Рысь и Горностай

Фастрада хорошо успела заточить свой клинок. Одним ударом Диана перерубила поводья и вскочила в седло. От неожиданности испуганная лошадь заржала и едва не встала на дыбы, пытаясь сбросить всадницу, но Диана резко послала ее шенкелями вперед. Если она преодолеет это небольшое расстояние до зияющего в частоколе пролома, где раньше были ворота, ей удастся спастись. Оба датчанина уже выскочили из дома, но были где-то позади. Однако же, недостаточно далеко, чтобы их можно было не опасаться. Эгиль, несмотря на свое мощное сложение, мчался следом, как вихрь, да еще на бегу рявкнул по-медвежьи. Его затея удалась. Лошадь, теперь и вовсе обезумевшая от страха, все же поднялась на дыбы. Драгоценное время было упущено. Викинг подскочил к Диане, пытавшейся успокоить животное и, всем своим немалым весом повис на удилах, заставляя лошадь опустить передние копыта на землю. Удар между ушей рукоятью меча окончательно усмирил ее. Диана вновь попыталась ускакать, рассчитывая, что датчанин, продолжавший удерживать поводья, не устоит на ногах. Но под нею был не обученный боевой конь, а самая обычная, да и не очень хорошо выезженная лошадь. Эгиль при помощи подоспевшего Орма удержал ее на месте. Вдвоем они стащили яростно сопротивлявшуюся девушку с седла. - Проклятая дочь Локи! - прорычал Орм, которого Диана успела полоснуть кинжалом по руке. В доме ее снова связали и оставили лежать на полу. Слезы ярости сами брызнули из глаз, и Диана, унимая их, до хруста стиснула зубы. - Злая, - хмыкнул Орм, перевязывая рану. - Но от расправы тебе не уйти, вот что радует мое сердце! - Злая, но красивая, как сама Брюнхильд! - усмехнулся Эгиль. - Может, Гуннар нам ее уступит после того, как сам натешится? Она доставила столько хлопот, что это было бы справедливо. - Это вряд ли. Для продажи она должна хорошо выглядеть, а не как шлюха из обоза. Так что ярл вряд ли даст нам ее. Да и ты убил его девку! Она ему, конечно, уже опротивела, а всё-таки это может ему не понравиться. - Гуннар сам сказал, что ту дрянь можно не беречь. Он ещё раньше избавился бы от нее, но больше некому было выманить вот эту... А ее он уж очень хотел добыть! Разговор шел на датском языке, которого Диана не знала, но по интонациям и взглядам викингов суть уловить было не трудно. Труп Фастрады теперь лежал совсем близко от нее. Вокруг образовалась лужа крови, над которой кружился с омерзительным жужжанием рой мух. - Во дворе есть колодец, - сказал Эгиль. - Сброшу ее туда. - Почему не скинуть просто в подпол? - Потому что нам до темноты тут быть. Если тебе по нраву все эти мухи, то мне - нет. Эгиль схватил труп за ноги. Диана невольно содрогнулась, когда он проволок с нею рядом то, что совсем недавно были живым человеком, красивой молодой девушкой, а теперь стало бездыханным трупом, который даже не будет погребён. В полуоткрытых глазах Фастрады застыло какое-то злое недоумение. - Вот что случается с теми, кто не чтит род своего отца, - наставительно сказал Орм уже по-франкски, обращаясь к Диане. Голос его звучал теперь почти дружелюбно. - Все боги отказывают таким в помощи, даже ваш Иисус, бог слабых и нищих! Диана молчала, а он тут же заговорил снова: - Ты вела себя храбро, но теперь смирись с поражением. И мой тебе совет: не зли Гуннара, когда окажешься у него. Не слишком надейся на то, что он не захочет испортить твою красоту. Есть способы причинить ужасную боль, не оставляя на теле следов! Снаружи раздался всплеск. Орм криво усмехнулся. - Как сказали бы ваши попы, да простит Иисус ее прегрешения! Скажи, а вот ты простишь ее? - Я не Иисус, - зло бросила Диана. - Это я заметил. Но его же вроде тоже предали. И тоже кто-то из своих... Диане меньше всего хотелось беседовать с ним, но в тот миг, когда датчанин разглагольствовал, ее обострившийся от опасности слух уловил во дворе какое-то движение... шаги человека. И человек этот был быстрее и легче, чем Эгиль. Что, если это ее спасение? - Да, предал один негодяй, которого наняли за тридцать серебренников, - сказала она, стараясь отвлечь его внимание. - Это были большие деньги в их стране? - поинтересовался тот. - Не знаю, да и деньгами