Тайное общество по борьбе с ненормальностью. Том 1

      Каждый раз вспоминая свою самую первую встречу с ненормистом, Серафима приходила к выводу, что действовала тогда слишком импульсивно и бездумно, повинуясь не разуму, а чувствам. Её бросало в лёгкую дрожь, когда она представляла, чем всё могло закончиться. Эта встреча не была чем-то обыденным и безопасным, она могла стоить девушке не только рассудка, но и жизни. К счастью для Серафимы, она обладала ловкостью и отменной реакцией, и поэтому смогла избежать незавидной участи.       Случилось это в самый обычный июньский день, когда родители Серафимы решили устроить пикник в сосновом бору и отметить таким образом окончание седьмого класса их дочерью. Погода стояла прекрасная: воздух прогрелся до идеального состояния, когда можно было чувствовать себя комфортно и не изнывать от жары. Лёгкий освежающий ветерок был приятным бонусом к яркому летнему солнцу, голубому небу и редким белоснежным облакам. Умиротворяющая идиллия, царившая на небольшом пригорке, окружённом величавыми соснами, расслабляла и навевала сонливое состояние.       Пока отец с матерью занимались расстиланием на траве покрывала и последующей готовкой шашлыков, Серафима решила им не мешать и отправилась на прогулку в глубь бора.       – Погуляю часок и вернусь на всё готовенькое. Вот ты какая! А почему бы не помочь родителям, вместо того чтобы филонить?!       Огромный по площади сосновый бор находился на северной окраине города и являлся излюбленным местом прогулок для жителей Лесовска. Он был буквально испещрён десятками троп, которые вились змеями и уходили куда-то в неведомые дали. Серафима частенько приходила сюда погулять с друзьями, но так ни разу и не прошла по какой-нибудь из троп от самого начала и до конца. Что находилось там, далеко, она не знала и, если честно, не пыталась узнать. Неужели струсила?       Выбрав самую широкую и утоптанную тропу, усыпанную пожелтевшими сосновыми иголками, Серафима бодрым шагом двинулась вперёд. Эту тропу она хорошо знала и собиралась дойти до Лесника. Этим именемместные жители называли гигантских размеров ель, каким-то нелепым образом затесавшуюся в компанию сосен. При этом ель находилась посреди тропы. Прогуливающиеся огибали Лесника с двух сторон, из-за чего образовались две дорожки.       В бору царила умиротворяющая тишина, и вместе с тем он был наполнен десятками различных звуков. Шум ветра, птичья трель, стук клюва дятла по стволу дерева, жужжание комаров. Серафима любила эти звуки и наслаждалась ими. Девушка продвигалась по тропе, время от времени останавливаясь, чтобы сфотографировать на камеру телефона цветущую кислицу или уснувшего на веточке орешника какого-нибудь диковинного жука. Никогда бы не заподозрил в тебе любительницу природы!       – Ух ты! Вот это да!       Восхищение Серафимы вызвала большая ярко-зелёная гусеница, которая неторопливо ползла с одной стороны тропы на другую. Как, оказывается, просто тебя восхитить. Затаив дыхание и присев на корточки, девушка стала наблюдать за насекомым.       Хорошо, что здесь не проезжая часть, а лесная тропа, и бедную гусеницу не раздавит автомобиль. Хорошо, что здесь никого сейчас нет кроме меня, и никто не наступит на бедную гусеницу. Такие вот и близкие к ним мысли возникали в голове Серафимы. Насекомых – и больших, и малых – она любила и, в отличие от многих своих подруг и знакомых, не брезговала брать их в руки.       – Очень уж ты медлительная.       Серафима взяла небольшую палочку и стала подгонять ей гусеницу, чтобы та хоть немного ускорилась. Но вместо этого насекомое сжалось и остановилось.       – Не вредничай! Распрямляйся и ползи дальше. Она не понимает человеческую речь!       Только Серафима собиралась поднять гусеницу и отнести её в траву, как зелёная негодница повела себя самым странным и необычным образом. Она резко подпрыгнула в воздух и с хлопком в один миг превратилась в бабочку. Подобные быстрые метаморфозы Серафима видела впервые. Девушка вскочила и с открытым ртом глядела на бабочку, красоту которой трудно было описать словами.       