Абонент временно недоступен

      В голове творится полнейший бардак. Кажется, будто жизнь оборвалась в тот момент, когда Николь сказала, что ничего не помнит. Обратилась к нему на «вы» и стерла последнюю надежду на их счастливое будущее. Николь. Его маленькая девочка Николь, которой Головин, кажется, готов посвятить всю свою жизнь. Вот только теперь все это не имеет смысла. Вся любовь была залита толстенным слоем бетона, пролитым ее отцом, и сквозь него уж точно не пробраться.       Саша сверлит взглядом стену и прикусывает пальцы, пытаясь сосредоточиться хоть на чем-то, вот только в голове крутится одна единственная фраза. Почему вы здесь? Мы же даже не знакомы. Чертова амнезия. Чертовы девушки, которые избили ее. В этот момент Головин уже ненавидел свою популярность. Ненавидел, что вдруг стал таким известным, совершил этот скачок. Ведь теперь о нем знали люди, кто-то жил мечтами, а кто-то переносил эти мечты в реальную жизнь. Вот только страдал самый дорогой человек. И из-за этого Саша лишился абсолютно всего. Он остался без любви. И все внутри буквально разрывалось от боли. От одиночества.       Как же сильно ему хотелось, что сейчас рядом оказалась Николь. Пусть это и звучало эгоистично, но парень так сильно желал этого. Желал, чтобы она пошутила над ним. Обняла, провела тонкими пальцами по его чувствительной шеи, собрала все родинки в один рисунок, очертила щетину. Ему больно. И жизненно необходимо быть с ней сейчас. Чувствовать и трогать. Быть в моменте. У него невероятное ощущение, что от него оторвали часть. При чем невероятно важную часть. И весь кислород забрали. Легкие саднит, жжет. Саша не может справиться с этой болью. И вот ведь ирония, та, кто спасла бы его сейчас, дала бы руку, чтобы выползти из этой ямы, его просто не помнила. Ничего. Начала жизнь с белого листа. Свою книгу с новой главы, где Головину, к сожалению, нет места.       Александр очень плохо помнит, как сел в самолет. Все превращается в скомканный тетрадный листок, который ему очень хочется выбросить. В глазах туман. В мыслях полнейший бардак. Он сжимает пальцами кресло, раз за разом листает фотографии с ней. А на слезы так и накатывают слезы. Но ведь парень сильный. Просто не может расплакаться перед всеми. Показать, как сильно скучает по той, что даже теперь и не знает о его любви. Головин был уверен, что так бывает лишь в дешевых мелодрамах. Но нет, теперь он сам стал героем подобной истории. И черт, как Саша ненавидел жизнь и судьбу за это. За их откровенно поганое чувство юмора. Парень просто не понимает, за что над ним так издеваются и насмехаются.       — Ты как, Сань? — похлопывает его по плечу Черышев. Он специально прилетел, чтобы встретить друга. Тренер предупредил, что у Головина проблемы, но Денис никак не думал, что встретит его в таком разбитом и подавленном состоянии.       — Нормально, — отмахивается Головин. И так безобразно лжет. Это вранье на поверхности, даже не нужно прикладывать усилий, чтобы все понять. Денис хмыкает и качает головой. Саша сам не хочет, чтобы у него копались в душе сейчас.       Именно поэтому Черышев просто обнимает друга. Прижимает к себе, стараясь дать хоть каплю поддержки. А Головин начинает плакать. Он сам не понимает почему. Он не хочет этого, но слезы горячими ручьями текут по его щекам, обжигая нежную кожу. Он слабый. Ему кажется, будто таким образом Саша показывает максимальный уровень своей слабости. Что Черышев разочаруется в нем, перестанет считать «мужиком», ведь эти стереотипы о том, как правильно, а как нет, так глубоко засели в его голове. Но Денис наоборот отмечает его силу. Мало кто может показать свои эмоции. И парень ценит, что свое истинное лицо Саша открыл именно ему. Пусть он не рассказал, что творится там, у него в душе. Он сделал намного больше. Полностью обнажил перед другом душу. И это многого стоит.       Денис поглаживает его по спине, давая парню выплакать все, что так сильно тревожит его. Черышев впервые видит Головина таким, но осознает, что случилось что-то действительно глобальное и страшное, раз Саша настолько сломлен. И он, как друг, просто обязан быть рядом и подставить свое плечо. Иначе Сашку потом и спасти не получится. Плечи трясутся, а от такого нерушимого полузащитника сборной не осталось и следа. Он настоящий. Обычный парень, который лишился самого главного в жизни. Любви. Тот, кого оставили одного посреди суровых калтанских морозов.       — Чтобы не случилось, Сань, ты не один, — пытаеся утешить его Черышев.       Но нет, теперь он один. Без нее.       В комнате слишком пусто. Эта тишина давит на него со всех сторон. Такое чувство, будто Головин начинает медленно сходить с ума. Он усмехается про себя и заваливается на такую твердую и холодную постель. Его обволакивает это одиночество. Оно обнимает парня, прижимает к себе, проникает в каждую клеточку, отравляя своим ядом. Злобно смеется внутри, заставляя все сжиматься в чертов комок, который Головин готов выплюнуть, словно брошенный на мусорке кот. Который больше никому не нужен. Оставлен на произвол. И единственная его спутница — это боль. И одиночество, которое бросает едкие замечания прямо ему на ухо.       Головин подлетает с кровати и меряет комнату тяжелыми шагами. Острым, пустым и холодным взглядом сверлит стены, будто так может прорубить путь к нему. Руки так и тянутся купить билеты обратно в Москву. Прибежать к ней в больницу, побить отца, Андрея. И сказать, как же сильно любит. Рассказать всю их историю любви. Такую запутанную, но зато настоящую. Ведь они не живут в сказке. А жизнь чертовски сложная. Она еще та стерва, которая, кажется, не любит хэппи энды. Или их с Николь.       Парень хватает рюкзак, злобно вытаскивая оттуда одну за другой вещи. Будто они виноваты во всем этом. Ему нужно на чем-то сорвать злость, вот только все это не имеет смысла. Внутри уже огромная рана, которую просто невозможно залечить. Точнее, ее может залечить один человек, который сейчас находится в Москве и не понимает всей важности. Не знает о любви. Он ведь так и не сказал ей.       В руки попадается рисунок. Те два рисунка, которые она нарисовала ему. Карандашом и красками. Она недавно подарила их и с тех пор Головин обещал носить их с собой всегда. Вот только какая теперь разница. Саша проводит пальцами по тонким линиям. Они меняются между собой. Интенсивнее, сильнее, слабее, тоньше или толще. У нее точно был талант, который отец так безжалостно желает загубить. В маленьком кармашке лежит их маленькая фотография, которую Александр распечатал перед самым полетом на Кипр. Такие маленькие детали сохраняют их рядом друг с другом. Вот только Головин понимает, что и это ускользает сквозь пальцы. Как чертовый песок, который развеет ветром. И Саша ненавидит себя за это. Что сбежал, струсил и отпустил ее.       В голове что-то щелкает. Он еще раз обводит взглядом эти рисунки и наконец осознает, что можно сделать. Как попытаться спасти то хрупкое, что осталось между ними. Хватает телефон и набирает такой уже знакомый за последние часы номер. Несколько гудков, а потом небольшой всхлип. Опять плакала. Парень клянется себе, что надает Чалову по морде, но это немного позже.       — Ника, ты опять плачешь? — встревоженно говорит Головин, хоть и понимает, что сам сейчас в таком состоянии. И буквально пару часов назад он же и рыдал на плече у Черышева, ощущая эту вселенскую пустоту внутри, что поглощает все, каждую частичку его души.       — Он выгнал нас. Сказал, что не даст нормально общаться. Ты представляешь. А этот Андрей, — всхлипывает Вероника, а у Саши сердце сжимается. Как же больно.       — Я придумал, что нам делать. Слушай внимательно. Я сыграю с Кипром и приеду, — он начинает диктовать свой план.       Все выглядит так сумбурно, но сейчас идеи лучше просто не придумаешь. Головин понимает, что это единственный выход, который подтолкнет ее к тому, чтобы вспомнить все, что осталось позади. В ее памяти будто построили стену, которую теперь нужно разрушить. Разломать со всей силы, раскрошить на мелкие кусочки и кирпичики. Есть уверенность, что именно у Саши получится это сделать.       В эту ночь он спит максимально плохо. Голова забита предстоящей игрой и тем, как там его Николь. Одна. Оставленная с тем, кто недавно сделал ей так больно. Как же Саша переживает за нее. Сердце разрывается на миллионы атомов и молекул. Девушку нужно спасти. Забрать, вернуть снова теплые и родные объятия. Иначе все это не имеет смысла.       — Николь, вернись ко мне, — шепчет Саша сквозь сон. — Вернись ко мне. Вернись, — он повторяет это, словно в бреду. Мечется по всей кровати от кошмаров, а щеки промокают от слез. Головин уже давно так много не плакал. Но иначе просто не может. Она нужна ему. Слишком сильно нужна.

