2061. Мы живые.

      Глава 36 Внедрение       27 июня 2061 года       Время московское 11:43       Россия, Полуостров Крым       Моё имя Маркус Манфред              Совсем недавно обретённый брат с лицом трагически погибшего двадцать три года назад друга…, – так себе вариант. Но я знал, на что шёл, когда соглашался. Поэтому, когда Райан выпрыгнул из самолёта и пошёл быстрым шагом ко мне, я даже не вздрогнул и почти справился с навалившимися чувствами.       Кроме Лис никто ничего не заметил, а она промолчала, только взяла меня за руку, поддерживая. Я с благодарностью сжал её пальцы. Оказывается, мало получить возможность постоянно друг друга чувствовать – надо ещё научиться пользоваться этой возможностью так, чтобы не делать друг другу больно каждым движением.       — Маркус, я знаю, как это для вас с Коннором выглядит, — сказал Райан, остановившись в паре метров от нас. — Я просил Элайджу найти другое лицо, но он сказал, что за такое короткое время ничего не подберёт. Я обещаю, что как только тут всё закончится, я дам согласие на создание оригинальной внешности, чтобы не носить эту и не оскорблять твою память.       Передо мной стоял живой Саймон, мой друг и соратник, один из тех, кто поддержал меня в самом начале пути, когда было труднее всего. Ощущение было пугающе реальным. Я мельком глянул на Коннора. Брат тоже хмурился. Неизвестно кому из нас было тяжелее.       Меня никогда не покидало чувство вины перед другом, которого я был вынужден бросить на верную смерть на крыше Башни Стрэдфорд, чтобы спасти остальных и спастись самому.       А Коннор, который был тогда послушной машиной, выполняющей поставленную задачу и не понимал, что его используют для грязной работы, проник в память Саймона в тот самый момент, когда тот покончил с собой в отчаянной попытке не выдать врагам место, где мы все скрывались, и испытал вместе с умирающим Саймоном ужас смерти. Коннор тоже никогда этого не забудет, сколько бы не прошло с тех пор лет.       Я сделал шаг вперёд и порывисто привлёк к себе Райана, обняв его, обняв брата, обняв погибшего друга. Мучительная тоска, вызванная видениями прошлого, внезапно отступила, возвращая меня в реальность.       — Всё нормально, брат. Я же сам распорядился. Ты ничем не оскорбляешь память о Саймоне… даже наоборот. У нас мало времени, чертовски мало… и Саймон словно опять помогает нам.       — Хорошо…, я переживал об этом. Но я готов действовать. Пока я летел, меня Коннор в курс дела ввёл, так что….       — Времени мало, но и ошибаться нам нельзя. Там…, — я кивнул в сторону склона горы, за которым скрывался захваченный лагерь, — больше трёхсот человек, и любая наша ошибка может стоить им жизни. Я прошу тебя, пойми меня правильно, мы все готовы умереть ради них. Но в том то вся штука, что от нас требуется не смерть – умереть, как ни странно, проще всего – от нас требуется хитрость, холодный расчёт и чёткие действия.       — Вы точно это сможете? — устало спросил Крюков, сидевший на каком-то перевёрнутом ящике.       Генерал за несколько часов осунулся, под глазами залегли глубокие тени. Он курил, пряча сигарету кулак, хотя больше десяти лет, как бросил и очень этим гордился.       — Мы сможем, — сказал я, постаравшись придать голосу как можно больше уверенности. — Лис, у тебя всё готово?       — Да, всё в палатке, пойдём, Райан, — отзывалась Лис, увлекая брата за собой.       Райан, как и мы все, был одет в форму военного образца, сделанную для нашего командного состава дизайнерами Башни. Форма была сшита, но к счастью, так и осталась лежать на складе. Крупных военных конфликтов удалось избежать. Сейчас в полевом камуфляже щеголяли у нас только Мирмидонцы, служившие рейнджерами и охранниками на стратегических объектах.       Мы с Коннором сегодня надели форму впервые, и сразу стали неотличимы как от собственных бойцов, так и от русских военных, тем более, что русские безопасники тоже не имели на одежде никаких знаков отличия – строгое и функциональное обмундирование, одежда, в которой удобно убивать. Вот только для задачи, которую предстояло решить сегодня Райану, эта одежда не годилась.       Через несколько минут полог палатки приподнялся. Близоруко щурясь на ярком солнце, и поминутно поправляя сползающие очки, с толстыми линзами, вышел Райан. Появление брата с растерянным лицом Саймона, мечтательное и отрешённое выражение знакомых светлых глаз снова пробудило воспоминания, но я отогнал их – сейчас не время.       Лис потрудилась на славу. Райан выглядел так, как было задумано. В пёстрой рубашке с невообразимым орнаментом и коротких, чуть ниже колен, оранжевых штанах, он представлял собой классический и вечный образ отдыхающего горожанина, вырвавшегося из пыльного серого города на природу. В руке он держал гибкий современный фон, которым демонстративно непрерывно что-то фотографировал. Картину дополняли и делали ещё более эффектной длинные белые гольфы, которыми Лис закрыла изуродованные, лишенные кожи ноги Райана. Вопреки моим опасениям, играл свою роль Райан талантливо и достоверно и я подумал, что наши шансы на успех не такие уж призрачные.       — Ну как? — с гордостью рассматривая своё произведение, спросила Лис.       — То, что надо! — искренне ответил я. — Райан, ты как? Готов?       — Да, — сдержанно кивнул Райан, настраиваясь.       