Ещё недавно была больше раз в десять. Что вы с ней сделали, чтобы превратить в тоненькую маленькую болячку? — глаза его от увиденного лезли на лоб. — У нее волшебные руки, брат. И глаза. Мне был спослан ангел под видом дьявола с небес. — завороженно после ее прикосновений Ямач говорил так, словно эта женщина не сидела сейчас рядом с ним, протирая шрам, оставленный ее бабушкой смоченной спиртом ваткой, чем вгонял ее в краску. Сердцеед чёртов! — Селим-бей, вашу дочь прооперировали, она уже отошла от наркоза. — К ней можно? — Да, но с ней сейчас находится господин, который привез ее. — медсестра вышла, а Селим со всей силы ударил кулаком по столу. В голове не укладывалось, что этот пёс хочет от его дочери. Товар ему вернули в целости и сохранности, Караджу зачем-то спас, так и проваливай к чёртям, Азер! — Не понимаю, почему Юджель похитил именно Караджу. — наконец задал вслух мучающий всех вопрос Вартолу. Единственная среди присутствующих женщина закрыла глаза, закусив губу до боли, чтобы только забыть то ужасное зрелище, свидетельницей которого стала. Истекающий кровью труп Юджеля вызывал тошнотворный рефлекс. — Это же очевидно. Она рычаг давления на всех. — изрекла Эфсун. — На тебя, — махнула головой в сторону Вартолу, — На вас, — в сторону сидящий рядом с ней Ямача и Селима. — И похоже даже на Азера. — сделав паузу тихо добавила: — И на меня. — Ямач кинул на нее вопросительный взгляд, но увидев мокрые глаза женщины, отступил от вопроса. — Да что этому блядскому Азеру только надо от моей дочери! — выругался Селим под недоумевающий взгляд Салиха. — Извини, модная госпожа — обратился он к никому не представленной дочери Байкала, которая видимо и не спешила раскрывать всем свою личность. — Господа, а что я собственно пропустил? — нервно усмехнулся Салих — Этот ублюдок похитил мою дочь из-за того, что она забрала его товар и крупно подставила его на бабки. Сама она, аргументировала это тем, что женщин никто не слушает и ее бы тоже никто не послушал. — Ты бы послушал? — все удивлялся Саадеттин. — Нет, конечно. — по палате прошёлся сдавленный смешок. — Никто и не сомневался. — наконец вынесла вердикт Эфсун, вызвав массовое закатывание глаз в помещении. — Никто. Ни один из вас, мужчин, никогда не задумывался о том, чтобы хоть один раз послушать женщину, сделать так, как предлагает она. Сколько жизней можно было бы сохранить? Сколько конфликтов можно было бы избежать? Своей вспыльчивостью, желанием помериться у кого бицепс шире, вы вредите не только себе и друг другу, по и нам, но у вас же мужская гордость! Самолюбие зашкаливает, а вот переступить через него, ну нельзя, да? — Модная госпожа, что-то вы растяфкались тут. — Хватит! — бессильно рявкнул Ямач. — Никто не спал два дня, сейчас уже наверняка часов семь вечера, Караджа получила ещё одну пулю в живот, а вы здесь цепляетесь друг к другу. С вашего позволения, госпожа Эфсун, иду решать все вашим мирным женским путем, не набивая морду Азеру Куртулушу. В это время сам Азер Куртулуш зашёл в палату, где лежала Караджа, присел на стул рядом и осторожно взял за руку, к которой не была прицеплена капельница. — Здравствуй, дерзкая девочка, любящая проблемы. Как ты? — Лучше чем в первый раз. — улыбнулась Кочовалы. — Тогда пуля вошла глубже, и я проходила с ней полдня, до того как потеряла сознание в машине Вартолу Саадеттина. — Караджа словно хвасталась, смеясь над этой историей. — Он похитил тебя? — Скорее я его совесть. Это останется между нами навсегда. А тебя, что это волнует? — Ты улыбаешься и дерзишь, значит скоро будешь здорова. Что говорят врачи? — его забота, волнение, вопросы — всё это трогало ее до боли в сердце. — Не знаю, но думаю: может у меня Стокгольмский синдром? Но я точно нравлюсь тебе! Смотри, как ты за мной бегаешь и ухаживаешь. Жить без меня не можешь, Азер. — она улыбалась, надсмехалась над ним, пыталась пошутить, чтобы хоть как-то скрыть ту сильную тоску по его объятьям. — Если бы ты только знала как нравишься мне, Караджа. — он остановился у выхода и тяжело вздохнул. — Но стоит мне вспомнить о твоей семье и фамилии, как я заставляю себя забыть об этих чувствах. Мне жаль, что все так вышло, но это началось не из-за меня. — открывая дверь, он вдруг развернулся и взглянул ей в кофейные глаза. — Прощай, Джульетта, поправляйся скорее. — дверь захлопнулась, и Караджа полностью отдалась убивающему чувству разлуки. Оф, сначала парень сестры, теперь воюющий с ее семьёй наркобарон. Умница, Караджа, умница! Но разве можно было сравнить пустое касание Джелясуна и чувственное прикосновение Азера Куртулуша, от которого все начинало роптать? — Ты что себе позволяешь, ублюдок аданский?— быстро поймал его Селим на входе. —Селим-бей. — Азер сделал театральную паузу. — Я уважаю тебя лишь за то, что ты вырастил такую дочь и потому что старше меня. Но и у моего уважения есть граница.

