Замок в Йорке, день Успения Пресвятой Девы Марии, 15 августа
— Так ты не идешь на пир?
Арчер ждал ее за дверями собрания. Но теперь, как только они выходят к галерее, ведущей в гостевые покои, вместо того чтобы сопровождать ее в большой зал, он замедляет шаги. Его физиономия просто лучится невинностью — одно это уже вызывает подозрения.
— Я бы не прочь, но мне нужно кое-что сделать. Прости, пожалуйста.
— Как, ты меня оставляешь одну? — Негодует Мэриан.
Арчер прекрасно знает, что его золовка — отнюдь не беззащитная дева, которую должен спасать каждый уважающий себя благородный рыцарь. Но будь она проклята, если позволит ему так легко сорваться с крючка!
Конечно, ей бы не составило труда найти среди приглашенных какого-нибудь знакомого, даже парочку знакомых, с которыми можно было скоротать время. Среди сидевших на совете в первых рядах она совершенно точно видела Брюера, а на выходе с праздничной церковной службы перед началом собрания она успела заметить нескольких дворян из Ноттингемшира. Однако похоже, Гай так и не приехал. Ну раз так, то на пиру лучше сидеть рядом с таким соседом, с кем не нужно постоянно следить, как бы не ляпнуть что-то совсем неуместное. С кем можно просто приятно провести время, не встревая в рискованные политические дискуссии и не привлекая к себе случайно какого-нибудь незадачливого соискателя ее руки и сердца. По крайней мере ее вдовий траур должен отпугнуть подобных персонажей.
— Я может быть и смогу потом к тебе присоединиться, когда покончу с делами.
— Что же у тебя за дела?
— Ну… я же говорил… у меня здесь пара знакомых… — Арчеру не удается сохранить нарочито невинный вид — на самом деле он сейчас выглядит до смешного неловко. Это даже ее начинает забавлять.
— Дай-ка я догадаюсь! Долгая история, да?
Арчер пожимает плечами и усмехается с извиняющимся видом:
— Вообще-то, история очень короткая.
Он понижает голос и жестами просит ее отойти в нишу в стене галереи:
— Когда я был здесь полгода назад… под стражей…
У Мэр невольно приподнимаются брови: она знает, что ее деверь раньше бывал в Йорке, но ей и в голову не приходило, что он успел побывать здесь в узилище. Ну, по крайней мере, нежелание Арчера появляться на заседании совета теперь становится гораздо понятнее.
— Одна дама… пожалела меня… как-то раз или два мы приятно провели время… скрашивали друг другу унылые будни… — Заканчивает он свой рассказ почему-то совершенно похоронным тоном.
Услышав столь цветистое выражение, Мэриан невольно фыркает:
— А стражники в тюрьме вам не мешали?
— Она смогла все отлично устроить… — уклончиво отвечает Арчер и Мэриан невольно начинает подозревать, что названная дама, должно быть, обладала большими связями.
— Так значит теперь ты вернулся, свободный как ветер, и не прочь возобновить знакомство?
Он снова явно пребывает в замешательстве:
— Скорее, это она хочет возобновить знакомство… Понимаешь, в память о прошлом…
— Эта дама, случайно, не замужем?
— Вообще-то да.
— А почему ты так уверен, что ее муж не явиться в самый неподходящий момент?
— Ну, во-первых, он будет на пиру.
— Но он разве не будет настаивать на том, чтобы она тоже пошла с ним на пир?
— Ну, она как бы не очень хорошо себя чувствует…
Все это звучит очень подозрительно, особенно если вспомнить, что произошло на совете.
— Но разве он тогда не должен будет остаться с ней? Или не уйдет с празднества, чтобы проверить, не стало ли ей хуже? — Допытывается Мэриан.
Арчер, видимо, понял, что Мэриан от него не отстанет, раз он решает посвятить ее в свою тайну:
— Муж этой дамы — один из хозяев на сегодняшнем приеме, так что он будет вынужден оставаться на пиру до самого конца.
Ну что с ним поделаешь? Мэриан остается только покачать головой. Двое из трех председательствующих на собрании должностных лиц — лица духовные и в браке не состоят. Соответственно, легко догадаться, о какой супружеской паре идет речь:
— И ты готов жизнью рискнуть ради этого?
По крайней мере, рискнуть свободой? В сложившихся обстоятельствах Мэриан решает даже не заикаться о том, насколько сомнительным ей кажется сам выбор предмета страсти ее деверя. Арчер, однако, сохраняет невозмутимость:
— Мне и не придется рисковать жизнью. Учитывая события прошлого, ее светлость очень мудро решила, что мы встретимся в моих покоях.
Ну конечно! Вот почему Арчеру предоставили отдельные покои! Ну, а Мэриан, должно быть, оказалась в таком же привилегированном положении для отвода глаз:
— Так что же все-таки произошло в прошлый раз? — Как бы невзначай спрашивает она.
— Мы… в общем, нас застукали в покоях шерифа. — Арчеру явно неловко в этом признаваться.
— Оххх! — Тихо стонет Мэриан. — Надеюсь, вас все же застукал не сам шериф?!
Увы, она практически уверена, что заранее знает ответ.
— Ну…
Так она и думала.
— И ты считаешь, что теперь это приключение нужно повторить?
Судя по выражению лица Арчера, он оскорблен в лучших чувствах:
— Говорю же, на этот раз она придет ко мне, так что нет ни малейшего шанса…
Мэриан фыркает:
— Угу, точно. Ни малейшего.
