Парижская история

Нужно было согреться. Ты завернула в первый же клуб, попавшийся тебе на глаза, и, заказав глинтвейн, огляделась по сторонам в поисках свободного столика. Ну, нет, ещё не хватало. За одним из них как ни в чём не бывало сидел Джеймс в окружении каких-то незнакомых тебе женщин и мужчин. Он, явно навеселе, о чём-то рассказывал, хохоча и активно жестикулируя. Ты покрепче сжала кружку и попятилась к выходу, но было поздно — видимо, он ощутил твой взгляд и тоже посмотрел на тебя. Его лицо застыло. Ты мысленно приказала себе уходить как можно скорее, но ноги не слушались. Джеймс встал и неторопливо подошёл к тебе. Он не отводил глаз, да и вообще не выглядел как человек, который чувствует себя виноватым. Вместе с тем, от его напускной наглости тоже не осталось и следа. Он просто встал рядом, ожидая, пока ты первая что-то скажешь. — Мог бы никуда не приглашать, если не было желания видеться, — выдавила, наконец, ты. Он ничего не ответил. — Думаешь, я мечтала провести этот день, замерзая в парке? Гадая, явишься ты или нет?! — Т/И, — тихо произнёс Джеймс. — Только не говори, что ты не знала, с кем имеешь дело. — С необязательным идиотом, который шляется где попало и не может найти своё место в жизни? Который ведёт себя, как застрявший в подростковом возрасте… Он поднял ладонь, останавливая тебя. — Да-да, вот это всё. Разве ты не знала? — Но я видела в тебе и другое… Я надеялась, что в глубине души ты… — тут ты осеклась, почувствовав, что вот-вот заплачешь. — Даже не знаю, почему я всё ещё здесь. — В самом деле, и чего ты ждёшь? — Джеймс задал этот вопрос так тускло, без выражения, глядя на тебя пристально, но вместе с тем как будто безразлично. Это добило тебя, и ты, круто развернувшись, вышла из клуба, оставив свой глинтвейн на барной стойке. Уже на улице дала волю слезам, хотя они мерзко холодили щёки, да и размазанная тушь наверняка превратила тебя в панду. Ты шла по переулкам быстро-быстро, не разбирая дороги, и лишь через некоторое время поняла, что ноги сами привели тебя в тот район, где ты чаще всего проводила свободные вечера: из темноты показался тот самый клуб, где ты впервые услышала джаз в живом исполнении. И где Джеймс был постоянным посетителем. Ты горько усмехнулась. Сколько волшебных мгновений подарило тебе это место, но теперь всё безнадёжно испорчено. Ты опустилась на лавочку. Из клуба доносилась лёгкая, приятная музыка, и, хотя у тебя не было ни малейшего желания что-то слушать, ты невольно забарабанила пальцами в такт мелодии. Музыка… Она всегда задаёт правила игры. Вот и сейчас, вместо того, чтобы терзать себя мыслями о Джеймсе, ты вдруг представила — а что, если бы прямо здесь на твоих глазах открылся портал в другую эпоху? Ну, как в «Полночи в Париже» — проехал бы винтажный автомобиль, а из него, галантно кланяясь, вышел бы Фитцджеральд… Он повёл бы тебя в клуб, представил своей Зельде, но его взгляд возвращался бы к тебе снова и снова, и ты ощутила бы волнение, ведь ты явно чем-то заинтересовала его… Ну вот, чего только не придёт в голову. Однако, как ни странно, тебе действительно стало легче. Ты решила заглянуть внутрь и не думать о том, что часто была там вместе с Джеймсом, а просто насладиться мастерством музыкантов. Так и получилось — ровно до того момента, как к тебе подсел Эжен Лансье, тот самый пожилой саксофонист, который дружил с родителями Джеймса. Ещё не хватало, чтобы Эжен завёл о нём разговор! Лансье печально улыбнулся, глядя на тебя. Ты сообразила, что следы от слёз до сих пор наверняка заметны. — Бедняга Джейми… — сказал, наконец, он. Тебе стоило больших усилий воздержаться от язвительного комментария. — Опять он наломал дров, сдаётся мне. Ты кашлянула, не зная, что ответить. Если Джеймс рассказал Ланьсе, что сегодня пригласил тебя на свидание — то да, слишком очевидно, что что-то пошло не так. Но тебе совершенно не хотелось обсуждать это с кем-либо, а уж тем более с человеком, который явно горазд заступаться за «беднягу Джейми». Может, Лансье всё-таки догадается по твоей реакции, что эту тему поднимать не надо? Он некоторое время