Сибирия

Часть первая Валадилен Мелкая морось превратилась в холодный осенний дождь. Валадилен встретил меня пустынными улицами и шумящими водостоками. К счастью, перед отъездом в последний момент успела вспомнить про зонт. Стараясь обходить лужи, я шла по вымощенной брусчаткой дороге, что петляя, вела на широкое всхолмье, под которым в долине раскинулся городок. Кроме одинокого станционного смотрителя, поприветствовавшего, когда я сходила с поезда, ни одной живой души больше не встретилось. Отправляясь сюда, я, конечно, догадывалась, что окажусь в провинции, но затерянный в лесах, у подножия серо-зеленых гор, раскинувшийся на холме и в долине городок меня удивил. Я не думала, что в мире остались еще такие места. И дело было даже не в отсутствии привычного шума и завораживающей природе – дома словно сошли с иллюстраций фантастической книги. Они были изогнутыми, затейливыми – ничего подобно раньше мне видеть не приходилось. Желтоватый кирпич соседствовал с черным металлом, массивные двери украшали странные механизмы, являвшиеся, вероятно, замками. Над черепичными крышами возвышались причудливые печные трубы. Все вокруг было пожухлым, но не только осенним – словно я угодила в старую фотографию. Валадилен казался пришельцем из позапрошлого века, городом из книг о давно ушедшей эпохе. Осматриваясь, я начинала лучше понимать свое задание, благодаря которому здесь и оказалась. Фамильная фабрика механических игрушек, давний лакомый кусочек транснациональной компании "Игрушки по всему миру". После многолетних уговоров престарелая владелица наконец согласилась ее продать. Я шла вниз по улице. Миновав мостик, дугой перекинувшийся через испещренную дождем реку, оказалась у большого двухэтажного здания. Верхняя его половина, следуя здешней архитектуре, сильно расширялась; окна второго этажа располагались не вровень с окнами первого, превращая фасад дома в довольно выраженное лицо. Выпуклая крыша и далеко выдающийся козырек делали это лицо печальным. Обещанная гостиница, где меня ждал забронированный номер. Напротив, через дорогу, высилась кирпичная стена, за которой виднелась громада фабрики и застывшее огромное водяное колесо. На мокрой стене черными буквами блестела фамилия основателей. С козырька вдруг раздался треск, и фигурка человечка в цилиндре, до того совершенно неподвижная и казавшаяся еще одним занятным украшением, каких полно было на домах этого странного городка, подалась вперед, почтительно снимая цилиндр и кланяясь. Я с удивлением посмотрела на него. Валадилен походил на парк развлечений, где на каждом углу тебя поражали причудливые работы искусных мастеров. Кивнув привратнику, я шагнула к дверям. Закрывая зонт, услышала, как человечек водрузил цилиндр обратно на голову и вернулся в свое изначальное положение. Механические игрушки. Мне было интересно, как выглядят эти дома изнутри. Оказалось, не менее странно, чем снаружи. Один камин, занимающий всю дальнюю стену, многого стоил. Под потолком висели две огромные люстры, тюльпаны светильников горели мягким желтоватым светом. Полукруглая стойка администрации пустовала, изогнутый шкаф за ней был забит стопками и свитками бумаг. Направо от дверей убегала наверх лестница, налево, к камину, был небольшой зал, у стен стояли столики. Высокие, почти до самого потолка, часы с маятником рядом с камином глухо ворочали стрелку, приглушенно шумел за окнами дождь, и я еще сильнее почувствовала себя попавшей в старую выцветшую фотографию. За дальним столиком в углу у камина сидел мальчик. Поначалу я его даже не заметила – так он сливался с окружающей обстановкой. На нем была коричневая жилетка, под жилеткой – клетчатая рубашка; коричневые же штаны и ботинки. Светлыми были волосы, почти серебристые, а так же бледное лицо. На меня он не обратил никакого внимания; продолжал рисовать что-то резкими дергаными движениями. Больше вокруг никого не было. Я кашлянула, но из-за ширмы, прикрывающей вход в комнату за стойкой, никто не появился. Мальчик тоже не отреагировал, даже когда я поставила зонтик в подставку и повесила на вешалку плащ. - Привет. Никакого ответа. - Хэй! – Я помахала рукой. – Ты здесь один? - Не нужно мешать Момо, – спокойно ответил мальчик, – у Момо много работы. - А что такое ты делаешь? – как можно дружелюбнее улыбнулась я. – Покажешь? Мальчик взглянул с недоверием. - Момо рисует, как Ханс. - Это твой друг? Мальчик кивнул и слегка улыбнулся. - Когда Момо вырастет, Момо будет как Ханс. На голоса никто так и не вышел. На краю администраторской стойки я заметила звонок - очередную игрушку: человечек в цилиндре, с молоточком в руке, стоящий на подставке с выпуклой красноватой кнопкой. Я подошла к стойке. Надавила на кнопку. Дотронулась до человечка. Попробовала опустить молоточек. Наконец, просто щелкнула ногтем по золотой чашечке звонка – никого. Мальчик не поднял головы. Я начинала злиться. Несмотря на свою необычность, этот городок готов был начать раздражать. Проливной дождь, неадекватный ребенок, отсутствие людей – все это было совершенно не нужно и хотелось только одного: поскорее встретиться с хозяйкой фабрики, подписать все бумаги и вернуться обратно в столицу. На глаза попался крохотный ключик, лежащий между гроссбухом и стопкой листов. Я повертела его в руках и, всерьез заинтересовавшись происходящим, сунула в замочную скважину на спине человечка. Ключ подошел и легко повернулся на три оборота. На этот раз кнопка сработала. Человечек в цилиндре ожил и принялся бить по звонку молоточком – отчетливо, громко. Не успел угаснуть последний удар, а из-за ширмы уже показался дородного вида человек, преклонных лет, с седеющей макушкой, но с пышными черными усами. На носу блестели очки, жилет и потертая рубашка совсем уже выцвели. Человек встал за стойку и приветственно кивнул. - Здравствуйте! – Я постаралась вложить в голос все, что думала об этой поездке в данный момент. Хозяин был смущен: - Доброе утро, мэм. - Я Кейт Уокер, компания «Марсон и Лармонт». Для меня должен быть заказан номер. - Разумеется, мисс Уокер, для вас приготовлен шестой номер на втором этаже. Он сделал пометку в журнале, единственную на раскрытой пожелтевшей странице. - Спасибо. Я замолчала, и хозяин участливо на меня посмотрел. - Вы не могли бы помочь мне с багажом? – довольно резко, решив хоть так рассчитаться за испортившееся настроение, сказала я. Хозяин кивнул и смутился еще больше. - Пожалуйста, простите меня, мисс Уокер. Гости у нас в последнее время так редки, что мы скоро совсем разучимся их принимать. – Он снял с крючка ключ от номера. – Подумать только – я едва расслышал, как вы пришли. А ведь ждал уже с утра. Мы все вас ждали. Как только стало известно, что фабрика будет продана. Из угла вдруг раздался резкий голос. Я уже успела забыть о странном ребенке. А он поднял голову от рисунка и настороженно посмотрел. - Не фабрика. Дом Анны. Дом Ханса! - Успокойся, Момо. – Хозяин нахмурился и улыбнулся, будто бы извиняясь. – Наш городок, должно быть, разочаровал вас. Мрачный, горестный день. Так трудно поверить – все слилось воедино! Мисс Анна так и не дождалась... - Простите?.. Хозяин с недоумением посмотрел на меня. - Отпевание состоялось в десять, – осторожно сказал он. - Отпевание?.. Он обеспокоенно взглянул на Момо, словно ждал поддержки. Момо смотрел на меня. - Госпожа Воралберг умерла, – сказал хозяин. – В понедельник. Разве... вы не знали? - Нет, не знала, – раздражительнее, чем хотела, ответила я. – Нам никто ничего не сообщал. Хозяин застыл с выражением ужаса на лице. А я сжала зубы – грандиозный финал. Марсон как-то в шутку предполагал такой исход событий. "Воралберг осталось недолго, а фабрика еще не оформлена"... Теперь дело за документами. - Момо грустный. – Мальчик ковырял дырку в жилетке, слабо покачиваясь на стуле. – Только Ханс не мертвый! Ханс далеко. Анна так говорит. – Он уставился в залитое дождем окно. – Анна любит