***

      Николь буквально ненавидит себя за то, что такой большой кусок ее жизни просто исчез. Испарился. Сгорел и развеялся на ветру серым дымом, от которого легкие саднит и хочется так кашлять, чтобы кровь шла, чтобы горло болело. Будто с этой болью может что-то поменяться. Будто тогда ее мозг образумится и решит, что им все-таки стоит помнить происходящее, а не стирать, будто она не человек, а компьютер, с которого можно стереть ненужные файлы одним щелчком.       Краснова терпеть не могла это чувство неопределенность. Почему каждое движение кажется таким чужим? Почему внутри чувство, будто она проживает не ту жизнь? Будто это просто не она. Все настолько отторгается каждой клеточкой ее тела, что хочется сбежать. Сбежать, как можно дальше. Чтобы никто не видел, не трогал. Ничего не тревожило. Девушка просто не понимает, что именно нужно сделать, чтобы все вернулось на свои места. Николь же должна быть счастливой. Надо головой висит свадьба и подготовка к ней, престижная работа, даже отношения с отцом наладились. Вот только это все и смущает. Это не про нее. Она не могла так легко сдаться и забросить творчество. Все то, ради чего жила и дышала. Не могло все настолько изменится за это время.       — Вот, малышка, проходи, — Андрей придерживает ее рукой и проводит в свою квартиру. Николь бегает глазами по площади, однако ни единая вещи не вызывает никаких эмоций. Пустота. Она не чувствует себя дома. Ее будто просто запихнули в чужую квартиру и прикрыли все это красивым словом «отношения». — Может хочешь чего-то?       — Домой. В свою квартиру, — слова даются с трудом, но сейчас, как никогда, Краснова чувствует, как сильно на нее давят стены. Как трудно дышать и как сильно хочется просто сбежать. Сбежать как можно дальше и быстрее.       Внутри слишком сильно разрастается ощущение, что девушка не в том месте, не с тем человеком. Будто Андрей — не тот. Он не любовь всей ее жизни. Она не могла согласиться на замужество. Это явно была не Николь. Есть еще кто-то. Вот только почему парень так сильно старается сейчас смотреть на нее теплым взглядом, пропитанным привязанностью и чувствами, которые превозносят в стихотворениях и романах?       — Ник, ты уже давно оттуда съехала. И сказала, что больше не хочешь там появляться, — парень поглаживает ее по руке, пытаясь хоть немного сдвинуть эту стену, что так и возвышается между ними.       Он сам не понимает, почему подписался на это. Ведь, по сути, ничего не поменялось. Она все так же сильно недолюбливает его. И вряд ли сможет хоть когда-то поменять свое мнение. Владислав был так уверен, что потеря памяти пойдет им на руку, что они смогут повернуть Краснову так, как им надо. Наконец выкроить из нее такую дочь, какую мужчине так хотелось. И в этом плане невероятно важным пунктом являлся брак с Андрей, которому Краснов мечтал передать свой бизнес. Вот только Андрей понимал, что рано или поздно, характер Николь напомнит о себе. Она снова вернется к творчеству. Снова вернется к прежней жизни, где ему не место.       Однако девушка была для него трофеем. Парень слишком сильно хотел ее. С того самого момента, как впервые увидел. Владислав Алексеевич буквально обещал, что они будут вместе, грезил о их свадьбе. Вот только Краснова явно была другого мнения об этом. С самого первого дня у них не заладилось общение. А Андрея разрывало от того, как ему сильно хотелось, чтобы она была его. Его рыжеволосой бестией, которую он смог бы усмирить. И Головин, который внезапно появился на горизонте, явно портил все планы. Было чувство, что они настолько подходят друг другу, будто прилетели с одной планеты. И это раздражало. Бесило. Именно поэтому Андрей без зазрения совести сейчас наблюдал за тем, как Краснова наконец расхаживает в его квартире и рассматривает каждую деталь. Ему хотелось верить, что она убеждает себя в том, что это ее дом.       — Милая, может пойдем и отдохнем? — он обнимает ее со спины и целует в плечо, а Николь за несколько секунд выпутывается из этой хватки и смотрит на него испуганным взглядом. Ровно таким же, как тогда, когда Андрей пытался напоить ее в баре. — Будь со мной немного ласковее.       — Можно я полежу одна немного? У меня так болит голова, буквально раскалывается. Врач говорил, что это пройдет, такая реакция организма, — она пожимает плечами и радуется, что способность врать никуда не исчезла. Девушка все так же виртуозно прикидывается, избегая того, что ей неприятно. — Милый, — добавляет и выжимает из себя улыбку, максимально похожую на правдоподобную.       — Умница. Иди отдыхать, я пока съезжу на работу, — парень целует ее в макушку и поглаживает по плечам.       — Андрей, — зовет его Николь. — А где Бэтмен?       — Эта псина не приняла меня, совсем озверела. Он сейчас живет у Ники, но вы так поссорились, что уже полгода не общаетесь.       А в голове у парня крутится только одно. Не забыть бы рассказать Владиславу Алексеевичу про новое вранье, чтобы не запутаться и не выдать себя случайно перед Николь. Они ведь так стараются отстранить ее от прошлого, чтобы не появилось ни единой детали, которая могла бы напомнить девушке о том, что происходило. Им так сильно хотелось убедить ее в правильности версии, которую они придумали, что мужчины были готовы идти на крайние меры.       Девушка уже несколько минут просто сидит и смотрит в одну точку. Она проводит пальцами по постельному белью, надеясь, что так сможет уловить хоть частичку родного, вот только ничего. Внутри ничего не просыпается, не бурлит, даже не пускает легкий электрический разряд. Огромная пустота и черная дыра, которая засосала все воспоминания. У нее даже не осталось телефона, и тот отобрали под предлогом: «тебе надо отдыхать, гаджеты будут мешать». Краснова была готова выть от одиночества. От того, как все вокруг давит. Как от этой звенящей тишины ее тошнит. Девушка делает глубокий вздох и откидывается на кровать, прикрывая глаза. Это не ее жизнь. Сюда ее впихнули насильно. Вот только Николь не сможет выбраться. Потому что не помнит, как должно быть правильно.

