2061. Мы живые.

             Впереди жёстко работает пулемёт. В лоб его не взять, нужны слаженные действия всех групп обоих флангов. На размышление секунды. Одна группа атакует без команды – гибнут все. Похоже, что один из Мирмидонцев пал в бою и его взвод, оставшись без командира, тут же полностью уничтожен противником.       Но оплакивать павших с обеих сторон мы будем потом. Сейчас оставшимся бойцам отданы чёткие приказы. Одна группа с правого фланга пойдёт со мной в атаку, а две группы с левого фланга будут прикрывать нас плотным огнём.       Все на позициях? Тогда вперёд. С левого фланга одной из групп командует Норт. После смерти Джоша я потерял её из вида. Со спины на группу Норт заходит дрон. Но я не даю ему шансов, он не успевает открыть огонь – одним точным выстрелом я отправляю его в металлолом.       Все отлично справились с задачей – пулемёт подавлен. По сути, осталось взять последний рубеж, и победа будет за нами.       — Мы почти дошли, Маркус… — кричит мне Норт, и её голос тонет в грохоте взрывов.       Да, почти дошли…. Только вот «почти» в бою не считается. Я бросаю все группы в атаку. Ещё пару минут, и всё будет кончено. Численное превосходство уже на нашей стороне. Но вот тут и наступает это самое «почти»…. На последнем рубеже появляются танки.       Бронированный монстр поворачивает ствол пушки и изрыгает огонь. Взрывной волной меня отбрасывает назад, и я теряю ориентацию в пространстве. Неужели я проиграл, не дойдя до победы несколько метров…?       

***

             Свет, очень яркий, белый, и звенящая тишина. Неужели повреждения такие серьёзные, что я ослеп и оглох? Открываю глаза, быстрое тестирование…. Нет, зрение в порядке. Но секунду назад я был на поле боя. Вокруг всё грохотало, выло и взрывалось – вокруг была смерть и почерневший от копоти снег, пропитанный красной и голубой кровью....       Тело…. Ощущения странные, но я им владею. Резко вскакиваю на ноги. Две женщины… крупная рыжеволосая, с грубыми чертами лица в бело-голубом комбинезоне и маленькая стройная с ясными серыми глазами и испуганным выражением на лице — они обе отшатываются в сторону от моего стремительного движения.       Незнакомое ярко освещённое помещение с высоким потолком. Кроме двух женщин, вокруг ещё несколько человек.       Стоп… а вот тебя, парень, я знаю. Коннор…, мой только вчера обретённый брат…. Неужели ты предал меня? Я обвёл быстрым взглядом помещение. Похоже я в плену и это, не что иное, как башня Киберлайф. Эх, Коннор….       Знакомые лица. Мирмидонцы. Странная одежда, но это они. Первый, Четвёртый, Пятый, я научился различать их….       — Бойцы, ко мне! — командую коротко, жёстко, иначе никак. Мирмидонцы стремительно перемещаются и занимают позицию. — Оружие к бою, занять оборону. Первый, доложи обстановку.       — Простите, сэр, но здесь у нас нет врагов, сэр, — отчеканил Первый.       — Маркус, — позвал меня Коннор очень спокойным голосом.       — Где мы? — спросил я, пристально глядя брату в глаза.       — Мы в башне….       — Киберлайф… — закончил я, прервав Коннора. — Ну, конечно…. Ты предал меня, брат?       — Спроси, что последнее он помнит, — раздался откуда-то сверху смутно знакомый голос. От неожиданности я вздрогнул и подался назад.       — Пожалуйста, брат…! Давай поговорим, дай мне всё объяснить. Хорошо? — вкрадчиво проговорил Коннор, делая шаг в мою сторону. — Посмотри, я безоружен. Я тебе не враг. И все присутствующие – твои друзья…, да что там…, почти все присутствующие твои родственники.       — Поговорим…, — неуверенно согласился я. — Только стой на месте. Первый, Четвёртый, Пятый, держите периметр, без команды не стрелять. Выполняйте.       — Есть, сэр, — рявкнул Первый, жестами отдавая распоряжения двум другим Мирмидонцам. Интересно, когда это я назначил его старшим? Не было такого. Ладно, разберёмся сейчас. Шок, вызванный тем, что я, из смертельной атаки, вывалился за секунду в это стерильное пространство, у меня прошел. Теперь нужно сосредоточиться и выяснить реальное положение дел. Верить в то, что говорит Коннор у меня, пока, оснований нет никаких. Он – RK, тот ещё фрукт – лгать, ради достижения цели — одна из наших базовых способностей. Только ему ещё не сказал никто, что лгать друзьям это подло. А вот Мирмидонцам я точно могу доверять – эти андроиды не могут предать.       — Говори, Коннор, — приказал я, усаживаясь на край металлического стола.       — Маркус…, — неожиданно окликнула меня одна из женщин. Я обернулся. Обе женщины смотрели на меня как-то странно – они, словно, жалели меня.       — Лис, подожди, не трогай его. Нам нужно понять, что с ним происходит. Не спеши. Хорошо? — быстро проговорил Коннор и женщина с серыми глазами согласно кивнула, отступая на шаг назад.       "Лис…", — запомнил я на всякий случай её имя.       — Маркус, давай по порядку, — сказал Коннор. — Скажи, что последнее ты помнишь?       — Несколько минут назад я сражался на Харт-Плаза – атаковал лагерь, где уничтожают наших братьев и сестёр, — проговорил я жёстко, глядя Коннору в глаза. — Что с моими андроидами, брат? Они все погибли? Норт…! — воскликнул я, вскакивая на ноги. Первый, где Норт?       — Госпожа Норт Манфред погибла, сэр, — как-то неуверенно сказал Первый и оглянулся на Коннора.       — Кто? Кто погиб? — переспросил я.       — Брат, послушай…, я хотел постепенно…, но так не получится ничего. Маркус, у тебя потеряна часть памяти….       — Не потеряна, а заблокирована, скорее всего, — раздался снова голос сверху и я, подняв голову, увидел спускающегося по лестнице человека. Из-за слепящего белого света я не видел, что у нас над головой находится нечто наподобие застеклённого балкона. — Привет, Маркус! — беззаботным тоном проговорил человек. Его внешность показалась мне смутно знакомой. — Ты должен меня помнить, друг мой. Вы с Карлом как-то приезжали ко мне в гости. Я друг твоего отца. Вспоминаешь? Большой бассейн, облицованный красной плиткой, высокие стеклянные окна, картина, написанная Карлом висит на стене. Помнишь?       — Ты сильно изменился с тех пор…, если это, конечно, ты. Элайджа, верно? — проговорил я, вглядываясь в лицо человека. — Что с тобой стряслось? Ты выглядишь лет на двадцать старше….       — На тридцать три года, дружок, ровно на тридцать три – столько лет прошло с тех пор, как вы ко мне приезжали, — сказал Элайджа Камски, а это определённо был он, хотя действительно изрядно постаревший. Он спустился с лестницы, и стоял в нескольких метрах от меня в непринуждённой позе, не пытаясь подойти ближе.       — Сколько? — цифра показалась мне такой чудовищной, что я подумал, что ослышался.       — Маркус, брат…., только спокойно…, — произнёс Коннор, снова делая шаг ко мне. — Сейчас две тысячи шестьдесят первый год. С того момента, когда ты атаковал лагерь, прошло двадцать три года…. Точнее двадцать два года, восемь месяцев и десять дней…. И мы победили, слышишь! Ты победил – это главное, что тебе нужно знать.       Я обвёл присутствующих растерянным взглядом. Цифры, наконец, достигли моего сознания и я понял, какая это пропасть.       — Карл…, я был у него вчера. Он был очень плох. Я надеялся…. А теперь…. Больше двадцати лет….       — Брат, он жив! Слышишь, Маркус, твой отец жив! — почти выкрикнул Коннор.       — Жив? Ему же почти сто лет…, — несмело пробормотал я. Смысл сказанного доходил до меня с трудом. — Мне нужно к нему, сейчас! Немедленно! — рванулся я вперёд, хватая Коннора за плечо. — Пожалуйста…! — умоляюще добавил я, заглядывая в лицо брата. — Мне необходимо его увидеть!       — Это просто, брат, он здесь, — проговорил Коннор и впервые улыбнулся.       Я обвёл глазами помещение, ища знакомую инвалидную коляску отца, но ничего похожего не увидел и вопросительно посмотрел на Коннора. Коннор с улыбкой кивнул, указывая глазами куда-то мне за спину. Я обернулся. Ко мне быстрым стремительным шагом приближался стройный молодой мужчина. Он остановился в шаге от меня. Я вглядывался в черты его лица. Они были мучительно знакомыми и незнакомыми одновременно.       — Сынок…, — мягко проговорил мужчина, глядя мне в глаза и не пытаясь подойти ближе.       Это, без сомнения, был Карл, молодой и сильный, такой, каким я видел его на фотографиях. Но этот облик никак не вязался у меня с образом моего отца и учителя, за стареющим телом которого я ухаживал десять лет. Я носил его на руках, своего дряхлого Карла и точно знал, что он никак не может выглядеть так, как выглядит этот человек. Что это? Какая-то злая шутка? Обман? Мираж?       — Кто ты? — выдавил я единственный вопрос, на который оказался способен.       — Я Карл Манфред, — ответил человек с мягкой улыбкой.       — Но, как? Ты не можешь быть Карлом – тебе, от силы, лет тридцать…, — произнёс я, вглядываясь в такие родные глаза, узнавая их и боясь этого.       — Маркус, ты перенёс сознание Карла в тело андроида – сейчас это стало возможно, — сказал Коннор.       — Ты спас мне жизнь, сынок…. Мальчик мой…, — дрогнувшим голосом проговорил мой собеседник и я понял, что узнаю его. Я понял, что узнал его в первую секунду, как увидел и просто не смог поверить самому себе.       — Папа…, — еле слышно прошептал я, боясь пошевелиться.       Карл, мой молодой старик, мой нежно любимый отец, шагнул ко мне и порывистым движением обнял, обхватил мою голову, прижал её к своей груди, гладя меня по макушке и бессвязно бормоча ласковые слова. И неожиданно стало не так уж важно, сколько лет прошло, и сколько событий я забыл, если отец рядом, если он жив и по-прежнему меня любит. Я спрятал лицо у него на плече. Это всё, что я мог желать в этот момент.                     21 июля 2061 года       Время PDT10:17       Пригород Детройта       Дом семьи Манфред       Моё имя Лис Манфред                     — Да, Андрей, сегодня. Да…. Не знаю…. Да, не знаю я, генерал. Хорошо, конечно. Да, я позвоню и сообщу. И приедем…. Да, на Алтай… и к чёрту на рога, лишь бы получилось. Хорошо, до связи….       Я отключила фон и тяжело вздохнула. Они все пытаются меня поддержать и каждым таким звонком, сами того не желая, делают мне больно. Я говорю им всем, что всё будет хорошо, а сама боюсь себе признаться, что совершенно в этом не уверена.       Господи, знали бы они все, как мне страшно!..       — Готова? — окликнул меня Карл, только что спустившийся в холл.       Мне хотелось сказать, что я не просто не готова, что я в ужасе и больше всего на свете сейчас хочу плакать от бессилия. Но бросив взгляд на Карла, я взяла себя в руки — на него было тяжело смотреть. Нет, он держался, изо-всех сил держался и даже старался помочь мне. Но в глубине его глаз непрерывно плескалась такое страдание, по сравнению с которым моё было так, лёгкой щекоткой.       — Да, готова, едем, — ответила я, стараясь придать голосу уверенность.              После смерти Маркуса прошел почти месяц. Я, наверное, никому и никогда не смогу рассказать, как я провела те несколько часов в обнимку с его мёртвым телом. Эти часы можно смело описать одним очень ёмким русским словом – кручина. Я уже не плакала и не выла раненым зверем – я баюкала его мёртвого, как живого, и пила, глотала, захлёбываясь свою неизбывную тоску.       