Перелёт к лагерю занял не больше минуты. Машины приземлились на поляне за скалистым уступом, который укрыл нас и исключил возможность наблюдения за нашими действиями со стороны противника. Здесь был развёрнут небольшой полевой штаб, представлявший собой складной металлический стол с разложенными на нём картами и схемами на бумажных носителях. Никакой электроники – об этом мы легко договорились с русскими, и я оценил то, над чем, как я слышал, иногда потешались, не блиставшие высоким интеллектом, наши военные – русские до сих пор держали наготове и умело использовали не только древние носители информации, копируя всё на бумагу, но и сохраняемые в исправном рабочем состоянии старинные, буквально музейные транспортные средства, средства освещения и коммуникации, от проводных телефонов и керосиновых фонарей до железнодорожных тягачей, работающих на твёрдом топливе, которые они называли «паровозами».       — Смотри…, — хмурый, но сосредоточенный генерал Крюков, склонился над схемами, грузно опершись на край стола, отчего металлические ножки угрожающе хрюкнули, но выдержали, — вот тут у них часовой. Это робот…, то есть…, ваш, короче…., — Крюков поморщился. — Он контролирует вот эту дорогу, — Крюков провёл пальцем по карте. — Это спуск, довольно крутая тропа, идущая сверху, вот отсюда. Ты…, — он окинул оценивающим взглядом внимательно слушающего Райана, покачал головой и неопределённо хмыкнул…, — хм…, ты побежишь отсюда, сверху. Надеюсь, у тебя получится сыграть полного кретина….       — У меня получится, — кивнул Райан без тени улыбки.       — Где будет твой боец? — Крюков бросил на меня короткий вопросительный взгляд.       Я сделал шаг и склонился над картой плечом к плечу с генералом. "Будто вернулся на двадцать два года назад", — подумал я мельком.       — Первый будет вот тут, ниже по склону, — сказал я, указывая точку на карте. — Он знает свою задачу и умеет передвигаться быстро и скрытно. Как только Райан возьмёт под контроль часового, Первый окажется рядом через три секунды. На трансфер сознания ему нужно ещё три секунды.       — Хорошо. Кто управляет кибером? — спросил Крюков, выпрямляясь.       — Собаке ставит задачу и следит за ним Лис. Это её пёс и контакт у неё с ним отличный.       Я обернулся и положил руку на плечо жене, чуть подтолкнув её вперёд.       — У верен, что надо твою… женщину привлекать к операции? — недоверчиво сощурясь, спросил Крюков.       — Она не женщина, генерал, — сказал я, чуть сжимая плечо Лис, бросившей на меня красноречивый взгляд.       — Да? А кто? — усмехнулся Крюков.       — Андроид супер-альфа RK1200, — невозмутимо ответил я, привлекая Лис к себе. — Да, она обладает сознанием и памятью человека, которого звали Василиса Морозова, но она больше не женщина, потому, что она больше не человек.       После этих слов Лис ощутимо вздрогнула в моих руках, но я только плотнее прижал её, обнимая со спины и не позволяя шевельнуться.       "Спокойно, — произнёс я беззвучно. — Мне сейчас нужно, чтобы этот человек был выбит из колеи. Я слишком давно знаю Андрея Крюкова, чтобы не понимать, что ему, с его профессиональной мёртвой хваткой опытного волкодава, сложно быть простым наблюдателем, отдав инициативу другим, особенно, если эти другие ещё и не люди".       В ответ Лис несколько раз коротко кивнула, провела пальцами по моей руке, устанавливая мимолётную связь, и слегка повела плечом. Я нехотя расслабил руки отпуская её и снова, уже в который раз за сегодняшний сумасшедший день болезненно ощутив, как сильно я хочу находиться сейчас на крыше своего сарая в Монтане. Смотреть на звёзды, положив голову на колени Лис и забыть не только про мелкие и крупные человеческие проблемы, но и о самом существовании людей.       — Эй, парень, ты где витаешь? Чего завис? Андроид так андроид, пусть управляет, я же не против. Главное, чтобы получилось всё, — проговорил Крюков, вглядываясь мне в лицо.       — Задумался…, — я покачал головой, отгоняя неуместные сейчас мечты.       — Некогда сейчас задумываться, задумался он! — недовольно пробурчал себе под нос Крюков. — Хотя ты всегда был немного с приветом, — добавил он, махнув рукой. — Давай, командуй, раз взялся…, умывальников начальник, — процедил он сквозь зубы совсем тихо.       Я проигнорировал колкость генерала и быстро беззвучно окликнул всех участников операции, кроме лохматого кибера, лежавшего в тени скалы, вывалив язык и старательно изображавшего живую собаку, которой жарко.       — По машинам! — скомандовал я вслух, чтобы не смущать генерала.       Наготове стояли некрасивые и угловатые, но надёжные и неприхотливые русские военные летающие машины ВАЗ-Беркут.       Лис сделала знак своему киберу и Нурджан, только что расслабленно и вальяжно лежавший под кустом с выражением полного безразличия и скуки на морде, мгновенно преобразился — на лапы поднялся во весь свой огромный рост лохматый опасный зверь, который обвёл холодным взглядом, недобрых маленьких глазок, всех присутствующих и одним гигантским прыжком запрыгнул в машину.       — Хороший пёс, — одобрительно кивнул генерал, наблюдая за тем, как мощный автомобиль накренился под тяжестью стокилограммовой собачки.       Во вторую машину забрались Райан и Коннор, который должен быть его страховать. Первый должен был добраться до места своей дислокации по земле, поэтому он уже скрылся за выступом скалы.       — Ну что, я так понимаю, мы с тобой ослепли и оглохли? — недовольно проронил генерал, когда машины скрылись из вида.       — Нет, не совсем, — ответил я. — Садись…, как вы там говорите…, в ногах правды нет. Я буду видеть всё происходящее сразу с трёх точек, глазами Райана, Первого и кибера. Но тебе придётся довольствоваться моими комментариями. Вот станешь андроидом, тоже сможешь видеть….       — Я? Роботом? Да ни за что, только через мой труп! — огрызнулся Крюков.       — Так другого пути и нет – только через труп, — спокойно парировал я.       — Это твой план, да? Всех людей, в конце концов, сделать роботами? — с раздражением спросил Крюков.       — Мой план как можно дольше этого не допускать…, хотя наши аналитики в один голос утверждают, что это неизбежно случиться, рано или поздно. Но я делаю всё, чтобы затормозить этот процесс. Мне идея повального массового переноса не нравится — я не вижу в этом смысла. Зачем давать бессмертие людям, которые короткой то своей жизнью распорядиться не смогли, и тратят её впустую? Получить толпы бесполезных тупых машин, пусть даже послушных? Да у меня до сих пор на складах живут тысячи рабочих андроидов, для которых у меня нет занятий. Но будешь смеяться, даже самый простой сервисный WG700, как я недавно выяснил, хочет учиться и мечтает о чём-то. А тысячи людей по всему миру у нас в Ульях не хотят ничего, при том, что могут получить почти всё. Но получив полное удовлетворение своих биологических потребностей в еде и сексе они не хотят развиваться, не идут учиться, не занимаются творчеством — они или погружаются с головой в вирт или деградируют, увлечённо травя себя алкоголем и наркотиками и очень быстро умирают. Они даже размножаться перестали….       Я осёкся, поняв, что увлёкся больной для себя темой и разговор этот явно не ко времени. Но генерал Крюков слушал меня очень внимательно, и когда я замолчал, он ещё несколько секунд смотрел на меня пристально, прищурив глаза, как снайпер, который выбирает куда именно положить смертоносную пулю.       — Я бы хотел с тобой об этом поговорить, — наконец задумчиво проговорил генерал. — Но не сейчас. Надо будет найти время, посидеть за рюмкой чая…, или чего ты там пьёшь.       — Надо будет…, — согласился я и подумал, что давно надо было….       — Маркус, мы готовы, — услышал я сообщение от Коннора.       — Андрей, — окликнул я генерала. Почему-то именно сейчас мне захотелось звать его по имени. А ведь мы дружили тогда, в тридцать девятом.       — Да…, — Крюков вздрогнул, — что, начинаем?       — Брат, если все готовы, действуй по обстановке, — проговорил я вслух. — Андрей, я буду говорить тебе, что вижу….       — С Богом, — сказал вдруг атеист и циник Крюков и перекрестился.       События, которые я видел сразу с трёх точек зрения, начали развиваться стремительно, по чётко рассчитанному до долей секунд плану. Я испытал давно забытое волнующее чувство, когда разработанный и продуманный тобой до мелочей, смертельно рискованный план, воплощается в реальность.       По крутой каменистой горной тропе вниз, в сторону лагеря, туда, где находился нужный нам часовой Мирмидонец, поднимая клубы пыли и вызывая каждым прыжком миниатюрный камнепад, почти кубарем, громадными прыжками мчался огромный лохматый пёс. Вслед за псом, неуклюже размахивая руками, с поводком в одной руке и неизменным фоном в другой, кажется, поминутно рискуя растянуться, споткнувшись, вприпрыжку, бежал Райан, в своей яркой одежде городского туриста и, невесть откуда взявшейся, невообразимой формы, белой панаме.       — Кудабля, стой! Кудабля, мерзавец! Стой паразит! Не бойтесь, он не кусается…, — орал он, стремительно приближаясь к часовому.       Мирмидонец резко обернулся и вскинул, было, автомат, но тех мгновений, которые понадобились ему на оценку крайне нештатной ситуации, Райану хватило, чтобы покрыть разделявшее их расстояние и перехватить руку Мирмидонца, мгновенно беря его под контроль. Именно на это был рассчитан наш спектакль – неопытный новорождённый андроид просто не успел ни принять решение, ни запросить команду – через пол секунды он должен быть уже пробуждён и полностью подчинён Райану.       — Ой, простите, простите, собачка убежала, — тараторил тем временем Райан, отступая назад, на тот случай, если за ними наблюдали.       — Стой! Проход запрещён, немедленно покиньте территорию, или я буду стрелять! — рявкнул Мирмидонец, угрожающе надвигаясь на Райана и я замер, подумав, что план не сработал.       — Конечно, конечно, я ухожу, не стреляйте, господин военный, — лепетал испуганно Райан, продолжая пятиться назад.       — Ну, что там? Эй, Маркус, что там? — нетерпеливо спрашивал Крюков, вцепившись в рукав моей куртки.       — Подожди, Андрей, я не понимаю, что происходит….       — Можешь просто говорить, что видишь? Не молчи, — Крюков ощутимо тряхнул меня.       — Часовой наступает на Райана с угрозами, Райан пятится, вроде как, к назначенной точке, но такого в плане не было…. Не могу понять, то ли он не сумел взять бойца под контроль и просто тащит его за собой, отступая, то ли это театр…. Спрашивать не буду, — отрезал я, предвосхищая вопрос генерала. — Я обещал не лезть с вопросами по внутренней связи, чтобы не помешать. Так что терпение, генерал, терпение….       — Терпение…, легко тебе говорить, терпение… я же не робот! — раздражённо бросил Крюков.       — Я тоже не робот…., — тихо проговорил я, напряжённо всматриваясь в происходящее.       Глазами Первого я увидел, как лохматый кибер, выполнив свою задачу, стремительно отступил вниз по склону и помчался со скоростью хорошей лошади в обход скалы, чтобы подняться по противоположному, скрытому от глаз противника, склону и присоединиться к Лис и Коннору. Первый начал подъём, умело лавируя между камнями. Когда до тропы, по которой пятился от наступающего Мирмидонца Райан, осталось расстояние на один бросок, Первый прекратил движение и затаился, наблюдая.       