Чёрные продолговатое брюшко и почти круглая грудь. Необычной формы голова с овальными фиолетовыми глазами. Голову венчала пара длиннющих усиков, которые то поднимались, то опускались: вверх, вниз, вверх, вниз. Вдобавок к усикам голова имела хоботок, вытягивающийся в струну и вновь скручивавшийся, словно часовая пружина. Каждое крыло бабочки было размером с человеческую ладонь. Они не были какого-то одного цвета, а непрестанно менялись: зелёный плавно перетекал в синий, затем в красный, после в фиолетовый и опять в зелёный. А говоришь трудно – описать словами, справилась же!       – Умопомрачительно! – выдохнула Серафима.       Парящая бабочка зависла на одном месте, как зависают возле цветка колибри, и смотрела на девушку. Та знала, что на неё смотрят, она чувствовала этот взгляд. Будто бабочка обладала сознанием и сейчас внимательно изучала находящегося перед ней человека, решая про себя, представляет ли тот какую-нибудь угрозу.       Не желая упускать такой невероятный момент, Серафима подняла руку с телефоном, чтобы сделать фотографию насекомого. Бабочка отреагировала на этот невинный жест непонятным свистом. Её хоботок вытянулся в тугую струну, и она с невероятной скоростью полетела к девушке. Та ойкнула от удивления, однако успела слегка присесть, и бабочка пронеслась в нескольких сантиметрах от головы Серафимы.       – Ты что такое вытворяешь, негодница?!       Пока Серафима буквально задыхалась от возмущения, бабочка развернулась и пошла в новую атаку. На этот раз девушке пришлось уже отпрыгивать в сторону. Решив, что испытывать судьбу себе дороже и думать над тем, как безобидная гусеница могла превратиться в опасную порхающую бестию, она будет потом, Серафима ринулась вперёд по тропе. Позади слышались взмахи крыльев, похожие на шелест бумаги, и раздражающий свист. Бабочка преследовала человека и, судя по всему, не думала отставать.       – Да откуда же ты тут взялась такая?!       Серафима порадовалась, что не прогуляла ни одного занятия физкультурой, и потому бегала достаточно быстро. Убегать от толпы разъярённых хулиганов или хищной бабочки ей было одинаково легко. Единственным неудобством при беге были многочисленные корни сосен, торчавшие из-под земли. Ноги постоянно норовили за них зацепиться. Случись такое, Серафима растянется на земле, а бабочка вопьётся в неё своим хоботком. Девушку всю передёрнуло, едва она представила подобный исход. Это придало ей дополнительных сил.       Три-четыре минуты стремительного бега и в поле зрения показался Лесник. Завидев его, у Серафимы созрел безумный план. Она обернулась назад, чтобы посмотреть, насколько ей удалось оторваться от бабочки. Оказалось, что совсем немного.       – Сейчас я тебе устрою.       Серафима самую малость сбавила скорость. Свист бабочки зазвучал уже у самого затылка. До Лесника оставалось всего метров десять, и тогда девушка рванула к заветной ели, вложив в этот рывок все свои силы. Она не стала сворачивать, а неслась прямиком на дерево. Сделав прыжок, Серафима пробежала вверх по стволу почти два метра, а затем оттолкнулась обеими ногами и совершила головокружительное сальто в воздухе, приземлившись на землю. Девушка расправила руки в стороны, как это делают гимнастки в конце выступления, и ликующе произнесла:       – И Серафима Родионова получает наивысший балл за акробатический трюк «Побег от бабочки»! Название трюка получает самый низший балл!       Не ожидавшая от девушки таких выкрутасов, бабочка впечаталась в Лесника своим хоботком, который застрял в коре дерева. Крылатое создание дёргалось из стороны в сторону, безуспешно пытаясь освободиться. Глядя на это, Серафима заливисто засмеялась, согнувшись пополам и держась за живот.       – Ну, что, выкусила?! – девушка подошла ближе.       