***
Ариса бежала по лесу так быстро, как только позволяла ей густая растительность. Она потеряла направление, но очень надеялась, что хотя бы не бежит по кругу и не вернётся назад. Продравшись через очередные кусты, она выбралась на небольшую полянку и остановилась отдышаться. Ладони саднило, и тёмная мико даже смотреть не хотела, как с ними обстоят дела. Царапины на лице горели. В спутанных волосах были еловые иголки, мелкие веточки и сухие листья, больно коловшие кожу. Из каригину был вырван клок. Ариса подумала, что в таком виде она ни за что не хотела бы попасться на глаза Ему. — И куда же ты так спешишь? — от глубокого баритона девушку бросило в жар. Она обернулась и взглянула на него, впервые так близко. И тут же поняла, что смотреть ему в глаза — выше её сил. Она едва чувствовала опору под ногами и не могла вымолвить ни слова. И как это той мико удавалось идти рядом с ним, говорить, смотреть в лицо и улыбаться? Арисе хотелось исчезнуть. Ину-но-Тайшо приблизился и что-то вынул из её волос. И она только теперь вспомнила, как выглядит. Кровь прилила в лицу, и даже уши пылали: Он впервые видит её такой. Ариса прикусила щёку, заставляя себя хоть немного прийти в себя. — Один вопрос, — снова заговорил демон-пёс. — Зачем тебе это понадобилось? — Ради вас, — пролепетала Ариса, и не подумав уточнять, что он имел ввиду — мико была уверена, что дайёкай знал, что она сделала. — Меня? — чуть удивлённо повторил он. — Значит, маленькая микоками Рюджина была права. «Микоками Рюджина? — глаза Арисы расширились. — Значит, она обо всём догадалась? Неужели она тоже?» — Я... — тихо забормотала она, по-прежнему глядя в землю, — Вас... — Это была очень глупая затея, — произнёс дайёкай, резко поднимая её лицо за подбородок. — Такая, как ты, никогда не будет править моими землями. Он заставил её смотреть ему в глаза. Ариса попыталась отвести взгляд, но Ину-но-Тайшо встряхнул её, почти больно сдавив подбородок. Его лицо было так близко, что можно было почувствовать горячее дыхание. Но холодный взгляд медовых глаз будто выстроил между ними непреодолимую ледяную стену. Ариса сглотнула. Да даже если та девчонка микоками, даже если у неё смазливая внешность, тёмная мико всё равно не понимала, как она могла так спокойно разговаривать с дайёкаем, который даже не пытался подавить свою ауру. А сил той девчонки Ариса в тот раз совсем не почувствовала. Сейчас же тёмная мико даже не была уверена, что стоит на земле — она не ощущала ног. — У тебя лицо расцарапано, — констатировал Ину-но-Тайшо. — Ты пойдёшь со мной. И он потащил её куда-то, ухватив за запястье. Поначалу Ариса покорно перебирала ногами, а потом поняла, куда он её вёл — назад к хижине. Она замедлилась, надеясь оттянуть встречу с богами, а ещё через мгновение она вспомнила, что забыла в комнатке с Оокунинуши-ками-сама, и упёрлась пятками в землю. Ину-но-Тайшо дёрнул сильнее, заставив сделать ещё несколько шагов, но Ариса начала цепляться за всё, что попадалось руку. Что угодно, лишь не возвращаться туда. Последние шагов двести она упиралась так сильно, что дайёкай потащил её волоком и довольно грубо вытолкнул на поляну. Ариса приземлилась на колени и с ужасом посмотрела на хижину. В то же мгновение ужас сменился шоком: прежде всего, хижина была на месте. К тому же, на крыльце сидел царственного вида мужчина в бело-синем одеянии, устремивший взгляд куда-то вдаль. Он неприязненным взглядом окинул Арису и вновь отвернулся. — Рюджин-ками-сама, — обратился Ину-но-Тайшо, — это она? — бог кивнул, но не повернулся. — А где?.. — Хачиман пошёл за оленем, — вздохнул бог-дракон. — Не сидится ему. — А?.. — А она распутывает печати, — Рюджин махнул рукой на хижину. — Ничего у неё не выйдет, — тихо, но злобно прошипела Ариса. — Мои печати только я смогу снять. — Вот как? — бог-дракон перевёл на неё тяжёлый взгляд, от которого тёмная мико захотела слиться с пейзажем. — К ночи увидим. «К ночи? — лихорадочно думала Ариса. — Мои печати и снять к ночи? Да кто она такая? Мои печати и наставнику давались с большим трудом, а тут мелкая девчонка! Что она вообще про печати может знать?! К тому же, я ведь сама их собирала. Одна ошибка, маленькая ошибочка, и я смогу выкупить свою жизнь!» Тёмная мико улыбалась в траву, надеясь, что эта призванная микоками ошибётся. В лучшем случае, девчонку отбросит до потери сознания, в худшем — убьёт. Но Арисе не было дела до девчонки. Более того, она желала ей страшной кары только за то, как мил с ней был Ину-но-Тайшо. Но главное — если бы она провалилась, Ариса бы сама сняла печати и выпустила бога, зарабатывая шанс на пощаду. Время шло, а ничего не происходило. Если бы девчонка ошиблась, они бы заметили. Ариса поняла, что чёрный свиток ударил по богу-дракону, и он успокаивался, глядя в голубое небо. А раз успокаивался, значит, свиток кто-то убрал под печать. «Кто-кто? Эта микоками», — недовольно думала