Павел растерялся и сделал единственное, что показалось ему правильным – он не дал никому прикоснуться к нам. Он, как преданный страж, так и просидел в стороне, бдительно следя, чтобы к нам никто не подходил.       Когда прибыли Коннор и Игорь, я уже совсем перешла грань реальности и практически не понимала, где нахожусь. Спасибо Коннору, он сообразил, что происходит и не стал пытаться силой разлучить меня с телом Маркуса. Нас таки доставили на аэродром – вместе. И только уже в самолёте, очень мягко и деликатно, чего от Коннора я бы раньше не могла ожидать, он стал говорить со мной.       Не знаю, сколько раз он повторил мне, что у нас есть надежда, что он, Коннор, вопреки желанию брата, записал, таки, его backup, и что мы «попробуем его вернуть», пока до меня дошел смысл сказанного. Но Коннор был терпелив, настойчив и очень сдержан. Он повторял, повторял и повторял, пока я не услышала. И потом повторял ещё много раз, пока не увидел, что я начала надеяться.       Только увидев, что я вернулась в реальность, и почувствовав, что моя боль перестала быть всепоглощающей, Коннор установил со мной связь, взяв меня за руки. Он помог мне восстановиться, но я была безумно благодарна ему за то, что он не попытался сделать этого раньше – такое прикосновение меня бы убило, жестоко напомнив о том, кого я потеряла навсегда.       Как только ко мне вернулась способность воспринимать информацию, Коннор, коротко и по-деловому, как умел только он, доложил, что операция завершилась успешно, ни один заложник, кроме погибших десятерых, расстрелянных сразу, физически не пострадал. Мирмидонцы отправлены в Башню на переобучение. Загадочные рыжие обезьяны ничего не предпринимали без приказа, и от их действий никто не пострадал, поэтому они были разоружены и направлены в какой-то закрытый институт.       Больше других поразил меня Первый. Бесстрастный боец так неприкрыто скорбел о своём погибшем командире, что утешать его пришлось уже нам с Коннором вдвоём. И этого стоило нам немалых усилий, хотя для меня стало неожиданным облегчением — утешая Первого, я избывала и свою боль.              Мы с Тиффани склонились над Маркусом. Мне очень хотелось быть первой, кого он увидит, точно так же, как он был первым, кого увидела я, когда очнулась в новом теле.       Он открыл глаза и через секунду вскочил на ноги таким мощным движением, что буквально отшвырнул нас в сторону. Я хотела тут же броситься к нему, но Ти удержала меня за локоть.       Маркус оглядывался, и глаза его были безумны. По нашим лицам его взгляд скользнул, не задержавшись – он явно не знал, кто мы такие. Он двигался напряжённо и резко, словно ожидая нападения со всех сторон.       Через несколько мгновений он узнал Коннора и Мирмидонцев, но тут же стало понятно, что он не просто не понимает, где находится – понадобилось всего несколько слов, чтобы выяснить – Маркус ощущает себя в две тысячи тридцать восьмом году и не помнит ничего из того, что с ним происходило в течении двадцати трёх лет.       Спас положение Карл. Их связь, их искренняя любовь и привязанность сумели преодолеть барьер времени. Маркус узнал Карла в новом теле и вновь обрёл своего отца, позволив Карлу оградить себя от свалившейся на него неумолимой правды.       — Папа, папа, — повторял Маркус, пряча лицо на плече Карла.       Я никогда раньше не слыша, чтобы он так называл отца. Звучало это по-детски трогательно.       — Мальчик, всё будет хорошо, — дрожащим от волнения голосом бормотал Карл.       — Поедем домой? Пожалуйста! Мы можем поехать домой? — неожиданно вскинувшись, спросил Маркус. Он скользнул взглядом по нашим лицам, и посмотрел умоляюще на отца.       — Конечно, можем, — немедленно ответил Карл.       — Я бы рекомендовал оставить его под наблюдением в Башне, — настойчиво проговорил Камски.       — А я бы посмотрел на того, кто попробует его удержать, — усмехнулся Коннор. — Маркус образца две тысячи тридцать восьмого года в теле RK1200 это же термоядерная смесь! Я пас – сажать брата в Клетку я точно не собираюсь, увольте….       — Никаких клеток! Вы чего? — выпалила я, выскакивая вперёд и вставая перед Камски.       — О, о, о, спокойно, никто не посягает на твоего драгоценного Маркуса, — беззаботно проговорил он, выставляя перед собой руки в примирительном жесте. — Забирайте его делайте, что хотите. Я только порекомендовал – нет, так нет. Единственное о чём я тебя, Лис, лично тебя хочу попросить – не форсируй, не вваливай в него большие массивы информации, не надо. Ты так не восстановишь ему память, а только забьёшь её ложными воспоминаниями. Я уверен, что такой большой объём памяти просто не мог бесследно исчезнуть, и это не психологическая проблема. Это не амнезия, как у людей. Это чисто технический вопрос – дайте время, и мы память ему разблокируем.       — Кто она? — почти шёпотом спросил Маркус у Карла, кивнув в мою сторону.       — Это Лис, — ответил Карл. — Она, как и я, человек-андроид, и твоя жена, сынок, — добавил он так, словно извинялся.       Карл подошел ко мне, приобнял за плечи и подтолкнул к Маркусу. Впервые, с момента его пробуждения, мы оказались лицом к лицу. Он смотрел на меня, слегка наклонив голову набок, как делают собаки, когда разглядывают что-то непонятное. А я чувствовала, что выгляжу полной дурой, но совладать с чувствами не могла. Поэтому я стояла и молча таращилась, широко раскрытыми глазами.       — Жена…, — задумчиво протянул Маркус и нахмурился. — Я не знаю, что с этим делать, — сказал он после продолжительного молчания и отрицательно покачал головой, — я не помню тебя….       — Едем домой, — решительно произнёс Карл.       — Дай мне руку, — мягко попросила я, глядя Маркусу в глаза.       Он снова наклонил голову набок, как удивлённый пёс, но руку мне протянул. Я не раздумывая установила связь – если бы стала думать, никогда бы на это не решилась. Мне показалось, что я выскочила из тёплого помещения на улицу, где бушевал снежный буран – одновременно стало невыносимо холодно, как на пронизывающем до костей, колючем ветру, и очень страшно. Мучительно захотелось всё бросить и сбежать, но я не собиралась сдаваться.       Маркус читал меня, как книгу. Он одновременно глубоко погрузился в моё сознание и неотрывно вглядывался в моё лицо. Внезапно ледяной вихрь исчез, словно его и не было. Я получила робкий сдержанный ответ, словно лёгкое прикосновение самыми кончиками пальцев – едва ощутимое, но очень тёплое.       Маркус сделал полшага вперёд и неожиданно поцеловал меня в губы, властно и настолько чувственно, что я от неожиданности вздрогнула и отпрянула назад. Он придержал меня за предплечье, останавливая.       — Тебе неприятно? Я сделал что-то не то? Я неправильно понял слово «жена»? — настойчиво спросил он, заглядывая мне в лицо.       — Нет…, мне приятно…, — неуверенно пролепетала я. — Просто ты раньше никогда….       — Я никогда не целовал тебя?       — Нет, ты говорил, что ничего при этом не чувствуешь….       — Хм, …. похоже, я раньше был тот ещё кретин! — заявил Маркус, — снова, на этот раз, лишь слегка прикасаясь губами к моим губам. — Всё я чувствую….       В этот момент я краем глаза заметила широко улыбающегося Элайджу, который, как только встретил мой взгляд, торжествующе показал мне поднятый вверх большой палец.        "Нет, этот паразит создатель своей смертью точно не умрёт!"— подумала я.