Момо... И Момо любит Анну... - Момо, не мешай..., – рассеянно попросил хозяин. – Как же мэтр Альфортер не сообщил... об этом? И что же теперь вы будете делать? - Оформлять сделку, полагаю, – пожала я плечами. – Помогите мне с чемоданом, пожалуйста. - Конечно, конечно. – Хозяин поспешно вышел из-за стойки. – Мисс Анна... Такая потеря для Валадилена. Без нее фабрика немыслима. Но ведь нужно жить дальше! Ведь вы приехали как раз для того, чтобы не допустить ее закрытия, верно? Он с мольбой посмотрел на меня. - Наше будущее в ваших руках, мисс Уокер. И зашагал по лестнице наверх. Что Марсон скажет теперь? Я поднялась за хозяином на второй этаж. Коридор был пуст, как, наверное, и вся гостиница, поблекшая, забывшая о былом. Направо от лестницы был еще коридор, и там тоже располагались комнаты – я не сомневалась, что пустые. Номер оказался самым крайним, у окна. Хозяин щелкнул замком, дверь со скрипом открылась, и мы вошли в маленькую, но довольно приятную комнату. Потолок местами избороздила сеть старческих морщин, затененное шторами окно создавало мягкий полумрак, и чуть ли не все пространство занимала огромная двуспальная кровать с резной стенкой в изголовье. Воздух был чистым, уютным; светильник успокаивающе горел на столе, и я даже на мгновение позабыла, что задание так неожиданно изменилось. Но хозяин заговорил, и я вернулась к действительности. - Вы знаете, – сказал он, – если бы мисс Анна... госпожа Воралберг решилась на продажу раньше, это бы сказалось и на ее здоровье. Последние годы она много переживала. Видели ли бы вы Валадилен в прежние времена. Это был чудесный город! Люди съезжались со всего света, чтобы взглянуть на изобретения фабрики Воралбергов. Теперь же вокруг лишь воспоминания. Он замолчал. Я молчала тоже. - Мисс Уокер, если вам что-нибудь понадобится, вы знаете, где меня найти. Он слегка поклонился и ушел. Я осмотрелась. Огромная кровать, столик, два стула, ваза с цветами на тумбе у двери. Блестел лакированный деревянный пол. На стене висел портрет, с которого смотрел усталый, с седой бородой, человек преклонных лет. Я подошла ближе. Рудольф Воралберг, гласила подпись. Вероятно, один из основателей фабрики. Мисс Анна... И как случилось, что именно сейчас... На договоре это не отразится; фабрика, стоимость которой полностью уйдет на погашение долгов, будет принадлежать компании. Я села на кровать. В ватной тишине каждое движение словно вспарывало воздух. Вытащив из кармана телефон, выбрала в списке номер офиса. На втором гудке – привычный, холодный, вежливый голос: - «Марсон и Лармонт», могу вам помочь? - Соедините меня, пожалуйста, с мистером Марсоном. Это Кейт Уокер. - Одну минуту. Заиграла мерзкая звенящая музычка, которая предназначалась для ожидания не только клиентов, но и сотрудников. Меня всегда от нее воротило. Как обычно, на одной и той же ноте, Марсон взял трубку, и раздался его нервный, но маскирующийся бодростью голос: - Алло, Кейт. Добралась? - Да, все нормально. - Вы встречаетесь в два, у тебя еще пара часов... - Эдвард, Анна Воралберг умерла. Марсон какое-то время молчал. - Я ожидал чего-то подобного, – сказал он потом. – Наверное поэтому она и согласилась продать фабрику... – Секундное молчание. – Когда это случилось? - Два дня назад. Похороны были сегодня утром. - Почему мы узнаем об этом только сейчас? - Мне тоже интересно. Марсон коротко выдохнул – фирменно; в ближайшие пять минут подчиненным было опасно находиться с ним рядом. - Иди к нотариусу, Кейт. Он встретит тебя с документами, которые перед смертью оставила Воралберг, я предсказываю тебе. - Хорошо. – Мысль пошутить над его экстрасенсорными способностями умерла еще не родившись. – Буду на связи. - Да, Кейт. Какое-то время я смотрела на зеленый экран, потом вздохнула и спрятала телефон в карман. Тишина опять навалилась, оглушая. Дождь за окном, похоже, начинал стихать. Сквозь зыбкое стекло, через просвет штор, я разглядывала улицу. Вид открывался на фабрику. С высоты второго этажа было видно, что за стеной имелось не только здание цеха с водяным колесом. Вдалеке, сквозь серую хмарь, виднелся огромный особняк, за ним – лабиринт живой изгороди, переходящий в зеленый сад, а еще дальше я различила куполообразную крышу чего-то, очень похожего на железнодорожный вокзал. Наверное, отдельная ветка для нужд фабрики, так как поезд, на котором я приехала в Валадилен, пришел с другой стороны. За крышами домиков в долине под холмом стелился желтовато-зеленый лес, уходящий во вздымающиеся горы. Я не помнила, когда последний раз бывала в месте, лишенном автомобильного шума и будничной суеты, а здесь чувствовалось что-то гораздо большее, нежели просто тихий, пусть и необычный, городок. Впервые за несколько лет я покинула столицу. Рассматривая из окна поезда осенние леса и поля, я ощутила непривычное спокойствие, а оказавшись на вокзале Валадилена, словно попала в другой мир. Большой город отучил от тишины. Шагая по пустому перрону, я чувствовала, что чужда этому месту так же, как и оно чуждо мне. Забрав из чемодана черную кожаную папку с документами, я открыла дверь и вышла в коридор. Здесь даже шелест дождя почти не чувствовался. Заглянула в коридор боковой – в дальнем углу на потолке набухла клякса протекающей крыши, крупные капли неслышно падали на разложенную по полу тряпку. Не удержавшись, постучала в ближайшую дверь, но ответа не последовало. Я вернулась к лестнице и спустилась на первый этаж. Хозяин разжег камин. Момо не было. - Чем могу помочь, мисс Уокер? - Не скажете, где мне найти нотариуса? – Я слегка улыбнулась, надеясь, что не слишком нагрубила хозяину своим недовольством. - Дом мэтра Альфортера легко узнать, – ответил он все так же услужливо, становясь за стойку. – Идите прямо по улице, у входа в парк увидите большое двухэтажное здание. Мимо не пройдете. - А вы сами знали Анну Воралберг? - Разумеется, знал. Это была чудесная женщина, все здесь любили ее. Да будет спокоен ее сон. Надеюсь, вы все сделаете правильно и справитесь со своей задачей. Так будет лучше для всех нас. Фабрика Воралбергов не должна исчезнуть. - Мы работаем над этим. А о каком... – я вспомнила имя, – Хансе говорил тот мальчик? Хозяин закивал и снова улыбнулся, извиняясь. - Момо говорил о Хансе Воралберге, младшем брате Анны. Но он давно умер. Только седые старики и видели его. - А Момо – это ваш сын? - Нет, вовсе нет. – Он негромко посмеялся. – Хотя, наверное, каждый у нас назовет себя его родителем. Я имею в виду опекуном. Ох, мисс Уокер, он славный мальчишка. Просто у него… не все дома. Это я уже поняла. - А как он связан с Анной Воралберг? - Момо у нас вроде местного деревенского дурачка, и мисс Анна взяла его под крыло, когда не стало его родителей. Должно быть, он напоминал ей брата. Ну и… как там говорится… птицы одного оперения сбиваются в стаи. - Вы хотите сказать, что у Анны Воралберг тоже было не все в порядке с головой? - Господь с вами, нет! – Он махнул руками. – Конечно же, нет. Просто она была очень одинока и замкнута. Я кивнула. Старая фабрика механических игрушек, пожилая владелица, необычный городок – с таким работать мне не приходилось. Взгляд упал на человечка-звонаря. - Так вот какие эти механические игрушки, настоящие маленькие роботы, – заметила я, скорее чтобы отвлечься. - Пожалуйста, выражайтесь аккуратнее, мисс Уокер. – Хозяин сделался более важным. – Автоматоны Воралбергов – это вовсе не роботы. Если вы хотите, чтобы к вам здесь хорошо относились, никогда не произносите это слово. - Э… Ладно. – Я чуть улыбнулась. Его тон звучал миролюбиво, но говорил он совершенно серьезно. – А в чем разница между автоматоном и… роботом? - Ну, – хозяин пожал плечами, – видите ли, у автоматонов есть душа. Как бы громко это ни звучало. Я усмехнулась. По возвращении будет что рассказать Оливии. Посмотрела за окно. - Дождь, кажется, закончился. – Я сняла с вешалки влажный плащ, недовольно потрогала