Countdown to extinction

      Vic Rattlehead       20 июня 2025 года.       Задание, в кой-то веки, обещало быть трудным. Нам предстояло зачистить крупный мегаполис, в котором расплодилось дохрена всякой нечисти, что было уже как минимум странным — еще пару лет назад это место было практически мертво. Что являлось причиной такому засилью падали этого места, я не знаю, но складывалось такое ощущение, что в эти некогда спокойные края твари стекались со всех окрестностей. Почему-то у меня возникло глупое чувство, что эти существа что-то затевают. Будто они специально собираются вместе, чтобы в один прекрасный момент нанести удар по так старательно их уничтожающим людям. Хо, ну и как они это сделают, Вик? Разработают хитроумный план, рассчитают свои силы, нападут на нас и уничтожат всех до одного? Ну конечно! До чего же глупые мысли иногда приходят в голову, когда нужно сосредоточиться на чем-то по-настоящему важном, в нашем случае на предстоящем задании.       На выполнение этой миссии было направлено два отряда по пятьдесят человек каждый и некогда элитное подразделение «Black Thunder». В свое время в нем состояли: Мастейн (который всё это дело тогда возглавлял), Джуниор, ныне покойный Фридман и я. В те времена там работали только лучшие профессионалы, не люблю хвастать, но таковыми мы являлись, хотя, к чему скромничать: являемся и до сих пор. Нам поручали самые сложные задания, мы делали даже то, что казалось невозможным. Даже страшно подумать, сколько раз нашего возвращения домой никто не ждал. Но годы шли, ребята обзавелись семьями, остепенились, им уже не хотелось танцевать на лезвии бритвы, без необходимости рискуя жизнью, и, в итоге, просили перевести их в отряды поскромнее. Я же не стал отставать от своих друзей и последовал за ними. Спустя время «Black Thunder» превратился из подразделения элиты в сборище обычных чуть гоповатых сорвиголов, славящихся своим безумием и абсолютным бесстрашием, напрямую связанным с их безбашенностью. Хотя я знаю, что это не так, очень приятно верить, что такое изменение было вызвано нашим уходом. И всё бы ничего, если бы эти ребята не мнили о себе прежних крутых наемников, что были в наше время. Эта завышенная самооценка, мягко говоря, немного раздражала нас всех и просто бесила Мастейна, что не раз приводило к его стычкам с нынешним командиром «Thunder» — капитаном Коллинсом, который был тем еще заносчивым сукиным сыном, мнящим из себя крутого парня. Но, как бы сильно мы все друг друга не ненавидели, работать нам сегодня предстоит вместе и личную неприязнь следует засунуть себе в… короче послать подальше.       Пять минут до высадки. Заряжаю оружие, проверяю снаряжение, сверяю время. То же самое делают остальные. Сегодня все какие-то немного напряженные и, я бы даже сказал, чуть-чуть нервозные, думаю это связано с тем, что случилось неделю назад: разумное существо, когда-то бывшее моим лучшим другом, порвало чуть ли не половину наших ребят. Надеюсь, такое больше не повторится.       Вдруг рация Мастейна принимает сигнал. Джуниор, сидящий рядом с капитаном, вздрагивает — парень, похоже, нервничает гораздо больше остальных, интересно, не связано ли это с тем, что пару дней назад мы оставили его одного ночевать в мертвом городе? Мастейн отвечает на вызов. Из переговорного устройства доносится высокий голос Коллинса: «Будет жарко! Предлагаю следующий план действий: сначала идем мы и по-быстрому убиваем все живое, потом идете вы и дочищаете то, что осталось…». «Сейчас не время для шуток, так что кончай хорохориться и пороть чепуху, — отвечает Дэйв, — работаем как обычно: разделяемся на группы и чистим каждый свой участок». «В любом случае, ты всегда можешь позвать нас на помощь в случае чего», — с притворной доброжелательностью говорит Коллинс и тут же отключается.       — Уебок, — констатирует Мастейн.       Все весело ржут. Обстановка чуть разряжается. Когда вот так, в трудные времена, смеешься над какой-нибудь простой шуткой, на какое-то время даже забываешь, через что тебе предстоит пройти спустя несколько минут, что ты уже пережил и даже то, что изменений к лучшему в ближайшем будущем не предвидится. Так наслаждаться смехом могут, наверно, лишь солдаты на войне во времена затишья и люди, находящиеся в схожих условиях.       — Так, ребятки, пора собираться, — насладившись произведенным эффектом, Дэйв вновь привлекает к себе всеобщее внимание.       Через несколько минут мы, разбившись на группы, уже несемся по мертвым, пустынным улицам полуразрушенного города, продвигаясь всё дальше и дальше, убивая ту немногочисленную живность, что встречается нам на пути. Пейзаж в этих краях очень и очень впечатляющий: высотные здания бесконечностью этажей с пустыми черными окнами уходят прямо в мрачное серое небо. Разрушений, почему-то, почти нет, и это создает завораживающее ощущение «города-призрака», а те зомби, что попадаются нам на пути, кажутся тенями жителей этого некогда бьющего жизнью города, хотя, в общем-то, так оно на самом деле и было.       По мере продвижения вглубь города нечисти становилось всё больше и больше, любоваться окрестностями было уже некогда. Я в скором времени отделяюсь от своей группы и иду по этим живописным краям в одиночку. Когда работаешь один, у тебя появляется что-то вроде свободы действия — ты ни за кого не отвечаешь, и никто не отвечает за тебя. Ты волен делать то, что считаешь необходимым, сам разрабатываешь стратегию и выбираешь средства для достижения целей, да, в конце концов, просто смакуешь действие, не оборачиваясь при этом на остальных. В общем-то, последним я в полной мере сейчас наслаждался: тварей было воистину дохрена и среди них почти не было мутантов, все мое оружие обладало прекрасными характеристиками, к тому же его было более чем достаточно, чтобы не переживать о нехватке патронов. Короче, все это больше напоминало стрельбу по мишеням в тире на ранних уровнях подготовки солдат — только с реальными противниками вместо мишеней.       Конечно, в самом начале немного не по себе убивать зомби, которые еще недавно были людьми… (особенно если ты сам являешься хрен знает чем, скорее всего тоже когда-то являвшимся человеком). Потом как-то привыкаешь, огрубеваешь что ли, начинаешь относиться к «охоте» более прохладно, а иногда даже умудряешься получать удовольствие, как это было сегодня.       Отстреляв очередную кучку тварей, я огляделся по сторонам и понял, что стою посреди абсолютно пустой улицы, все зомби убиты — пришла пора двигаться дальше. Но я не спешу расставаться с этим пустынным местом. Тишина. Откуда-то издалека раздаются еле слышные крики зомби и звуки одиночных выстрелов — скорее всего, кто-то играет героя и подобно мне идет один (интересно, долго ли он протянет?), холодный ветер пронес по улице какой-то мусор, средь развалин я замечаю тень, скользнувшую в дверной проем одного из полуразрушенных домов. Следую за ней. Бесшумно проникаю в здание, осторожно крадусь по помещению, попутно размышляя, как глупо здесь гулять — потолок уже частично обвалился и грозил в любой момент полностью обрушиться на мою многострадальную голову. Мое внимание привлекает шорох, донесшийся со стороны одного из темных углов этого неуютного места. Во мгле, царящей здесь, я различаю темную фигуру стоящую там, она не похожа на одного из зомби или мутантов: её очертания больше напоминают очертания обычного человека, к тому же у меня складывается ощущение, что она меня пристально разглядывает. Направляю на нее оружие. Это явно не один из наших ребят, значит ли это, что я нашел выжившего или же просто вновь встретил своего старого друга?       — Эй, парень, не стреляй, — вдруг произносит с испанским акцентом темная фигура.       Что за фигня? Правда выживший? Через пятнадцать-то лет? Странно как-то. Не может такого быть… Не должно.       — Кто ты? — не опуская оружия, спрашиваю я.       — Человек, кто ж еще, — с усмешкой в голосе говорит фигура, выходя из тени.       Действительно, это был самый обычный человек, судя по всему испанец, или вроде того. В нем не было ничего подозрительного, разве что отсутствие оружия: вряд ли в этом мире кто-нибудь мог протянуть хотя бы день, не обладая хорошим средством самообороны.       — Откуда ты? — продолжаю свой нехитрый допрос я.       — А ниоткуда. Странник я, — объясняет латинос, — скитаюсь по этому проклятому миру, живу чем придется. В эти края подался потому, что думал, здесь полно оружия и прочих полезностей, ан нет — только стада этих тварей.       — И как же ты выживаешь, странник?       — Благодаря вот этой maquina, — говорит испанец, доставая из-за спины легкий автомат, и с гордостью демонстрирует его мне.       — Еще есть вот это, — продолжает парень, в руке которого словно по волшебству появляется мачете, — но в этих условиях он совершенно бесполезен.       — А как насчет питания?       — Знаешь, чистую, питьевую воду нынче найти бывает гораздо сложнее.       — Ясно, — коротко отвечаю я, все еще не в состоянии поверить, что передо мной сейчас стоит живой человек, не относящийся к нашему «лагерю».       Связываюсь по рации с Мастейном, не зная как начну разговор, и как он отреагирует на моё сообщение о парне, найденном живым и здоровым, средь всего этого ада… наверное сначала Дэйв решит, что я тронулся.       — Что у тебя, Вик? — Спокойно спрашивает Мастейн.       — Я выжившего нашел…       — Что?! Выживший? Здесь? Сейчас? Странно.       — Я знаю.       — Отлично, веди его к нам.       Вопреки всем моим ожиданиям, Дэйв воспринял новость на удивление спокойно и велел мне вести испанца по направлению к его отряду, обещая выйти нам навстречу. Но для начала нужно уговорить парня пойти со мной.       — Так, как ты смотришь на то, чтобы примкнуть к нам? У нас своя база, никаких проблем с зомбями и прочей фигней, нет недостатка пресной воды и пищи… короче есть все, что нужно для жизни.       — Я согласен. Даже учитывая призрачность твоих гарантий. Надоело годами в одиночку скитаться по этому бесконечному дохлому миру.       Мы выходим из дома на улицу. В порывах свежего, прохладного ветра сквозят мелкие капельки моросящего дождя. Откуда-то издалека донеслось тихое бормотание грома (вот только ливня и грозы нам сейчас не хватало). Я оборачиваюсь к испанцу, собираясь, в знак своих добрых намерений, поделиться с ним оружием, и вдруг слышу от него следующее:       — Эй, амиго, а что это у тебя с лицом?       Да, друг, ты очень наблюдателен — где-то через пять минут, проведенных в моей компании, ты, наконец, заметил, что со мной что-то не так… хотя возможно в том виновато плохое освещение, что было в помещении.       — Да ничего, не обращай внимания.       — Да нет, брат, сначала скажи мне, что ты нахрен такое! — грубо спросил испанец, наводя на меня оружие. — И куда мы идем? К таким как ты?       Причиной агрессии парня явно был страх, страх перед неизвестностью, воплощением которой я являлся. Надо было его как-то успокоить и заверить в своей безобидности.       — Нет, «брат», таких как я, насколько мне известно, больше нет. Идем мы к таким же гомо сапиенсам как ты, — я ухмыльнулся своей же шутке, — до сегодняшнего дня, я думал, что кроме них людей в этом мире больше нет…       Испанец опустил оружие. Вроде бы желаемого эффекта я добился.       — Ясно. А звать то тебя хоть как? — в его голосе звучал отблеск прежнего недоверия, но на него уже не следовало обращать большого внимания.       — Вик. Вик Рэттлхэд.       — Карлос Эскудеро, — пожал мне руку латинос.       Без дальнейших разговоров мы зашагали вперед навстречу Дэйву, и не что не предвещало беды, когда я принял вызов Джуниора:       — Вик, тут творится какая-то муть! — кажется, Эллефсон сам не мог поверить в то, что говорит. — На всякий случай будь осторожен, я постараюсь сам со всем разобраться.       — Что за «муть», Джуниор?       — Я не знаю, — смутился Дэвид, — мне кажется, кто-то надо мной прикалывается… или я просто схожу с ума. Но, как бы там ни было, твоя первостепенная задача — доставить выжившего Мастейну, — с этими словами Эллефсон отключается, не желая продолжать разговор.       «Кто-то прикалывается». Я даже знаю, кого ты подозреваешь, Джуниор, и подозреваешь не безосновательно, хотя это на него и не похоже.       — Что-то не так, амиго? — интересуется Карлос.       — Нет, все в порядке.       — Ну и чудненько! А то я уже чуть не начал переживать: сначала какое-то странного вида существо, которому я по наивности своей доверяю жизнь, затем оно говорит о какой-то «мути», а потом, тут же, утверждает что все в порядке, — ухмыляется испанец. — Ладно, идем, разберемся с твоей «мутью», — жестикулируя оружием, говорит Карлос.