он все равно так и не воспользовался. - Отчего же? - Удавился из-за угрызений совести. - Совести? - хмыкнул он. - Ну, у Фастрады с совестью было ... Со двора донесся громкий лязг металла о металл - с таким звуком скрещиваются, высекая искры, стальные клинки. И грозный рык Эгиля, выкрикнувшего: - Один! С его голосом почти слился ещё один, не менее яростный: - Монжуа! Орм с проклятьем вскочил и бросился к выходу, держа меч в левой руке. Родерик за последние полчаса не раз возблагодарил Бога за то, что опустевшая усадьба принадлежала прежде каким-то зажиточным крестьянам, а не воинам. Это было видно по многим признакам. Например, пространство перед частоколом, расчищенное от леса, было недостаточно широко, а дозорной вышки не было вовсе. Эти недочёты, стоившие жизни хозяевам, ему были сейчас на руку. Если верить описанию, которое он вытряс из пьяницы, Родерик почти достиг лесной усадьбы. Запаха дыма или готовящейся еды не уловил, но ветер принес звук, похожий на фырканье осла или мула. На расстоянии полулье или чуть больше он остановил Ориона, чтобы не выдать свое приближение стуком конских подков, сам же двинулся дальше пешком. Старался ступать неслышно, как положено воину-разведчику, на ходу примечал: вот беспокойно кружатся в воздухе несколько соек, а вот маленький куст сломан совсем недавно, листья даже не успели привянуть. Сдернутый мох, перевернутый камень, и земля в этих местах ещё не высохла. Звериной тропы здесь нет, значит, проехали люди. Преодолеть расстояние от кромки леса до частокола - самое опасное, оно хорошо просматривается, а укрыться негде, именно здесь легче всего получить стрелу в сердце. Но если похитителей всего трое, то при отсутствии дозорной вышки и с выбитыми воротами они не смогут хорошо охранять свое временное пристанище. Да и вряд ли они его ждут! Родерик добежал до частокола незамеченным и двинулся, прижимаясь вплотную к нему, в сторону ворот. Сейчас его могли бы заметить со второго этажа, но окна были либо закрыты уцелевшими ставнями, либо зияли пустотой, и в них никто не показывался. Оставалось войти. У коновязи он увидел лошадь и двух мулов. Похитителей трое, причем среди них женщина, это он помнил. Он двинулся вперёд, держа наготове оружие. Из дома донесся звук, будто волоком тащили что-то тяжёлое. Родерик быстро отступил за угол и увидел, как огромный норманн появился с трупом женщины. Черные косы волочились по земле. Это была не Сирэн, от сердца сразу отлегло. Родерик шагнул навстречу норманну. Тот, видно, тоже привык чувствовать опасность, рукоять меча тут же оказалась в его ладони, а боевой клич возвестил о появлении чужака. Из дома выскочил второй викинг. Родерику пришлось пустить в ход сразу и меч, и кинжал, но он был готов к этому. Тот, что постарше и могучий, как медведь, оказался ещё и очень ловок. Он сделал коварный выпад снизу, но Родерик стремительно отвел его и сам нанес удар – влево и назад. Эгиль чудом увернулся, парировал удар и тут же снова стал наступать. Он был опасным противником, а вот его сообщник, менее сильный и к тому же вынужденный сражаться левой рукой, особой угрозы не представлял, однако же, кинулся с поднятым мечом. И тут же покатился по земле с жутким воплем, ухватившись за вспоротый живот. Родерик пронзил его насквозь, и после короткой агонии Орм затих и остался лежать возле колодца. Но Эгиль вновь атаковал спереди. Родерик провел хитрый обманный прием, отбил разящий удар датского меча, вынудив Эгиля раскрыться, и с силой вонзил кинжал в глазницу врага. Тот рухнул на колени, судорожно вцепившись в залитое кровью лицо, а барон тут же добил его ударом меча в горло. Дверной проем на миг загородила высокая фигура мужчины. Против света нельзя было разглядеть его лицо, но Диана узнала его голос. Узнала, когда он выкрикнул франкский боевой клич. Он стоял и смотрел на нее, беспомощно лежащую на полу. Только сейчас до Дианы дошло, что она по-прежнему пленница, только теперь решать ее судьбу будет не Гуннар, а Родерик. Что, если он захочет унизить ее теперь? - Их было только двое? - спросил он. Она молча кивнула. Горло перехватило от какого-то непонятного волнения, и