— Она знает этот замок как свои пять пальцев! А если кто-то ее увидит, то у нее, как у хозяйки замка, найдется целая дюжина отговорок, почему она направилась в гостевые покои.
В этой логике, конечно, что-то есть. Бардульф сохранил за собой Йоркский замок, даже покинув пост шерифа, — и сейчас это обстоятельство Арчеру только на пользу.
Мэриан одаривает деверя сияющей улыбкой:
— Ну, раз так, я пошла на пир. Надеюсь, ты получишь удовольствие… — Она на мгновение замолкает, видя, как по галерее куда-то торопливо направляется служанка. — Удовольствие… от стрельбы по мишени!
После чего они оба тихо ржут.
***
К тому времени, когда Мэриан входит в просторную переднюю, за которой уже виден огромный пиршественный зал с накрытыми столами, солнце уже садится. Жара спала, из окон тянет свежим ветром, от которого колеблется пламя свечей — в отличие от спертого воздуха в зале совета, здесь легко дышится. Догорают последние отблески заката, мягко озаряя стены зала. Мерцают светильники. В дивном, чарующем свете еще ярче сияют драгоценности гостей, более густыми и сочными кажутся краски их роскошных одежд.
Среди приглашенной знати знакомых лиц не видно, и Мэриан испытывает некоторое замешательство. Неужели на пиру не с кем будет поговорить? Но она быстро подавляет в себе это чувство — глупо, в самом деле, тревожится о чем-то подобном! Одиночество ей не грозит, и даже если соседи по столу придутся ей не по вкусу, она всегда может последовать примеру леди Гвинет: сделать вид, что у нее болит голова и под этим предлогом удалиться к себе. Пока ничего подобного с ней не произошло, можно немножко глотнуть для храбрости, успокоить нервы. Вокруг уже суетится по меньшей мере дюжина слуг с кувшинами вина, готовых по первому зову наполнить кубки собравшихся. Всего-то нужно найти бокал и сделать знак виночерпиям.
— Могу ли я чем-то помочь вам, миледи?
Голос за ее спиной звучит спокойно и по-дружески. Еще не успев обернуться, Мэриан чувствует симпатию к говорящему. Вдвойне приятно, когда глаза подтверждают первое впечатление. Незнакомец хорошо одет — это совершенно определенно не слуга. Он молод и привлекателен: выразительные глаза, светло-каштановые волосы средней длинны. Вероятно, с ним будет приятно провести этот вечер.
— Весьма кстати, милорд. Я как раз хотела раздобыть каким-то образом кубок с мальвазией. Мне было бы очень приятно, если бы вы мне помогли.
— Сейчас-сейчас! — Поспешно отвечает молодой человек, улыбаясь может быть уж слишком застенчиво, но его внимание все равно льстит Мэриан.
Не успела она и глазом моргнуть, как ее новый знакомый уже возвращается, верный своему обещанию, и протягивает ей полный кубок.
— Приношу извинения за то, что не успел представиться. Джерард Невилль к вашим услугам, миледи.
Имя Невиллей ей знакомо — это всем известная, уважаемая семья из графства Йоркшир. Судя по возрасту молодого человека, он, вероятно, сын и наследник этой фамилии.
— Леди Мэриан из Найтона, — отвечает она, слегка приседая в поклоне, решив опустить свой официальный, немного пугающий титул вдовствующей графини Хантингтон. Темная вуаль должна достаточно ясно дать понять собеседнику, что она недавно пережила какую-то утрату. Станет ли она сообщать о том, что потеряла мужа? — Это зависит от того, придется ли ей искать предлог, чтобы закончить беседу.
— Счастлив познакомиться с вами, миледи! — Невилль, кажется, действительно испытывает это чувство или во всяком случае выгладит счастливым. Они поднимают бокалы за здоровье друг друга, он солнечно улыбается ей, и Мэриан старается ответить ему тем же.
— Вы здесь, чтобы присутствовать на совете?
Она знает: этим вежливым вопросом он на самом деле пытается разведать, где она живет, и Мэриан с трудом удерживается, чтобы не закатить глаза и не ответить кокетливо: «А как вы думаете?».
— Да, действительно. — Господи, ну почему бы не удовлетворить его любопытство? — Я родилась в Дербишире, но большую часть жизни провела между Ноттингемом и манором моего отца неподалеку оттуда. Мой отец был шерифом в этом графстве достаточно долго — лет десять или даже больше.
Невилль изумленно распахивает глаза:
— Тогда ваш отец и вы, должно быть, почетные гости на этом совете!
Она вздыхает:
— Мой отец умер больше года тому назад.
— Мне очень жаль. Примите мои самые…
Она дает ему время закончить фразу словами «искренние соболезнования», а потом продолжает:
— Так что я здесь представляю саму себя, но приехала я сюда вместе с деверем.
Приятные черты лица ее собеседника сковывает замешательство:
— Деверь… Зять… Шурин… Я всегда путаю. У вас есть сестры, миледи?
Теперь она ничего не понимает, пока до нее не доходит: он так и не понял, что она вдова. После ее слов Невилль, очевидно, решил, что вуаль она надела в знак траура по отцу.
— Нет. Сестер у меня нет. Видите ли, мой муж скончался всего несколько месяцев назад, а мой деверь — это его младший брат.
Следует отметить: Невилль достаточно хорошо скрывает свое удивление.
— Сочувствую вашему горю. Для вас, должно быть, это был тяжелый год…
Он действительно сопереживает ей.
