Когда заговорит Север

      Остров всегда казался благосклонным к Агате, то ли из чувства солидарности к выбору именно такой фамилии, то ли из-за подобного невыносимого характера, а тут… Решил отыграться за что-то?       Потап промолчал на заданный собой же вопрос и переглянулся с Варварой. Всё так непросто и изменчиво. Вчера рейс обещали до материка, а сегодня уже строго-настрого запрещено перевозить кого бы то ни было на большую землю, никто не имел права покидать остров.       Единственное, Тарас разрешил Потапу съездить за почтой после помощи в расчистке пристани от сугробов. Расчищали молча, внимательно разглядывая белоснежные перины под лопатами, очевидно побаиваясь наткнуться на тело.        — Остров её сохранит, — мрачно пробасил Валера Дмитрич, лесник, занявший место почившего Фёдора.        — С чего бы? Сейчас всё против, — возразил Микола, заядлый рыбак, тяжело дыша после каждого резкого движения руками.       Потап оглядел бескрайнее еле голубое озеро, укрытые снегом, будто усыпанным мелким бисером деревья; ветер остервенело бросал новые, колючие снежинки в лицо, словно пытаясь ослепить, но решать за остров не стал. Чревато это. Смерть шутить умела.       Валера Дмитрич тоже посмотрел на осыпавшиеся снегом серые тучи, облокотившись о лопату.        — Не умрёт Север, легко отделается, — махнул в сторону леса. — не заметили, как тот к ней относится? Она его любимица, — он забросил рюкзак на плечо и, ни на кого не смотря, пошёл в сторону маяка. — Не там ищут, зря Тарас время тратит, зря.       Микола зло посмотрел ему вслед, натягивая меховую шапку до самых глаз, и поплёлся в обратную сторону. Он изначально не радовался перспективе разыскивать, как тут говорили, ведьму, мол, сама, если надо, отыщется.        — Не советовал бы на материк сейчас плыть, — обернувшись на секунду, бросил мужик и побрёл прочь.       Потап ничего не ответил, но в голове прочно засело предчувствие чего-то недоброго. Оно витало в воздухе, разъярёнными порывами ветра пробираясь под кожу, ледяными иглами разливаясь по стывшим венам. Из леса послышался отчаянный собачий вой, злее обычного, и паромщик поспешил на пристань; стать прикормкой бесхозной твари ему не улыбалось. В ушах звенело равнодушное «она — его любимица», не заглушаясь ничем, повторяясь на разные лады. Валера Дмитрич иногда чувствовал желания острова, стоило ли верить ему в этот раз?       Почту посылали только на материк, поэтому Потап не задерживался, возвращаясь по уже проверенной дорожке проколотого льда. Тот уже замерзал, но ещё не настолько, чтобы люди безбоязненно ступали на него. За прошедшие часы тучи потемнели сильнее, налившись краской, посыпались, словно кто-то с обратной стороны старался быстрее выбить из них всё. Как бы потом не застрять по дороге домой.       Крыльцо перед гостиницей на удивление полнилось галдящим народом, и что-то в груди Потапа обречённо оборвалось. Плохо дело. В воздухе витала злость, гневные неразборчивые возгласы ввинчивались в уши, острой болью проникая в мозг. Паромщик еле пробился к статуей грозно сверкавшей на творившееся безобразие у косяка двери жене, завлекая её в холл.        — Что тут происходит?       Варвара злилась, но её злость была бессильной, отчаянной, она ничего не могла поделать и лишь сильнее сжимала бледневшие губы.        — Всеобщее помешательство.        — Папа, ты же не веришь в это? — кошкой ластилась к руке Потапа его дочь, с надеждой заглядывая в глаза.        — Что случилось, дочка? — он улыбнулся, но тут же нахмурился, бросив взгляд на мрачную жену. — Что-то плохое?       Дина переглянулась с матерью и вздохнула.        — Они считают, что в смерти Дориана и пропаже Маруси виновата Агата, что она хотела вернуть Марусю себе и поэтому устроила и метель, и своё исчезновение. Они хотят предать Агату огню. Папа, не дай им сделать это!       Дина хоть и не дружила с Север, не пересекалась с ней так часто, как Пуспунины, всё равно не верила в её колдовские силы и не хотела той расправы, которую вполне могли придумать не столь лояльные к писательнице жители.        — Это какое-то помешательство, — искренне дивился Потап. — прошло несколько часов, что я пропустил?       Что такого могли найти, чтобы так поменять мнение? Куда смотрел Тарас? Павел?        — Сама не знаю, — повела плечами Варвара, сверкая глазами в сторону бушевавшей толпы. — всё было нормально до двух дня, пока Людка со Степановной тут не объявились, друг друга перебивая и безумолку гарланя. Я их и выгнала, а они целый стадион на крыльце устроили! — она вдруг отвлеклась, куда-то вглядываясь.        — Вы слышали? — за спиной Потапа послышался запыхавшийся, дрожащий от гнева голос Ларисы. — Вы слышали? — оставив молчаливого Арво на пороге, она обессиленно упала на диван, обмахиваясь руками и шумно дыша. — Нет, это безобразие просто!        — Лариса…       Та метнула взгляд на мигом замолчавшего мужа и быстро закивала головой.        — Степановна решила сама расследование провести, взяла общеизвестные факты про кукол, исчезновения Агаты и Маруси и решила, что во всём виновата Агата. Нет, ну какая ж балаболка, а? Так наговаривать на возможно уже почившую… Ох, ни стыда, ни совести! — возмущалась она, всплёскивая руками. — А Людка ей ещё и помогла разнести это по всем окрестностям. Нет, ну какова наглость! А Тарас справиться со всем не может, бедный Павел, Майю успокоить не получается. Бедная девочка, так переживает!        — Кто бы сомневался, что во всём виновата Степановна, — тихо проворчала Дина. В своё время Варваре и Потапу приходилось вставать на защиту дочерей от Ираиды, поэтому у всех троих отношения с главной сплетницей острова были в тактическом отступлении с обеих сторон.       Лариса одобрительно покивала головой и переглянулась с мужем, горящий взгляд её говорил лишь об одном: новости пока не закончились, и Потап мягко подтолкнул жену и дочь к дивану. Возможно, разговор будет долгим. Арво тоже пересел ближе, что-то ища в принесённой книге, нет, фотоальбоме.        — Мы вот что подумали, — заговорщицким шёпотом начала Пуспунин, едва ли не подпрыгивая на месте, одновременно наклоняясь ниже, словно это помогало говорить тише. — у Кукольницы же нашей были ученицы, помните? Одна ещё «р» так забавно произносила.        — Я не помню, — так же тихо ответила Варвара, хмурясь.       А вот её муж припоминал, сжимая кулаки. Полузабытый ужас комом встал в горле, мужчина никогда не хотел бы пережить тот вечер заново.       Вена и Сияна их звали, обе сильно увлекались мифами и легендами настолько, что чуть не сожгли маленькую Вету, проводя какой-то обряд очищения. Они, видите ли, рассмотрели на её ладонях демона и решили его прогнать. После этого Кукольница и решила приглядывать за горе-колдуньями. Варвара не могла этого помнить, сильно болела, из-за чего её отправили на материк, а Потап запретил кому-либо говорить ей об этом.        — С буквой «р» я знаю только Вену, — задумчиво произнесла Дина. — я видела её в лесу, она вроде в общине Григория живёт, — посмотрела на отца знающим взглядом и успокаивающе улыбнулась, трогая его за рукав, мол, ничего страшного.       Потап пообещал себе подробно её об этой встрече расспросить и строго поговорить, негоже с такими личностями пересекаться. Он не был готов терять ещё одну дочь.        — В такую пору, — Арво выглянул в окно. На улице совсем потемнело и если бы не огни так и не успокаивавшейся толпы, не видно было бы ни зги; недовольно завывал ветер, упорно стучась о плотно закрытые окна и двери гостиницы, будто отчаянно пытаясь прорваться. — до неё не то, что сейчас, и днём не добраться.       Двери всё-таки распахнулись, по коже тут же побежали мурашки, все поёжились от набежавшего холода. Внутрь ввалился злой доктор, держа на руках, видимо, спящую Майю.        — Чёртова метель, чёртова Агата, чёртовы островитяне, — вполголоса с чувством, с толком выговаривая каждое проклятие, шипел Павел. За ним, чертыхаясь не меньше, топал Тарас.       С дивана в секунду подорвались Лариса и Варвара, забирая Майю в комнаты, доктор исчез в коридорах, следуя за ними. Дина улетучилась на кухню.        — Чтоб этой Степановне пусто было! — заявил Лукаш, тяжело падая на ближайший стул. — И не арестуешь ведь, половина островитян за неё стоит, не пересадить же её всю.       Потап усмехнулся, представляя эту картину. Скорее заперли бы самого Лукаша, чем он справился бы с волной народного безумия.        — И вот что делать?        — Пережидать, — вздохнул Арво. У Потапа тоже не было вариантов, Тарас с досадой махнул шапкой, оставляя её на столе.        — Что там по Дориану? — поинтересовался паромщик.       Участковый недовольно сморщился, будто разом зажевал несколько лимонов.        — Непонятно, почему приехал, почему убили, вообще мутный какой-то. Делишки у него тут тёмные, не иначе, проблем от него как от живого, так и от мёртвого…        — Надо заканчивать это безобразие, — в проёме показался злой и уставший доктор.        — Ещё одну речь толкнёте перед благодарной публикой? — усмехнулся Тарас, намекая на усилившийся и заметно приблизившийся шум, тот взглядом сравнял Лукаша с землёй.        — Вы у нас тут участковый, может, предпримите какие-нибудь действия?       Потап не стал вслушиваться в дебаты и задумался. Кто ещё следил за горе ведьмами? К Софье сейчас не сходить, разве что через какой проход в мир мёртвых, а паромщик туда не спешил.       Какая у ведьм атрибутика? Котлы, заговоры, гипноз… По части последнего Кукольница, а травы, кто занимался травами? Ну конечно же,…       Мысли прервал резкий шлепок о стекло. В темноте резко выделялось бледное лицо Маруси, её слова глухо прервались судорожными вздохами женщин:        — Ларс здесь.