и, поежившись, надела. – Работа не ждет. Заодно прогуляюсь по Валадилену. - Да-да, мисс. Искренне желаю успеха в вашей работе. Но прежде, – хозяин указал на настенную доску за вешалкой, – возьмите путеводитель по городу. Познакомитесь с нами поближе. Я вытащила из кармашка объемную, потрепанную, многократно сложенную брошюру. Развернула. Добро пожаловать в Валадилен. На картинке был изображен автоматон с тростью и в цилиндре, с заводным ключом на спине. «Мир механических игрушек. Поддайтесь чувству восхищения, которое вызовут у вас великолепные пейзажи, окружающие Валадилен – чудесный крошечный городок, затерянный среди высокогорных лугов и лесов…» Я свернула путеводитель и спрятала в карман плаща. Кивнула хозяину и вышла из гостиницы. Зонт остался стоять в подставке. Воздух был прекрасен. Сквозь низкие, светлеющие уже облака пробивались лучи солнца, отмытый вычищенный мир сочился блестящими каплями. На подернутый ржавчиной фонарный столб уселась белобокая птичка и принялась замысловато насвистывать, вплетаясь в шорохи легкого ветерка и разнообразную капель. Я набрала в грудь как можно больше воздуха и резко выдохнула. Появившееся чувство было непривычным, давно я не оказывалась одна. Взглянув на часы, позволила себе немного насладиться редким ощущением – положив на папку путеводитель, развернула его, решив узнать о городке, в котором оказалась. «Добро пожаловать в Валадилен! Мир механических игрушек. Поддайтесь чувству восхищения, которое вызовут у вас великолепные пейзажи, окружающие Валадилен – чудесный крошечный городок, затерянный среди высокогорных лугов и лесов. Самые незабываемые впечатления оставит у вас знакомство с фабрикой Воралбергов, чьей исключительной славе в мире изысканных игрушек обязан Валадилен своим процветанием. Семейство Воралбергов вот уже 800 лет передает опыт из поколения в поколение, совершенствуя искусство вдыхать жизнь в сложные сочленения валиков и шестеренок, составляющих их механизмы. Творения Воралбергов поражали и восхищали всех, и детей, и взрослых. В Валадилен приезжали люди со всего мира ради возможности увидеть и приобрести одну из этих волшебных игрушек.» На фотографиях была изображена улица города и моделька скрипичного оркестра, состоящего из трех, играющих спина к спине, автоматонов. «Непревзойденное мастерство. Сердце заводного механизма – его мотор. Ряд валиков приводится в движение при помощи системы шестеренок. К валикам присоединены молоточки, которые и создают звук. К молоточкам, в свою очередь, крепятся стальные трости, управляющие движением игрушки. Процесс создания заводного механизма проходит три стадии: проектирование, сбор механизма и создание корпуса. Он требует участия двенадцати различных отраслей промышленности. В лучшие времена мастерские фабрики Воралбергов одновременно обеспечивали работой более сотни мастеров, как самого Валадилена, так и селений в округе – механиков, часовщиков, скульпторов, модельеров и портных. Любые автоматы, произведенные Воралбергами, имеют две отличительные особенности: высочайшую точность механизмов и характерный ключ для завода пружин». Я рассмотрела картинку с необычным четырехгранным ключом. «Разработка и последующая сборка каждой модели – очень тонкий процесс. Игрушки попроще изготавливаются из местной древесины, в то время как замысловатые, утонченные игрушки создаются из весьма дорогостоящих материалов, таких как, к примеру, эбеновое дерево. Невзирая на влияние конкурентов, фабрика Воралбергов никогда не поддавалась искушению перейти на выпуск электронных роботов и приобщиться к искусственному интеллекту, неизменно продолжая творить волшебство вечного механического движения». Я читала, а птичка над головой продолжала выводить свои трели. «Фамильный дар. Династия Воралбергов прошла многолетний путь, начинавшийся с изготовления простейших марионеток. Сейчас их творения столь реалистичны, что порой кажется – они способны самостоятельно мыслить. Первые упоминания о производстве Воралбергов восходят к средневековью. Несмотря на то, что самостоятельного кукольного производства в те годы еще не существовало, широко была известна слава мастера-кукольника Германа Воралберга». На гравюре ремесленник Г. Воралберг и его слуги представляли свои игрушки в искрящемся золотом зале. «Около двухсот лет назад Шарль Воралберг основал в долине «Фабрику механических игрушек Воралбергов», что привело к значительному скачку в развитии местной промышленности. С тех пор известность Валадилена и его знаменитых игрушек неизменно росла». На картине Шарль Воралберг был запечатлен с одним из своих творений. Человек с узким лицом, усами и бородкой, в камзоле с плоеным воротником, держал на руках печального вида марионетку; глаза ее были закрыты, и казалось, будто она умерла. Я перевернула страницу и встретилась взглядом с Рудольфом Воралбергом – таким же портретом, какой висел в номере. Подпись сообщала, что он руководил делами в лучшие годы фабрики. «После смерти отца судьба фабрики оказалась в руках его дочери, Анны Воралберг, последней представительницы славной династии. С неизменным энтузиазмом она вела дела с середины века и до наших дней. Анна Воралберг вдохнула новую жизнь в производство, создавая истинные произведения искусства для настоящих знатоков и просто любителей. Творения фабрики Воралбергов превратились в редкие коллекционные экспонаты, непревзойденные по мастерству даже сегодня механизмы, рожденные великим гением мастеров». На этом брошюра заканчивалась. Я спрятала путеводитель в папку. Не смотря на то, что только что прочитанное сильно разнилось с действительностью, в которой фабрика умирала, у меня было странное чувство, словно, вобрав в себя всех конкурентов и прочее, чуждое этому мирку, я нарушаю сложившуюся здесь гармонию; словно я ступила в чужой сад и бессовестно топчу в нем цветы. Хотя ведь именно я и несла Валадилену перемены к лучшему. Неприятно кольнуло и то, что раньше, до того, как на мой стол легли бумаги по этому делу, я ничего не слышала о знаменитой фабрике. Обращала внимание нервирующая упорность владелицы. Но в общем – покупка так покупка. Воспользоваться случаем и посмотреть на провинцию – вот что являлось главным, когда пришло время ехать сюда. Удивительная фабрика, единственная такая в мире вообще, меня даже не интересовала. И вдруг этот странный городок занимает все мои мысли. На миг я забыла о подписании договора – я подумала о себе, и не очень-то сама себе понравилась. Отбросив странные мысли, вышла на брусчатку. Улица, плавно изгибаясь, уводила вглубь города. По правую руку стояли разнообразные дома, не уступавшие друг другу в архитектурных изысках, а по левую тянулась высокая стена фабрики. У моста, на скамейке, я увидела одинокого старичка, опершегося о трость и как будто дремлющего. Хотела уже подойти поздороваться, но он сам приветственно помахал рукой. - Доброе утро! – Голос был бодр и свеж. – Приятно увидеть среди этих древних стен такую милую юную леди! Садитесь, пожалуйста, посидите со мной, подышим вместе прекрасным воздухом. - Я бы с удовольствием, но, боюсь, у меня совсем нет времени, – искренне ответила я. – Может как-нибудь потом. У вас очень приятный городок! - Да, мисс. И сейчас хорошо и еще лучше было раньше. – Старик говорил и картинно жестикулировал. – Я прекрасно помню те времена, когда улицы были полны жизни. Одна большая дружная община, живущая фабрикой... Да. – Он помолчал. – Наш городок уже не тот, что раньше… Совсем не тот… Но осталось чувство ностальгии. По крайней мере, у меня. - Здесь, похоже, многое изменилось, – согласилась я. - Молодежь уезжает из долины, – кивнул старик. – Почти никого уж и нет. Нельзя их винить, им ведь нужно как-то зарабатывать на жизнь, верно? А на фабрике Воралбергов теперь работы не найти. Даже и стариков-мастеров можно пересчитать по пальцам. Они и остались, наверное, из любви к мадам Воралберг, мисс Анне... – Он