Гарри, вместе с сыновьями вернулся домой в приподнятом настроении. Мальчишки вели себя хорошо, Альбус, казалось, и забыл о своих словах насчет Лили. В общем, дети остались довольны времяпрепровождением с отцом, едва они оказались дома, безропотно отправились в ванную мыть руки. Затем Гарри, заметив на первом этаже мелькнувшую рыжую голову, в быстром темпе переодел сыновей, усадил их в детской, выдал им печенья и молоко, включил любимые мультики и велел вести себя хорошо. Не вытирать руки об покрывала, печеньем не плеваться и не кидаться подушками.
На то, чтобы прикрыть за собой дверь и спуститься вниз с палочкой наготове у Поттера ушло несколько секунд. Он мгновенно оценил ситуацию, хоть и не мог слышать, о чем говорили Рон и Гермиона — по мимике было понятно, что Уизли, снова заглянувший в его отсутствие, кричит.
До прогулки Гермиона все рассказала и Гарри, однозначно решив, что так дальше продолжаться не может, предложил другу дать в долг, но скрепив магическим договором. Видимо, эта информация и взбесила Рональда, который рассчитывал на лояльное к себе отношение и понимание.
— Что тут происходит?! Рон, прекрати орать на мою жену, сейчас же! — едва появившись в гостиной, Гарри вклинился между Гермионой, с блестящими от слез глазами и Роном, покрасневшим от злости. На фоне ярко-красной физиономии рыжие волосы смотрелись нелепо, дополнял все фиолетовый свитер, слегка растянутый и уже с пятном на груди. — Если ты еще раз повысишь голос, то…
Гарри осекся, взмахом палочки лишив друга возможности разговаривать. Уизли плюхнулся на диван с видом незаслуженно обиженного человека, но палочку доставать не стал.
— Ты в порядке? — Гарри, все время оберегавший супругу от любых переживаний и волнений, впервые за долгое время видел ее в таком состоянии. Конечно, как любая беременная она могла сентиментально всплакнуть, но не более того.
— Да, — Гермиона, стараясь успокоиться, обхватила себя за плечи, но слезы лились сами собой, как будто кто-то включил невидимый кран. Ей было ужасно обидно, Рональд накричал на нее совершенно незаслуженно, не выбирая выражений. Гарри, вернувшийся домой так вовремя, появился в гостиной, когда пламенная речь Уизли подошла к концу и не мог слышать всего, что наговорил Рон.
— Точно?
— Рон считает, что деньги нас окончательно испортили, твой статус, опять же, что мы возгордились, и… Мы ужасные друзья, не способные помочь в сложное время. Он считает, что мы не должны его бросать и обязаны решить его финансовые проблемы. Что я предательница, раз не уговорила тебя дать в долг нужную сумму.
— Прежде чем просить помощи, неплохо было бы узнать, не нужна ли нам самим помощь или поддержка, — едко заметил Гарри, не забыв при этом вернуть Рональду способность говорить.
Взбешенный поведением друга, Поттер все же старался держать себя в руках. Потеряй он контроль, последствия для Уизли могли быть самыми плачевными. А отправляться в Азкабан из-за Рональда Гарри не собирался.
— Да какие у тебя могут быть проблемы?!
— Разные, Рон. Самые разные проблемы. Я готов занять тебе денег, но с условием, что клятва будет скреплена магически. Мне нужны гарантии.
— Гарри! Это мелочно и…
Но Поттер, задетый оскорбленным видом друга — словно он предлагал ему нечто несусветное, — перебил его.
— Ты пришел в наш дом, довел Гермиону до такого состояния… Она плакала из-за тебя! Ты должен был отнестись уважительнее к ней и ее положению, только потом — просить.
— А обо мне и моей семье кто подумает?
— Ты же друг, Рон! Какого черта ты творишь?!
Понимая, что спокойного разговора не получится при всем желании, Гарри отвлекся на Гермиону — ей явно не следовало слушать все это и дальше.
— Я включил детям мультики, дал перекусить. Может ты присоединишься к ним, пока мы с Роном кое-что обсудим?
— Думаю, да. Ничего нового от нашего гостя я не услышу, — Гермиона хотела добавить что-то еще, но решила, что сейчас не лучшее время. Она выглядела расстроенной, но в глазах появился блеск решительности и даже злости. Гарри, хорошо знавший жену, понял, что она действительно почти в порядке и Рональду его выходка впоследствии может вернуться некоторыми неприятностями. Оставив мужчин, миссис Поттер глянула на часы и решила, что сначала заглянет к Лили.
Гарри повернулся к Рону с таким видом, как будто видел его в первый раз.
— Я не сказал ничего такого, что заставило бы Гермиону плакать. Я не виноват в том, что она так отреагировала на мои слова. Что, хочешь сказать, я не прав?
