Жених для принцессы

Посмотрев по сторонам и довольно вздохнув, Робин признался: такой прекрасной Лунная долина не была никогда. Не было больше ни старых, доживающих свое деревьев, не было развалин старых сельских домов и заросших бурьяном полей. Лето размашисто плеснуло на долину буйство красок и бодрое жужжание пчел. Робин совсем не жалел, что тогда помог Марии. Принцесса действительно спасла их всех, и де Нуару оставалось только удивляться тому, откуда в столь хрупком теле так много храбрости. С тех пор, как Луна едва ли не поглотила Лунную долину, прошло полгода. Все изменилось к лучшему — с этим даже никто не спорил. Поместье Меривезеров вновь вернулось к своему прежнему облику, восстановились работы на доселе заброшенных сельских угодьях, и даже замок де Нуаров стал выглядеть куда лучше (хотя здесь куда большую роль сыграла вездесущая Лавдей). Сама Лавдей после воссоединения семьи всячески старалась наладить родственные связи, о чем Робин успел пожалеть буквально сразу же. Старшая сестра считала своим долгом помирить все и вся, а к примирению не то что с отцом, а с Дюлаком Робин был совершенно не готов. Зато теперь замок де Нуаров мог похвастаться самым пышным садом во всем графстве, позабыв о разбойничьем прошлом. Конечно, от охоты никто не отказывался — Дон и Блейз так и вовсе не вылезали из лесу, постоянно приволакивая оттуда тощих белок. В общем, все было к лучшему. Робин был полностью уверен в этом. Но куда большее удовольствие ему доставляли визиты в поместье Меривезеров. Мария, конечно, была ему рада, как и Лавдей, но вот дядя Марии до сих пор относился к дружбе племянницы с разбойником (пусть и бывшим) с подозрением. В первое время он просто не пускал его в поместье, но после вынужден был сдаться, когда об этом прознала Лавдей. Вскоре Бенджамин догадался закрывать двери на замки. Робину казалось это уморительным, ведь Мария прекрасно обходилась и без дверей, каждый раз удачно спрыгивая к нему в руки прямо из окна. Постепенно сэр Бенджамин все-таки привык к нему, попросту сделав вид, что перестал замечать «денуаровского мальчишку». О том, что его жена тоже была денуаровской, Робин старался не заикаться. Куда большую радость ему доставляло наблюдать за бедной мисс Хелиотроп. Ставшая еще более нервной, чем в дни их первого знакомства, женщина действительно забавляла его. Стоило только вспомнить, какое было у нее в лицо, когда, войдя в комнату Марии, она увидела его, сидящего на крохотном туалетном столике и составившего ноги в грязных ботинках прямо на стопку каких-то нелепых учебников по арифметике. Тогда мисс Хелиотроп пришлось откачивать всем домом, а ее реакция на де Нуаров едва ли не стала притчей во языцех. Но сейчас, спустя полгода, Робин мог спокойно сказать, что Меривезеры наконец-то привыкли к нему. По крайней мере, Мармадюк услужливо оставлял окна на первом этаже открытыми, философски не обращая внимания на следы подошв на белых подоконниках. Так и сейчас, ловко перепрыгнув через крохотный заборчик, Робин взобрался по фундаменту вверх и, подтянувшись на руках, влез в дом. Рольф лениво качнул хвостом в его сторону, а после вновь продолжил свой полуденный сон.  — Ну и где Мария? — недовольно пробормотал Робин, отряхивая со своего котелка листья и пытаясь привести себя в более менее божеский вид. Обычно в это время друзья встречались у старого камина в западном крыле. Сэр Бенджамин до ужаса не любил эту часть дома, поэтому Мария решила устраивать встречи именно здесь. И именно здесь ее сейчас и не было. Робин прошелся пару раз до камина и обратно, подумав о том, что девчонка, возможно, снова потеряла счет времени, примеряя новое платье. Однако, прошло пять, десять минут, а Марии все не было. В конце концов, он ничего не теряет, думал Робин, открывая широкие створки дверей и тихо проходя в центральное крыло. Где-то за поворотом раздался звонкий голос мисс Хелиотроп, прерываемый нервными восклицаниями Бенджамина Меривезера. Последний раз дядя Марии так нервничал, наверное, только на собственной свадьбе, что заставило Робина ускорить шаг. Пропустить такое он попросту не мог. Любопытно заглянув за угол, Робин удивленно охнул: казалось, все обитатели