Тайная жизнь Юрия Анатольевича

В день загадочной смерти       -Здравствуйте, Валерий Харламович, ну как Вам моя научная диссертация "русский экзистенциализм в произведениях искусства"?       -Очень, очень великолепно, Ковалев, с этой диссертацией только на международные конференции! - сухо сказал старенький худой ректор в очках, как у советского программиста.       -Так это значит, я все же могу с ней поехать на конференцию? - радостно спросил Юрий Николаевич, уже рассчитывая на положительный ответ.       -Понимаете, Ковалев, гм... Как бы сказать вам... - еще более сухо заговорил ректор.       -Ну так вот, Ковалев, вы, конечно, сейчас нужнее тут, в институте, а там так сказать... Не нужно быть, понимаете, Ковалев? Диссертация, конечно, очень хорошая... Очень... Очень хорошая для Вас.       -Вы мне отказываете? После стольких лет работы в этом институте я не имею права?! Что вы себе такое позволяете? Валерий Харламович, что я вам плохого сделал? - стал тихо возмущаться, как это свойственно интеллигенту, Юрий Анатольевич.       -Очень хорошая для вас диссертация, Ковалев. Говорю вам это прямым текстом. Меняем авторство на меня и... быть может... с Вами еще будет все хорошо и вы продолжите работать преподавателем, - уже нагло сказал ректор, поправляя по-крысиному свои огромные очки       -Да что вы... Да вы... Возмутительно! Да я... Да я... Я вас... - вроде бы гневливо, а вроде и струсив, стал уже громко возмущаться Юрий Анатольевич.       Валерий Харламович давно знал этого миролюбивого преподавателя философии, заранее зная, что никакого вреда он ему не причинит. Бунт - не про Ковалева, и поэтому все, что ему останется - отдать диссертацию и смириться. Но все же, он почему-то решил усмирить неожиданный гнев своего подчиненного, который и без того бы исчез сам собой. Из поношенного пиджачка, который болтался на худом ректоре, тот буквально молниеносно вытащил ни что иное, как пистолет Макарова, самый настоящий, тяжелый, из холодного железа, он весил много из-за власти, которой наделялся ее владелец перед всеми безоружными. Именно так власть костлявого очкарика в большом пиджаке вдруг преумножилась стократно.       -Ну, что, Ковалев? Что вы? Что я? Что Вас возмутило, Ковалев? Экзистенциализм, а уж тем более русский, проблема, действительно глубокая, но чтобы она вас возмутила, странно, Ковалев? Или же вас конкретно возмутила моя диссертация на эту тему? - ректор махал пистолетом, активно жестикулируя на лекции для одного лишь взбунтовавшегося преподавателя философии.       -Против вашей? Вашей? Что, решили напугать меня этой игрушкой? Ни за что моя диссертация не будет носить чужого имени! - не успокоился Юрий Анатольевич, словно опьянев от своей дерзости.       Слегка удивившись такой наглости, вооруженный ректор без раздумий выстрелили Юрию Анатольевичу в ногу, благо, лишь ранив его.       -А-а-а-ах, вы... сук... - едва не сматерившись, упрямый и мужественный преподаватель философии в итоге пал на колени, но так и не дал согласие на диссертацию.       Боль в ноге была невыносимая, от такой не могла предостеречь ежедневная физкультура с Ольгой Николаевной. Пулевое ранение - вот, что уравнивает абсолютно всех. Но в данный момент было совсем не до философств. Как там будет Котя без меня? Нет, нет, она без меня не останется! А этот мерзавец еще...       Мысли Юрия Анатольевича оборвались потерей сознания. Тут-то в голове ректора и возник план по захвату диссертации. "Похоронить" настоящего автора и безпроблемно переписать работу на свое имя - и тогда мировая научная слава Валерию Харламовичу будет обеспечена.       Перед ним лежал Юрий Анатольевич с окровавленной ногой, пока еще дышал. А в ректоре просыпалось в тот момент что-то человеческое внутри - убить друга юности ради диссертации? Не слишком ли это?       Они ведь с Юрой сошлись еще в школе, оба были хулиганами и раздолбаями. Вместе били стекла в школе, вместе бегали по ночам и дрались с местной шпаной, им даже вместе нравились одни и те же девчонки. Потом учеба в вузе, новый этап в жизни. Юра сразу взялся за учебу, заодно и за ум, а Валера погряз в девяностых... Эти времена он знал как нельзя хорошо, он был их активным деятелем. Именно с той эпохи у него остался и этот "Макаров", правда все остальное уже осталось в прошлом - и шестисотый мерседес, и малиновый пиджак, и былая красота. Пришлось тоже взяться за ум, и в этом ему помог опять же его друг детства - Юра Ковалев, ставший уже Юрием Анатольевичем, преподавателем в вузе. Именно благодаря ему Валера и стал ректором, а ведь им мог стать и Юра, но ему не позволила его слабохарактерность. Хотя на самом деле, это была лишь сильнейшая дружеская любовь и была куда более характерной, чем казалось. И вот Валерий Харламович стал уже худеньким хилым старичком в огроменных очках. А прошлое по-прежнему осталось живо в памяти. И вот теперь он готов убить друга? Конечно, же, совсем не готов, так же, как и не готов был прощаться с отличнейшей диссертацией и международной конференцией.       Однако, несмотря на пробуждение теплых и добрых чувств, ректор не хотел идти на мировую, и все хотел казаться чем-то страшным и ужасающим в лице упертого друга детства. В голове мелькнула гениальнейшая спонтанная мысль.       - Значит так, Ковалев, раз ты не хочешь по-хорошему отдавать мне эту чертову диссертацию, то сделаем это так, как я это делал со всеми, кто переходил мне дорогу в лихом девяносто третьем году. Твое имя навсегда отсекается на каменной плите на каком-нибудь убогом кладбище и больше никогда нигде не фигурирует, сделать это можно двумя путями: умереть или сменить имя. Так вот, я предлагаю тебе второй вариант, и твое тело под другим именем должно отныне жить в Федеративной Республике Германия. Тебе ясно?       -Д-д-ы-а-а-а... - сквозь боль в ноге проговорил Ковалев, уже осознавая, что стал жертвой своего подлого друга, а уже не меркантильного ректора.       -Отлично. Тогда, пожалуй, найдем кого-нибудь, кто сообщит о твоей смерти твоей жене, и найдем какое-нибудь чахлое тело Юрия Анатольевича Ковалева, которое она будет оплакивать, а ты молча собирайся в длительный полет, прямо сейчас.       В старом ректоре проснулся бандит из лихих девяностых, такой же молодой и дерзкий, все с тем же "макаровым" в пиджаке, все такой же наглый и властный над своим лучшим другом. Уже через час N-ный самолет отправился из Москвы в Берлин, а старая грудастая секретарша изображала перепуганную девочку, увидевшую мертвого преподавателя. Сама же семья Ковалевых-Будько не видела гроб открытым, поэтому там мог находиться кто угодно, неугодный Валерию Харламовичу...