Ариса. Конечно, то, что Рюджин-ками-сама в безумном гневе не крушил это место, было хорошо, но это означало и то, что у девчонки есть и силы, и ум. И для Арисы это был самый плохой расклад. Солнце садилось, когда на поляну вышел мужчина в ало-золотом доспехе, державший переброшенного через плечо мёртвого оленя за задние ноги. Длинный огненно-красный хвост был чуть растрёпан, но на лице играла расслабленная улыбка. Он грохнул тушу на землю и осмотрелся. — Рюджин, как там у неё дела? — бог-дракон промолчал, и Хачиман повторил громче: — Эй, как у тебя дела? — Работаю, — отозвалась девушка из хижины. — А, работай, — улыбнулся он и повернулся к Ину-но-Тайшо и Арисе. — А это что? — Тёмная мико, — отозвался дайёкай. — Я поймал её в своих землях. — Рюджин, ты знал, что он её поймает? — скорее утвердительно произнёс бог войны. — Полагал, — признал бог-дракон. Темнело. Сумерки довольно быстро сменились ночной тьмой, а ветер совсем стих. Небо было ясным, и месяц ярко освещал и хижину, и полянку перед ней. Ариса поёжилась — стало куда прохладнее. Рюджин всё так же сидел на крыльце с самым безмятежным видом глядя вдаль. Хачиман что-то проделывал с оленем, а затем внезапно устроил большой и довольно жаркий костёр. Он был далеко от озябшей тёмной мико, но подползти ближе под недовольным взглядом Ину-но-Тайшо она не рискнула. Когда ночь окончательно вступила в свои права, в хижине произошёл мощный всплеск энергии, затем послышался грохот. Рюджин встрепенулся, но вставать не спешил.***
Печати давались Кагоме тяжело. Тот, кто их делал, основательно намудрил в каждой. Более того, мико каким-то седьмым чувством понимала, что любая, даже самая мелкая ошибка причинит нестерпимую боль либо ей, либо запечатанному богу. Оба варианта были неприемлемыми. Так что продвигалась она крайне медленно и осторожно. Пару раз отвлекал голос бога войны, но никто, по крайней мере, не стоял над душой. Когда садилось солнце, она, наконец, добралась до шкатулок, а с ними дело пошло куда легче. Камень в последней шкатулке покрылся трещинами и был раскалён. Кагоме жгло пальцы, но она упрямо тянулась к нему, медленно, будто преодолевая мощное сопротивление. Наконец, ей удалось дотянуться до камня и коснуться печати, смазывая и уничтожая её. Пальцы пронзила боль, будто их взрезала тетива. А затем камень будто взорвался, и Кагоме отшвырнуло в стену. Оокунинуши начал рвать оковы, как только оказался запечатан. Магию он узнал — это явно было дело рук какой-то тёмной мико. И как же не вовремя это произошло: он только узнал, где спрятан один из его утерянных амулетов и инициировал призыв хранителя Цветка, чтобы послать на поиски, как вляпался в эту печать. Бог воображал себе, как бедный его слуга мотается по всей стороне ёкаев, не понимая, как он туда попал и зачем. Или это она. От мысли, что он мог призвать мико, Оокунинуши удваивал силу атак на печати. В какой-то момент он понял, что оковы начали ослабевать быстрее, будто кто-то снимал печати снаружи, и усилил натиск. Бог решил, что это тот, кто поймал его. Разумеется, Оокунинуши был готов простить и такую дерзость, но только после достойной кары. Наконец, после особенно мощной его атаки и, видимо, точных действий кого-то снаружи, его удар прорвался дальше за печать, а следом из места своего заточения выбрался и сам бог. Он оказался в крошечной комнатке, а у стены справа от него полулежало бессознательное тело мико. Оокунинуши быстро подошёл, рассчитывая понять, что это она тут делает, и присел, разглядывая её лицо. Ещё через мгновение он понял, что это тот самый призванный им хранитель Цветка. — Эй, — он осторожно похлопал её по щеке, приводя в чувство. — Порядок? Кагоме тяжело вынырнула из темноты на приятный мягкий голос. Голова звенела, как колокол, тело почти не чувствовалось. Мико открыла глаза, но ничего не поменялось — зрение отказывалось фокусироваться, к тому же, в комнатке было темно. Её снова похлопали по щеке. — Эй, мико, — позвал тот же голос, — ты в порядке? Девушка с огромным трудом медленно помотала головой, отчего та отозвалась болезненным звоном. — Так, — произнёс мужчина перед ней и положил ладонь на её солнечное сплетение. Кагоме почувствовала слабый толчок, и в голове резко прояснилось. Она смогла, наконец, посмотреть на того, кто звал её. Впрочем, это ей ничего не дало — было темно, а он сидел спиной к единственному источнику слабого света. Но Кагоме всё равно поняла — почувствовала — кто это. — Теперь нормально? — спросил он. — Да, — кивнула мико. — Благодарю вас, Оокунинуши-ками-сама. — Ты меня нашла? Помогла выбраться? — отстранился он. — Вас отыскал Рюджин-ками-сама, я только сняла печати, — тихо отозвалась Кагоме. — Значит, не пожалел времени и сказал, где меня искать? — было слышно, что бог улыбнулся. — Надо будет сказать ему спасибо. — Он здесь, — почти прошептала мико. — Да? — Оокунинуши поднялся и двинулся к двери. — Удивительно...