И сила в нашей крови

Недалеко от штурвала, на небольшом столике был разложен кусок пергамента. Пресс-папье для него служили небольшие деревяшки с вбитыми в них старыми ржавыми гвоздями. Аксель, профессионально сжимая тонкими пальцами перо, проводил аккуратные оформительские линии. В уголку пергамента уже был нарисован рисунок компаса. Теперь дело шло за линиями широты и долготы. Вер у штурвала негромко мычал, напевая какую-то песенку. Чернилам нужно было высохнуть, поэтому Аксель убрал перо, потянулся, хрустнув пальцами. Подняв глаза на паруса, мужчина увидел, как маленькая гномка ступает по натянутому между мачтами канату. - Опять дурью мается одна из ваших, - буркнул штурман. Аксель лишь косо бросил взгляд на Вера и вновь повернулся лицом к Зуи. Серые глаза смотрели за каждым шагом, а внутри извивался небольшой клубок чувств. Смесь грусти и восхищения, тревоги и надежды. Старая, как мир, меланхолия. От себя не убежать, даже смешав свою кровь с кровью чудовища. И «закалка болью», оставившая шрамы по телу, укрепляет в итоге только тело. «Наверное, тебе сейчас больно, но ты всё также верно шагаешь над пропастью…» - подумал Аксель, взяв одну из деревяшек, чтобы чем-то занять руки. Вдруг Зуи чуть качнулась, стопа сместилась с каната. «Сейчас упадёт!» Мышцы Акселя в секунду напряглись. Ведомое инстинктом дикого зверя, тело изготовилось к рывку. Тьма застелила глаза, а кожа приняла серый оттенок. Мир застыл в одном мгновении, окрасившись в серые краски. Остались лишь синее пятнышко на канате и переливающаяся красным и чёрным фигура человека. Но вот гномка легко выкручивается из оплошности, делает акробатический трюк и ловко перескакивает на одну из мачт. Небольшие овации доносятся с палубы. Цвета возвращаются в серые глаза. Аксель медленно подошёл к лестнице на палубу и тихо захлопал в ладоши. Вер вопросительно посмотрел на своего подопечного, а потом невзначай перевёл взгляд на столик с картой. Пресс-папье из деревяшки было раздавлено в труху, и только ржавые гвозди лежали на углу. На одной из страниц дневника Акселя Сангвитара есть рисунок двух масок. Одна из них улыбается, другая грустит. А рядом записан следующий стих: Арлекин О, Арлекин, На сцене ты один, И вижу я, Под маской радости, добра Течёт горючая слеза… Легко по нити ты ступаешь, Проворно трюки повторяешь. А я внимательно смотрю С тупой усмешкой на ветру. Твой шаг над бездной высоты - Ответ всем горестям судьбы. Не устрашила усмешка смерти лихая, Идёшь ты, с улыбкой её встречая. Но под маской скрыта боль, Мрачной болезни сия юдоль. И не верящий в Богов дурак Спросит: «Почему же так?» Ветра порыв серебро нити качнёт, Чуть в сторону Арлекина поведёт. И тьму сожму я в глубине, Готовый броситься к тебе. А Арлекин с усмешкой продолжит пируэт, Вот вольному ветру его ответ. Окончен трюк и скрыта боль, Похлопать мне тебе позволь.