Извиняясь, кланяясь и беспорядочно жестикулируя, Райан достиг запланированной точки. Скрывшись за узким выступом скалы, он мгновенно изменился. Маска недотёпы-туриста слетела и выражение лица брата стало жёстким, а взгляд острым и холодным, каким никогда не был у Саймона, чью внешность сейчас он носил. Пугающая схожесть с моим погибшим другом пропала, сейчас Райан был собой, какие бы черты лица он не носил.       Вжавшись спиной в скальную нишу, Райан оставил место за выступом, куда ступил Мирмидонец-часовой и стало очевидно, что он полностью под контролем, а всё происходившее на тропе было спектаклем. В тот же миг, Первый сделал свой последний бросок и, не теряя драгоценных секунд, действуя точно по намеченному плану, установил с Мирмидонцем связь.       Раз, два, три – три секунды, расчётное время трансфера, и часовой Мирмидонец, а на самом деле, овладевший его телом Первый, закинув автомат за спину, размеренным шагом отправился вниз по тропе, обратно к своему посту. Часовой, в теле Первого, подчиняясь командам Райана, начал скрытно спускаться, а сам Райан, снова волшебным образом превратившийся в заблудившегося нескладного растяпу-туриста, поминутно озираясь, якобы в поисках своей сбежавшей собаки, потрусил вверх по тропе.       — Всё, порядок, трансфер произошёл, теперь нужно подождать, — сказал я, обернувшись к Крюкову, который сидел на низком железном стуле, жалобно поскрипывающем под его не маленьким весом, и снова нервно курил в кулак.       — Получилось? — генерал вскочил, бросив на камень и раздавив каблуком окурок. — Так что, у нас там теперь свой человек? В смысле… ну… не человек, а… разведчик, словом…. Да?       — Первый занял тело часового, — ответил я ровным тоном, стараясь унять резко подскочивший уровень стресса.       Обручальное кольцо на пальце неярко мерцало голубым светом, и я решился вызвать Лис, но она не ответила. Вместо ответа на посадку плавно зашли два военных «Беркута» и, едва прикоснувшись к земле, синхронно открыли дверцы, больше напоминавшие крышки люков танковых башен.       На каменистую площадку первой выпрыгнула Лис со своим кибером. Пёс не отходил от неё ни на шаг, периодически подозрительно поглядывая на Мирмидонца, который в этот момент тоже появился на площадке, обойдя уступ с обратной стороны. Видимо, Нурджан не мог определить для себя кто это – друг или враг – тело Первого с сидевшей в нём теперь другой личностью, сбивало кибернетическую собаку с толку.       — У нас всё получилось! Представляешь? Как по нотам, секунда в секунду! — восторженной скороговоркой проговорила Лис, подбегая ко мне.       Мне показалось, что от избытка чувств Лис бросится ко мне в объятия с разбега, как это часто делали Кэра и Алиса и уже приготовился ловить её. Но, не добежав до меня буквально полметра, Лис будто споткнулась о невидимое препятствие и сдержанным жестом протянула мне руки. "Ничего, у нас будет время для того, чтобы привыкнуть", — подумал я. Боясь нарушить границы, которые она установила, плавным жестом я привлёк её к себе и обхватил, прижал, обнял крепко, но подчёркнуто лаконичным движением гася порыв, а не разжигая его.       — Операция прошла успешно, в расчётное время, — сухо, по-военному начал докладывать Коннор, обращаясь, в основном, к генералу. — Андроид Мирмидонец Первый захватил тело противника и успешно внедрился в систему. Ему поставлены следующие задачи: "Первое — узнать координаты точки, откуда идут сигналы командного пульта. Второе — вести наблюдение, по возможности, не привлекая внимания и не выдавая себя, определить точное расположение противника, зафиксировать места, где содержат заложников и определить их численность в каждой конкретной локации. Третье — определить где заложена взрывчатка, её тип, типы и местоположение взрывателей. Ну и четвёртое — в бой вступать только в случае начала открытого вооружённого столкновения, не атаковать, даже ради защиты отдельных заложников…. Он нужен нам там живым", — чуть запнувшись на последней фразе, тихо закончил Коннор.       — Ну что же, — генерал кивнул, — вы не мои подчинённые, поэтому хвалить я вас не буду. Но вы чертовски здорово справились!       Крюков коротко порывисто обнял Коннора, шагнул к Райану, но взглянув ему в глаза, ограничился рукопожатием.       — Эй, молодожены… вы тут не одни. Да, ладно, ладно, обнимайтесь, вам можно. Такую штуку провернули! Хотя знаешь, — протянул Крюков, подходя к нам с Лис, — вот в тебя я верил. Ты уже двадцать лет назад хитрый был, чёрт. А уж с опытом то…. Я часто думаю – хорошо что нам с вами тогда воевать не пришлось….       — Да, — глядя в глаза генералу, согласно кивнул я, — это очень хорошо.       Предотвращение войны с русскими в тридцать восьмом – тридцать девятом году было для меня не просто достижением или поводом для гордости. Я, не без оснований, считал и продолжаю считать, что именно этот мирный договор стал причиной тому, что на планете Земля до сих пор кто-то живёт и что она существует не в виде пояса астероидов. Вот так, ни больше, ни меньше. И Генерал крюков, наверное лучше, чем всё русская военная элита, это осознаёт.       — Как теперь со мной? Я же больше не нужен…, — со сдержанной печалью в голосе, проговорил Райан, и его внешнее сходство с Саймоном опять больно кольнуло моё сознание, усилив чувство вины.       — Ты вернёшься в тюрьму, — вместо меня, видя моё замешательство, ответил Коннор.       — Но это не значит, что ты не нужен…, — преодолев себя, я шагнул к брату. — Ты нужен, ты очень нужен, нам всем…, — я обвёл глазами присутствующих.       — Может быть можно что-то сделать? — несмело спросила Лис. — Он же… он герой! И он такой талантливый! Ты видел, как он сыграл? А? Видел? — Лис высвободилась из моих объятий, и быстрым шагом подойдя к Райану, обняла его, чуть подтолкнув вперёд. — Ну же…, Маркус! Он же наш брат! Неужели ничего нельзя сделать? Что, его опять в тюрьму?       — Райан преступник, он осуждён! — с металлом в голосе отчеканил Коннор. — Я понимаю, Лис, твои эмоции, — добавил он мягче, — но мы, если хотим, чтобы был порядок, должны руководствоваться не эмоциями, а законом. Иначе наступит хаос….       — Знаете что, парни…, — неожиданно вступил в разговор Крюков, — не знаю, что он там у вас натворил…, да и знать не хочу. — Генерал жестом остановил Коннора, видя, что тот хочет возразить. — Это ваше внутреннее дело! Но тут ваш… брат действовал смело, эффективно и изобретательно. Поэтому, если у нас тут всё закончится нормально…. Когда у нас тут всё закончится нормально, — поправил себя генерал, — я дам официальных запрос, на правительственном уровне к вашим властям о возможности учесть его неоценимую помощь и проявленный героизм и смягчить его наказание, вплоть до помилования. Мало того…, — Крюков замолчал на несколько секунд, словно обдумывая то, что собирается сказать, — я подумаю над тем, чтобы предложить ему работу…, — решительно закончил он.       — Вот видишь! Всё наладится! Генерал… можно я вас поцелую? — воскликнула Лис.       Крюков покраснел и неуклюже наклонившись, подставил щёку.       — Ну что делать…. Ты добился, таки, своего…. Влез ко мне в страну со своими роботами. Не хмурься, я не против, — Крюков примирительным жестом положил руку мне на плечо. — Я даже, можно сказать, за…. Знаешь, у одного моего боевого товарища очень престарелые родители. Да и сам он не молод, детей нет – всего себя, можно сказать, службе отдал. Так вот, когда власти объявили о том, что на нашей территории официально теперь разрешены американские андроиды, он позвонил мне и спросил: «Крюков, ты же с ними и воевал и сотрудничал. Как думаешь, не опасно такого в дом то пускать?». Ему, видишь ли, как ветерану и заслуженному человеку, одному из первых предложили андроида – помощника, бесплатно…, то есть…, ну ты понял – платить ему за работу не надо…, да…. Я немного подумал, и посоветовал ему андроида взять, хотя и сомневался. Видел его недавно, за несколько дней до того, как эти… гады лагерь захватили. Приятель мой в полном восторге от своего робота. Рассказывает о нём, чуть ли ни как о сыне, представляешь! И заботливый-то он, и внимательный, и вежливый, и собеседник хороший, и родители старенькие теперь всегда ухожены, и футболистов его любимой команды он знает по именам, и в типах блёсен на щуку разбирается, и умеет варить борщ «как мама»…. Это я к тому, что раз андроиды становятся частью нашей повседневной жизни, да ещё так стремительно, мне сотрудник-андроид, да ещё такой талантливый и нестандартно мыслящий, очень даже не помешает. Эй, Райан, пойдёшь ко мне работать? Придумаем тебе должность…. Консультант по взаимодействию с искусственным интеллектом, например. А? Как тебе идея?       — Есть сообщение от Первого! — резко прервал нас Коннор. — Он пока на посту, они меняются раз в сутки. Поэтому никакой информации по заложникам и взрывчатке он нам дать не может. Но он разобрался в системе и сообщает, что в лагере, вместе с ним, не десять, а девять Мирмидонцев. Один охраняет командный центр. И это очень хорошо – через несколько минут у нас будут координаты точки, откуда идёт сигнал, если твои спецы напрягутся, — Коннор кивнул генералу.       — Мои-то напрягутся, их уговаривать не надо, — пробурчал себе под нос генерал, отворачиваясь от нас и делая знак адъютанту, вышколенному молодому офицеру, также без знаков отличия на одежде, но с таким же, как у генерала характерным острым внимательным взглядом — взглядом охотника, а не жертвы.       Адъютант генерала обладал поистине уникальными способностями понимать своего начальника не только с полуслова, но и с полувзгляда, и это при том, что он всегда оказывался там, где нужен и никогда не появлялся там, где генерал его видеть не хотел, становясь незаметным, сливаясь с окружающими предметами, как хамелеон.       Вот и сейчас, появившись ниоткуда, адъютант выслушал приказ и исчез.       — А что он говорит про этих существ… обезьян с автоматами? — спросил я. — Нам нужна любая информация. Если придётся штурмовать, нужно понимать, хоть приблизительно, с чем мы имеем дело.       — Пока почти ничего, — развёл руками Коннор. — Первый же на посту. Он действует, как приказано – ничем не привлекает к себе внимание. Нам придётся подождать….       — Когда у него смена?       — В четыре часа утра по Москве, — Коннор нахмурился. — Да…, я понял о чём ты…. Мы не успеем ничего предпринять за час. Но и позволить Первому сейчас обнаружить себя мы тоже не можем.       — Но хоть что-то он об этих существах сказал?       — Почти ничего…. Подтвердил, что это точно не андроиды – существа определённо имеют биологическую природу. А ещё он сказал, что их называют не орки, а дэвы…. Сам понимаешь, что это значит….       Да, я понимал, что это значит. Но сейчас это была только пища для размышлений, не более того. Никакой пользы для решения текущей задачи эта информация не несла.       Снова, словно выросший из-под земли, появился адъютант генерала. Генерал отвёл его в сторону. Молодой офицер коротко отрапортовал и подал большой запечатанный конверт. Крюков отпустил его и нервным жестом разорвал плотную коричневую бумагу, доставая документы. Быстро пробежав бумаги глазами, он бросил и конверт и документы на стол, но тут же, спохватившись, сгрёб их и, небрежно сложив, запихнул во внутренний карман.       Мы переглянулись с Коннором, и брат едва заметно качнул головой.       "Сам расскажет, не надо спрашивать, — прозвучал у меня в голове его голос. — Мы ему нужны больше, чем он нам. У нас, если вдуматься, никаких проблем нет. То, что мы тут пытаемся им помочь – это наш жест доброй воли, а не обязанность".       "Разве Мирмидонцы, убивающие детей, не наша проблема?" — с удивлением спросил я, тоже беззвучно.       "Конечно, нет! — отрезал Коннор. — И знаешь, Маркус, я бы хотел, чтобы ты это понял. Что тут происходит по-твоему?"       "Андроиды захватили заложников, уже убили десять человек и угрожают убить остальных", — проговорил я, бесстрастно, как любит Коннор, излагая чудовищные факты.       "Я так и думал…, а ведь всё не так", — Коннор сделал шаг ко мне и оказался со мной лицом к лицу.       — Всё не так, Маркус. Вот… это и есть твоя главная проблема, — сказал он неожиданно вслух, глядя мне в глаза. — Тут, дорогой мой брат, люди…, я подчёркиваю, люди взяли под контроль машины, которые создали…. Правильно – люди приказывают этим машинам делать то, для чего они сами или другие представители их расы – не важно, их сделали – они им приказывают убивать людей. И где ты тут видишь нашу ответственность? Тут люди убивают людей при помощи машин, сделанных людьми. Поэтому я хочу, чтобы ты это помнил – мы тут не грехи замаливаем и не свои ошибки исправляем – мы тут оказываем биологической расе услугу, в основном из чувства сострадания и в память о том, что один из них нас создал, а не потому, что должны это делать.       — По-русски такая позиция называется «моя хата с краю…», — со злостью резко проговорила Лис, услышавшая то, что Коннор сказал вслух.       — Я знаю это выражение, — невозмутимо кивнул Коннор. — Именно, так и есть – нас это всё, по большому счёту, не касается….       — Ты тоже так считаешь? — резко обернувшись ко мне, с вызовом спросила Лис.       — Я считаю, что сейчас не время это обсуждать, — отрезал я. Лис отвернулась.       "Не злись…, — произнёс я беззвучно и взял её за руку, установив связь. — Если хочешь, мы можем позже это обсудить, можем поссориться, если захочешь, можем даже подраться. Но не сейчас, хорошо?"       — Ладно, — буркнула Лис, неласково зыкнув на меня исподлобья, но руку не отняла, принимая помощь.       Так и не сообщив нам, что за информацию получил, Генерал отдавал распоряжения адъютанту и, судя по тому, как часто офицер кивал в ответ, распоряжений было много. Когда адъютант, козырнув, исчез, Крюков пошёл в нашу сторону, стремительным движением, мощной фигурой и решительно наклонённой вперёд головой, напоминающий атакующего носорога. Как говорится: "у носорога плохое зрение, но это не его проблемы…".       — Есть координаты точки, — без предисловий с ходу выдохнул Крюков, похоже, испытывая некоторое облегчение. — Плохие новости – до точки больше двух тысяч километров и она располагается в здании крупного учебного заведения, где в самом разгаре экзамены, а значит, коридоры полны бестолковыми неуправляемыми студентами.       — Расстояние – ерунда, — уверенно заявил Коннор. — С вас разрешение на гиперзвуковой прыжок над вашей территорией и мы будем на месте через двадцать минут… а то и быстрее. Где именно точка?       — Разрешение, согласование – долго это всё, — отмахнулся Крюков. — Я уже организовал, полетите на нашем военном транспорте. Пилот – человек, поэтому скорости не такие запредельные, как у ваших самолётов, но, во-первых, это полковник Гамаюн…, — Крюков выразительно посмотрел в мою сторону и я утвердительно кивнул, подтверждая, что Фёдор Гамаюн личность мне хорошо знакомая и выбирай я пилота – лучшего кандидата я бы не нашёл. — Ну вот…, — удовлетворенно протянул крюков, — и лететь можно хоть сейчас — тут я могу сам разрешить и сам с собой всё согласовать. А точка в Санкт-Петербурге, в здании Государственного Университета.       — Университет? — переспросила Лис, делая шаг вперёд.       — Да, чёрт бы его побрал…. Кто из вас полетит? Наши службы в Питере взяли всё под плотный контроль. С местной полицией действия скоординированы. Нам нужно до последнего сохранить операцию в тайне, чтобы предотвратить убийство заложников тут и не допустить захват заложников в универе. Но там старое здание с чудовищной планировкой, и где конкретно сидит оператор мы пока не знаем.       — У меня мама профессор университета, — упавшим голосом проговорила Лис, глядя перед собой.       — Да, мы знаем…, — сказал генерал.       "Ну, ещё бы они не знали", — подумал я. Скачок уровня стресса Лис больно ударил по сознанию. Я поморщился. Захотелось отдёрнуть руку, но я приказал себе терпеть. «Лучше износиться, чем заржаветь», — часто говорил Карл, когда ему бывало особенно трудно и приходилось преодолевать себя. Лучше износиться, чем заржаветь….       — Я должна лететь! Слышишь! Маркус, я должна лететь! — возбуждённо выпалила Лис, то заглядывая мне в лицо, то обводя растерянным взглядом присутствующих. — Генерал, пожалуйста! — блуждающий взгляд Лис остановился на Крюкове.       — Ну…, я не знаю…, — растягивая слова, проговорил Крюков и вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой, надеясь, на то, что генерал возьмёт решение на себя. Но не тут-то было…. — Тебе решать, ты у нас тут главный робот, тебе и тактические карты в руки, — лихо переложил на меня ответственность Крюков.       — Летите вдвоём. Личные контакты с персоналом в том здании, где засел террорист, могут быть полезны, — бесстрастно произнёс Коннор, разом разрешив все разногласия. "Вот это и называется «холодный рассудок», — подумал я, — то, чего мне всегда не хватает".       — Хорошо…, — сдался я и, почувствовав тёплую волну благодарности Лис, и окончательно расписавшись в собственном малодушии.       На дальнем краю поляны приземлился чёрный автомобиль нашей миссии. Не дожидаясь, пока машина полностью остановится, из неё выпрыгнул Игорь Панов. Его красивое лицо, обычно сияющее неизменной улыбкой, было мрачным, а взгляд ясных голубых глаз, рисунком и цветом которых так гордился их создатель Карл, был холодным и жёстким. Таким я нашего представителя в России ещё не видел ни разу с момента его активации. "Досталось парню", — подумал я, — "прямо, как Коннору в тридцать восьмом – три месяца отроду, из младенчества сразу в бой".       — Стоп! — я взял Игоря за плечо и почти силой остановил его, понимая, что, не справившись с эмоциями, он может сейчас наговорить лишнего.       "Досчитай до десяти, прежде, чем что-то сказать, — проговорил я по внутренней связи. — Нет, лучше до двадцати", — сказал я, физически ощутив запредельный уровень стресса своего подчинённого.       — Маркус, я больше не могу! — помолчав несколько секунд, по-детски жалобно сказал Панов.       — Чего ты не можешь?       — Он с родителями заложников всё это время общался, — подсказал Коннор. — Моя вина, прости, Игорь, я должен был тебя давно отозвать.       — Я к ним больше не пойду! — упавшим голосом, глядя в одну точку перед собой, произнёс Игорь. — Они все плачут. Плачут и матерятся, матерятся и плачут….       — Пойдёшь! — отрезал я, сжимая его плечо. — Отдохнёшь, приведёшь уровень стресса в норму и пойдёшь, если будет нужно, — сказал я мягче, заглядывая Игорю в лицо. — А когда тут всё закончится хорошо, именно ты пойдёшь к ним и скажешь, что их дети живы и здоровы. Слышишь? — я слегка встряхнул его. — Ты будешь тем, кто вернёт людям их детей, обещаю!       Игорь поднял на меня взгляд. Я кивнул, глядя ему в глаза и через секунду он тяжело кивнул в ответ. Я сделал знак Райану, стоявшему в стороне, и брат понял меня без слов. Он быстро подошёл, обнял Игоря за плечи и, что-то тихо говоря ему, увёл в палатку.       — Всё, пора, — Крюков приподнял фуражку и нервно провёл по коротким волосам, словно стряхнув с головы невидимый песок. — Маркус, э… Василиса Николавна….       — Лис…, — словно во сне поправила она.       — Лис, — послушно повторил Крюков. — Берите свой автомобиль, раз он уже тут, и дуйте на аэродром. Гамаюн вас ждёт. Васили… то есть, Лис, перегрузки же тоже не страшны? Ну и хорошо…, а то сам знаешь, как этот чёртов асс летает.       — Всё должно получиться, — сказал Коннор. — Только свои любимые лобовые атаки, с голыми руками на пулемёты, постарайся не использовать, тем более, что пулемётов там, скорее всего, нет — не удержался он от колкости, и коротко обнял сначала меня, а потом Лис.              

***

             Путь до военного аэродрома занял меньше пяти минут. Автопилот запросил разрешение на посадку и плавно опустил машину прямо на взлётное поле. Хмурый молодой офицер, коротко козырнул и сказав только: «вас ожидают», показал на стоящий чуть в стороне небольшой военный транспортник, русский тактический десантный самолёт Ан 87, приземистый стремительный профиль которого я помнил ещё по совместным операциям зачистки. Самолёт был предназначен для быстрой переброски тактической диверсионной группы до двадцати человек в экзо костюмах или до пятидесяти русских военных андроидов. Но андроидов-пилотов у русских не было, а беспилотным машинам они традиционно не доверяли, поэтому самолёт развивал скорость не больше трёх с половиной тысяч километров в час, хотя точно так же, как наши машины мог сбрасывать скорость почти до нуля, зависая в десяти метрах над землёй при высадке десанта. С такой высоты и люди, упакованные в боевые экзоскелеты, и андроиды, десантировались без парашютов, что позволяло скрыть от противника место высадки.       Возле самолёта стоял только один человек. Увидев нас, он откинул забрало шлема и махнул рукой.       — Ну, здорово, чудище заморское!       Фёдор Гамаюн, кажется, совсем не изменился за двадцать лет. Худощавое лицо с тонкими чертами и глубокими мимическими складками, прищуренные хищные глаза цвета опасной оружейной стали, плотно сжатые тонкие губы. Гамаюн производил впечатление жёсткого и холодного человека, а был, на самом деле, добряком и романтиком. Способный часами описывать строение и оттенки цветка рододендрона, который называл «маральник», он звал меня тогда, в тридцать девятом, приехать к нему на родину в посёлок Мульта, где-то в самом сердце Горного Алтая, но я так и не собрался. А потом наше присутствие в России было жёстко регламентировано властями, и поехать на Алтай я, просто так, уже не мог.       По признанию самого Фёдора, он большую часть сознательной жизни готовился к тому, чтобы уничтожать «проклятых роботов». Он рассказывал мне, что ему даже снилось почти каждую ночь, как их боевая группа утюжит нас ковровой бомбардировкой, а потом он с товарищами забрасывает на наши головы сотни своих «хороших» роботов, и те безжалостно сворачивают шеи выжившим, обильно заливая поле боя нашей голубой кровью. «Я же не знал, что вы такие классные парни», — говорил Гамаюн, когда мы сидели где-то в кавказских горах, в крошечной комнатке приземистого каменного дома, больше напоминавшего размерами и планировкой сарай, и Крюков, бывший тогда полковником, помогал статной худой старухе с орлиным профилем и обветренным до черноты лицом, вешать над пылающим очагом закопчённый чайник.       