— Не стоит выставлять мою жену истеричкой, рыдающей на ровном месте. Ты ее обидел и сам не хуже меня знаешь, что без причин Гермиона не станет плакать. Я жду извинений, Рон. Раз ты не решился сказать лично ей, я могу тебя выслушать. И учти, если после всех переживаний с ней или ребенком что-то случится…
— Каких извинений ты ждешь? Ты не понимаешь, что я тебе говорю? Я пришел за помощью, а ты, вместо того, чтобы понять и выручить деньгами, требуешь сначала клятву, потом расписку, так еще и извинений! За что?! Ладно, хорошо, я был груб с Гермионой и прошу меня извинить.
— Неужели тебе настолько наплевать?
— Ты прицепился к ничего не значащим моим словам, что я еще могу сказать? Гарри, послушай, мне просто очень нужны деньги, и ты можешь мне помочь. А еще лучше, если позволишь пожить в твоем доме на Гриммо. Все равно вы там не живете, и не собираетесь туда переезжать. А деньги я смогу потратить на ремонт и восстановление дома. Я же не могу привести туда своих детей просто так!
Гарри показалось, что он ослышался.
— Так тебе нужны деньги на переезд? А еще лучше, мои же деньги на ремонт в моем же доме, и, желательно, безвозмездно?
— Да. Мы с Лавандой по горло сыты жизнью в Норе. Ты не представляешь, каково это — постоянно слушать нотации! Я хочу жить своей жизнью, а не выслушивать нравоучения каждый раз, какие молодцы Билл, Чарли, Перси, близнецы и Джинни. Один я из всей семьи недостаточно хорош и недостаточно успешен.
— Извини, Рон, но одолжить денег я могу только с условием их возврата. Насчет дома на площади Гриммо… Боюсь, ничего не выйдет. Тебе пора бы научиться заботиться о себе и своей семье самостоятельно.
— Да куда тебе целых три дома?! Этот ваш дом, — Рон махнул руками, показывая на стены гостиной, — идеален. Большой, просторный, но нет же, он недостаточно хорош для самого Гарри Поттера? У тебя есть где жить, но ты предпочитаешь с каждым разом переезжать в более роскошные дома. Ты не думаешь, что это выглядит слишком уж нагло?
— Рон, ты лезешь не в свое дело.
— Да ладно! У тебя остался дом от родителей, почему бы не жить там? Или продать его, думаю, за него дадут хорошие деньги… Сириус тебе оставил такой огромный дом, там столько всего… Но нет, ты его просто оставил, в то время как мне негде жить. Я — твой друг, я столько для тебя сделал, и ты мог бы проявить немного сочувствия и просто мне помочь?! В чем проблема просто отдать мне дом, который для тебя стал неудобным и недостаточно роскошным?
— Да я лучше этот дом отдам Малфою, он хотя бы оценит! И Малфой, в отличие от тебя, не стал бы кричать на беременную женщину.
Рон улыбнулся самой неприятной из своих улыбок. Голубые глаза потемнели от злости и с трудом сдерживаемых эмоций.
— Этот вонючий хорек тебе важнее меня? Лучшего друга?
— Не говори ерунды. Просто ты, Рон, почему-то считаешь, что все вокруг тебе должны. Да, я неплохо зарабатываю, но работа у меня не самая легкая, деньги мне достаются не просто по щелчку пальцев. И я должен думать о детях, их будущем.
— А я по-твоему, ничего не делаю? — Рон снова взорвался.
— Тебе на тренировках бладжером по голове не попадало? — Гарри начал тяготить этот разговор на повышенных тонах, никчемный и пустой. Рональд не желал принимать отказ, примерив на себя роль несправедливо обиженного. А как до него достучаться Поттер не представлял. — Ты несешь какой-то бред и ведешь себя отвратительно. Какая муха тебя укусила?
— О, только не разыгрывай из себя идиота. И кстати, ты потом с женой поговори, она тебе расскажет много интересного о наших с ней секретах. Ты же так ей доверяешь, может быть напрасно?
Уизли аппарировал, прежде чем Гарри успел кинуться к нему, чтобы хорошенько встряхнуть, а после — врезать по наглой самодовольной физиономии.
— Трус!
Гермиона, оказавшаяся позади Гарри, расплакалась повторно, чувствуя себя неловко от нахлынувших эмоций и обиды. Настолько униженной она не чувствовала себя очень давно.
— Гермиона! Ну и зачем ты все это слушала? Рон нес полную околесицу, не стоит расстраиваться и обращать внимание на его слова… Не знаю, как для тебя, а для меня этого человека больше не существует.