тяжело вздохнул. – Теперь одна надежда на вас. Вы же приехали, чтобы купить фабрику? Я кивнула. Валадилен был одним единым существом. Новое чувство для жителя мегаполиса. - И все равно этот город чудесен! – улыбнулась я. - Да, вы правы. Рад, что вам здесь нравится. – Он сухо посмеялся. – Надеюсь, цивилизация обойдется с нами не слишком строго. Ох, простите старого болтуна! – Старик почтительно тронул козырек поблекшей фетровой кепки. – Рад знакомству! Мы помахали друг другу, и я пошла по улице. Дома отражались в лужах, печные трубы уютно дымили, увитые цветами, затянутые серебряной вязью капель балконы сверкали на солнце. В одном из окон качнулась штора, средних лет женщина улыбнулась и помахала рукой. Через несколько шагов я увидела еще одного жителя, высокого мужчину лет тридцати, в белом фартуке, стоящего на пороге занимающей первый этаж пекарни. - Сегодня и магазин и пекарня закрыты, – кивнув, ответил мужчина, когда я поздоровалась. – До завтрашнего дня. Сегодня у нас траур из-за кончины мадам Воралберг. Все магазины закрыты – особое указание мэра. - Понятно. - Но если вам что-то понадобится, то я к вашим услугам. Опять же по просьбе мэра. Но только после полудня. - Все в порядке. – Про себя я усмехнулась, что мое появление обставлено на столь высоком уровне. – Надолго я здесь не задержусь, и ради меня одной беспокоиться не стоит. Миновала магазинчик цветов, букиниста (все магазины располагались на первых этажах, вторые и третьи были жилыми) и остановилась у последнего дома, за которым начинался парк. Поднялась на крыльцо. На стене у двери висела очередная игрушка. Автоматон. Покрытый ржавчиной корпус с единственной просительно протянутой рукой, и голова с выпуклыми окулярами и неизменным цилиндром, находящаяся отдельно от тела на, вероятно, опускающейся платформе. Вместо второй руки у автоматона был длинный рычаг, а на груди еще один, поменьше. Конечно же, весь этот механизм и играл роль звонка, но вспомнив человечка в гостинице, я не очень-то была уверена в том, что звонок зазвонит, когда дергала за рычаг. Действительно, ничего не произошло. Точнее, рычаг даже не поддался. Зато сработал маленький, на груди. Голова со скрипом опустилась, и окуляры уставились на протянутую руку. Я снова ухватилась за первый рычаг, и рука автоматона вдруг поднялась, ладонью оказавшись у самых глаз; окуляры задвигались, изучая пространство перед собой, но, видимо, что-то сработало не так, и движение прекратилось, а рука, заскрипев, вернулась обратно. Интересно, все местные жители были такими необычными интеллектуалами, или же эти игрушки фабрика Воралбергов поставила в каждый дом насильно? Наверное, нужно вложить что-нибудь автоматону в руку, и тот, пробежав глазами, активирует звонок. Но ведь изобретения Воралбергов – это механика, никаких вычислительных процессоров у них нет. И неужели каждый, кто пришел к нотариусу, должен играть в эти игры? К счастью, замок щелкнул сам, и, тоненько скрипнув, дверь открылась. На пороге стоял человек, склонный к полноте и с блестящей лысиной, элегантно одетый под стать своему городу – в остальном мире о таком не помнили уже лет сто. Голос у нотариуса Альфортера был низким, шелестящим. - Мисс Уокер? Очень рад. Прошу вас. Он посторонился, приглашая войти. - Доброе утро, – поздоровалась я, переступая порог. – Валадилен требует особой сноровки. Например, способ позвонить в дверь. - О, нет, мисс, этим автоматоном я уже давно не пользуюсь, – ответил нотариус. – Я ждал вас и был в кабинете с утра. Потом позвонили от мистера Марсона. Услышав как вы попытались запустить автоматона, я поспешил открывать. Можно сказать, он служил моему предшественнику. - Автоматон действительно понимает, что ему показывают? – Я подала Альфортеру плащ. Кажется, в его взгляде мелькнул огонек снисходительной улыбки. - Нет. – Он повесил плащ на вешалку. Рядом стояла подставка для зонтов. Самих зонтов не было, вместо этого в подставке я увидела похожий на трость предмет, в котором узнала «характерный ключ для завода пружин» Воралбергов. Рассматривая его в путеводителе, я и не предполагала, что ключ окажется таким большим. – Нотариус в кабинете через оптику смотрел, с чем пришел к нему посетитель. С годами мы стали более практичны. Вам нужно было воспользоваться обычным звонком, у двери. Мне стало неловко – еще одно непривычное чувство. Тем временем мы прошли через просторную приемную, и Альфортер открыл дверь в кабинет. В стороне от письменного стола, в углу, с потолка спускалась металлическая труба, оканчивающаяся монокуляром. Я мысленно фыркнула. - Как добрались? - Спасибо, неплохо. Могу сказать, что это самая необычная моя командировка. - Соглашусь с вами. Садитесь, пожалуйста, мисс Уокер. – Нотариус указал на одно из двух кресел напротив стола и сам уселся на свое место. - Разумеется, я ждал вас, – продолжил он, когда я села. – Мне многое нужно вам рассказать. - Действительно, – согласилась я. – Например, что сегодня среда, а госпожа Воралберг умерла в понедельник. Альфортер недолго помолчал. - Последние месяцы она болела, но все равно ее смерть застала всех нас врасплох, – сказал он. – Она была полна жизни, не смотря ни на что. А что я не уведомил мистера Марсона... – Альфортер на миг вновь замолчал, уставившись на сцепленные в замок руки. – Скажу, что у меня были причины. Повисла пауза. - Очень жаль, что мне не удалось ее увидеть, – сказала я, чтобы паузу нарушить. Сказала искренне. - Анна Воралберг была для меня не только постоянным и уважаемым клиентом, но и близким другом. Нотариус прочистил горло. - А что вы знаете о Хансе Воралберге? – неожиданно для самой себя спросила я. Но удивился и мэтр Альфортер. - А почему вы спрашиваете? – В его голосе была осторожность. - Момо, мальчик, с которым я познакомилась в гостинице, назвал это имя. - Ах, Момо... – Альфортер помолчал. – У меня сохранилось несколько отрывочных воспоминаний о Хансе Воралберге, но не более того. Я был очень молод тогда. Вы сами все узнаете. Он открыл ящик стола и извлек поблескивающую кожей папку. - Мисс Уокер, боюсь, что дела с продажей фабрики Воралбергов обстоят не так просто, как казалось на первый взгляд. - Куда уж проще! – не удержалась я. – Надеюсь, это документы, которые оставила Анна Воралберг? - Здесь завещание. – Альфортер передал папку мне. – В случае смерти Анны Воралберг я, как доверенное лицо, должен был подписать договор о продаже фабрики. Я медленно перебирала бумаги. Я не верила своим глазам. - Но... как вы уже прочитали... у Анны Воралберг есть наследник. Я подняла на него взгляд. - Рассказывайте, господин Альфортер. - Я зачитаю несколько строк из письма. Я достала из папки пару тонких, скрепленных вместе листков, исписанных мелким витиеватым почерком, и подала ему. Он взял письмо, поправил очки и стал читать: - «В последние дни я чувствую, что жизнь оставляет меня быстрее, чем я могла ожидать. Боюсь, что мне придется покинуть этот мир, так и не подписав договора о продаже моей драгоценной фабрики. Поэтому я вынуждена сделать это признание сейчас: мой брат Ханс жив! Не удивлюсь, если вам будет трудно поверить, но это истинная правда. Вам должна быть памятна его кончина и последующие похороны, несмотря на то, что в те времена вы были совсем молоды. Все это было не чем иным, как постыдной выдумкой нашего отца. Для него сама мысль о том, что единственный сын может пожелать покинуть Валадилен и оставить семейные дела, была невыносимой. Когда Ханс уехал, отец предпочел считать его умершим и заставил окружающих поверить в это. Мне он велел хранить эту ужасную историю в тайне. Повторяю, Ханс все еще жив. Таким образом, после моей смерти он станет единственным и полноправным наследником фабрики». Альфортер закончил чтение и посмотрел на меня. - Вы специально посадили мальчика в гостинице, чтобы он вскользь упомянул при мне Ханса? – спросила я первое, что пришло на ум. - Нет, – покачал