сказать что-либо вслух Диана не смогла. Родерик подошёл и перерезал сыромятные ремни, которыми ее связали на этот раз. Диана тут же встала, хоть и испытывала боль от жёстких пут. - Вот мы и встретились, Сирэн! Помнишь, ты говорила, что найдешь меня? Так вот, я устал ждать этого и пришел сам! Она глянула прямо в его глаза, проверяя, не насмехается ли он. Но лицо Родерика было в точности как в тот миг, когда он взял ее на руки среди пенных вод лесного ручья. Они были почти одного роста и могли смотреть глаза в глаза. - Ты невредима? Снова кивок светлой головки. - Я убил их, - просто сказал он. - Некогда было расспросить, чего они от тебя хотели! - Они везли меня к ярлу Гуннару, - проговорила она наконец. - Не знаю такого. Но ты сможешь мне все рассказать по пути в Коллин де Шевалье. - Куда? - возмутилась Диана.- Мне нужно домой! - Я отпущу тебя туда, Сирэн. Но прежде мы обсудим условия. Это будет соответствовать рыцарской чести, прекрасная воительница! Я взял тебя в плен, не так ли? Вот и обсудим заодно твой выкуп! - В плен! - она возмутилась еще больше. - Здесь мы не на твоей земле, какое ты имеешь право меня пленить и увезти к себе? Черные глаза слегка прищурились, оглядывая ее. - Я делаю это просто потому, что так решил! По праву сильного, если угодно. Я отбил тебя у норманнов, и по закону войны ты моя пленница! - И ты засадишь меня в подземелье, тоже по закону войны? - Диана надменно вскинула голову. - Нет! Тебе будет оказано уважение и предоставлено все наилучшее, но пленник имеет право уехать, только заплатив выкуп. Как заплатил его я, будучи в плену у твоего брата! Если ты пообещаешь не пытаться убежать, я даже не стану связывать тебя. Поверь, я хочу только мира с твоим семейством, Сирэн! - Ты ведь знаешь, как меня зовут на самом деле! Почему же называешь меня Сирэн? Ведь это имя я просто придумала. - Но ты придумала его из-за меня, так? И оно мне нравится, как и ты сама. Диана, ты разрешаешь мне иногда называть тебя Сирэн? - Называй, - она пожала плечами. - Но не часто! - И ты даешь обещание не убегать от меня? - Я вынуждена подчиниться, - вздохнула она. - Уже не терпится узнать, какой выкуп ты заломишь! - Он будет очень большим! - заверил Родерик. - Так ты жадный? - Думаю, да! Например, я хочу получить твой поцелуй в награду за спасение, и прямо сейчас! А потом сразу же ещё один - за тот случай в трактире! Он шагнул к девушке, но она тут же упёрлась кулачками в его грудь. - Это когда ты обозвал меня монашкой? - Это когда ты бросила в меня башмаки! - Но уж за то, что ты дурно обо мне отзывался после этого, ты должен сам заплатить! - Я заплачу, красавица, - пообещал он. - И тоже поцелуями! - Не смей меня целовать, сир Родерик! Ты забыл, что наши семейства враждуют? Кто же целует врагов? - Но мы можем и должны пресечь вражду, прекрасная Диана! Разве ты сама не говорила Раулю и мне, что бить мы должны норманнов, а не друг друга? - Ты так хорошо все помнишь? - Да! Я только на миг подумал, что забыл... - И я сейчас думаю так же, как и тогда... Но целовать тебя не буду, Родерик! По-моему, это было бы слишком! - Слишком быстро, правильно я тебя понимаю? - Понимай как тебе угодно, но никаких поцелуев! - Только один! - возразил он, привлекая ее к себе. Твердые кулачки ударили его в грудь, но не так сильно, как могли бы. Его губы были жесткими и обветренными, и в то же время приятными на вкус. И они сначала лишь коснулись ее губ и тут же чуть отстранились. Но только для того, чтобы вернуться опять и ощутить сладость и трепет ее свежих и нежных, как лепестки, губ. Ведь это только на секунду, убеждала себя Диана, и только для того, чтобы она сумела понять, что же такого необычного в его поцелуях, почему от них подкашиваются ноги и сладко кружится голова... И почему он подхватил ее на руки? Это было уже дерзостью, и нужно было сказать ему об этом, но он не давал это сделать, целуя ещё и ещё. Он не мог отпустить ее, даже если бы она что-то сказала. Если бы даже грозила или упрашивала - нет. Если бы небо рухнуло на землю - нет. Она была слишком прекрасна, чтобы он отпустил ее. И слишком наслаждалась его поцелуями, чтобы отпустить его самой!