Бабочка оглушительно свистела, и в этом свисте слышались нотки злобы и ненависти. Даже крылья больше не переливались разными цветами, а стали тёмно-чёрными.       – Что теперь с тобой делать? – Серафима потёрла лоб. – Убить жалко, но и оставлять тебя так нельзя.       Бабочка опасна, в этом не было никаких сомнений. Если оставить её торчать в дереве, то рано или поздно она всё равно освободится и нападёт на первого ничего не подозревающего встречного. Серафима хоть и любила людей куда меньше насекомых, но не могла допустить такого.       – Прихлопну я тебя, засушу и дело с концом. Тебе только что было жалко её убивать!       Серафима побродила между деревьев, нашла достаточно большой плоский камень и вернулась к Леснику.Девушка отошла на несколько шагов, намереваясь запустить камень в бабочку издалека. Очень не вовремя проснулась дремавшая до того совесть, которая требовала оставить несчастное насекомое в живых. Мол, оно не виновато, что природа сотворила его таким.       – Потомки меня простят, – сказала Серафима и, прицелившись, бросила камень.       Произошедшее дальше повергло девушку в шок, который буквально пригвоздил её к тому месту, где она стояла. На стволе Лесника проступили глаза, а там, где трепыхалась бабочка – рот, который последнюю и проглотил заодно с камнем. Раздались звуки перемалываемого зубами камня.       – Тьфу ты, гадость какая, – покашливая, проговорило трескучим голосом дерево. Святые угодники, говорящее дерево!       – Чур меня, чур, чур, чур! – Серафима оправилась от шока и попятилась назад. – У меня галлюцинации, точно, галлюцинации! Говорящее дерево, чур меня!       Девушка зацепилась за сосновый корень и плюхнулась пятой точкой на землю, при падении сделав несколько бесполезных взмахов руками. Продолжая лепетать, Серафима отвесила себе пару звонких оплеух, надеясь, что глаза и рот у Лесника исчезнут и он снова станет тем, чем был до этого – обыкновенной елью. Однако, вопреки всему, ожидания девушки не оправдались.       – Что ты там кудахчешь? – поинтересовался Лесник.       – Мамочка! – взвизгнула Серафима. – Я тебя не слышу!       От финта, выкинутого реальностью, рассудок девушки слегка помутнел. Он не был морально готов к тому, что подобное может когда-нибудь произойти. Да кто будет готов к такому?!       – Ты что, совсем отбитая? – грубо спросил Лесник. Любезничать он определённо не собирался.       – Отбитая? – Серафима удивлённо вскинула брови.       – Ну, больная на голову. – ворчливо пояснил Лесник. – Чего разоралась? Вроде не камыш, а шумишь…       Серафима прозрела. В каком бы ужасе она сейчас не пребывала, но её-таки оскорбляла ель, у которой выросли глаза и рот, а сносить всяческого рода унижения от дерева… Да ни в жизнь!       – Слушай ты, деревяшка! – резво подпрыгнула черновласка. – Ты кого отбитой назвал?!       – Ой, не кричи ты так, буйная, – бросил Лесник.       – Будь у меня топор, я бы тебе показала, какая я буйная. Тебе и топор для этого не нужен!       – К чему эти нелепые угрозы? Какие же вы люди злые. Неужели нельзя поговорить со мной тихо-мирно?       Серафима захотела проверить, не чудится ли ей всё это. Она вытянула вперёд руку, собираясь указательным пальцем потрогать глаз Лесника. Тот быстро разгадал, что с ним планируют сделать, и завопил:       – Руки прочь от советской власти! Я сказал прочь!       Одёрнув руку, Серафима пробубнила:       – Он ещё меня называет буйной. А сам-то тоже хорош! Ты своей истерикой всю живность вокруг распугал.       – Я же не пытался ткнуть тебе в глаз веткой, – оскорбился до глубины души Лесник.       – Мне доподлинно неизвестно, что там у тебя на уме. Сейчас ты ничего не делаешь, а потом начнёшь ветки распускать.       – Пф-ф, больно ты мне нужна, – Лесник показал жуткого вида розовый язык. – Я хоть и дерево, но знаю про сто тридцать пятую статью. Откуда?! А вот была бы ты голубой елью или стройной лиственницей, я бы, возможно, за тобой и приударил. Но ты всего лишь самый обычный человеческий детёныш.       – Фу, какой ты вульгарный.       – А ты буйная.       – Повторяешься, придумай что-нибудь другое. Ты разговариваешь с ожившим деревом. Веди себя подобающе – начинай удивляться!       Рот и глаза Лесника переместились по стволу немного вверх.       – Ничего я придумывать не собираюсь, – сказал Лесник.       – Я тысячу раз здесь ходила, но никогда не подозревала, что ты живой, – Серафима подумала, что конфликтовать с деревом по меньшей мере глупо.       – Вообще-то, к твоему сведению, все деревья живые.       – Но не все разумные. Ты первый такой. Как же так получилось, ума не приложу…       Серафима строила догадки, но все они были настолько нелепыми и безумными, что девушка постеснялась бы их озвучивать.       – Меня не спрашивай, я и сам не знаю. – пробормотал Лесник. Если бы он мог шевелить ветками, то почти наверняка развёл бы ими, как руками. – Десятки лет я наблюдал за лесной живностью и проходившими мимо людьми, но только сегодня смог заговорить.       – Значит, глаза у тебя и раньше были? – опешила Серафима.       – Нет, не было.       – Но ведь ты сказал, что наблюдал за лесной живностью.       – Я наблюдал чувствами. Или чем-то иным. В общем, я не могу тебе этого объяснить, потому что это не поддаётся объяснению. Однако с высоты прожитых лет хочу сказать, что деревья разговаривать не должны. Как и иметь разума. Это ненормально и вредно для порядка во всём мире.       С последними двумя фразами Лесника Серафима была целиком и полностью согласна. Если каждое дерево и каждый куст станет говорить, то в мире начнётся настоящий хаос. Разумная флора вполне может пошатнуть всю человеческую цивилизацию, как бы абсурдно это ни звучало. Ни тебе дров, ни мебели.       – Погоди, – Серафима приложила ладонь ко лбу, изображая попытку серьёзно задуматься. – Если изменения с тобой произошли только сегодня, то тот, кто их проделал, должен находиться неподалёку.       – Мне это кажется сомнительным, – Лесник по очереди моргнул сперва правым глазом, затем левым.       – Сомнительным?       – Что злодей находится неподалёку до сих пор.       – Я не называла его злодеем, это уже твои собственные придумки. Держи-ка их при себе.       – Какая же ты дерзкая. И вообще, с чего ты взяла, что это был кто-то? Может, изменения со мной сами собой случились?       – Глупости, такого не бывает.       – Про эволюцию слыхала?       – Эволюция процесс длительный. Не могли у тебя органы зрения появиться в один день.       – Возможно, ты права…       – К слову, бабочка, которую ты проглотил, стала бабочкой из гусеницы всего за секунду. Это тоже ненормально.       – Ты полагаешь, что эти события взаимосвязаны?       – Уверена на все сто!       – Ну так найди того, кто, по-твоему, сделал из гусеницы бабочку-хищницу, а мне подарил разум.       – Этот бор огромный по площади. Я убью на это дело никак не меньше недели, а то и месяца. И ещё неизвестно, добьюсь ли хоть какого-то результата.       – Можете считать свои поиски оконченными.       Прилетевший из-за ближайших кустов сиплый голос, заставил Серафиму обернуться. Она никого не увидела.       – Кто здесь? – спросила девушка.       – Всего лишь я, – усмехнулся невидимка.       – Покажись, чудище! Откуда ты знаешь? Может, он симпатяга?!       Росший в нескольких метрах развесистый куст бузины, усеянный жёлто-белыми цветками, зашелестел, словно на него подул сильный порыв ветра. Цветки стали темнеть, пока полностью не почернели. Пара секунд, и куст с хлопком исчез, оставив после себя парящие в воздухе чёрные лепестки.       На тропу неторопливо выползло существо. Оно было примерно метр длиной и походило на палочника. В сущности, это и был палочник, но весьма необычных размеров. Его серо-коричневое тело походило на ствол дерева, а четыре тонкие лапы – на ветви без листьев. Собственно, природа такими и сделала палочников, чтобы те маскировались от своих врагов.