***

      — Да, я помню про эту рекламу, в следующем видео обязательно затрону, можете присылать товар, — Вероника на секунду отрывается от телефона и смотрит на баристу. — Один кофе, пожалуйста. Любой. На ваш выбор.       После больницы Ленская никак не может прийти в себя. Она чувствует, как боль захлестывает с головой. Как мысли путаются между собой, не давай ей возможности вздохнуть. Девушка отверженно берется за проекты, но это ни к чему не приводит. Все забрасывается на половине пути. Ника просто потеряла себя. Невероятно важную часть, без которой все остальное кажется таким бредом.       — Головин, шевели своей футбольной задницей. Я не собираюсь ждать тебя весь день. Мне же интересно, — шипит Ленская на Сашу, а после сбрасывает звонок и шумно вздыхает, опуская голову на руки. Как ей хочется просто вернуть время назад и спасти Николь от этого дурацкого нападения. Забрать к себе домой. Хоть как-то помочь. Она бы все отдала в этом мире, лишь бы Краснова вспомнила. Лишь бы она вспомнила. Брюнетка слышит, как рядом с характерным скрипом отодвигается стул и говорит, поднимая голову, — ну наконец-то, Саша, я чуть не постарела, — ее фраза обрывается на половине, стоит ей только увидеть эту знакомую улыбку. Она же только смирилась с тем, что Чалов ушел из ее жизни. Почему он врывается с ноги в ее жизни, делая только хуже в такой плохой период? — Какого черта ты тут делаешь и где твой монегасский дружок?       — Нам надо поговорить. А мне нужно извиниться, — начинает Федя, но только Ленская уже собирается перебить его, вот только футболист шипит на нее и морщит лоб, показывая свое недовольство. — Дай мне сказать, а потом прогоняй, если захочешь. Я поступил как сволочь. Я сам это понимал, но Костя с Сашей это еще и подтвердили и обещали мне скрутить голову за то, что я обидел тебя. Просто. Я не переношу, когда меня жалеют. Ника, в такие моменты лучше меня просто оставить и дать время.       — Но я тебя не жалела. Повел себя, как псих. Предупредить меня — поступок лоха, да? — морщится девушка, откидывая темные волосы назад и устремляя на него своими карими глазами.       — Нет, поступок лоха — это так свински себя вести по отношению к тебе. Признаю. Прости меня, пожалуйста. Я не хочу тебя терять, — Чалов берет ее за руку и поглаживает нежную кожу. — Я знаю, как все трудно у тебя в жизни сейчас. Я знаю про Николь. Но дай мне шанс. Один. Последний. И я не облажаюсь.       — Правда, Ника, прости этого придурка, он нам все мозги чайной ложечкой съел. И все это время смотрел твои видео и плакал, — улыбается Головин, который только подошел, и кладет руку на плечо друга.       — Я подумаю. Рассказывай свой гениальный план. Знай, я поддержу даже массовое убийство. Они изолировали мою лучшую подругу от всего мира. И я готова убивать, — Вероника откидывается на спинку стула и складывает руки на груди.       — У тебя есть доступ к квартире Николь? Ключи у меня, вроде, остались. И к ее картинам. Это самое главное, — Головин проводит рукой по блондинистым волосам и прикусывает губу. Лишь бы получилось.