головой нотариус. – Момо здесь ни при чем. - Ну и где сейчас Ханс Воралберг? - Далеко на Востоке, как говорится во второй половине письма. - И о наследстве он даже не догадывается. - Думаю нет. Но... – нотариус заглянул в письмо, – Анна пишет: "Я убеждена, мой брат никоим образом не станет возражать против продажи фабрики". Он отложил письмо. - С юридической точки зрения ситуация ясна. Чтобы сделка совершилась, Ханс Воралберг должен поставить подпись на документах. - Я не понимаю, зачем вы это делаете? С момента, как Альфортер стал читать письмо, я чувствовала, что закипаю. "Игрушки по всему миру" не алчный представитель Запада, подминающий под свои нужды всех, кто к нему не принадлежит. Но в Валадилене думали так. Анна Воралберг не скрывала своих взглядов относительно современного мира, которому советовала держаться подальше от ее фабрики и города. Но в действительности, только этот мир и мог спасти Валадилен, сохранив, что у него было, и принеся полезное новое. Реанимировать фабрику, чтобы сердце региона вновь билось – и тогда в город вернется молодежь, чтобы трудиться у себя дома и зарабатывать, как сказал тот старик, на жизнь. Идеальное место с великолепными перспективами, а чувство старинной фотографии не пропадет, никто не станет его прогонять, наоборот: устроители придумают, как привлечь покупателей; создать неповторимое место развлечения, да – развлечения! Людям необходимы развлечения, чистые, светлые, в таком жестоком, маскирующимся благополучием мире, а чем плохо провести каникулы в уютном городке, окруженном лесами, где горы в голубоватой дымке, с детьми, с любимым человеком. Дэну будет, куда съездить со мной! Но нет, участь Валадилена – осенний дождь, пожелтевшие страницы перечня постояльцев в гостинице и воспоминания. Поэтому наследником стал Ханс Воралберг, реальный или вымышленный, находящийся далеко на Востоке. - Ведь все это для того, чтобы здесь не открылся еще один парк развлечений. Но неужели у Ханса Воралберга будет возможность сделать то, чего не смогла Анна? Хотя бы вытащить фабрику из долгов? Сколько ему лет?.. - Восемьдесят два, – ответил нотариус, выдержав мой взгляд... - ... Я полагаю, Анна оставила вам необходимые документы, и подписать контракт должен он. Или он не собирается продавать фабрику? Я почувствовала, что злюсь. Это дело стало уникальным для "Марсон и Лармонт". Эдвард работал с Анной Воралберг мягко, не давил на нее, давал возможность собраться с чувствами, не смотря на то, что "Юниверсал Той" стояли за плечом и торопили; желали наискорейшего завершения дел. Фабрика была в долгах, самостоятельное существование невозможно, поэтому корпорация не являлась злом в чистом виде; алчным представителем Западного мира, подминающим под свои нужды всех, кто к этому миру не принадлежит. Уже сойдя с поезда на перрон Валадилена, я ощутила, что вторгаюсь в город, веду за собой чуждую этому месту современность. Но время шло, и ход этот не остановить. Быть может двести лет назад, когда прежние Воралберги закладывали здесь фундамент фабрики, они так же творили перемены. В будущем, когда в маленький уютный городок, славящийся своим игрушечным производством под именитой маркой "Юниверсал Той", вдруг вновь прибудет какой-нибудь представитель нового предприятия, будет такая же смена времен, ощущение потери; страх, что чувство старинной фотографии пропадет. Валадилен боялся перемен, которые были ему необходимы. Теперь с тоской по жизненному укладу рядом печаль по госпоже Воралберг. Но то, что делает Альфортер; что начала, судя по письму, Анна – неправильно. По отношению к Марсону, к тем же «Универсалам». И к Валадилену. - Анна оставила необходимые документы, – ответил нотариус, и я почувствовала себя лучше. – Документы, которые не требуют Ханса Воралберга. Документы, по которым фабрика переходит "Юниверсал Той" в абсолютную собственность. Но есть это письмо. Во второй его половине говорится, что Ханс Воралберг находится далеко на Востоке. Анна и Ханс должны были встретится в скором времени – гораздо ближе. Я открыто усмехнулась. Что последует за его веским "НО"? Нотариус протянул листы. «Любезный мэтр Альфортер! В последние дни я чувствую, что жизнь оставляет меня быстрее, чем я могла ожидать...» Я пробежалась по строчкам, чуть блеклым, написанным нетвердой рукой, и остановилась на фразе «Ханс все еще жив». - И больше Анна ничего не сообщила? Я сама удивилась, как мягко задала вопрос. То, о чем думала минуту назад, умалилось перед словами старой женщины о своем потерянном брате. Что за история произошла в Валадилене семьдесят лет назад? - Не в таком официальном виде. До самого конца она не знала как поступить. Прочитайте сами. Поэтому я и взялся за поиски, чтобы, когда вы прибудете, иметь что-то более конкретное, чем письмо из прошлого. - И что же вы нашли? Альфортер заговорил после короткой паузы. - Я узнал, что Ханс Воралберг ждет Анну, и что она собиралась отправиться к нему в ближайшее время. На протяжении нескольких лет они переписывались, и Ханс подготовил для Анны дорогу к себе. Место, куда она собиралась ехать, называется Аралбад. Неделя пути на Восток. В конце сентября Ханс Воралберг будет ждать Анну в Аралбаде. - Предлагаете мне съездить туда? - Нет, – негромко ответил нотариус, качнув головой. – Я бы хотел, чтобы вы сходили на фабрику. Тогда вы будете знать больше. - Это и есть ваше "более конкретное"? Почему мы отходим от темы – вы сказали, что фабрика переходит к "Юниверсал Той". - Мисс Уокер, я должен поговорить с вами, но для этого разговора важно, чтобы вы понимали, что мною движет. - Значит, сделка все еще далека от завершения? – перебила я. – Чего вы хотите? Чтобы Ханс Воралберг вернулся, и с ним Валадилен стал прежним? Моя работа натаскала меня на такие вещи; по молчанию Альфортера я поняла, что сказала верно. Заговорил он с просительной настойчивостью. Почти с мольбой. - Мисс Уокер, эти злосчастные переговоры близки к завершению, поверьте мне. Но Ханс действительно может вернуться домой. Последний из Воралбергов, гениальный изобретатель – он может встать во главе фабрики, как это было бы с Анной, но фабрика будет принадлежать "Универсалам", как и планировалось. Механические игрушки Воралбергов без самих Воралбергов – не об этом мечтала ваша крупнейшая компания на рынке развлечений. Автоматонам нужен изобретатель. Им была Анна. А сейчас остался Ханс. Вот что хотела сказать госпожа Воралберг. Вот зачем она оставила два набора документов. Для фабрики без Ханса. И – где Ханс Воралберг единственный и полноправный наследник. - Значит, мы имеем право выбрать? - Сходите на фабрику, мисс Уокер. И после мы сделаем выбор, да. Я выдохнула с затаенным стоном. Иногда моя работа очень утомляла. - А что я должна увидеть на фабрике? - Настоящий Валадилен. Историю семьи Воралбергов. И все то, что не дает мне спокойно убрать вторую папку с документами в стол и оформить наследство. - Звучит загадочно. - Это не займет много времени. Когда вы вернетесь, вам будет легче выслушать меня. - Даже так?.. Значит все только начинается? Тут же кивнула, прервав собиравшегося заговорить Альфортера. Раз он настаивает, значит это необходимо. В этом деле всегда было много личного от одной из его сторон, а от того, что Марсон понимал это, фабрика до сих пор в подвешенном состоянии. Пусть мы проявим понимание еще раз. А потом еще – о чем там он собирается говорить... Но, так или иначе, я работала; с тем что есть, чтобы сделать, как нужно. Вот уж действительно задумаешься, как было бы проще, установи "Универсалы" безраздельную власть, прибыв и сказав: "Мы займемся восстановлением региона"; это единственный верный ход, цивилизация, рабочие места – и в город вернется сбежавшая в большой мир молодежь, потянутся желающие высокооплачиваемой престижной работы, это идеальное место с великолепными перспективами, а чувство старинной фотографии не пропадет, никто не станет