Парижская история

Погода окончательно испортилась, очень похолодало и дул промозглый ветер. Твоя последняя неделя в Париже проходила совсем не так, как тебе мечталось. Ты считала дни до отлёта и даже собрала заранее вещи, будто это могло приблизить час расставания с городом. Конечно, на самом деле город был ни в чём не виноват. Виноват был Джеймс и, вопреки твоим ожиданиям, он делал попытки это исправить. Несколько раз звонил, но ты не стала брать трубку. Поняв, что так он ничего не добьётся, Джеймс стал проводить вечера у дверей твоего общежития. Каждый раз, когда ты покидала здание или же, наоборот, возвращалась, ты видела его ссутулившуюся фигуру. Шляпа скрывала его лицо, а ты ускоряла шаг, чтобы побыстрее пройти мимо, и чувствовала, что он провожает тебя тоскливым взглядом. Порой тебе становилось жаль его — хотя бы потому, что он так долго находился на улице, а его пальтишко едва ли защищало от холода. И всё-таки ты продолжала его игнорировать, пока однажды он не преградил тебе дорогу. Ты замерла, не зная, чего ожидать. Скорее всего, Джеймс собирался извиниться, но тебе не хотелось этого, ведь ты уже решила, что не будешь общаться с ним. — Простите, мадемуазель, уже который день наблюдаю за вами, но всё не решался познакомиться, — он робко заглянул тебе в глаза. — Вы так прекрасны, что дух захватывает. Прежде, чем ты успела что-то сообразить, уголки твоих губ невольно дрогнули в улыбке. Джеймс, воспользовавшись твоим замешательством, сжал твои ладони. — Т/И, пожалуйста, поедем со мной. Мы не можем оставить всё как есть. Его пальцы оказались совсем ледяными, а ещё, судя по голосу, он был безнадёжно простужен. Ты поняла, что если сейчас откажешь ему, то не сможешь спокойно уснуть, потому что образ несчастного Джеймса будет маячить перед глазами, взывая к твоей совести. Ну что за невыносимый субъект! Ты обречённо кивнула, осознавая, что тебе будет крайне сложно остаться при своём прежнем решении, если Джеймс захочет давить на жалость. Он уже начал, собственно — и уже преуспел. С чувством, что подписала сама себе приговор, ты смотрела, как он ловит такси и называет водителю незнакомый тебе адрес. Ты даже не поинтересовалась, куда вы едете. За окнами мелькали фонари вечернего города, ты молчала — не демонстративно, нет, просто не знала, что сказать. Джеймс тоже не проронил ни слова. Поездка заняла не так уж много времени. Когда вас высадили, ты с вялым интересом огляделась по сторонам — не самый центр, однако и не современный район. Джеймс взял тебя под локоть и подвёл к внушительному зданию. Не было никаких вывесок, намекавших на то, что на первом этаже есть ресторан или клуб. Тебе внезапно стало не по себе. — Куда мы идём? — спросила ты, стараясь, чтобы твой голос звучал равнодушно. — Самое жуткое место во всём Париже, — невесело усмехнулся Джеймс. — Моя квартира. Его квартира?! Тебе и в голову не приходило, что он может себе позволить жильё в таком доме. Впрочем, наверное, оно досталась ему от матери. Загадка, с чего вдруг он привёл тебя именно сюда, но выяснять это тогда, когда вы уже добрались до места назначения, показалось тебе глупым. У входа в квартиру Джеймс замялся. — Ну… В общем… Там не очень убрано, извини. Я старался как-то улучшить ситуацию, но это гиблое дело. Миссия невыполнима и всё такое. Ты хмыкнула. Тебе доводилось видать всякое у своих однокурсников, так что вряд ли тебя что-то шокировало бы. Однако масштабы катастрофы действительно впечатляли. Здесь было много старинной мебели: огромные шкафы с книгами, пыльные кресла, изящные стулья… Но смотреть приходилось только под ноги: прямо на полу валялись кипы журналов и тетрадей, здесь же — нагромождения из каких-то приспособлений для музыкальных инструментов, кое-где — отдельные предметы гардероба. — Точно уверен, что пытался прибраться? — не удержалась ты. — Да, — отозвался Джеймс откуда-то из недр жилища. Комнат было явно больше двух. — Ты просто не представляешь, что было до моих попыток. — Вообще, я обычно сюда никого не приглашаю, — продолжил он, вновь появляясь в поле зрения. В руках у него была тарелка с печеньем. — Присаживайся, куда тебе нравится. Спорная