— Да, год был тяжелым, спасибо за ваше участие. Но я учусь с этим жить. Давайте лучше поговорим о вас, милорд. Вы из здешних краев?
Хочется верить, он готов переменить тему разговора и будет не против рассказать о себе.
— Нет, я не из Йорка. — По тому тону, каким он произносит название города, Йорк в его глазах — это что-то большее, чем Рим или Иерусалим. — Моя семья, то есть семья моего отца, владеет манором в Скорби, рядом с Гейт-Хелмсли. Это около двадцати пяти миль отсюда к северу.
С точки зрения Мэриан, он конечно же житель здешних мест, но в понимании Невилля Йорк и Гейт-Хелмсли находятся на разных полюсах мироздания.
— Я не раз бывал здесь, но обычно я живу у себя в маноре, помогаю отцу управлять нашими владениями, и мне еще ни разу не доводилось побывать в Ноттингеме.
Конечно, может быть, он таким способом пытается напроситься на приглашение, но если все сказанное им — правда, то его знанию жизни можно только посочувствовать.
— Боюсь, в Ноттингеме особенно нечего смотреть, особенно после осады. Город все еще отстраивают заново. Может быть, через год или два и появится смысл туда съездить…
Мэриан видит, что ее собеседник слегка разочарован ответом, коль скоро она не торопится предложить ему снова встретиться в Ноттингеме. Он кивает и бормочет что-то вроде «да-да, понимаю…», и она невольно задается вопросом, а бывал ли он вообще где-то кроме Йорка и фамильного манора? Как бы он отреагировал, если бы она рассказала ему о своем путешествии в Святую землю? Вероятно, ее рассказ в равной степени бы потряс и ужаснул его. А если к тому же рассказать, что в Акре король Ричард был свидетелем того, как она приносила брачные обеты… на смертном одре — как она тогда думала… А теперь она отстраивает заново свой дом, сожженный дотла ее несостоявшимся убийцей. У которого, ко всему прочему, оказался общий единокровный брат с ее покойным мужем. А ее муж и ее несостоявшийся убийца потом успели стать друзьями… А сводный братец в настоящий момент проводит время в постели с женой бывшего шерифа здешних мест…
Мдаа… Если бы этот милый юноша узнал обо всем об этом, вероятно, бедняга бы в ужасе бежал прочь без оглядки…
Внезапно Мэриан чувствует себя старухой.
Невилль, не подозревая, о чем она думает, продолжает свое:
–… Должен сказать, сколько я ни бывал в Йорке, это самое грандиозное собрание из всех, что я здесь видел. Так много дворянства…
Важно-то ведь не количество, а качество, — мрачно думает она. Впрочем, приходится признать, в чем-то он прав: собрание действительно производит впечатление.
–… И столько потрясающих развлечений! Я слышал, сегодня будут выступать шуты и три менестреля, а завтра будет рыцарский турнир. Вы пойдете смотреть турнир, леди Мэриан?
Вообще-то она собиралась, но сейчас она не совсем уверена, что их беседа развивается в правильном направлении.
— Я… еще размышляю об этом.
Глаза Невилля загораются:
— Пожалуйста, приходите! Я собираюсь принять в нем участие, последние два года я тренировался, с тех пор как король Ричард отменил запрет на проведение турниров. Я почел бы за честь биться за вас, миледи!
— О нет, боюсь, я не могу дать вам на это согласие, милорд.
Ее сожаление — лишь притворство, но будем надеяться, он все же поймет: ее отказ окончательный.
— Будучи вдовой, я не должна позволять рыцарям биться в мою честь, пока я в трауре.
Она замолкает. Ей приятно, что Невилль не пытается спорить. С ее стороны было бы очень рискованным шагом, если бы она согласилась стать его дамой на турнире. Не говоря уже о том, что ей не хочется и думать о том, как бы к этому отнесся Гай, если бы узнал… Хотя, конечно, это совершенно не должно ее волновать.
Невилль обладает всеми качествами, какие она должна была бы ценить в своем потенциальном избраннике. Он примерно одного с ней возраста, отпрыск хорошей семьи, давно живущей в этих краях. Он безупречно воспитан, приятной внешности, в его облике нет ничего угрожающего. Она ему нравится — это совершенно очевидно, и он хочет произвести на нее впечатление. Но не лежит у нее душа начинать с ним роман. Рядом с Невиллем она все время как бы смотрит на себя со стороны. И вообще, она с большей охотой провела бы время в разговорах о политике с немолодыми ворчливыми лордами, чьи жены тоже присутствуют на этих торжествах, а не тянула бы время за этой нудной беседой. Невольно она уже ищет глазами знакомых, которые могли бы дать ей удобоваримый предлог, чтобы покинуть Невилля.
Внезапно она понимает, что потрясающий, роскошный кавалер, невольно привлекший в толпе гостей ее внимание, это никто иной как Гай Гисборн. Он оживленно, не без лукавства, флиртует с тремя молодыми леди. И выглядит при этом он настолько в своей среде, что Мэриан просто не может поверить своим глазам: вот этот спокойный, лучащийся обаянием рыцарь — это ее бывший полу-поклонник, полу-тюремщик, то обуреваемый яростью, то скованный чудовищной неуверенностью в себе! Значит, вся его мучительная застенчивость в прошлом была связана именно с ней, в то время как ей казалось, что он просто не знает, как себя вести со знатными дамами…
Все это очень любопытно, вообще говоря, но чем больше она сейчас за ним наблюдает, тем меньше ей нравится происходящее. Еще несколько мгновений, еще одна его реплика, вызывающая взрыв смеха восторженных поклонниц, и терпение Мэриан лопнет!