его прогонять, наоборот – устроители придумают, как привлечь покупателей; создать неповторимое место развлечения, да, развлечения! людям необходимы развлечения, чистые, светлые, в таком жестоком, маскирующимся благополучием мире, а чем плохо провести каникулы в уютном городке, окруженном лесами, где горы в голубоватой дымке, с детьми, с любимым человеком, Дэну будет, куда съездить со мной, как я устала уже от всего, хочу домой, этот городок стоит костью в горле, отдали бы это дело Оливии, далась мне эта провинция, пропади она!.. - Вы проводите меня, или мне разгадывать тайны в одиночку? В конце-концов, почему бы не прогуляться по Валадилену. Немного успокоиться. Альфортер посмотрел на меня с благодарностью. - Вы же видели ворота фабрики по пути сюда? Ключ от них у меня в приемной. Он поднялся из-за стола. Я положила письмо Анны в папку и встала. - Фирменный ключ Воралбергов? – поделилась я своими знаниями с нотариусом, когда мы вышли из кабинета, и Альфортер услужливо подал мне плащ. Ключ гулко зазвенел, коснувшись железного ободка подставки для зонтов. Увесистый. Обычная железяка, но я чувствовала, что в руках у меня изысканная вещь, как вилка из дорого набора. Самовнушение, на почве благородной старины Валадилена. - Открыть ворота не составит труда, – сказал Альфортер. – Идите на фабрику. Там вы встретите Оскара. Он будет вашим гидом. - Вы хорошо подготовились к моему приезду, – заметила я. – Почему бы вам сразу не сказать, когда приедет Ханс Воралберг? Тогда мы бы обсуждали дело с ним. - Вот об этом и расскажет Оскар. Альфортер смотрел на меня, как будто я его пропавшая нашедшаяся дочь. - Спасибо за доверие, мисс Уокер. Простите мне недосказанность. Слишком необычную историю открыла нам Анна. Я буду вас ждать. За время, пока я разговаривала с нотариусом, солнце исчезло, стало пасмурно, скоро опять мог пойти дождь. Застегнув плотнее плащ, сунув папку под мышку, я спустилась с крыльца. Улица все так же была пустынна. Я достала письмо и прочитала вторую половину: "Со времени отъезда брата мне ни разу не выпало случая повидать его. К счастью, несмотря на это, мы остались близки духовно. Все эти годы я могла наблюдать за переменами в его жизни. Ханс присылал мне письма, звуковые валики. И проекты. Их я активно использовала в производстве. Именно они способствовали успеху Воралбергов. Ханс всегда обладал удивительным даром вдохнуть жизнь в вещи с помощью хитрых комбинаций шестеренок и пружин. Мой брат – гений в истинном смысле этого слова. Я не знаю, собирается ли Ханс вернуться в Валадилен, но думаю, если бы он вернулся, это благотворно отразилось бы на городе. Если вы читаете письмо, меня уже нет в живых. Я считаю верным передать полномочия по этому делу моему брату. Ведь в действительности это его фабрика. Благодаря проектам, которые он присылал мне, Валадилен был таким... каким он не является сейчас. Да, Ханс стар, как и я... и тут... Ах, мэтр Альфортер, я не знаю, как быть. В моих мечтах Ханс возвращается в Валадилен, и наш город оживает вновь. Но мечты уже давно перестали воплощаться в реальность. Я думала, что справлюсь сама, без продажи фабрики на Запад; какое-то время мы наладили линию заказов, у меня появилась надежда, что мы покончим с долгами, но огонь затух неразгоревшись. Ханс... нет, я обманываю себя, Ханс не вернется в Валадилен. Лучше закончить эту тяготу и передать фабрику международной компании. Я пишу так, будто то, что кто-то встретится с Хансом, несомненно. Но могу ли я просить о таком? О том, чтобы поезд отправился к Хансу, как мы с ним планировали... Это позволяло мне быть живой последние годы. Я готовилась к путешествию. Мы условились встретиться с Хансом – как говорил он в письмах: его путь подошел к концу. Он нашел, что искал; ради чего и покинул тогда дом. Ханс хотел, чтобы это смогла увидеть и я, он хотел показать мне свою мечту. Механический поезд предназначен для этого. Он собран по чертежам, присланным Хансом. Только вам сейчас я раскрываю истинный смысл этого амбициозного изобретения. Даже Оскар ничего не знает. Ханс подготовил для меня дорогу к себе. Старый железнодорожный путь на Восток позволит поезду пересечь материк. Грандиозная авантюра! Конечно, можно возразить, что гораздо проще было бы приехать в Валадилен самому Хансу, но... Это же мой брат! Даже если не брать во внимание изменения, которые произошли с ним из-за того несчастного случая в детстве, Ханс всегда был озорным ребенком. Ему нравилось выдумывать игры. И сейчас он ребенок тоже. Восьмидесятилетний старик с наивным сердцем. Как жалко, что я не увижу его. Последнее письмо я получила полгода назад. Оно было отправлено из места под названием Вальсембор. Далеко на Востоке. Но так сказал в письме Ханс. В Валадилен же его письма всегда отправлялись из пограничного Морлока. Ханс рассказывал, что с доставкой ему помогает знакомый капитан. Сама я писала тоже на Морлок, где письма хранились до востребования. Этот капитан, когда бывал у границы, забирал почту и доставлял ее Хансу. А давно, почти шестьдесят лет назад, когда Ханс был еще в Баррокштадте, университетском городке в нескольких днях пути от Валадилена – мы переписывались каждый месяц. Потом он отправился дальше, на Восток. В начале сентября я собиралась выехать из Валадилена. Спустя неделю пути мы с Хансом встретились бы в Аралбаде. К тому времени фабрика уже продана, а я свободна в своем путешествии, единственном и последнем. Но этому не суждено сбыться, я чувствую. Мы не встретимся с Хансом, он не увидит механический поезд. Фабрика перестанет быть фабрикой Воралбергов. Неужели ничего нельзя сделать?.. Дорогой мэтр Альфортер, я не смею просить ни о чем, лишь мое сердце восстает над разумом, побуждая общаться намеками. Ведь если бы только можно было встретиться с Хансом, рассказать ему... что меня больше нет, что фабрика... фабрика ждет его возвращения, последнего Воралберга! Я знаю, Оскар непременно отправился бы в такое путешествие. Мы вместе работали над поездом, и именно он должен был стать его машинистом. Мэтр Альфортер, если бы было возможно, чтобы кто-то, вместе с Оскаром, поехал в Аралбад... Но тайна нашей семьи не должна становиться преградой к благополучию Валадилена! Как я устала. Я передаю свою тайну вам, дорогой Рувус. Вы всегда были моей правой рукой. Решите судьбу нашего города. Передо мной на столе – мой дневник. Недавно я попросила Риту подняться на чердак и открыть старый секретер. История Ханса Воралберга, начало. Я оставлю дневник для вас. С прощальным поклоном, Анна Воралберг. Ниже стояла подпись. Все-таки Альфортер хочет отправить меня в этот Аралбад. После того, как я наполнюсь сочувствием к происходящей истории, он поговорит со мной об исполнении воли Анны Воралберг. Может мне все это снится?! Аралбад на Востоке... Что там у нас на Востоке? Старый Свет, постепенно переходящий в серые пустоши, а потом в горы – настоящее море из камня, безжизненный инопланетный ландшафт. А еще дальше – занесенная снегом земля без цивилизации, край мира, вовсе из этого мира выпадающий. Неплохое путешествие. Марсон оценит. Значит, Альфортер предоставит мне право решать судьбу Валадилена? Или у меня будет лишь возможность принять его условие? Одно мне известно – уж я-то точно не поеду ни в какой Аралбад. На скамейке ветер ворошил оставленную газету. "Валадиленские ведомости". "Среда, 17 сентября 2002 года. Валадилена скорбит о потере. Отдадим сегодня дань уважения Анне Воралберг, ушедшей от нас в понедельник в возрасте 86 лет. Великой труженице, отдавшей жизнь своему делу и нашему обществу. Эта потрясающая женщина обладала огромной энергией, дававшей силу развиваться технологии автоматонов, предмету постоянной гордости нашей долины. Ее жизненная сила, ее великодушие и доброта известны всем жителям Валадилена. Мэр нашего города объявил сегодняшний день днем всеобщего траура в память о госпоже Воралберг. Ниже шла