***

— Папа. Я уже взрослая, не возись со мной, мне уже лучше. — Караджа сжала руку отца. — Иди домой, прошу будь рядом с мамой, ей гораздо хуже одной, чем мне. — Караджа, мы взрослые люди, она сама разберётся. — Скажи, разве она не заслуживает быть счастливой? Почему несмотря на все потери, бабушка продолжает гнобить маму?

***

Эфсун привела Ямача в просторный дом и проводила в гостиную, попутно снимая с себя зимние сапоги и убегая за пледом, чтобы удобно устроиться рядом. — Мне было семнадцать. Мама тогда недавно умерла, а я каждый день ходила на кладбище. И в один из таких выездов, толпа каких-то громил похитила. — сделала она паузу. — Я не знала кто, зачем, почему, но они хотели знать все о бизнесе моего отца. А чем интересуются семнадцатилетние девочки? Бизнесом отца? Да никогда. Меня интересовали красивые платья, музыка, увлекательные книги, но бизнес — никогда. Пытались узнать от меня хоть какую-то информацию, но куда? Избить пытались и.— голос дрогнул, выпуская слезы боли наружу. — И не только. — закончила фразу женщина, и до боли впиваясь ногтями в их сжатые Ямачем руки. — Когда развлекаться со мной надоело, один из них предложил всадить мне пулю в лоб и кинуть под дверь дома отца, но другой вступился за меня, аргументировав это тем, что за мою жизнь они получат на пару миллионов больше чем за смерть. — слезы стекали по лицу, и Кочовалы придвинул ее поближе к себе, приобнимая. — Они… Ведь только пытались тебе навредить? — он подбирал нужные фразы, избегая слова «изнасилование». Эфсун качнула головой в знак согласия. — Там рядом телефон был. Каждую ночь, когда меня оставляли одну, звонила папе. Папа никогда не брал трубку. Как-то раз поднял Юджель. Он тогда меня не узнал. Или не поверил. Не знаю и не хочу знать. — она поудобнее облакатилась на Ямача. — Меня тогда к себе забрала бабушка. «Выкупили» меня, а после знать не знаю, что с ними случилось. Никто больше об этом случае не вспоминал. И того, кто все устроил тоже никогда не видела. — Если бы у тебя был шанс отомстить тому, из-за кого все это с тобой случилось, чтобы ты сделала. — Может сдала бы полиции. — Кочовалы сдавленно усмехнулся. — Смешно? Мне было девятнадцать лет, когда я узнала чем конкретно занимается господин Байкал и какие последствия это за собой влечёт. Вот этими ушами слышала как он приказал убить женщину и ребенка, только чтобы избавиться от свидетелей. И с этого момента зареклась никогда никого не убивать. И Юджель знал это. И выходит, умело пользовался мной, играя на чувствах. Мама. — всхлипнула она. — Мама говорила держаться подальше от дороги отца. Он всегда хотел, чтобы я получила образование, смогла управлять его бизнесом, стала достойным человеком. Мне их так не хватает. — Мой отец никогда не хотел моей учёбы. Всего его четыре сына должны были бы отдать свою жизнь Чукуру, заниматься семьёй. Я его не ценил. Я думал… — он осекся. — Я думал, что хороня свою семью человек может потерять рассудок. Оказалось нет. Человеческий мозг способен выдержать даже убийство собственного отца. Даже может тихо хранить эту информацию, знаешь? А я ведь не ценил его. Совсем. — Я не могу нести этот груз отца, Ямач. Я не смогу. — Эфсун максимально близко придвинулась к Кочовалы, сжигая все выстроенные мосты. Свою голову положила на его плечо, подобрала ноги ближе к себе и укрыла их теплым пледом. Ямач, приобняв ее плечо, неожиданно для двоих прикоснулся губами к ее голове, зевнул и вдруг провалился в глубокий сон. Что же такое понимание? Может это поддерживающая тебя рука, может слушающее ухо, может успокаивающие губы; неизвестно. Идиллию нарушал только голос Макбуле в темноте дома: — Эфсун, я пришла. Радостный настрой быстро исчез, завидев в гостиной единственную внучку, спящую в объятьях врага. Ну, ничего, зятек, и ты поймёшь где раки зимуют.

Если двум людям судьбой предписано быть вместе, то их пути в один день обязательно сойдутся. Пусть они хоть весь мир обойдут, чтоб найти друг друга. Пусть хоть прячутся, чтоб не видеть друг друга, но если предписано судьбой, они обязательно встретятся.