***

      — Я не могу понять, зачем они убрали все ее вещи в квартиру? Хотя бы поменяли замок, конспираторы, блин, — Вероника чихает от пыли, которая буквально поднимается от малейшего движения. Все стало таким пустым и чужим здесь без Николь, что хочется плакать. Все без нее потеряло смысл. Квартира вдруг стала серой и пустой. Настолько, что в ней даже находится сложно. Ленская крутит в руках ключ, который вручил ей Саша и улыбается. Улыбается тому, что не одна готова бороться за Краснову.       Она знает тут каждый сантиметр. Знает, куда Николь все прячет. Знает, как любит складывать вещи. Знает даже, где девушка хранит документы. Именно поэтому она максимально осторожно, чтобы не нарушить всю конструкцию, которую выстроил Краснов, собирает нужные предметы. Скидывает Головину сообщение, что можно подъезжать и забирать картины. Ленская сама еще сомневалась, что это к чему-то приведет. Но других вариантов просто нет. Нужно спасать Николь. Хоть попытаться, пока это не зашло слишком далеко.       — Они там такую свалку устроили, ты бы видел. Николь бы прибила их за это, — девушка поправляет темные волосы и пристегивается, удобно располагаясь на переднем сидении машины футболиста. — Что дальше?       — Помещение я арендовал. Осталось все расставить. И заманить туда ее, чтобы охрана из двух придурков ничего не заподозрила, — Александр разочарованно вздыхает и внимательно следит за дорогой. — И чем быстрее это случится, тем лучше.       — Я говорила с ее мамой, завтра Владислав Алексеевич устраивает какое-то рабочее мероприятие, там будет присутствовать Николь. И ее мама. Через нее могу пройти я. Главное, в нужный момент перехватить Николь и увести оттуда. Думаю, я справлюсь, — Ленская улыбается и понимает, что в данный момент ощущает себя героиней фильма о супер героях. В мыслях проскакивает, что она с легкостью могла бы стать звездой марвела, затмить саму черную вдову, но девушка лишь прыскает смехом от подобных размышлений. Хоть капля радости и света в этом дне. — Передай своему дружку, что я его простила, — Ника крутит в руках веревочку от толстовки и прикусывает губу, смущенно отводя взгляд.       — Сама ему сейчас скажешь. И вообще, Ника, мы в последние дни стали больше общаться. И я хочу сказать. Не совершай ошибок. Если ты чувствуешь что-то к Феде, не тяни, просто скажи ему. Да, он повел себя отвратительно, но поверь, отплатил сполна, мы с Костей выели ему мозг. Ложечкой. Чайной, — он смеется и сжимает длинными пальцами руль, сворачивая на парковку. — Но он влюблен в тебя. А может и любит. Наш Федос местами невыносим, но ты будешь счастлива с ним. Беги к нему, если хочешь, конечно.       Девушка смотрит в окно и прикусывает губу. Чалов стоит напротив. Их разделяет дверь автомобиля и несколько метров. Хочет ли она быть с ним? Готова ли терпеть рядом футболиста, да еще и такого своенравного, со своими проблемами и предубеждениями. Она же была уверена, что никогда не влезет в подобные отношения. Да и в принципе, отношений девушка не планировала. Но сейчас. Федор сверлит ее своими бездонными глазами, желая увидеть в ней хоть какой-то отклик. Ленская открывает дверь и на минуту замирает.       Сейчас или никогда.       Шаг навстречу. Или два назад.       Капля смелости.       Она срывается на бег и буквально сжимает Чалова в своих объятиях. Чего таить, она так сильно скучала. Парень поглаживает ее спине и целует в макушку, улыбаясь. Вдыхает аромат ее парфюма и прикрывает глаза. Каждая мышца его тела расслабляется. Чалов наконец ощущает себя дома. И понимает, что это ощущение не зависит от места, от окружающей среды. Весь его мир вдруг резко замкнулся в одном человеке. Ему жизненно необходима Вероника. Без нее никак. Он сам не понял, как так вышло. Как все мысли, каждая клеточка тела, каждый волос и каждое дыхание наполнилось одной девушкой. Той, что сейчас смотрела на него такими смелыми, сверкающими глазами с невероятным карим и янтарным отливом. Солнце играет на ее блестящих черных волос, которые ровными линиями спускаются до плеч, обрамляя аккуратные черты лица. Парень смотрит на ее и усмехается. Ника только кажется такой хрупкой. На деле, внутри этой девушки спрятана невероятная сила, которая так сильно восхищает Федю.       — В следующий раз, ты так просто не отделаешься, — она раздраженно тыкает ему в грудь пальцем, а потом не выдерживает и нежно целует. Ленская сама же слишком сильно скучала по этому несносному, как она сама шутила, парню. Но такой ведь родной. И свой.       — В следующий раз такое не повторится, честное Чаловское, — он прикладывает руку к сердцу и смеется, а Вероника надует шуточно губы. — Да и не дадут мне тебя обидеть, да, Саня? — Федя поворачивается в сторону друга и улыбается.       — Конечно, ты же еще хочешь жить, — подмигивает ему Головин, опираясь на машину. Ему радостно, что хотя бы эти двое помирились. И хотя бы у них все хорошо.       Как же сильно Саше хотелось сейчас просто оказаться с Николь. Чтобы все произошедшее оказалось банальным сном, от которого ему стало тошнотворно плохо. Он морщится, надеясь, что вот, еще немного, он проснется. Подскочит с криком, а Краснова обнимет его. Прижмет к себе и скажет, что все хорошо, это лишь дурной сон. Но нет. Это реальность. Противная. Мерзкая. От которой хочется сбежать. У него только один шанс все исправить. И Головин уж точно не упустит его. Ведь если не попробует, то будет до конца своей жизни винить себя.       — Вперед работать, голубки-любовники. У нас и так слишком мало времени, — Саша хлопает в ладоши и наблюдает, как эти двое начинают помогать ему воплощать безумный план по спасению любви всей жизни.