колонка редактора. "Со смертью Анны Воралберг в Валадилене закончилась эпоха. Госпожа Воралберг была исключительной женщиной, руководившей производством Воралбергов более пятидесяти лет. Вероятно, ее кончина приведет к полному угасанию фабрики автоматонов, сердца экономики нашего города. Очень тяжело переживать ее смерть, даже если не думать о будущем нашей долины. За последние десятилетия искусственный интеллект занял доминирующее положение на рынке, сделав устаревшими механические устройства. Век заводных игрушек кончился, окончательно и бесповоротно. Их технология не сможет выжить в условиях современной экономики и неумолимо окажется на обочине. Она уже была бы предана забвению, если бы производство Воралбергов не поддерживало прославленное мастерство своих рабочих, помогавшее Валадилену процветать долгие годы. Однако сегодня индустрия лишилась своего великого вдохновителя, и наше будущее выглядит мрачным. Возможно, нас должна радовать предстоящая продажа фабрики. Но чего это будет стоить душе Валадилена?" За это утро, явно или нет, меня попрекнули бездуховностью больше, чем когда-либо. Новое уничтожало старое – вот о чем думает автор колонки; жители Валадилена. Рано или поздно меняется все. Но... я несла в долину отнюдь не добро. Я это чувствовала. Но не в моих полномочиях душевные переживания. Я занимаюсь оформлением документов. Я оставила газету на скамейке и пошла к воротам фабрики. В руке я держала заводной ключ, на вокзале, который я видела из окна гостиницы, стоял механический (что бы это ни было) поезд. Девяностолетняя женщина собиралась отправиться на дикий Восток, а я занялась самоанализом и разоблачением системы. Когда зазвонил телефон, я не сразу сообразила, что происходит. Нашла нужный карман. Это был Дэн. - Кейт? - Привет! – Хоть один нормальный человек. – Я рада тебя слышать. - Как ты там? Нормально доехала? До гостиницы уже добралась? Вместе с голосом Дэна из трубки доносились звуки большого города, и мне казалось, будто он находился в другом мире. - Добралась, конечно. – Я замедлила шаг и остановилась. – С самолета на поезд, а здесь еще и под дождем промокла. Но сейчас все... нормально. Особенно когда ты... - Дела идут по плану? - Не совсем. – Я выдохнула. – Тут все немного другое... - Короче, насчет сегодняшнего вечера. – Дэн что-то жевал. – Встречу тебя в аэропорту. Надеюсь, рейс не отложат. Гольдберги ждут нас к восьми. Успеешь привести себя в порядок. - Ты все-таки решил сегодня?.. - Не беспокойся, мы успеем. Ты будешь прекрасна, как всегда! – Он рассмеялся. – Ты и так отлично выглядишь, даже не придется наряжаться! - Да я не об этом. Тут просто возникли некоторые сложности… Но не думаю, что они повлияют на время моего возвращения. На границе сознания мелькала одна мысль... хотела бы я от нее отмахнуться. - Что еще за сложности? – воскликнул Дэн. – Это же просто дурацкая фабрика игрушек! - Вот именно, дурацкая. Пока мне пришлось задержаться. - А что случилось, Кейт? Не забывай – мне нужно подписать с Гольдбергами контракт! На кону миллион, понимаешь? - Понимаю. – Та мысль все ближе, уже Дэн мешает заметить ее. – Хорошо, значит, скоро увидимся. - Быстрей завязывай с этой фабрикой! – сквозь шум машин прокричал из трубки Дэн. – Целую тебя! - Целую. Отбой. Я застыла, растворяясь в легком дуновении ветерка. Так просветленные и находят свой путь? Сначала сопереживание частичке прошлого, затененного современностью; теперь осознание собственной пластмассовой жизни. Дэн всегда интересовался собой и своими деньгами; я умело этого не замечала, убедив себя, что Дэн интересуется и мной. Что будет разоблачено следующим?.. Повелась на поводу этого Альфортера! Над Валадиленой пели птицы, чуть слышно шелестел близкий лес. Ворота встретили меня новым механизмом. На левой створке - человечек-вагонетка с поднятыми вверх руками и сидящий над ним человечек в цилиндре. У первого из груди торчало ушко гигантского ключа, второй призывно протягивал руки. На правой створке имелся рычаг. Звонков не было. Я вложила заводной ключ человечку в ладони. Человечек щелкнул и под весом ключа опустил руки. Ключ попал точно в цилиндр человечку-вагонетке, и внутри его раздался глухой щелчок. Двумя руками я повернула ушко огромного ключа – два оборота, и по всей конструкции пронесся ощутимый скрип. Оставалось дернуть рычаг. Наверное. Рычаг щелкнул, и ключ вернулся в исходное положение. Створка ворот дрогнула и приоткрылась. Владения Воралбергов занимали чуть ли не половину всей Валадилены на холме. От ворот вела выложенная каменными плитами дорожка, обнесенная невысоким бордюром. Она приводила к площадке-развилке, в центре которой был сложен фонтан с застывшим на чаше автоматоном, сжимающим в руках трость. Дождь изрядно добавил воды, ветер ворошил зеркальную гладь. От фонтана шли четыре дорожки (не считая той, которой я пришла): две к разным сторонам фабрики, одна к зданию вокзала (теперь я видела, что вокзал этот значительно больше того, на который приехала утром), и еще одна – к особняку. Вокруг ни души. Я направилась по дорожке, ведущей к дверям фабрики. На козырьке крытого мосточка через реку полукругом стояли потерявшие краску буквы – Воралберг. Вблизи здание фабрики подавляло своим размером, на уровне второго этажа, над входом, отражало хмурое небо огромное панорамное окно, круглое, с замысловатым узором. По сравнению с ним двери, хоть и бывшие на рост выше меня, казались крохотными. К счастью, они были не заперты и открылись как самые обыкновенные. Оказалось, что никакого второго этажа нет. Внутри фабрика была одним гигантским цехом, и когда я подняла голову, чтобы рассмотреть потолок, перед глазами заплясали золотые крупинки. Тянулись ряды конвейеров, возле которых застыло множество самых разнообразных автоматонов, все как один в высоких цилиндрах. У стен ввысь вздымались сотни полок, сейчас, не считая разрозненных ящиков, пустовавшие; с навесных рельс, подобно гигантским манипуляторам, свешивались длинные суставные трубы, оканчивающиеся похожими на орлиные клювы захватами. Стояли бочки, баки, зажимы; с потолка и стен тянулись, иногда сплетаясь в немыслимые связки, десятки труб. Все было коричнево-ржаво-желтым, в воздухе стоял сильный запах машинного масла. Казалось, стоило только нажать нужную кнопку, и все это нагромождение механизмов вдруг оживет, и закипит работа. Но фабрика застыла, и вокруг никого не было. Хотя свет исправно горел, и где-то в недрах цеха ровно гудел трансформатор. Справа от входа на второй ярус вилась лестница. На широкой платформе располагалось небольших размеров строение; два высоких арочных окна и благородного дерева дверь. Кабинет? И где искать моего гида, Оскара? Я прошла вглубь фабрики, за колонны наставленных друг на друга ящиков. На каждом – силуэт автоматона в цилиндре и с тростью. Множество колесных механизмов, различных платформ, тачанок, прицепов. В стене чернотой зияли туннели, из которых тянулись рельсы. Вдруг раздался трель – это зазвонил телефон. Я так и подпрыгнула. Усиленный цехом сигнал обрушился, как пощечина. Зажимая пальцем надрывающийся динамик, нажала кнопку ответа. - Да, мам. - Кейт! Зайка! Где ты запропала? Я тебе уже три часа дозвониться не могу! Мать, как обычно, говорила громко, и нужно было потрудиться, чтобы вставить в ответ слово. - Я не в городе, мам. Работа. - А где же? – В голосе восторг, но вряд ли ей действительно интересно, где я и что тут делаю. - Валадилен. Отдаленный департамент, ты здесь не бывала. - Хм-м-м, – разочарованно протянула мать. – А тебе что там понадобилось? - Говорю же, работа. – Я оглядывалась; казалось, наши голоса наполняют каждый уголок цеха. – Мне нужно оформить продажу одной фабрики. Здесь довольно мило, но возникла парочка проблем. Я потом тебе расскажу. - Все ясно, у твоей старой матери не хватит мозгов, чтобы тебя понять! Боже мой, иногда ты так похожа на отца! - Мама… - Кстати, Кейт! – Мать