Джерри — как она уже окрестила своего потенциального воздыхателя — все еще что-то бормочет о своем восхитительном боевом коне, о новом оружии, о мастерстве на ристалище, доказанном многими победами в поединках с кузенами и даже с дядей, не говоря уже о младшем брате… Но Мэриан уже не в силах все это выслушивать, даже не в силах притворяться. Как только Невилль на мгновение замолкает, она одаривает его извиняющейся улыбкой.
— Милорд, мне бы так хотелось поболтать с вами, я приношу извинения, но боюсь, я только что увидела одного человека, с которым мне непременно нужно увидеться. Я ужасно сожалею, что не могу и дальше продолжать нашу увлекательную беседу…
Она очень старается показать, что действительно сожалеет. Хочется верить, что ее слова звучат не слишком фальшиво.
— Я буду болеть за вас на турнире. — Она сама чувствует, насколько поспешно она обрывает разговор.
Как только Невилль наконец распрощался с ней, Мэриан решительно направляется на другой конец зала — навстречу новоявленному дамскому угоднику и его сегодняшним избранницам. Однако она невольно замедляет шаг, как только узнает одну из трех собеседниц Гисборна — чуть раньше та стояла к ней спиной.
Мэриан слишком хорошо помнит Филиппу де Бомон. Всего на несколько лет старше, Филиппа вместе с ее влиятельным отцом были почетными гостями на одном из собраний знати, которое сэр Эдвард проводил в Ноттингеме примерно за год до своей отставки. Мэриан тогда едва исполнилось двадцать лет, и ей пришлось исполнять обязанности хозяйки. Терпение ее тогда подверглось величайшему испытанию, а настроение было безнадежно испорчено.
Филиппа была очень хороша собой, вела себя очень уверенно, с большой долей тщеславия и презрения к тем, кто не соответствовал ее чрезмерно завышенным ожиданиям. В тот раз ее мишенью стала Мэриан — Филиппа демонстративно не обращала на нее внимания, как будто ненароком передразнивала плохое владение французским, постоянно задавала внешне совершенно невинные, но со сути своей оскорбительные вопросы, вставляла шпильки по поводу «очень необычного» вкуса Мэриан в выборе одежды. Она совершенно не хотела считаться с тем, что Мэриан потеряла мать еще в детстве и, соответственно, была лишена женского общества в юности — учиться одеваться со вкусом ей было просто не у кого. Тогда положение хозяйки дома не позволило Мэриан высказать ей прямо в лицо, что она думает о таком поведении. Однако больше встречаться с Филиппой ей не хотелось. Тем паче, она не могла поручиться, что в будущем сможет сохранять выдержку, общаясь с этой девицей.
А сейчас Филиппа, одетая в платье с таким роскошным шитьем, что оно вполне могло затмить собою облачение архиепископа Йоркского Жоффруа, явно положила глаз на Гисборна. Она больше всех улыбается, громче всех смеется, больше всех стреляет глазками. Мэриан совсем не уверена, что ей хочется встречаться с Филиппой в присутствии Гая. Филиппа, конечно, же будет блистать остроумием — иначе говоря, будет глумиться над Мэриан. Однако отступить сейчас немыслимо — Мэриан будет стыдно перед самой собой. Во всяком случае, кажется, Гаю больше нравятся две другие его собеседницы — небольшое, но все же утешение.
Мэриан делает последние несколько шагов в их сторону, коленки у нее при этом слегка подгибаются, но потом ее невольно охватывает радостное возбуждение: подобно куску железа, притянутому магнитом, внимание Гая сразу переключается на нее, как только он замечает ее появление. Впрочем, ее радость тут же слегка тускнеет — она видит, как меняется выражение его лица. Только что оно было игривым, сейчас оно выражает тревогу. Он приветствует ее на английском, и она испытывает облегчение, — он явно делает это ради нее, поскольку Филиппа прекрасно говорит по-французски, да и две другие барышни ей, кажется, не уступают.
— Леди Мэриан… Мне в голову не приходило, что я вас здесь встречу…
И видимо поэтому ты и решился здесь появиться — думает она, но ей все же невольно льстит то, как он не может оторвать от нее глаз.
— Мой брат ничего не говорил…
Ей не нужно выдавливать из себя усмешку — она появляется сама собой.
— Ты же знаешь своего братца, Гай, он ведь слова в простоте не скажет.
С опозданием, Мэриан осознает, что ее обращение к собеседнику выдает их близкое знакомство, но Гисборн, кажется, не возражает. А вот леди Филиппа явно не в восторге — на миг в ее взгляде блеснула такая злоба, что только держись.
— Милорд, у вас есть брат? — зачем-то переспрашивает одна из девушек помладше. Впрочем, ее невинный вопрос задан очень вовремя, помогая уйти от катастрофы.
— Да, но мой брат… — Гисборн оглядывается по сторонам: может быть Арчер тоже где-то здесь.
— Занят другими делами, милорд. — Подсказывает Мэриан, коварно улыбаясь Гаю. Он отвечает ей характерной кривой ухмылкой и слегка усмехается.
— Конечно… Между прочим, я очень дурно поступаю, леди Мэриан, забыв о своих обязанностях. Позвольте представить, это леди Джоанна де Клер — он отвешивает легкий поклон в сторону старшей из красавиц. — Леди Розамунда Криспин — новый поклон относится к самой младшей. — А это леди…
— Мэриан! Мы же так давно знакомы! — тянет Филиппа, нарочито обращаясь к ней накоротке — также как сама Мэриан только что называла Гая на «ты» и без титула.