просидел молча, словно собираясь с мыслями. Ты же пыталась придумать предлог, чтобы уйти, но не успела. — Мадемуазель Т/И, извините, что говорю с вами об этом, но я не вижу другого выхода. Вы должны знать, что Джеймс заслуживает второго шанса. Ты старательно изучала деревянную поверхность стола. — Я не хочу его оправдывать, однако… У него было непростое детство, и некоторые его поступки — следствие того, что он так и не справился с грузом прошлого. Джейми совсем запутался, но он — славный парень, поверьте! Боже, ну что за люди! Ты не могла себе представить, чтобы в твоей родной стране едва знакомый человек принялся бы вести откровенные разговоры. Ладно, раз так — то и ты не станешь сдерживаться. — Мсье, я прождала его целый час на холоде, а потом наткнулась на него в клубе, где Джеймс преспокойно выпивал и общался с приятелями. Что вы от меня хотите? Он тяжело вздохнул и покачал головой. — Я думаю, что мальчик просто испугался. Поймите, он собирался сделать очень серьёзный шаг, хотел изменить свою жизнь… — Это крайне трогательно, но на самом деле он давно уже не мальчик. И детские выходки чести ему не делают. — Конечно, конечно, — Лансье продолжал смотреть на тебя со скорбным видом, чем немало раздражал. — Но это старая душевная травма… Я думаю, он этим не делился, но вы обязаны узнать… Безнадёжно. Ты подпёрла щёку рукой. Чем быстрее он поведает тебе трагичную историю о несчастном Джейми, тем быстрее ты отделаешься от него. Можно даже не слушать, а лишь кивать головой время от времени. Тем не менее, Лансье так вкрадчиво рассказывал, что невольно ты стала вникать в его речь. Отец МакЭвоя познакомился с его матерью, когда приехал в командировку в Париж, безумно влюбился и переехал ради неё сюда… ну, это ты и так знала. По словам Лансье выходило, что мать Джеймса оказалась не очень постоянной особой, и с некоторыми особенностями её поведения мистеру МакЭвою примириться было трудно. Чем дольше они жили вместе, тем чаще ссорились. Но, тем не менее, на свет появился маленький Джеймс, в котором оба родителя души не чаяли, и ради него они долгое время старались наладить отношения. — Вы ведь понимаете, что Джейми всё равно всё замечал, дети всегда замечают… — ты рассеяно кивнула. У тебя была дружная семья, поэтому тебе было непросто представить себя на чужом месте. В любом случае, трудно оправдать Джеймса только потому, что он стал свидетелем семейных раздоров. — А потом отец Джейми заподозрил, что жена нашла другого… И однажды решил проверить свои подозрения. Она сказала, что задержится на работе, и мистер МакЭвой поехал за ней на машине, а Джеймс остался дома. Ему тогда было всего пятнадцать лет… Тут ты интуитивно почувствовала, что история свернула куда-то не туда. Будь твоя воля, ты прямо сейчас встала бы из-за стола и ушла, лишь бы не знать, чем всё закончилось. Явно ничего хорошего ты не услышишь. Так и случилось. Отец Джеймса застал жену с другим. Неизвестно, что он ей сказал, но уговорил вернуться с ним домой. В дороге они, видимо, здорово поскандалили, и мистер МакЭвой потерял контроль над управлением. — Оба погибли, — прошептал Лансье, и ты увидела, что его пальцы трясутся. — А Джейми… Ему очень тяжко пришлось. И, боюсь, он винит в случившемся мать, пусть это и не совсем разумно. По крайней мере, позже он всегда заявлял, что никакие серьёзные отношения ему не нужны. Но вы ведь понимаете, что это просто попытка защититься… Ты помолчала. Слишком многое, по мнению Лансье, ты должна была понимать, он то и дело повторял эту фразу. — Дайте ему шанс, умоляю! Ты запустила ладони в волосы. Ни во что подобное ты ввязываться и не думала, когда приезжала в Париж. Этот город в твоих глазах — про дух приключений, про романтику. Про музыку, конечно же. А разбираться с чьим-то тяжёлым прошлым в канун собственного отъезда у тебя не было сил. — Непохоже на то, что Джеймсу нужен этот шанс, — ответила в конце концов ты, вспоминая, как отстранёно он смотрел на тебя и даже не попытался извиниться. И почему-то ты не сомневалась, что он больше не выйдет на связь, а делать это первой ты уж точно не станешь.