Н-да, до симпатяги ему как до Луны пешком.       – Что за…       Серафима непроизвольно икнула. Она видела подобных жуков только в научно-популярных фильмах, но там они были весьма скромных размеров. Стоявшее на тропе насекомое-переросток всем своим видом вызывало отвращение, которое только усугублялось страшноватыми белесыми глазами. Что на это скажет любительница букашек?       – Мне нравится твоё удивление, – просипел «палочник» и издал некое подобие усмешки. – Оно такое искреннее.       – Я не удивлён, – сказал Лесник.       – И не надо. Ты у меня удачно вышел, хоть и чисто случайно.       – Что ты имеешь в виду, жучок?       – Не собирался я менять твою сущность, так уж вышло ненароком. Да и гусеницу ту трогать не входило в мои планы. Мне нужна была эта девчонка.       «Палочник» одной лапкой указал на Серафиму, заставив ту икнуть ещё раз. Умение говорить к ней до сих пор не вернулось – настолько она была ошеломлена последними тридцатью минутами своей жизни.       – Зачем она тебе? – Лесник опередил Серафиму с вопросом.       – Хотел проверить свои силы, – ответил «палочник». – Могу изменять и извращать суть любой вещи, но с человеческими существами покамест выходит паршиво. Точнее, не выходит совсем.       – Я не понимаю о чём ты говоришь! – наконец вскрикнула Серафима. Беседа между ожившим деревом и жуком-переростком доводила до умопомешательства.       «Палочник» гаденько осклабился, обнажив острые треугольные зубы и сверкнув малюсенькими глазками. Стоявшая посреди тропы девушка испытала страх, на смену которому пришёл прямо-таки инфернальный ужас. Таинственного жука окружала особая атмосфера, заставлявшая душу убегать в пятки.       – Нет времени тебе что-то объяснять, – «палочник» сделал несколько шагов в сторону. – И нет желания делать это. Я и так с тобой изрядно провозился, а Врата ждать не будут и скоро закроются.       – Какие, к чёрту, Врата?! И что ты вообще такое?!– Серафима отступила на шаг и упёрлась спиной в ствол Лесника.       – Имя? Тебе нужно моё имя? – прошипел «палочник».– У нас нет имён, мы же не жалкие людишки, в конце концов, чтобы давать всему и вся имена и названия. Мы подобной ерундой не занимаемся.       – Разве плохо иметь имя? Или название? Вот как, например, я бы узнала, что сосна – это сосна, если бы её так не назвал кто-то задолго до меня?       – Для чего тебе знать, что сосна – это сосна? – «палочник» засмеялся.– Ты и так это будешь знать на уровне чувств и ощущений.       – Необходимо всё упорядочивать, – аргументировала Серафима.       Жук залился похожим на кашель смехом, услыхав который сойка, пролетавшая мимо, с возмущённым треском резко упорхнула ввысь и скрылась среди верхушек деревьев.       – Тьфу на порядок! – воскликнул «палочник». – Даёшь хаос и неразбериху!       – Ты сказал хаос и неразбериха, а ведь это тоже названия двух явлений, и ты их только что использовал, – с умным видом произнесла Серафима.       – Подумаешь… Я прямо сейчас использую речь людишек. Услышишь ты мой настоящий голос, но не поймёшь ни слова.       «Палочник» явно издевался над Серафимой, и той это не нравилось. Будь у неё в руках что-нибудь тяжёлое, она бы уже давно метнула этот предмет жуку в морду. Не надо было тратить камень на бабочку-убийцу.       – Мне пора отчаливать, – «палочник» сдвинулся с места. – Предстоят новые тренировки и скоро ты обо мне ещё услышишь.       – Стой! – крикнула Серафима, но большой жук уже скрылся в лесной чаще.       – Что будешь делать? – поинтересовался Лесник. – Это создание показалось мне довольно странным.       – Догоню его! Знаешь, это малость необдуманно.       Невзирая на летнее платье, которое не очень подходило для бега по пересечённой местности, Серафима без лишних раздумий кинулась следом за «палочником». Тот двигался не слишком быстро и вскоре показался в поле зрения девушки. Ветки больно хлестали по лицу, но Серафима, ввиду врождённого упрямства, не собиралась сдаваться. Однако она не думала о том, что станет делать, когда догонит «палочника». Схватит его, повалит на землю и выпытает из него всю информацию?