***

      Николь поправляет костюм, рассматривая себя в зеркало. Строгий зеленый пиджак, сочетающийся с такого цвета глазами и рыжими волосами, собранными в тугой хвост. У двери стоят туфли на высоком каблуке, а губы покрывает красная помада. Это все будто не она. Будто на нее натянули чужую оболочку и пнули со словами: «выживай». И эта дыра внутри. Она не давала дышать. Она не давала жить. Такой пропуск в памяти заставлял чувствовать себя потерянным котенком, у которого отобрали все.       — Малышка, ты готова? Сегодня такой важный день, — Андрей подходит сзади и поглаживает ее по талии, целуя нежно в шею.       Однако все тело его отторгает. Такое чувство, будто каждое прикосновение парня отдает волной тошноты и отвращения. И Краснова ничего не понимает. Почему ее организм так сильно старается отторгнуть того, кто, вроде, совсем скоро станет ее мужем. Разве у них не должна быть неземная любовь? Разве они не должны чувствовать себя максимально счастливыми?       — Может, мне лучше остаться дома? — Николь поправляет несколько рыжих прядей и в очередной раз рассматривает отражение.       Ничего необычного. Просто пара. С виду, вроде счастливые. Вот только в глазах какая-то слишком сильная тоска. Ей кого-то не хватает? Кого? Почему память так отчаянно пытается скрыть от нее важнейшую часть жизни?       — Хватит, Ник. Ты не сможешь вечность прикрываться своей болезнью. Тебе надо выбираться в реальную жизнь. Хватит жалеть себя и делать вид, будто твоя жизнь дерьмо. У тебя, прости за эгоизм, шикарный жених, карьера. А пока у нас есть время, мы можем подумать о наших наследниках, Владислав Алексеевич был бы рад, — Андрей поглаживает ее по плечу, но Краснова морщится и отходит, надевая каблуки и хватая сумку.       — Мы опаздываем, шикарный жених, — бросает девушка и выходит из квартиры.       Офис кажется немного чужим. Такое чувство, будто здесь была важная часть этого года, но теперь она стертая из ее мыслей огромным ластиком. Будто кто-то решил поиграться с ее память и случайно нажал кнопку «удалить».       — Здравствуйте, Николь Владиславовна. Рады, что вы снова вернулись к нам, — притворно улыбаются женщины, проходя мимо, а Краснова лишь сдержанно кивает им в ответ. Все это кажется тошнотворно притворным.       Это не ее жизнь. Все это сборище банкиров, разговаривающих на такие, как им кажется, важные темы. Руки Андрея на ее талии, и его губы, которые изредка касаются то ее щеки, то шеи. От каждого поцелуя хочется сбежать или скрыться. Единственным, что ощущается правильным в этой сумасшедшей реальности — улыбка мамы. Женщина поправляет волосы и подходит к дочери, крепко обнимая ее.       — Я скучала, персик. Как ты себя чувствуешь? — она улыбается и поглаживает ее по спине, пытаясь взглядом вселить надежду, вот только в глазах у Николь читается полнейшая потерянность. — Андрей, ты можешь идти заниматься своими делами. Не переживай, я не украду собственную дочь. Мы просто проведем вместе время, — Андрей лишь в ответ скромно кивает и уходит в толпу.       — Наконец-то, я уже устала от этого вечного надзора. Они с папой не дают мне остаться одной, будто чего-то бояться, — Николь морщится и закатывает глаза. — Мам, это будто не моя жизнь.       — Я понимаю, милая. Поэтому я тут. Повсюду папины охранники, кроме черного выхода в западном крыле. Иди туда и выходи на парковку, тебя там ждет Ника. Старайся никому не попадаться. Беги, моя родная. Он тебя ждет, — женщина целует ее в щеку и поглаживает по волосам.       — Он? — последнее, что срывается с ее губ.       А потом Краснова осторожно проходит через толпу, пытаясь не столкнуться ни с Андреем, ни с отцом. Она чувствует себя героиней какого-то фильма. Сердце внутри так сильно стучит, что становится хорошо. Именно по этим ощущениям девушка скучала. Именно это — ее жизнь. Местами скомканная и странная. Но ее.       Девушка подходит к двери и в последний раз оборачивается. В зале во всю ходят важные персоны, блестят своими дорогими костюмами и украшениями. Каждый второй мужчина здесь — известный бизнесмен. Тот, кто променял свою жизнь на деньги, карьеру и доступных любовниц, которые готовы делать все за толстую пачку купюр. И это вовсе не про нее. Не про ее жизнь. Николь отказывается от такого развития событий. Именно поэтому Краснова делает глубокий вздох и скрывается за тяжелой дверью.       Она буквально бежит по этим темным коридорам, надеясь, что выход максимально близко. Дыхание сбито. Сердце отбивает ритм, который звучит даже в ушах. Адреналин поражает каждую ее клеточку. Стоит ей только оказаться на парковке, как девушка тут же садится в знакомую машину и шумно выдыхает, откидываясь на заднее сидение.       — Все, выдохни, погоня окончена. Нас не догонят, — улыбается Ленская и заводит машину. — Как самочувствие?       — Голова кружится от адреналина, но мне нравится, — смеется Николь, понимая, что это лучшее, что случалось с ней за это время. — Я скучала, Ника, — она тянется ее обнять, а девушка начинает отбиваться.       — Во-первых, смотри не умри тут мне в моей машине. Во-вторых, я тоже скучала и люблю тебя, но мы можем попасть в аварию и умрем уже обе. Потерпи.       — А куда мы едем? Про какого «он тебя ждет» говорила мама? — Краснова хлопает глазами и поправляет пиджак, а потом начинает массировать лодыжку, которая неприятно ноет от усталости.       — Увидишь, — Ленская прикусывает губу, наблюдая за дорогой. А внутри все сгорает от предвкушения. Ей так сильно хочется все рассказать Николь, но нужно потерпеть совсем немного.       Они заходят в небольшое помещение и тут же Красновой ударяет по глазам яркий свет. Стоит ей только привыкнуть к нему, как она начинает рассматривать картины, которыми увешаны все стены. Это ее картины. Абсолютно каждая нарисована ее рукой. В самые разные периоды жизни. Вокруг столько людей и практически каждый проходит и восхищается. Тихая музыка и абсолютно уютная атмосфера. Николь прикрывает лицо руками, а на глаза наворачиваются слезы. Это же ее места. Целая выставка ее картин. С таким количеством людей.       — Это ты все организовала? — она поворачивается к подруге, которая буквально светится радостью и улыбкой.       — Нет. Он, — Ленская кивает в сторону Головина, который медленно подходит к ним.       — Привет, — Саше невероятно неловко. Он не знает и не понимает, как себя с ней вести. Ведь все ее чувства стерты. Но внутри есть вера, что если эти чувства были настоящими, то Николь несомненно все вспомнит, нужно только время.       — Александр Головин? Но почему и зачем? — Николь непонимающе смотрит по сторонам.       — В это сложно поверить, но были довольно близки, — Саша осторожно улыбается и боится ее коснуться. Не хочет давить. Не хочет, чтобы девушка испугалась и просто сбежала. Ведь она впервые за столько времени снова рядом. — Пойдем, я покажу тебе кое-что.       Краснова следует за ним и они останавливаются у картины. Ее картины. Портрета Головина в ярких красках. Николь узнает лишь то, что действительно она ее рисовала. Она знает свой стиль и манеру. А значит, что Саша стал для нее действительно важным человеком. Девушка подходит ближе и проводит пальцами по крупным мазкам, чувствуя, как приятно они покалывают кожу. Николь прикрывает глаза и на миг задерживает дыхание, сливаясь в единое целое с этой картиной. Тихо, все хорошо, ты в безопасности, я с тобой, Николь. Все позади.