Если Гай и удивлен, он не подает вида:
— Понятно. Леди, позвольте представить вам вдовствующую графиню Хантингтон. Я имел честь знать ее мужа — он был героем обороны Ноттингема, и мне выпало счастье сражаться рядом с ним во время осады.
— И ты едва не умер там рядом с ним. — Мрачно бормочет Мэр. Конечно, она не станет сейчас рассказывать о том, что год назад под фразой «имел честь знать ее мужа» следовало разуметь скорее «вынужден был терпеть такое проклятье, как вонючий паразит Шервудского леса», или что-то в этом духе.
Гай, похоже, читает ее мысли: сильно смутившись, он смотрит в пол, в то время как Джоанна и Розамунда таращатся на него восхищенными круглыми глазами — он и раньше внушал им благоговейный восторг, а теперь и говорить нечего! Филиппа тем временем уже явно сделала выводы о том, какие отношения связывают Мэриан и Гисборна, однако злобная ненависть, отразившаяся у нее на лице, моментально сменяется приторно-сладкой улыбкой.
— Мои соболезнования, милочка. Как должно быть тяжело, когда твой супруг недавно отошел в мир иной! Я даже представить себе не могу… А ты все та же деревенская девушка, как я погляжу, румяные щечки …
Филиппа намеренно осматривает ее с ног до головы, пытаясь отыскать, к чему бы придраться, но никак не может придумать, какую бы гадость еще сказать. Мэриан рада вдвойне, что потратила время и деньги на новое платье.
— Так ты здесь совсем одна? И зачем же, скажи на милость? Уж конечно, все эти сложные материи, которые здесь обсуждают, должны тебя утомлять…
Последние слова вылетают изо рта Филиппы с такой скоростью, чтобы не дать Мэриан время для ответа. Две другие дамы переглядываются с несколько изумленным видом.
— Скажи, где же ты сейчас живешь? В старом отцовском маноре? Должно быть страшно тяжело съезжать из замка, не зная, доведется ли еще когда пожить в таких условиях!
Филиппа совершенно очевидно прилагает все усилия, чтобы заставить Мэр покинуть их общество. Если бы графиня Хантингтон могла реагировать так, как ей действительно хочется, она бы не задумываясь заехала бы этой наглой стерве прямо по физиономии, но обстановка не располагает. Можно было бы, конечно, ответить словами, но не хочется устраивать сцену на глазах у собравшихся. Мэриан уже готова сказать, что жизнь в родительском доме нравится ей гораздо больше любого замка, после чего повернуться и уйти — оставить этих четверых наслаждаться собственным обществом. Но как только Филиппа умолкает, встревает Гай, все это время смотревший на Филиппу с непонятным выражением лица — сначала с чем-то похожим на любопытство, но потом на нем все явственнее стало проступать нетерпение. Мэриан не успевает даже вставить слово.
— Полагаю, здесь какое-то недоразумение, леди Филиппа. — Мягко начинает он с характерной вежливой усмешкой (Мэриан знает, насколько это опасный признак). —Невозможно представить, что вы говорите о той леди Мэриан, которая сейчас перед нами. Я имею честь знать ее светлость на протяжении последних двух или трех лет. Она гораздо лучше разбирается в политике, чем многие присутствующие здесь лорды, не говоря уже о ее умении управлять своими владениями, о ее бескорыстной помощи нуждающимся, о ее таланте исцелять больных, о чем я знаю не понаслышке.
Филиппе сначала решает, что Гай собирается присоединиться к ней, чтобы вместе поглумиться над Мэриан. Но потом — когда уже стало поздно — она осознает: на самом деле он вместе с Мэриан надсмехается над ней самой. Подобно рыбе, леди Филиппа разевает свой пухлый ротик, так и не найдя, что сказать в ответ.
Мэриан пользуется возможностью и обращается к ней с самой сладкой улыбкой на устах:
— Ужасно мило снова встретиться, Филиппа, но боюсь, я немного проголодалась. Леди Джоанна, леди Розамунда, было очень приятно познакомиться, надеюсь, мы скоро увидимся снова. Пройдемте, милорд?
Она всей душой надеется, что Гай ей подыграет, и тот не разочаровывает ее.
— Всегда к вашим услугам, миледи. — Отвечает он с характерной волчьей усмешкой, предлагая ей свою руку.
Об руку с ним Мэриан удаляется в пиршественный зал: ее голова высоко поднята под ненавидящим взглядом Филиппы. На них бросают завистливые взгляды добрая дюжина других молодых девиц, и Мэриан чувствует себя искательницей приключений, сумевшей завоевать особо ценный трофей.
***
Большая часть пира проходит как в тумане. Краешком глаза Мэриан слишком внимательно следит за своим спутником, чтобы прислушиваться к многочисленным тостам, а выпитое (и с большим удовольствием) вино из Хиоса никак не помогает сосредоточиться. Ее немного удивляет, что Гисборн почти совсем не пьет, но она не задает вопросов. Когда пир начинает близиться к завершению и гости уже предвкушают следующие за ним развлечения, она спрашивает Гая о том, что он думает об этом празднестве. Пару часов назад, когда она задавала тот же вопрос Джерри Невиллю, эта тема казалась ей совершенно лишенной интереса, но теперь это совсем не так! Однако ее очень сильно удивляет ответ.
— Лучше, чем я ожидал… Почти как во Франции. Вызывает воспоминания, если честно.