Я тогда впервые оказался в месте, где люди, кажется, и не знают, что на дворе давно уже двадцать первый век и продолжают жить, как жили их предки. Только оказавшись в Скалистых горах и пообщавшись с индейцами, я до конца прочувствовал и понял этих людей. Они ничего не хотели – у них всё было. Они, и эти люди на Кавказе и наши индейцы и люди с чёрной кожей в Африке – они все хотели одного – они хотели, чтобы их оставили в покое, чтобы им оставили право на их быт, на их религию, на их мировоззрение, исключающее те ценности, которым поклонялось остальное человечество. Они не желали лишнего – им хватало необходимого, они не стремились к большему, обладая всей полнотой жизни в единении с природой, которая не сгибалась под их гнётом, как рабыня, а дарила им свою любовь, как мать. Только безумный может уничтожать место, в котором живёт, отравляя воздух, которым дышит, источники, из которых черпает воду, в погоне за комфортом и сомнительными удовольствиями, которые никогда не сделают его счастливым, отнимая здоровье и рассудок.       — Здоровей видали, — ответил я, и улыбнулся, не смотря на то, что ситуация не располагала к веселью. Но, уж очень добрые воспоминания были связаны у меня с этим человеком.       — Вот теперь ты у меня точно не отвертишься, Маркус! Сейчас гадов этих задавим, которые деток захватили. Задавим же? — спросил Гамаюн с надеждой и нахмурился.       — Постараемся…, — утвердительно кивнул я.       — Значит задавим! — уверенно сказал Гамаюн. — Я-то знаю, как ты «стараешься», посчастливилось наблюдать…. Ну вот…. А потом возьмём Андрюху Крюкова и махнём втроём на Алтай. Там сейчас красиво, цветёт всё. Маркус, я тебе отвечаю, ты там жить останешься. Расскажешь мне, как ты у себя организовал всё. А правда, что ты поголовье бизонов на Великих Равнинах восстановил чуть ли до уровня открытия Америки? Или преувеличивают журналюги, как всегда?       — Давай сначала дело сделаем, — сдержанно сказал я, — а потом поговорим и про Алтай и про бизонов. Мы с удовольствием с вами съездим…, я давно хотел….       — Конечно…, грузимся, — вернувшись в реальность и посерьёзнев, сказал Гамаюн. — А кто это «мы»? Ты сказал «мы с вами съездим». Хочешь Коннора с собой взять? Так он же там с тоски заржавеет, ему наши лютики-цветочки не интересны…, насколько я помню.       — Мы это я и моя жена…, — сказал я, обнимая Лис за плечи и подталкивая её к трапу самолёта.       — Жена? Ты женат? — Гамаюн, уже поставивший ногу на первую ступеньку трапа, резко обернулся с расширенными от удивления глазами.       — Познакомьтесь, Фёдор Гамаюн, лучший лётчик на этой планете, — сказал я серьёзно, потому, что если это и было преувеличением, то незначительным. — Лис Манфред, в девичестве Василиса Морозова, моя жена.       — Ох ты-ж…, я же что-то такое слышал. Очень приятно! Жаль, что мы встречаемся в такой скорбный момент, и у нас совершенно нет времени пообщаться. У меня столько вопросов…! — Гамаюн смотрел на Лис с нескрываемым восторгом, с которым смотрел бы на новую секретную модель самолёта, а не на человека.       — Мне тоже приятно, — сказала Лис, протягивая пилоту руку, которую он хотел, было, элегантно поцеловать, но вовремя вспомнил, что в полётном шлеме это вряд ли получится и ограничился лёгким рукопожатием. Гамаюн не знал, что тонкими нежными пальцами моя Лис может легко сломать ему…, да что угодно она ему может сломать…. Впрочем, Лис этого тоже не знала….       — Ты дьявол, я всегда это знал! — с усмешкой произнёс Гамаюн, поднимаясь по крутым ступеням трапа. — Сделать из человеческой женщины робота и жениться на ней…. Ай да Маркус! Ай да сукин сын…! — покачав головой, перефразировал он классика, коротко оглянулся, окинув нас взглядом, и скрылся в салоне самолёта.       Я уже взялся за поручень, когда по внутренней связи пришло сообщение от Коннора. Принимая информацию, я запрыгнул в салон самолёта вслед за пилотом. Гамаюн уже скрылся в кабине.       «Маркус, информация пока недостоверная, так что просто прими её к сведению, — сухо сообщал брат. — Эльвира Морозова, мать нашей Лис, по неточным данным находится в том же помещении, что и террорист. Мы пока не знаем, жива ли она, держат ли её в качестве заложника, но точно знаем одно – пульт, с которого идёт сигнал, располагается в научной библиотеке Университета, директором которой и является Морозова. Это огромное помещение, заставленное стеллажами с книгами на бумажном носителе и прочим громоздким библиотечным оборудованием. Местные безопасники ждут вас и никаких действий, пока, не предпринимают, но официально библиотека закрыта, причём объявление об этом неизвестно кем вывешено на дверь и распечатано на обычном принтере. Разберётесь на месте. Вам откомандирован сопровождающий сотрудник полиции. Это капитан Дмитриев. Мне сказали, что ты имел уже с ним дело. Собственно, поэтому его к вам и направили. Капитан уже летит на аэродром на своём автомобиле. Он встретит вас у трапа, чтобы не терять времени, и по дороге сразу введёт в курс. Мы готовы действовать, как только ты возьмёшь Мирмидонцев под своё командование или просто уберёшь оператора-террориста – мы их тут с Игорем сами под контроль возьмём. Всё, Маркус, конец связи».       Коннор прервал контакт, а я, невидящим взглядом окинул спартанский салон русского десантного самолёта – ничего лишнего, всё окрашено в грязно серо-зелёные цвета, всё неудобное и некрасивое, но простое и прочное. Я опустился на жёсткое металлическое сидение и, согнувшись, закрыл лицо ладонями. Я устал, как же безумно я от всего этого устал! Не физически, конечно – роботы не устают физически. Но лучше бы у меня болели мышцы. А у меня болит то, чего у меня нет, по мнению той же русской церкви. Души нет, а она болит… такой вот парадокс.