Я влюблен в тебя, Николь. Невероятно сильно влюблен.

      Эти две фразы раз за разом крутятся в ее голове. Почему они возникли именно сейчас? Кто их говорил? Почему именно картина вызывала у нее такую реакцию? Она оборачивается на Сашу, который смотрит на нее и улыбается такой родной улыбкой. Девушка ничего не понимает, кроме того, что связана с ним как-то. Вот только как?       — Потанцуем? — начинает играть тихая, медленная музыка и Александр протягивает ей руку, а потом осторожно увлекает в танец, поглаживая нежно по спине.       — Что нас связывало? — вырывается у нее. — Почему отец так отгораживает меня от тебя?       — Ты сама все вспомнишь. Николь, которую я знал, не сдается. И ты не сдашься, — он крутит ее и притягивает к себе.       На мгновение они встречаются глазами. И как же сильно ему хочется поцеловать Краснову, но понимает, что слишком рано. Это спугнет. Все испортит. Тут главное терпение. И он готов ждать Николь хоть всю вечность. Главное, что сейчас она рядом. Танцует с ним и улыбается, рассматривая картины. Ведь даже если она не помнит, то он хотя бы исполнил ее мечту.       — Это тебе, — он протягивает ей букет пионов, который только что поднесла Вероника. — Знаю же, что ты предпочитаешь пионы, а не розы, — Саша прикусывает губу, а Краснова вдыхает сладких аромат цветов, прикрывая глаза. Как банально, розы. Увы, вы не угадали, я предпочитаю пионы. Чего вам угодно, сударь?       Еще одна фраза, ярко всплывшая в ее памяти. Неужели ниточка за ниточкой все снова возвращается? Почему от каждого его действия веет чем-то знакомым? Он же известный футболист, как это все произошло? Почему он исполняет ее мечту? Почему бьется за ее мечту?       — И еще кое-что, — он протягивает ключи от ее квартиры. Головин был у нее дома. И, судя по всему, совсем недавно. От этого ей хочется кричать. Голову пронзает сильная боль. Она берет их и проводит тонкими пальцами по брелку, который свисает с ключей тяжелым грузом. — Моя любимая работа, — Александр показывает взглядом на карандашный набросок, висящий на стене.       Николь резко оборачивается и застывает. Этот день ярко всплывает в памяти. Она прикрывает глаза, воспринимая яркие картинки, которые пронзают голову острой болью. — Молись футбольному богу, чтобы там все сохранилось, — шипит Краснова. Все стеснение вдруг пропало. И если раньше девушка краснела и смущалась при виде парня, то сейчас это все мигом прошло. Внутри все еще продолжали скрести кошки, что, может, она поступает не особо правильно, но душа буквально кричала оставаться максимально ледяной. — Знаешь, ты казалась милее, когда рассказывала со мной сны, — выгибает бровь Александр. — А ты казался вежливее, когда снился мне, — спокойно произносит она.       Они знали друг друга. Знали друг друга очень хорошо. Николь смотрит на Головина, пытаясь разглядеть в его взгляде хоть что-то. Но там только теплота и любовь. Любовь? Неужели ее память настолько ужасно поступила с ней, что стерла этого человека? К горлу подступает тошнота, а весь мир начинает невыносимо сильно кружится.       Девушка срывается с места и бежит до уборной, где буквально сползает к кафельному полу. От него идет приятный холод, вот только легче не становится. Голова каждый раз пронзается неистовой болью. Краснова пытается найти в сумке обезболивающее, вот только снова попадаются эти ключи. Она громко всхлипывает и издает протяжный крик, хватаясь руками за виски. Прикрывает глаза. А память так и разрывается от воспоминаний. Я не черт, я тот самый Головин, к которому ты так отвержено подкатывала в своем сне.