поместья собрались в холле и о чем-то бурно переругивались. Сэр Бенджамин постоянно поправлял свой мятый сюртук, а Лавдей еле успевала одернуть его руки от идеально заправленного галстука, Мармадюк торопливо повязывал на шее новый платок, а Догвуд беспокойно выглядывал в окно. Де Нуар буквально физически почувствовал, что краснеет, когда перевел взгляд в сторону лестницы, на которой стояла Мария. Новое платье из нежно-голубой тафты, отделанное белым кружевом, безумно шло принцессе, делая ее серые глаза еще более яркими и выразительными. Бледная, с широко распахнутыми глазами и неуверенно мнущая края лент, свисающих с волос, она казалась Робину невероятно милой и красивой. Вот только почему она так одета? Вопрос так и остался незаданным. Догвуд суматошно взвыл и помчался в сторону выхода.  — Робин? Что ты тут делаешь? — Лавдей наконец-то заметила его, торопливо вытягивая на свет. Его далекий от изысканности наряд заставил мисс Хелиотроп приглушенно всхлипнуть в надушенный платок.  — А у вас тут что происходит? — насмешливо протянул Робин, одергивая руки сестры от своих волос. Нахлобучив котелок обратно на кудрявую голову, де Нуар ловко ушел от сестринских заботливых рук, так и норовящих стянуть с него шляпу и старый надорванный шарф.  — Эй, принцесса, куда нарядилась? — встав на пару ступенек ниже Марии, заговорщицки прошептал Робин. Мария недовольно поморщила припудренный носик и закатила глаза.  — К нам должны вот-вот прибыть гости. Какой-то внучатый племянник троюродной сестры дядюшки по отцовской линии, — проворчала Меривезер. — Дядюшка говорит, что мы должны быть во всеоружии, а я думаю, что нет смысла выворачиваться наизнанку ради лондонских снобов. Робин довольно усмехнулся. Мария уж точно была во всеоружии, начиная от внимательного взгляда серых глаз и заканчивая поистине денуаровской усмешкой, которую она, несомненно, позаимствовала у него самого. Задорно подмигнув подруге, Робин совсем некультурно присел на ступеньку, чем еще больше шокировал и без того измученную нервами мисс Хелиотроп. Ему ужасно хотелось узнать, кого нелегкая занесла в их края. Ну не полюбоваться же красотами они приехали! Двери с грохотом распахнулись и в проеме появился Догвуд, взмыленный не хуже гончей. Что-то промямлив сквозь зубы, он почтенно выпрямился и громко взвыл:  — Сэр Эдмунд Эверсет, сквайр ее Величества! Робин даже соизволил встать с лестницы, помогая Марии спуститься вниз и встав позади нее. При виде долгожданного гостя смех сдержать было не то что трудно, а скорее даже невозможно. Эдмунд Эверсет относился к тому типу молодых людей, которых было принято называть щеголями. Робин готов был признать, что на фоне этого парня нельзя было бы заметить и целого охотничьего отряда де Нуаров. Лиловый камзол обтягивал худощавый торс, а спереди застегивался на четыре жемчужные пуговицы, делая его похожим на сияющую всеми красками статуэтку.  — Мои дорогие родственники! — радостно вскричало розовое пятно, влетая в холл и наполняя комнату удушливым ароматом сирени. Что ж, он уже не нравился Робину.  — Эдмунд, давно не виделись, — почтительно кивнул Бенджамин, пожимая руку своему племяннику. — Как там Летиция?  — Ох, даже и не спрашивайте, сэр Бенджамин! Лондонский воздух едва ли идет ей на пользу, а балы и вовсе лишают ее всяких сил, — жеманно протянул Эверсет. Голос его звучал сладко, словно патока, и манеры были не менее липкими. Облобызав Меривезера, Лавдей и мисс Хелиотроп, он остановился напротив Марии.  — Что за дивное создание! Бенджамин, вы и не говорили, что ваша племянница столь красива! Воистину, вы просто ангел! — Робин едва ли не подавился воздухом. Вмиг захотелось выколоть эти слащавые глазенки, что прожигали Марию таким взглядом, словно она была чудом света. Конечно, принцесса была красивой, а еще безумно милой и смелой, но когда об этом говорил кто-то другой… А Эверсет все не замолкал, продолжая без умолку болтать, даже когда вся компания рассаживалась за обеденным столом. Робину парень совершенно не понравился. Может быть, он просто привык к своим друзьям, совершенно простым и лишенным всякого самодовольства и гордости, однако гость ему претил. Эверсет постоянно пускался из крайности в крайность: в одну минуту он обсуждал нынешнюю моду на туфли, а в следующую описывал нового ухажера своей любимой тетушки. Жуткий сплетник и болтун, он казался Робину пустоголовым идиотом, не иначе, однако тот же сэр Бенджамин слушал Эдмунда с неподдельным вниманием.  — Скажите, Мария, вы рисуете? — вновь повернулся Эверсет к Меривезер.  — Мария весьма недурно играет на рояле и вышивает премилые гобелены, — дрожащим голосом пролепетала мисс Хелиотроп, с любовью взглянув на воспитанницу.  — Ну конечно! — тут же восторженно вскричал Эверсет, прикладывая руку к сердцу. — Конечно же, эта прекрасная леди обладает всеми важными для образованной женщины качествами. Наверняка, вы еще и рисуете? «О да, а еще она умеет метать нож в цель с десяти футов!» — подумал Робин, яростно накалывая кусок бифштекса на вилку. Лавдей тут же возмущенно вскинула брови, совершенно не обращая внимания на мрачный взгляд брата. Сама Мария, казалось, тоже едва ли получала какое-либо удовольствие от беседы. Щеки ее налились румянцем, а руки нервно перебирали ткань платья. На вопросы Эверсета она отвечала коротко, предоставляя мисс Хелиотроп возможность говорить за нее.  — Должно быть, вам, сэр Бенджамин, уже приходилось отваживать от Марии кавалеров? — Робин сдавленно закашлялся. Повернув голову в сторону Марии, он удивленно приподнял брови. Он никогда и не знал, что такое в принципе возможно. Да, Дон частенько подшучивал по поводу того, что Робину повезло, что с ним дружит такая симпатичная девчонка, но то были шутки! Робину даже в голову не приходило, что Марией кто-то может заинтересоваться. «Кто-то вроде тебя, придурок!» К удивлению Робина и самой Марии, Бенджамин довольно кивнул, пригубив кубок с вином.  — Да, к Марии уже не раз сватались, но я пресекаю всяческие попытки. Меривезеры довольно-таки часто женятся и выходят замуж позже обычного. Уверен, когда-нибудь найдется человек, действительно достойный руки моей племянницы, — проговорил Бенджамин, вскидывая руку с кубком вверх.  — Прекрасно сказано, просто прекрасно! — трогательно сложив руки на груди, пропел Эверсет и опрокинул в себя кубок с вином. Робин в очередной раз мысленно ругнулся. Ну ясно же, зачем этот мерзкий тип сюда приперся! Свататься к Марии! К его Марии! Тут же покраснев от своих же мыслей, Робин стушевался. Вилка в его руке дрогнула, и крохотная горошина, измазанная сливочным соусом, выпрыгнула с тарелки и прокатилось по столу, падая к нему на колени. Сидящая рядом Мария сдавленно засмеялась, прослеживая путь горошины. Да, он определенно и рядом не стоял с Эверсетом и его изящными манерами.  — Бенджамин, не познакомите меня с этим молодым человеком? — Эверсет внезапно перевел взгляд на Робина, окидывая его одежду придирчивым взглядом и едва ли сдерживаясь от того, чтобы не упасть в обморок при виде старой кожаной куртки Робина и соколиных перьев на его шее. А шляпа! За столом! В шляпе! Меривезер заметно замялся, кидая осторожные взгляды в сторону Лавдей. Та угрожающе прищурила глаза, расплываясь в милой улыбке.  — Это Робин де Нуар, брат моей дражайшей супруги, — неестественно скривившись (Робин предположил, что эта гримаса должна была быть улыбкой), произнес Бенджамин. — А это Эдмунд Эверсет, племянник моей троюродной сестры Летиции. Робин попытался улыбнуться гостю, но, судя по лицу Лавдей, улыбка скорее получилась оскалом. Эверсет с плохо скрываемой неприязнью кивнул ему, любопытно осматривая руки Робина. Вилка, как ни старалась его переучить Мария, лежала в правой руке.  — А вы, молодой человек, чем увлекаетесь? Несомненно, вы прекрасно танцуете? Гавот, полька, вальс, кадриль? — слащаво улыбнувшись, спросил Эверсет, и Робин почувствовал, как неприязнь к этому человеку мгновенно подскочила к небесам.  — Не, не танцую, — расслабленно откинувшись на спинку стула, ответил Робин.  — Играете на каком-нибудь инструменте?  — Тоже нет, — наклонив голову в сторону, насмешливо протянул де Нуар. Сидящая рядом Мария сдавленно хохотнула в платок.  — Тогда вы, быть может, рисуете?  — Не рисую, — Эверсет округлил глаза, заметно стушевавшись. Щеки Марии заметно покраснели, и даже Лавдей, самая невозмутимая из всех, едва ли могла сдержаться от смешка. Ее брат определенно был полной противоположностью «сквайра ее Величества».  — Но чем же вы занимаетесь? — подавшись вперед, не выдержал Эверсет.  — Охотой, — лаконично ответил Робин, забавляясь реакцией гостя.  — Я тоже безумно люблю охотиться! В прошлом месяце я и несколько моих друзей поймали прекрасную лань. Ах, как она была прекрасна! Почти пять футов в холке! — восторженно пролепетал Эверсет. Весь его вид говорил о том, что эта лань — его гордость. Торжествующе прищурив глаза, он вновь обратился к Робину: — А какого самого большого зверя поймали вы? Лань? Кабан? Лиса? Робин пожал плечами, медленно дожевал мясо и как ни в чем не бывало ответил:  — Медведь. Мужчина приоткрыл рот от удивления, подаваясь вперед. С присвистом вздохнув, хлебнул из кубка вина и перевел взгляд в сторону Бенджамина, как бы спрашивая, правду ли говорит этот мальчишка.  — Да, Робин обладает некоторыми талантами в этой области. Мария довольно улыбнулась. Определенно, Робин прекрасно держал себя в руках. А как она гордилась им! На что годился чванливый Эверсет с его роялем и акварелями по сравнению с Робином, который мог совершенно безоружным кинуться за кабаном, взобраться на самую высокую башню замка де Нуаров и скакать на крохотном парапете, а по вечерам прыгать в море с обрыва? На этой минуте обед посчитали оконченным. Робин заботливо отодвинул стул Марии, чем вызвал дикое удивление сестры, а после, коротко попрощавшись со всеми, умчался в лес. Марии оставалось лишь смотреть ему вслед. Сердце в груди рвалось следом за разбойником. И зачем только этот Эверсет сюда явился?  — Дядюшка, я буду в своей комнате, — крикнула Мария вслед сэру Бенджамину после того, как с десертом было покончено. Мужчины удалились в салон, где собирались раскурить пару сигарилл. Торопливо взобравшись по лестнице, Мария устало вздохнула, вынимая из прически заколки, и рыжие локоны рассыпались по плечам. Войдя в собственную комнатку, девочка скинула ленты и шпильки на столик. Робин так и не появился после этого ужасного обеда, и сердце все больше и больше разрывалось от тоски. Надо же, думала Мария, влюбиться в де Нуара. Определенно, в этом они с дядей были похожи. Робин ей нравился давно. Наверное, еще с той самой встречи там, у дерева с ловушкой, в которую она его поймала, заставив помогать себе. Робин был особенным. Добродушный и смелый, сильный и ловкий, он казался ей принцем из сказок. Конечно, она понимала, что ему самому она вряд ли нравится. Робин был куда старше, и в его родном замке было много других, куда более красивых девушек. Однако вразумить себя Мария не могла, с упоением впитывая каждую секунду, проведенную рядом с де Нуаром. И как бы хотелось вновь увидеться с Робином… — Глупый, глупый Эверсет!!! — не сдержавшись, воскликнула Мария, тут же удивленно охая. За окном что-то затрещало, а после над подоконником показалась знакомая вихрастая голова, увенчанная котелком. Подтянувшись на руках, Робин запрыгнул внутрь. — Согласен, принцесса. Этот Эверсет просто премерзкий тип! Как думаешь, пригласить его на охоту? Позабавлю ребят, — насмешливо протянул де Нуар, падая на кровать Марии, как всегда заваленную платьями. От одеяла приятно пахло Марией и ее духами, и Робин вдохнул любимый аромат поглубже. — Да уж! Трудно поверить, что когда-нибудь мне придется выйти замуж за такого вот сноба, — тоскливо протянула Мария, падая рядом с Робином. — А кто тебе сказал, что ты выйдешь замуж? До конца своей жизни ты проживешь в этой башне, а по четвергам, так уж и быть, я буду выводить тебя на лесную прогулку, — ответил Робин, поворачивая голову в сторону принцессы. Мария выглядела расстроенной и растерянной. — Ты тоже когда-нибудь женишься, Робин. И у тебя не будет времени выгуливать меня по четвергам, — выдавив из себя улыбку, проговорила Мария и поднялась с кровати. Робин встал следом. — Знаешь, что, — пробормотал де Нуар, к собственному же удивлению, притягивая Марию к себе. — Вот женюсь на тебе и буду выгуливать сколько захочу! — Все-то тебе шутки, Робин! — рассмеявшись, ответила Мария, с нежностью посмотрев на друга и ответив на его теплые и такие родные объятия. «Ага, шутки, Принцесса, конечно!»