перескочила так резко, что я моргнула. – Угадай, кого я вчера видела? - Мам, у меня совсем нет времени… - Фрэнка! - Мам, пожалуйста! – Одиноко стоять посреди огромного пустого здания и вести усиленный эхом телефонный разговор было довольно неуютно. – Мне нужно бежать! Куда там. - Фрэнка Малковича, того художника, с которым мы познакомились на последнем суаре. Неужели не помнишь? - Помню, – соврала я. Нужно было действовать стремительно, иначе мать долго еще будет не остановить. – Извини, мам, но у меня правда нет времени. Я тебе перезвоню! И нажала на кнопку. Гаснущий звонок успел донести протестующий вопль. И в более спокойной обстановке я избегала долгих разговоров с матерью. Фабрика полнилась тишиной. Я ждала, что Оскар появится откуда-нибудь, но он не появлялся. Я стояла рядом с одним из туннелей. Тягач-автоматон с широкой грузовой платформой застыл у ведущих из туннеля рельс, так и не приняв свой груз. Я дотронулась до пыльного проржавленного цилиндра. Наверное, это было разыгравшееся любопытство. Я положила руку на рычаг, торчащий у автоматона из спины, и потянула. Раздался треск, в недрах погрузчика зажужжали пружины, и в следующую секунду он сорвался с места, укатив куда-то в лабиринт конвейерных лент. Здание фабрики звенело эхом, а погрузчик, тем временем, уже возвращался назад, и, крутанувшись вокруг себя, замер на том же месте, с которого и сдвинулся. Цех успокаивался, и я сдавленно выдохнула. В наступившей тишине отчетливо прозвучал щелчок открывшейся двери и быстрые гулкие шаги по железному полу второго яруса, где находился кабинет. Я поспешила к спускавшемуся по лестнице человеку. Молодой мужчина. Оскар? Он выглядел элегантно, несмотря на то, что костюм его служил рабочей одеждой. Тканевые брюки, твидовый пиджак, на шее повязан шарф – в несколько оборотов, нарочито небрежно. Над козырьком фуражки-картуза поблескивали очки-консервы; светлые волосы взлохмачены – сними он фуражку, будут торчать во все стороны. Аккуратные усики, чуть закручивающиеся по краям, довершали картину. Увидев меня, он энергично шагнул навстречу и протянул руку. - Мисс Уокер, рад вас видеть! – Приятный голос, солидный, но не лишенный юношеского азарта. – Я ждал вас! – Крепкое рукопожатие. – Разрешите представиться: я Оскар. Господин Альфортер попросил показать вам фабрику. С удовольствием расскажу обо всем, что вас интересует. - Здравствуйте, – вежливо улыбнулась я, первой разнимая ладонь из его руки. – Меня зовут Кейт. И я совершенно не знаю, что меня здесь интересует. - История семьи Воралбергов. Мисс Анна и Ханс. И конечно же – механический поезд! Он сказал это с такой уверенностью, что я почувствовала себя слабой и беззащитной. - Механический поезд звучит особенно интересно, – кивнула я. – Мэтр Альфортер сказал, что вы будете моим гидом. Вижу, у вас есть экскурсионная программа. Что ж, я готова слушать и понимать. - Поднимемся в кабинет. – Оскар указал рукой на лестницу. Кабинет был небольшим и плотно заставленным. Круглый низенький столик с четырьмя, почти что без ножек, креслами, широкий шкаф с антресолью за стеклянными узорчатыми дверцами, стол письменный, длинный и полукруглый, и за ним, во всю ширину стены – огромный, до потолка, шкаф, полный множеством книг. Центральную часть шкафа, в половину его высоты, занимал старинный портрет Шарля Воралберга, тот самый, что я видела в брошюре. Под потолком горели яркие белые лампы. - Пожалуйста садитесь. Оскар придвинул второй стул. Мы сели с внутренней стороны стола; на зеленом сукне перед нами было много интересного. Вещи, находившиеся в рабочем порядке при Анне Воралберг, сейчас лежали небрежно, как и многое в кабинете – за последние дни здесь хорошо осматривались. Правую половину стола занимал разложенный чертеж – со множеством изгибов, похожая на перевернутый кверху днищем корабль конструкция. Механический поезд. Обтекаемый, собранный, словно несущийся на огромной скорости снаряд. Чертеж испещрен десятками формул, цифр и линий; глядя на них, рябило в глазах. Из стопки листков я вытянула несколько – это оказались счета. Они и составляли стопку. "Ассоциация судебных приставов... Касательно погашения задолженности... Общая сумма, числящаяся за Вами, в настоящий момент составляет... Мы вынуждены отметить, что, несмотря на ряд извещений, отправленных нами в Ваш адрес, за Вами по-прежнему числится задолженность... По счетам за январь, февраль и март 1998 года с учетом пени за задержку оплаты... В случае отсутствия положительного решения с Вашей стороны, я буду вынужден начать дело о принудительной оплате... В случае отсутствия платежа с Вашей стороны, мы будем вынуждены приостановить все поставки и обратиться к уполномоченным лицам за разрешением проблемы... Не сомневаемся в скорейшем ответе с Вашей стороны... Перотэн и Бланшар... Столярные работы Фонтэнэ... Жан Мартино, главный бухгалтер..." - Причина болезни госпожи Воралберг, – сказал Оскар, кивнув на счета. – Ну, одна из причин. Банк, под давлением партнеров и акционеров, отказался от поручительств. Серия заказов была сорвана, что повлекло за собой новые расходы. Фабрика оказалась на краю гибели. - И единственный способ увеличить бюджет и погасить задолженности успешно отторгался в течении года, – подхватила я, не отрываясь от письма Густава Пассери, главы банка, уверявшего, что план слияния даст фабрике Воралбергов возможность остаться на плаву, увеличить производство и усовершенствовать технологии. Я отложила листки и взглянула на Оскара: – Неужели все из-за консерватизма? Действительно каждый житель Валадилена так боится оказаться в современном мире? - У нас было слишком славное прошлое, – чуть печально улыбнулся Оскар. – Всегда грустно расставаться с любимым. Валадилен похож на старика, знающего, что ему осталось недолго, и вспоминающего свою жизнь. Он будто совершает путешествие назад и переживая вновь моменты, счастливые или нет, чувствует себя самым счастливым человеком на свете. Ему не хочется, чтобы настоящее вторгалось в его мир, особенно если старик одинок и кроме воспоминаний у него ничего не осталось. - Но ведь дети и внуки не рядом, потому что старик сам прогнал их, – ответила я. – Не со зла, а потому, что предпочел прошлое без настоящего. Мир не заканчивается на старике, его дети продолжают жить, чтобы через много лет самим иметь счастье таких воспоминаний. - Иногда у стариков склочный характер, – улыбнулся Оскар. Потом вздохнул. – Я не живу здесь безвылазно, часто бываю в большом мире. И так тепло знать, что где-то есть Валадилен. Может это прозвучит напыщенно, но он действительно такой, потому что не меняется. Я не хотел бы, чтобы он изменился. - Я понимаю, – настойчиво сказала я. – Но в таком случае это выглядит... эгоистически. Обладать добром и делиться им с окружающими... правильнее, чем замкнуться с ним наедине. - Так мы перейдем с вами в нишу философии, – заметил Оскар, – и тогда фабрика еще долго останется не оформленной. - Да, – усмехнулась я, – иногда разговоры с Анной Воралберг походили на этот. Она не говорила ни "да", ни "нет", а мистер Марсон был терпелив. Хорошо. Зачем господин Альфортер отправил меня сюда? - Чтобы вы согласились дать Валадилену еще один шанс. Последний. Остаться собой и в то же время шагнуть дальше. - Передать право наследства Хансу? Но он так же стар, как и Анна. И согласится ли он? - Вот это и предстоит узнать. А что касается возраста... Механический поезд был собран по его чертежам, и это гениальное изобретение. - Не терпится увидеть его. - Конечно. - Вы отправитесь в Аралбад? Оскар решительно кивнул. - Уже все готово. Я встречусь с Хансом Воралбергом. В течении месяца все решится. Нужна только ваша помощь в подтверждении этой отсрочки. - Но Анна оставила документы, по которым наследником является Ханс. Мне остается передать это мистеру Марсону и "Юниверсал Той". - Ханса Воралберга официально не существует... ... ... ...