формулировка. Вернее было бы сказать «туда, где есть хоть клочок свободного места». Ты слегка сдвинула ворох одежды, занимавший одно из кресел, и осторожно села. — За что же мне оказана честь увидеть твой дом? — ты машинально взяла печенье с протянутой Джеймсом тарелки. — Я обязан всё исправить, — просто ответил он. — Думаешь, такая обстановка поспособствует? — Какая есть, — он поджал губы. — Мне здесь легче всего говорить… На самом деле ты прекрасно понимала это ощущение, ведь и сама чувствовала себя увереннее и спокойнее всего именно в родных стенах. И тоже не любила приводить в гости всех подряд, только самых близких. — За тебя уже мсье Лансье поговорил, — неожиданно для себя самой заметила ты. Джеймс застонал. — Только этого ещё не хватало! Что он рассказал? — Ну, он объяснил кое-что про твоё детство… И… про трагические события… — ты запнулась. — Одним словом, он хотел, чтобы стало ясно, почему ты так повёл себя. — Никакие события не служат оправданием человеку, который повёл себя как последний говнюк, — отрезал Джеймс. Вообще-то, ты была абсолютно с ним согласна. — Поэтому я прошу у тебя прощения, Т/И. — Пока ты думала, что бы такого сказать, он продолжил: — И прошу тебя остаться в Париже. Если бы у тебя был чай, ты бы им поперхнулась, но чая не было, а печенье ты уже прожевала. — Я всё придумал, — он с волнением следил за твоей реакцией. — У меня есть приятели, которые преподают в лингвистическом центре, они говорят, что можно будет принять тебя на двухмесячный расширенный курс по… — Комнату в общежитии я должна освободить уже в эту субботу, — вставила ты. — С жильём уж точно не проблема! В крайнем случае, можно и у меня первое время пожить. Пришлось сильно постараться, чтобы не прокомментировать это впечатляющее предложение. — А ещё я договорился со своим знакомым педагогом по вокалу, — он подмигнул. — Ты ведь жалела, что не пробовала заниматься пением… Несколько уроков — и сможешь выступить вместе с любым бэндом в рамках джема! — Это запрещённый приём, — ты начала улыбаться против своей воли. — Так что, ты меня простила? — Допустим. — Значит, ты остаёшься? — Этого я не говорила! Тогда он наклонился к тебе и поцеловал. Вообще-то это тоже запрещённый приём, потому что оторваться от Джеймса представлялось невозможным. Он целовал тебя отчаянно, будто делал это в последний раз, и в то же время очень нежно и трепетно. Когда поцелуй прервался, твоё сердце стучало так, что даже соседям было слышно, наверное. — Лучше бы хоть чаю мне заварил, — буркнула ты, пытаясь спрятать эмоции. — Я бы рад. Но не помню, куда подевал чайник. Пару секунд ты ошалело смотрела на него. — Джеймс, ты отдаёшь себе отчёт в том, на что предлагаешь мне подписаться? Остаться с человеком, который даже не может найти в собственной квартире чайник! — Это мой единственный минус. Догадавшись по твоему выражению лица, что ты сейчас запустишь в него чем-нибудь тяжёлым, Джеймс поспешил ретироваться. — Уже бегу искать! — в дверях он притормозил и оглянулся. — Я безумно счастлив, что ты ещё побудешь в Париже, Т/И. Он очаровательно улыбнулся и скрылся из виду. Ты со вздохом поднялась с кресла. Выходит, ты пошла у Джеймса на поводу, решила перекроить свои планы, тогда как он сам едва ли собирался что-то менять в своём образе жизни. Видимо, он ничуть не сомневался, что ты поддашься уговорам и не уедешь от него. Старый паркет жалобно скрипнул под твоими ногами, и с кухни тут же послышалось: — Только лучше не ходи никуда, в остальных комнатах всё ещё хуже! Но ты уже добралась до ближайшей и потянула дверь на себя. Прямо на пороге стоял чемодан. Можно было предположить, что он находился здесь с незапамятных времён, но что-то не похоже на то: он явно был новым и явно наполнен под завязку. Ручка чемодана была выдвинута — оставалось только взяться за неё и повезти его за собой. Ты нахмурилась. — Джеймс, ты что, планировал куда-то уехать? Паркет снова заскрипел, оповещая о приближении Джеймса, и вскоре он осторожно обнял тебя со спины, положив голову тебе на плечо. — А ты как думала! Если бы ты не согласилась остаться и полетела бы домой, я бы рванул за тобой следом.