На лице у Гая отсутствующее, мечтательное выражение, которым Мэриан совершенно потрясена.
Сказанное, конечно, объясняет, почему он был настолько уверен в себе, настолько чувствовал себя в своей среде, когда она только заметила его на пиру. Однако она не ожидала ничего подобного, учитывая все, что раньше знала о нем.
— Так ты бывал во Франции?
— Я прожил там семь лет.
— О! — Она надеется, что все же не выглядит полной дурочкой, но Гай продолжает, прежде чем она успевает окончательно смутиться.
— Я родился здесь, неподалеку от Ноттингема, но мои родители родом были из Франции.
Ей приходит в голову, что может быть сейчас как раз настал подходящий момент признаться, что она знает о нем гораздо больше, чем он думает, — благодаря Арчеру, но потом все же решает промолчать. Для серьезного разговора обстановка… слишком праздничная.
— Мы с сестрой потеряли родителей, когда мне было шестнадцать, и уехали во Францию. В Англию мы вернулись, только когда мне исполнилось двадцать три года. — Мэр кажется, что Гай тоже не колеблется — стоит ли продолжать дальше. Видимо, он все же делает выбор в пользу более легких тем для беседы.
Его следующая фраза построена уже в безличном ключе:
— Во Франции пиры обычно тоже собирали большое число приглашенных, с обильной едой и вином, с множеством менестрелей. Но… — продолжает он с усмешкой — их не слишком внимательно слушали, поскольку после первой же баллады все начинали предаваться более… скажем так, приватным развлечениям.
Мэриан не может сдержать смех.
— Ну, ты же знаешь, как здесь обычно проходят пиры… — начинает она.
— На самом деле я не знаю. — возражает Гай. — Я ведь практически не бывал на настоящих празднествах в Англии.
Последние слова вполне соответствуют тому, как Гай вел себя в прошлом, но сейчас его поведение предстает перед Мэриан совсем в другом свете.
— Тогда я буду рада тебя просветить — Отвечает она с улыбкой. — Наши пиры может быть и могут соперничать с Францией по части обилия еды и особенно крепких напитков, но гостей, как правило, меньше, так что к тому времени, когда начинают играть музыканты, мужчины уже все перепились и на следующий день они все маются с похмелья, а женщины предоставлены самим себе и развлекаются сплетнями.
Усмешка Гая еще шире, чем ее собственная, но потом его внимание на мгновение что-то отвлекает. Посмотрев в ту же сторону, Мэриан видит, как леди Филиппа, в платье всех цветов радуги, машет ему рукой — но в ответ следует лишь легкий поклон и улыбка. Его улыбка настолько же невероятно обаятельная, насколько она насквозь фальшивая. Мэриан знает это, однако ее соперница, по всей видимости, не понимает намеков.
— Ну, это объясняет, каким образом наша подруга так поднаторела в искусстве сплетни. — Бормочет Гай, глядя на Филиппу, но обращаясь при этом к Мэриан. Потом он поворачивается к ней и продолжает еще более мягким тоном:
— Надеюсь, ее глупые словечки не расстроили вас.
— Вовсе нет. — Честно отвечает Мэриан. Если вспомнить адресованную Филиппе замечательную отповедь Гая, этот эпизод оказался даже очень забавным. — И между прочим, спасибо тебе за галантное вмешательство. Извини, что я не дала тебе договорить…
Он качает головой:
— Я только воздал тебе должное… Кроме того, она не в моем вкусе.
Будь в этот момент Мэриан совершенно трезвой, она бы прикусила язычок, но поскольку голова у нее слегка кружится от выпитого вина, то ее тянет продолжить и она не может удержаться, чтобы слегка не поддразнить собеседника:
— А какие девушки в твоем вкусе?
Только теперь, выпалив эти слова, она все же соображает, что, пожалуй, лучше было бы промолчать. Особенно потому, что Гай, кажется, потрясен ее вопросом.
Несколько мгновений он подбирает слова, а потом отводит взгляд:
— Мне не хотелось бы говорить об этом.
— Извини. — На самом деле Мэриан ужасно стыдно.
Он начинает протестовать, их объяснения, слава богу, прерывает появление нескольких шутов, и очень скоро они оба дружно хихикают, глядя на кривлянье скоморохов в ярких одеждах. Потом они также дружно закатывают глаза, слушая надрывные рулады менестрелей. Под конец Мэриан с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться на весь зал, когда на сцене появляется прославленный анжуйский трубадур, причем Гай обеспечивает ей синхронный перевод его мелодичных стенаний. Точнее, он потрясающе едко пересказывает цветастые строки баллады. Словами не передать, насколько Мэриан сейчас приятно находиться в его обществе. Тем более, когда он так упорно избегал ее все последнее время, не говоря о том, что и в прошлом дела обстояли ничуть не лучше. Ведь раньше всегда, когда судьба сводила их вместе, им приходилось быть в разных лагерях: Гай подвизался на службе у Вейзи, а она прикрывала вылазки Робина. Только сейчас они наконец смогли немного узнать друг друга без всяких заговоров, в которых им приходилось участвовать, без всяких политических интриг.
***
— А можно спросить, какие у вас, милорд, планы на завтрашний день?
Они не спеша идут вдоль по галерее в сторону гостевых покоев. Празднество в большом зале постепенно подходит к концу, и Мэриан попросила Гая проводить ее к себе. Она с любопытством предвкушает завтрашний турнир и намеревается встать достаточно рано, чтобы занять хорошее место на трибуне… Сейчас она уже размышляет о том, как бы невзначай попросить Гая сопровождать ее. Его ответ застает ее совершенно врасплох.