Сомнительное развитие событий.       – Остановись же ты!       – Мне нравится твоя настойчивость, – не оборачиваясь, бросил «палочник», – но лучше отцепись! Тебе же хуже будет!       – Мне необходимо знать, как ты превратил гусеницу в бабочку, и как подарил Леснику разум!       Издав нечто похожее на рычание, «палочник» подпрыгнул, словно кузнечик, и зацепился за ветку сосны. Прыгая с одного дерева на другое, он всё дальше уходил от Серафимы. Девушка стиснула зубы и стала набирать обороты. Сергей Владиславович – учитель физкультуры – всегда хвалил её за скорость и зачастую выбирал Серафиму в роли капитана школьной команды на всякого рода областных спортивных состязаниях. Однажды ей даже удалось в забеге на пять километров обойти бессменную чемпионку из другой школы Голубу Федотову, с которой никто не мог совладать на протяжении нескольких лет. Голуба разве не твоя подруга? А, это же воспоминания, в то время, наверное, вы с ней ещё не были знакомы.       К немалому удивлению «палочника» Серафима не только не отстала, но, наоборот, поравнялась с ним. Задрав голову кверху, девушка прокричала:       – Расскажи!       В ответ «палочник» разразился речью на неизвестном языке, представлявшем совершенно неразборчивую смесь из свиста, пощёлкивания и прямо-таки нечеловеческого кашля. Должен заметить, перед тобой и не человек вовсе.       Серафима понимала, что долго бежать в таком темпе она не сможет. Нужно было что-то предпринять, дабы остановить убегавшего жука. В этот раз удача решила улыбнуться Серафиме и подарить ей кусок от высохшей ветки. Достаточно лёгкий, чтобы можно было его подхватить на бегу, но при этом имевший размер биты для игры в «городки». В них-то Серафима и собиралась сейчас сыграть.       Приходилось концентрировать своё внимание не только на убегавшем «палочнике», скакавшем по нижним веткам деревьев, но и на различных природных преградах, появлявшихся на пути с завидным постоянством. Не упуская преследуемого из виду, Серафима перепрыгнула через упавшее высохшее дерево. Девушка лишь чудом не зацепилась платьем за торчавшие из ствола обломки веток, напоминавшие иглы.       Пробежав ещё немного, Серафима прицельно бросила импровизированную биту и точным попаданием сбила скачущего «палочника».       – Получай фашист гранату!       На упавшего на землю и не успевшего очухаться «палочника» сверху приземлилась Серафима. Завязалась чудная потасовка между человеком и похожим на насекомое существом. Разница в размерах была очевидна, и «палочник» рисковал быть раздавленным девушкой. Заметь, я не говорил, что ты толстая. Большой жук старался своими передними лапками попасть Серафиме в глаза, а задними – ударить в живот, но закончилось это тем, что девушка взяла противника за эти лапки, раскрутила и припечатала к стволу сосны. «Палочник» оказался на удивление лёгким.       – Ещё ни одна тварь ползучая не убегала от меня, Серафимы Родионовой! Рассказывай мне всё немедля, иначе я покараю тебя и затолкаю в самую бездну ада, где ты познаешь, что такое настоящая боль! Я-то всё гадал, куда подевался твой пафос. Так вот же он!       – Хочешь знать? – прошипел «палочник».       – Хочу!       Больно ударив Серафиму в грудь двумя свободными лапками, «палочник» попытался вырваться. Но не тут-то было – хватка у девушки оказалась мёртвой. Она встряхнула жука, чтобы тот стал более покладистым, и с хищной улыбкой произнесла:       – Я сильнее тебя.       – Я из другого мира, жалкий ты человечишка! – прорычал «палочник».       – И что с того?       – Пришёл сюда не просто так, я выполняю замысел! А заодно мечтаю извратить и исказить ваш мир. Слишком уж он нормальный для меня, надо перевернуть его с ног на голову!       – Исказить? Перевернуть? Но… но зачем?       – Так мне хочется. Я найду постоянные Врата, взамен временным, и тогда ты познаешь, что такое боль. Дурной пример заразителен.       – Превращение гусеницы в опасную бабочку тоже искажение?       – Оно самое. Я пытался применить свои силы к тебе, но вышла промашка. Их пока недостаточно. Пока.       – С чего ты взял, будто у тебя что-то выйдет?       – У меня много всяких способностей, человеческий детёныш.       Совершенно неожиданно лапки «палочника», за которые его держала Серафима, отделились от тела жука. Пока девушка пребывала в замешательстве, представитель загадочного другого мира отпрыгнул в сторону. Не прошло и пары секунд, как у него уже отросли новые лапки.       – Счастливо оставаться, – произнёс «палочник». – И до скорой встречи. Поверь мне, для тебя она окажется последней. Ненормальность станет нормальностью в этом мире.       – Ах ты…       Опять началась погоня через лес. Однако силы Серафимы были уже на исходе. Она тяжело дышала, но не собиралась просто так отпускать свою цель.       Впереди показалось какое-то яркое свечение. Даже среди бела дня его было хорошо видно. Словно кто-то включил фонарь настолько яркий, что свет запросто мог переплюнуть само солнце. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это было плававшее в воздухе белое пятно. Ничего подобного Серафима никогда прежде не видела, но сразу смекнула, что это и были те самые Врата. При виде «палочника», проскочившего в них, у девушки открылось второе дыхание.       – Стоять, Зорька!       Серафима нырнула в Врата, навстречу неизвестности. Но эта встреча так и не состоялась. Белое пятно исчезло прямо в тот момент, когда Серафима должна была в него влететь. Девушка растянулась на земле, уткнувшись носом в прошлогоднюю листву. Перевернувшись на спину и вперив взгляд на нависшие над головой сосны, Серафима пробормотала:       – Чтоб тебя, жучара. Бегала за тобой, бегала, а в итоге только вся вымазалась, как свинья деревенская. Как я буду объяснять родителям свой внешний вид?Придётся сочинить очень убедительную сказку.       Поднявшись, Серафима обнаружила, что по-прежнему держит в руках лапки «палочника», которые тот откинул.       – Хоть какой-то трофей.       Не солоно хлебавши, девушка вернулась к Леснику, который с нетерпением её ожидал.       – О, я вижу, что ты оторвала ему лапы, – сказал Лесник. – А голову? Голову ему, надеюсь, ты тоже оторвала?       – Не перестанешь острить – я тебе все ветки оторву, – сверкнув взглядом, проворчала Серафима. – Он сам их отбросил и сбежал через Врата.       – Те самые, о которых говорил?       – Ну да, те самые. Большое белое пятно, висящее в воздухе. Он запрыгнул в него, я хотела запрыгнуть следом, но пятно исчезло, и я упала.       – А-а, вот почему у тебя на лбу висит засохший осиновый лист, а я-то думал, что это модно сейчас так ходить.       Серафима не решилась вслух произнести в адрес Лесника то, что вертелось у неё на языке, и просто молча сняла прилипший ко лбу лист. Сейчас она больше думала о том, как привести себя в порядок, ведь родители уже наверняка её заждались.       – Я неплохо прогулялась, но мне надо идти, – сказала Серафима.       – Просто так возьмёшь и уйдёшь? – Лесник недоумевал.       – Могу уйти не просто, а лунной походкой.       – И оставишь меня здесь?       – Что мне с тобой ещё делать? В гости позвать? Даже если тебя на куски распилить, то в нашу квартиру ты всё равно не влезешь.       – Вот чего не надо делать, так это меня пилить. Оставлю столь незавидную участь твоему будущему мужу. Я ещё пожить хочу.       – Тогда чем ты недоволен? – Серафима упёрла руки в бока. – Тот ненормист подарил тебе разум, пользуйся им.       – Как ты его назвала? – переспросил Лесник.       – Ненормист. Ну, он всё твердил про ненормальность, так что пусть будет ненормистом. К слову, он обещал вернуться и устроить тут вакханалию с изменениями и извращениями.       – И что ты намерена делать?       