Вместо неловких утешающих слов, — Гарри все равно терялся, видя слезы любимой, — обнял и прижал к себе. Гарри был очень зол, но не мог отправиться за Роном и набить ему морду. Во-первых, потому что Гермиона нуждалась в нем прямо сейчас, а во-вторых, он просто не знал, куда отправился их бывший друг.
— Мне так стыдно. Я правда одалживала Рону небольшие суммы, он приходил в твое отсутствие… Но между нами ничего не было и быть не могло. Мы просто друзья, — Гермиона подняла на Гарри глаза и, чтобы не расплакаться еще больше, судорожно вздохнула. — Не понимаю, откуда эти слезы. Видимо, так действуют гормоны… Я сейчас успокоюсь и все будет нормально.
— Глупости какие. Я верю тебе и всегда верил. А Рон… Неприятно принимать этот факт, но он просто нам завидует. Это было всегда, но сейчас это просто перешло всякие границы, — незаметно для себя Гарри вместе с женой устроился на диване. Вытирая слезы краешком носового платка с гермиониных щек, он понял, что оскорбления Рона в его адрес не так важны. Он бы мог понять и, наверное, даже, простить. Но когда дело касалось любимой женщины никаких компромиссов быть не могло.
— Спасибо. Я правда веду себя как… Но Рон меня разозлил — после всего, что мы пережили, приходить и требовать? Это ужасно… И ты правда хочешь отдать дом Малфоям?
— Почему бы и нет? В конце концов это его семья… Я напишу ему, может быть он примет это предложение, — Гарри пожал плечами. — Кстати, я позвонил твоим родителям… Эрин очень обрадовалась, обещала принести свой фирменный пирог. Они заглянут к нам завтра на обед, думаю, это куда лучше, чем на ужин. Иначе мальчишки просто не лягут спать. Как же, обожаемые бабушка и дедушка, с ними можно все и даже больше.
Вместо ответа Гермиона тихонько рассмеялась. Гарри всегда знал, как успокоить, утешить и поднять настроение.
— Я тебя люблю. Очень люблю.
— А я — очень-очень-очень тебя люблю, — Гарри коснулся ее губ своими губами, чувствуя, что Гермиона и правда успокоилась.
— Будем спорить, кто больше?
— Нет.
***
Гермиона, слушая, как шумит в ванной вода, в который раз мысленно благодарила Гарри за то, какой он заботливый, надежный и нежный. Он, ни слова не говоря, отправил ее отдыхать, а сам накормил детей ужином, искупал и переодел перед сном, сам позаботился о Лили, стараясь ничем не тревожить жену. Они поужинали, старательно обходя тему Рональда и его поведения, обсуждая сторонние темы. Потом Гермиона поднялась в спальню. Не то, чтобы она плохо себя чувствовала, но он посчитал нужным дать ей побыть наедине с собой и просто отдохнуть.
Вместо того чтобы лечь, Гермиона переоделась в пижаму с медвежатами — у Гарри была такая же, только синяя с красным, — и встала возле зеркала. По словам Рона она заметно поправилась в последнее время, но отражение казалось ей вполне обычным. Лицо — совершенно такое же, без отечности или пухлых щек, правда сейчас немного заплаканное, волосы с беременностью стали даже лучше, более блестящими и гладкими. Да, она поправилась в районе талии, но совершенно не критично. Усмехнувшись своему отражению, покрутилась у зеркала еще немного, задрала пижамную кофту, погладила живот и, поймав себя на мысли, что переживает из-за внешности совершенно зря, вернулась в постель.
Устроившись на своей половине поудобнее, неосознанно поглаживая живот, Гермиона вернулась к своим невеселым мыслям насчет их с Гарри друга.
«Как он мог так с нами поступить? Столько лжи, оскорблений, хамства… Я всегда считала, что Рон выше этого. Но оказалось, что я была не права — он может опуститься до такой низости. Хорошо, что Гарри сдержался и они не подрались. Это было бы ужасно… Рон знает, как долго мы шли к тому, что имеем сейчас, но перевернул все так, что нам все досталось легко и просто. Как быстро все изменилось… И какими мы стали… Ладно, хватит. Я не должна больше думать о Роне и его мерзких словах. Да, он меня унизил и обидел, но я должна в первую очередь подумать о себе и нашем ребенке, о детях. Плакать больше нельзя и расстраиваться тоже. Это вредно и совсем неправильно. Ведь я же понимаю, что это просто обида? Понимаю. Это пройдет. Я дала выход эмоциям, чтобы они не накапливались. А уже завтра все будет как обычно. К тому же приедут родители, мы покажем им Лили, надеюсь, они примут ее хорошо… Папа так мечтал о внучке… А у нас получилось сразу две. Это же хорошо», — на этих мыслях повеселевшая Гермиона улыбнулась и вытерла скатившуюся по щеке слезинку. Излишняя, как ей казалось, эмоциональность, слегка пугала. Но держать все в себе было бы куда худшим вариантом. К тому же Гермиона была уверена — любимый мужчина ее не осуждает и принимает такой, какая она есть.