— Боюсь, я буду занят.
Он произносит эти слова странным, совершенно безжизненным голосом, и опять отводит взгляд. С каких это пор
Гай стал уходить от ответа? Он что, научился у Арчера?
— Ах… и какой же леди так повезло? — Она, конечно же, шутит, ну то есть вроде как шутит. Но отвечая ей, Гай резко мрачнеет, и она невольно пугается.
— Уверяю вас, это чисто деловая встреча.
Что бы ни означала «деловая встреча», все это ей решительно не нравится.
–Пожалуйста, расскажи! — настаивает она, прикусив губу.
–Уже поздно, сейчас не время говорить об этом.
На этот раз его ответ звучит довольно резко, но Мэриан не так просто смутить, тем более что в прошлом им приходилось вступать в гораздо более острую конфронтацию, а сейчас она явственно предчувствует надвигающуюся беду.
— Сейчас как раз самое время, Гай, пожалуйста, скажи мне! –упрашивает она.
Головокружение от выпитого вина моментально пропало, уступив место грызущему страху.
–Мне бы не хотелось обременять вас всем этим. — Теперь в его голосе не слышно раздражения, только усталость, и почему-то от этого нехорошее предчувствие только усиливается.
Мэриан пытается побороть неприятное чувство, она делает шаг навстречу, не давая Гаю уйти, старается смотреть ему прямо в глаза, хотя он изо всех сил пытается отвести взгляд.
— Послушай, хочешь ты или нет, но это бремя ты на меня уже взвалил. Я не смогу заснуть, пока ты мне все не расскажешь. — Пусть Гай думает, что хочет, но Мэриан говорит чистую правду!
Он отворачивается в сторону, и она боится, что вот сейчас он уйдет, так ничего и не объяснив. Однако он все же отвечает ей.
— Завтра я намереваюсь поговорить с Верховным судьей.
Тот же ровный, безразличный ко всему голос, что и раньше. Слишком часто в прошлом она слышала эти интонации. Он говорил с ней так, когда врал ей, что у него к ней не осталось никаких чувств. Когда он узнал, что она была Ночным дозорным, и он пытался оттолкнуть ее. Когда настаивал на своей преданности Вейзи. Мэриан отдала бы все на свете, чтобы больше никогда не слышать этого тона.
— О чем? — продолжает допытываться она.
Гай вздыхает и снова поворачивается к ней лицом. Что бы это ни было, он принял решение рассказать ей. Точнее, он перестал сопротивляться.
— О моем участии в заговорах Вейзи против короля Ричарда.
Внезапно она чувствует слабость в коленях — настолько сильную, что ноги просто подкашиваются и она вынуждена прислониться к стене галереи. Если Гай и заметил ее состояние, то он все равно никак не пытается помочь.
— Что… Но почему?! — К Мэриан наконец возвращается дар речи.
— Это неизбежно всплывет. Я не хочу ждать, когда это случится. — Гай произносит это так, как будто много раз уже прокручивал эти мысли в своей голове. — Я был в числе черных рыцарей. Все другие заговорщики на сегодняшний день или признались, или мертвы. Принимая во внимание мои отношения с Вейзи, мое участие в организации совершенно очевидно. Будет лучше, если я сам признаюсь, чем меня разоблачат. Мэриан, пожалуйста, не берите это в голову.
Последняя просьба явно остается неуслышанной.
На взгляд стороннего наблюдателя, если бы таковой здесь сейчас оказался, они, вероятно, выглядят как любовники, нежно воркующие в укромном уголке. На самом деле все совершенно наоборот. Едва-едва Мэриан успела размечтаться о том, что они наконец пришли к какому-то пониманию, так приятно провели вечер вместе! И вдруг оказывается, что он-то рассматривал этот вечер как небольшую передышку перед казнью!
— Тебе так хочется умереть? — Восклицает она.
— Это всего лишь вопрос времени. — Убийственно спокойно отвечает Гай, и его тон приводит ее в совершеннейшее неистовство. Он как будто объясняет простейшие вещи упрямому ребенку. Потом его интонации становятся более задумчивыми:
— Я не боюсь смерти, но как выясняется, я довольно привередлив в том, что касается сопутствующих обстоятельств. Признав вину, я получу некоторую возможность повлиять на них. Я бы не хотел быть повешенным — это недостойная смерть. Мне бы также не хотелось умирать, созерцая, как мои внутренности палач выворачивает наружу. А это неизбежно произойдет, если меня приговорят к четвертованию и колесованию — так казнят изменников. Однако если я признаюсь и сдамся на милость правосудия, возможно, они согласятся отрубить мне голову мечом, ну или хотя бы топором, — как подобает осужденным благородного происхождения.
Он произносит все это так буднично, как будто обсуждает покрой одежды. К этому времени Мэриан уже настолько расстроена, что ей просто хочется дать ему как следует по шее. Причем несколько раз — пока к нему не вернется рассудок!
— И за этим ты сюда и явился? Просить о собственной казни?! — Она едва удерживается, чтобы не сорваться на крик.
— Ну, еще ради турнира. — Гай явно не собирается быть на нем зрителем.
А Мэриан-то казалось, что хуже уже быть не может!
— Турнир. — Она смотрит на него так, как будто бы он только что объявил о намерении допрыгнуть до луны. Он смеется:
— Я не так безнадежен, как вы думаете.