Серафима хотела ответить «ничего». Но тут до неё дошло, что в свете недавно услышанного «палочник», явившийся из другого мира и способный одних живых существ превращать в других, крайне опасен. Рискованно пускать подобное на самотёк. Тем не менее Серафима терялась в догадках, что она могла с этим поделать. Родители не поверят её рассказу, даже если в качестве доказательства она преподнесёт им лапки ненормиста.       – Со временем придумаю, что делать, – вынесла вердикт Серафима.       – Главное, чтоб не стало слишком поздно, – загадочно произнёс Лесник.       – Будешь мне помогать?       – Чем?       – Хотя бы советом. Ты старое дерево, долго живёшь, наверняка обладаешь какой-никакой мудростью.       – Я и обладаю! Можешь на меня рассчитывать!       – Спасибо. Тогда с высоты прожитых лет скажи-ка, куда можно пока припрятать эти лапки?       – Сюда.       Один из торчавших из-под земли корней зашевелился и приподнялся. В образовавшуюся полость Серафима убрала лапки ненормиста и корень вернулся на своё место.       – Я и не знала, что ты можешь корнями двигать.       – До сего момента я и сам не знал. Когда-нибудь, быть может, научусь двигать ими так, как ты ногами, и смогу перебраться на новое место.       – Чем тебя это не устраивает?       – Покамест всем.       – К слову, – задумчиво произнесла девушка, – надо что-то сделать с твоими глазами и ртом.       – Зачем с ними что-то делать? – с опаской спросил Лесник.       – Ты представь себе, – стала объяснять Серафима, – стоишь ты тут такой красивый и строишь глазки, допустим, вон той молоденькой осине…       – За кого ты меня принимаешь?! – занегодовал Лесник. – Я на малолеток не засматриваюсь!       – Ладно, ладно, строишь глазки вон той сосне.       – Пф, старая карга…       – Да ё-моё, тебе не угодишь! Я посмотрю, как ты себе парня будешь выбирать. Этот толстый, этот тощий, у того зубы кривые. В таком случае ты просто стоишь тут и вращаешь глазами. И, как назло, мимо тебя проходит влюблённая парочка.       – Пускай себе ходят, мне не помешают.       – Да, но едва увидев у дерева глаза и рот они в ужасе убегут отсюда.       – Было бы чего пугаться. У тебя тоже есть глаза и рот, но я тебя ничуть не боюсь.       – Ар-р-р-гх, – прорычала Серафима и пнула ногой воздух. – Подумай сам, они убегут и совсем скоро здесь соберётся целая толпа зевак. Многие захотят посмотреть на диво дивное – говорящее глазастое дерево. Я не исключаю того, что найдётся хотя бы один умник, который решит тебя срубить от греха подальше. Ты этого хочешь?       – Я могу переместить своё новообретённое лицо повыше, где никто не увидит.       Глаза и рот Лесника тут же поползли вверх по стволу и вскоре скрылись где-то там, среди веток.       – Так пойдёт? – раздался сверху голос.       – Не знаю, наверное… – Серафима всё ещё не была уверена.       – Хочешь, я их буду прятать?       – А ты можешь?       – Могу.       Неожиданно на стволе Лесника, прямо на уровне лица Серафимы, появился рот и издал громогласное:       – Бу!       – Свои глупые шуточки оставь при себе, – девушка демонстративно зевнула. – Но раз ты умеешь прятать своё лицо, то будь добр это делать и не показывать его каждому встречному-поперечному. По рукам?       – По веткам.       – О, я и забыла, что у тебя рук нет. А-ха-ха-ха. Грандиозно! Великолепно! Шутка века!       – Можешь ступать с миром и не беспокоиться за меня. Надеюсь, ты будешь держать язык за зубами.       – Деваться некуда, придётся. Я зайду через пару денёчков, и мы обговорим прочие детали.       – Хорошо, а я пока буду строить глазки сосне и осине.       – Старой карге и малолетке?       – Выбирать не приходится. Я пока ель в самом соку, и грех такому красавцу пропадать. Произрастал бы я где-нибудь в берёзовой роще, другое дело.       – Ой, всё, я пошла. Иди уже скорее, я утомился комментировать эти воспоминания. Поразительно! Час воспоминаний потянул на целую главу!