***
Горячая вода приятно обволакивала тело, позволяла согреться и расслабиться. Усталость, накопившаяся на минувшие несколько дней, постепенно отпускала, сумбур в мыслях и эмоциях, пережитых и переживаемых, постепенно утихал. После разговора с Роном Гарри понял точно — другу, получившему приставку «бывший», в их дом путь заказан. Друг, настоящий друг, с которым было столько всего прожито, не стал бы вести себя настолько отвратительно, зная, что может навредить своими словами, в том числе и физически.
Слова насчет домов заставили Гарри задуматься и вновь вернуться к неприятным для себя моментам. Да, со стороны могло показаться, что Гарри бесится с жиру, не зная, в какой дом лучше переехать и оставив при этом неприкосновенное наследство. Но у него даже в голове не укладывалось, как можно было привести Гермиону, едва они поженились, в дом на площади Гриммо? Как они смогли бы начать счастливую семейную жизнь, постоянно получая напоминания о том, что больше всего хотелось бы не ворошить и не вспоминать? Или как они смогли бы жить в Годриковой впадине, каждый Хеллоуин мысленно возвращаясь в тот самый день?
Гарри с самого начала не собирался приводить дом, доставшийся от Сириуса в наследство, в надлежащий вид. На капитальный ремонт, уборку и прочие необходимые процедуры были и деньги, и время. Не было желания. Слишком много воспоминаний их связывало с поместьем Блэков: они прятались в нем от всего мира и от Пожирателей, а потом боялись вернуться, не добавляли уюта вопли портрета Вальбурги, малоприятный предатель Кикимер, заточение Сириуса, который всеми силами желал оказаться на свободе, но не мог этого сделать…
В понимании Поттера семейное счастье, их планы на жизнь, никак не вязались с мрачной, гнетущей атмосферой дома на площади Гриммо. Темный и неухоженный, он вызывал лишь негативные эмоции, вплоть до отторжения. Так же как и дом родителей — они оба напоминали о той боли, ужасах и потерях, о том, чего они все — и он лично — были лишены из-за войны.
Решив, что если он еще немного постоит под водой, то у него вырастут жабры и плавники безо всяких жаброслей, Гарри перекрыл воду, взял с полки полотенце. Переодевшись в пижаму, он порадовался тому, что дети уложены, а значит можно было с чистой совестью отдыхать.
***
В пабе было душно и одновременно откуда-то тянуло сквозняком. Помещение скудно освещали гирлянды тусклых желтых лампочек под потолком, на сцене в противоположном конце зала пылились музыкальные инструменты, а столики были заполнены едва ли на половину. Уизли-младший аппарировал сюда прямиком из дома Поттеров. Он давно приметил этот паб, периодически сбегая сюда от счастливой семейной жизни и всяческих проблем.
Взвинченный до предела, решил, что снять напряжение поможет стакан-другой огневиски и хорошая, вкусная закуска. Обычно он был вынужден придерживаться диеты, профессия обязывала иметь хорошую физическую форму. А поесть Рон любил, особенно острую жареную курицу, пироги с мясом, сладости — все это теперь находилось в категории запрещенного. И питаться приходилось курицей на пару, овощами и кашами, соблюдая режим.
Периодически — как сейчас, — Рональд срывался, позволяя себе наедаться до отвала. А потом, выслушивая очередной нагоняй от тренера, выматывался на тренировках так, что не было сил даже разговаривать.
— Ты кто? — поинтересовался Уизли у миловидной блондинки, в довольно облегающей мантии. Она присела рядом с ним за барную стойку. Он находился в баре чуть больше часа. Ел, выпивал, ругался, рассказывал о своих горестях всем, кто готов был слушать. Люди по обе стороны от него сменялись, а желанное забытье не наступало.
— Марлин, и я бы не отказалась от фирменного коктейля «Кислотные пикси».
— Коктейль девушке и поживее! — Рон махнул рукой, подзывая бармена. Тот, старательно скрывая брезгливость во взгляде, стал выполнять заказ.
«Марлин» — она же Тереза Уорнер., — обольстительно улыбнулась рыжеволосому мужчине, сидевшему рядом, и поняла, что пришла сюда не зря — герой второй магической, друг самого Гарри Поттера, а ныне не слишком преуспевающий игрок в квиддич, мог рассказать ей много интересного. Тереза, несмотря на возраст — двадцать с небольшим, — успела зарекомендовать себя как «вторая Рита Скитер» в магической журналистике. До очередного повышения не хватало совсем чуть-чуть и она знала, что сделает все, чтобы завтрашний выпуск «Пророка» стал настоящей сенсацией.