Глядя на моментально изменившееся выражение его лица, Мэриан испытывает сильнейшее раздражение и удивление одновременно. На ее памяти, все то время, когда он служил Вейзи, Гай никогда не смеялся, ни разу, по крайней мере в ее присутствии. Сейчас он выглядит намного моложе — и совершенно, абсолютно неотразим. Она едва не выпаливает «да, я знаю», прежде чем до нее доходит, что под последними словами он имел в виду свое умение сражаться на турнире.
— Может это и так, но ты едва на тот свет не отправился в этом году!
— Это было почти полгода назад.
— Четыре с половиной месяца назад. Ты едва не умер! И вообще, я бы предпочла, чтобы ты сопровождал меня в качестве зрителя на трибуну…
К черту тонкие намеки, сейчас она уже готова умолять, если это подействует на упрямца. Если Гай согласится, он не сможет участвовать в поединках и — если повезет! — он может просто не успеть получить аудиенцию у Верховного судьи.
Вместо ответа он просто вздыхает, молчит и потом, в конце концов, выдавливает из себя:
— Не могу обещать, но я постараюсь…
Ее охватывает отчаяние. Гай из Гисборна может быть не безнадежен на турнирах и во многих других вещах, но лгать он не умеет, никогда не умел!
Сейчас их отделяет от двери в ее покои всего каких-то двадцать футов. Мэриан чувствует себя, как будто это ее ведут на эшафот. Как осужденная преступница, она лихорадочно пытается найти доводы, которые могли бы поколебать решимость Гая. Внезапно на нее нисходит вдохновение:
— Послушай, это бессмысленно! — Она подходит совсем близко к нему — их отделяют какие-то дюймы, и быстрым шепотом — их разговор требует осторожности — объясняет:
— Если ты не признаешься в участии в покушении на короля, то об этом, скорее всего, так никто и не узнает. Конечно, ты состоял при Вейзи, но Ричард тебе это уже простил, когда в апреле за тебя поручился Арчер. Но и Ричарду, и Уолтеру неизвестно о том, что ты должен был убить короля. Ричард видел тебя в Акре, но он не знает, что это был именно ты, Гай из Гисборна. Если ты с ним больше никогда не встретишься лицом к лицу…
Он резко обрывает ее:
— Мэриан, если я не сознаюсь, я не смогу уважать себя.
Он говорит очень мягко и выглядит убийственно серьезным.
— А если ты сознаешься, — слабо возражает Мэриан, — мне будет очень…
Больно. Я буду несчастной. Сердце мое будет разбито.
— Очень обидно.
Он все равно качает головой:
— Боюсь, что это мы давно уже проходили.
Мэриан хочет спросить, что он имеет в виду, но Гай опережает ее с ответом.
— Как бы я ни злоумышлял против Ричарда, какие бы ни строил планы против него, все это мелочи по сравнению с тем преступлением, которое я совершил по отношению к вам. Пусть Ричард был единственным свидетелем этого преступления, это нисколько не умаляет мою вину, как не умаляет ее то, что вы — слава Богу! — остались живы.
Он замолкает на миг, и она проклинает себя за то, что в смятении ей не приходит в голову никаких доводов, которые могли бы его разубедить.
— Я сверх меры счастлив тем, что вы теперь совсем поправились, что я вижу вас в хорошем расположении духа. Этого счастья я не заслужил, я не смею просить большего. Но я должен заплатить за содеянное. Сегодняшний вечер для меня подобен отсрочке приговора — эти мгновения драгоценны для меня, но настанет завтрашний день, и он ничего не изменит: я по-прежнему останусь тем человеком, который едва не убил вас. Ничто не может этого изменить. Что бы я ни сделал, любых моих поступков будет недостаточно, чтобы искупить эту вину перед вами. Я знаю: вы меня никогда не простите.
Так вот в чем все дело… Ну, если все зависит только от нее…
— Гай, я тебя прощаю. — Она берет его руки в свои. Если быть честной, она простила его много месяцев назад. — Если… если ты ищешь прощения, если зная, что я тебя простила, ты можешь передумать, то знай: я прошу тебя не…
Ей приходит в голову, что поцелуй может стать лишним аргументом в этом их споре, но к сожалению, он скорее всего не поверит в искренность ее чувств, решит, что такой тактикой она просто пытается добиться своего.
В полутьме глаза Гая ярко сияют, он нежно целует ее руку и задерживает ее в своей ладони. От его прикосновения густая краска заливает щеки Мэриан — ей остается лишь надеяться, что в плохо освещенной галерее это не слишком заметно.
— Мне нечего бояться. — Настаивает он. — Ни один круг ада не сравниться с той жизнью, какую я вел до того, как вы вернулись. Жить с сознанием того, что я сотворил, во что я превратился, — невозможно. В каком-то смысле, я умер в тот день, когда нанес этот проклятый удар в Акре. Даже если вы простили меня, я знаю: для вас я больше не существую.
Мэриан страшно хочется его обнять. С трудом подавляя это желание, она обоими руками сжимает его длинные пальцы. Его рука холодна, но она чувствует, как по ее телу от этого прикосновения пробегает огненная волна.
— Да нет же, Гай, все совсем не так! Для меня ты существуешь, ты жив… Ну пожалуйста, пожалуйста, останься, останься живым!
Она пытается выдавить улыбку, но улыбка выходит кривой и жалкой.
Вместо ответа, он снова целует ее руку.
И вот его уже нет рядом с ней, он ушел… И хотя она знает, что умолять его сейчас бесполезно, ей приходится напрячь всю свою волю, чтобы не броситься опрометью за ним.