Не думал, что такое умею, спасибо, что проинформировала. Куда же мне до меня? Действительно. Приятно познакомиться, Александр Головин.

      Слезы начинают стекать по лицу, а она уже ничего не видит перед собой. Голова разрывается, а перед глазами мелькают картинки. В голове одна за другой всплывают фразы и моменты. И Краснова не может это остановить. Щеки предательски краснеют, Краснова пытается закрыть их руками, но ничего не выходит. А парень будто специально одновременно с ней тянется за салфеткой и касается ее руки своими ледяными пальцами. Ее будто обливают кипятком, а потом бросают в холодному ванную. По телу проходит озноб, а потом становится невыносимо душно и жарко. Саша не прекращает улыбаться и прожигать ее взглядом. — Мне не хорошо, Ника. Простите, но я пойду. Спасибо за вечер, Ангелина, — она делает паузу, сглатывает комок, предательски образовавшийся в горле, — Саша, была рада знакомству, — девушка прикусывает губу, а в мыслях пролетает: «Надеюсь больше не свидимся».       Свиделись. Да и так свиделись, что Николь сейчас плохо от этого. Она всхлипывает в который раз и кидает в стену таблетки. Истошный крик разрезает пространство. Девушка даже не слышит, как в дверь кто-то ломится. Ну как, не снюсь больше я в эротических снах?

Тебе надо отдохнуть. Я дам тебе футболку, переоденешься. Буду в соседней комнате, если что, зови. Вдруг что понадобится, приснится кошмар, станет одиноко или просто захочешь поговорить.

Я только порчу твою жизнь. Спасибо, что ты спас меня. Я сейчас уйду и обещаю, что больше никогда не появлюсь в твоих буднях. Ничего не испорчу. Просто больше не появлюсь в твоей жизни.       В туалет вбегает Головин и тут же оказывается прямо перед ней, вот только его образ максимально смытый. Он пытается что-то сказать, вот только Николь раздраженно на него шипит, будто боится, что парень спугнет ее воспоминания. Ее тело пронзает боль, а следом за ней идет новая порция картинок и фраз. Краснова впивается ногтями в руку Саши и морщится, а тот лишь устраивается рядом и обнимает девушку. Ты мне снилась

— Вот реквизиты для оплаты, Александр Сергеевич. В дальнейшем этим проектом буду заниматься я. — Значит так, да? — он выгибает бровь, удивляясь их резкому переходу на «вы». — Да, вот так, — Краснова складывает руки на груди. — До свидания, Александр Сергеевич.

— Я скучал по тебе. — И я скучала, Саша, именно поэтому и приехала, — улыбается, а после снова обнимает его. Головин прижимает ее к себе, вдыхая слегка терпкий запах шампуня, чувствуя эту мягкость. Нежность, которая от нее исходит. А потом их ослепляет вспышка. Слышится звук фотоаппарата, а потом то, как этот человек пытается быстро убежать. — Что это было? — Кажется, завтра наши с тобой фото будут во всем интернете. Может и в газетах, — пожимает плечами парень. — Нас сделают парой, — усмехается и делает паузу. — Ну раз нас сведут во всех новостях, то может хотя бы сделает так, чтобы это было правда?

Я планирую узнавать тебя всю свою жизнь.

 — О чем ты мечтаешь, Николь? — тихо произносит Саша, когда они лежат в кровати. Время перевалило за девять, но им так хорошо вдвоем, что все вокруг перестает иметь хоть какой-то смысл. — Я хочу провести выставку своих рисунков, — улыбается Краснова. — У меня есть их огромное количество в кладовке. Различные пейзажи, портреты. И я всегда мечтала показать это все миру. И посвятить жизнь творчеству. Я ведь по образованию дизайнер, это папа заставил меня еще и архитектурное получить. Ведь бизнес превыше всего. — Это, на самом деле, грустно. Но я уверен, что у тебя несомненно будет своя выставка, — серьезно говорит Александр и делает паузу. — А меня нарисуешь? — Сударь, вы меня недооцениваете. Уже.

 — А я тебя устраиваю? — склоняет голову набок и выгибает бровь. А в зеленых глазах так и летают искры счастья. Она не может скрывать своего влечения. Своей влюбленности в это парня. — Более чем, поверь. Моя девочка.

— Саша, — шепчет она, прежде чем ее в очередной раз хватают за волосы и со всей силы ударяют головой об асфальт.       Она начинает прерывисто дышать, чувствуя, как боль постепенно отступает. Как становится легче. Девушка слышит такое прерывистое дыхание Головина рядом. Оно успокаивает. Но самое главное, что Николь все вспомнила. Вспомнила, как сильно его любила. И как этой любви ей не хватало. Однако Краснова не может признаться в этом Головину. Сначала ей надо разобраться с людьми, которые чуть не сломали жизнь.       — Прости, все в порядке, — она встает и немного пошатывается. — Мне нужно срочно идти. Ничего не спрашивай. Мне просто пора.