Сириус Блэк - навсегда.

      Сновидения всегда были палкой о двух концах. Вроде бы и безумно желанные, яркие до рези в глазах и очевидной серости реального мира; а вроде и совершенные пыточные орудия для истерзанного сознания, вытягивающие все нервы в одну плоскость, натягивающие до пронзительного звона и водящие по ним раскаленным смычком, во имя боли, во имя страдания, во имя искалеченной человечности. Слишком много несбыточного скрыто в них. Потерянные возможности и до одури живые друзья, к которым прикоснуться бы, обнять бы... Обжигающее тепло счастья, которому не выдастся шанса существовать, потому что срок годности истек слишком давно, и оно теперь превратилось в ледяной яд из отчаяния и глубоко пустившей корни ненависти к себе. Не поможет маховик времени и запасы Феликс Фелицис рассчитанные на десятилетия. Свершившееся не вырезать, не затереть, не переписать. Правила времени жестоки и беспощадны к событиям, которые были обязаны свершиться. Нетерпимы к изменению кадров находящихся на непроигранной ленте точками отсчета. Резкими поворотами с границами-обрывами. Безвыходно. Отчаянию нет конца и края. [Где-то на задворках иллюзии счастья – сна, слышен смех малыша Гарри, восторженный лепет цветочка-Лилс, шутливо-едкие комментарии самого Сириуса под молчаливое ехидство Муни и короткие беззлобные посылы от Джимбо в места не столь отдаленные]       Сириус не любит спать и проваливаться в грезы, каждая из которых оставляет после себя привкус пепла и крови на языке. Ему не улыбается каждый раз просыпаться, уподобляясь мумиям, резко выскакивающим из своих саркофагов и пугающих любого находящегося в непосредственной близости. Ему не нравятся сочувствующие взгляды старого домовика и молчание матушки на портрете после отчаянных ночных криков, о которых сам мужчина помнит лишь благодаря сорванному горлу. Ему надоели мокрые от горьких слез бессилия подушки на кровати под тяжелым, заколдованным на сокрытие звуков, балдахином. Бродяга принимает зелье сна без сновидений и окунается в пустоту, которая хранит его психику лучше, чем бутылка огденского натощак, и слитые в омут памяти воспоминания о самых счастливых годах жизни, которые не сбылись…