Бирсен Элмас Кальбимин

      Прошло около десяти дней с рождения Разие султан. Два дня назад Мустафа отправился в столицу, чтобы лично присутствовать на совете. Сулейман поднял вопрос мятежа в Трабзоне. Султан, думающий смягчить наказание и призвать сына в Конью, был зол на его поступок. На его земле, его собственный сын готовит бунт, пока он еще жив. Как отец, он был разочарован и злился на нерадивого отпрыска, а как правитель он чувствовал угрозу своей власти, которую нужно подавить. Обрубить на корню.       Айсун почти не покидает своих покоев. После того, как она родила, пропала необходимость выполнять любой ее каприз и снисходительное отношение к ней прекратилось. Нет, никто не позволял себе лишнего, но и относились к ней не более чем к хатун, родившей дочь. После того, как ночью у нее случился неясный приступ то ли гнева, то ли горя, Разие не оставляют в ее комнате. А дни девочка проводит с кормилицей, так и вышло, что мои дочери проводят с сестрой больше времени, чем родная мать девочки.       Я могу предполагать, с чем связано такое отношение женщины. Это может быть и послеродовая депрессия, понятия о которой в этом времени нет. А еще, возможно, сердце матери чувствует, что это не ее ребенок. Но тут нет никаких доказательств, что ребенка подменили. Кроме меня в живых остались только трое, кто знает правду, и они верны мне. Все лекарки, что были в день родов в покоях и знали, что на свет появился шехзаде, замолчали после мешочка золотых. А за пять дней мне удалось незаметно избавиться от этих женщин.       Неужели действительно, сердце матери чувствует? Я сама мать, но в подобной ситуации никогда не была и не могу судить.       —Госпожа, там… – не дожидаясь должного разрешения, в покои вошла Нур. После удачно исполненного приказа эта девушка стала калфой гарема. Сейчас она встревожена и заметен ее испуг. Что же такое случилось? – Спаси нас Аллах, султанша. Айсун-хатун направляется в покои Разие султан.       — И что же в этом такого? Ей давно пора смирится и принять то, что у нее родилась дочь. Пусть проводит с ней больше времени, – из-за такой ерунды она решила меня отвлечь? Я решила вернуться к бумагам. С учетом ситуации в Трабзоне никто не исключает и карательный поход, а это может значимо отразиться на казне Сарухана. Нужно все проверить и просчитать, иначе подготовку к свадьбе придется отложить.       — Но госпожа, она бредила, что это не ее дитя и она избавит этот мир от обмана! – на последнем слове ее голос сорвался. Она не кричала, но вышло громко и немного истерично. – Помимо того, Гвашемаш султан и Амира султан сейчас в покоях Разие султан.       Услышав о своих дочерях, я встала из-за стола и поспешила в покои, что были выделены кормилице с малышкой. Неужели эта женщина совсем потеряла рассудок? Избавиться от ошибки? Да еще и Гвашемаш там. Это заставляло меня буквально бежать по коридорам.       Перед последним поворотом я встретила младшую дочь в сопровождении служанки.       — Гвашемаш, милая, что случилось? – она была немного потеряна и я не сказала бы, что напугана, скорее взволнована.       — Айсун-хатун пришла, когда я играла с маленькой сестрой. Она кричала, чтобы ей показали и отдали ее ребенка, хотя колыбель с сестрой стояла прямо перед ней. Амира отправила меня в покои, а сама осталась там.       — Все будет хорошо, не переживай. А Айсун просто нужно еще отдохнуть, она сама не понимает, что творит.       — Хорошо, тогда я пойду в сад. Ты с сестрой потом придешь ко мне? Мы вместе поиграем?       — Конечно, родная, – я пригладила ее волосы и подержала за румяную щеку. Скоро эта детская пухлость пропадет окончательно и ее щечки пропадут. – Сейчас мне пора идти и успокоить Хатун.       — Угу, – она ярко улыбнулась, поклонилась мне и продолжила свой путь, теперь направляясь в сад. А я пошла дальше по коридору.       — Хатун, успокойся! – это было первое, что я услышала подходя к дверям. Это был голос моей дочери. Похоже, Амира решила сама попытаться успокоить ее.       — Я просто хочу знать, где мой ребенок? – голос был не спокойный, но тихий. Возможно, ее эмоции пошли на убыль, но воля не сдавалась.       — Разие султан перед тобой. Твоя дочь в колыбели, и ты пугаешь ее, – моя дочь оставалась спокойна. Умница моя.       — Нет! У меня сын. Я говорила, что рожу сына! И я родила сына! Где мой шехзаде?! Это ты и твоя мать. Это вы забрали его и прячете от меня! Вы испугались, что я стану еще сильнее и заменю вас в этом дворце. Вы знали, что все слуги подчиняются мне и выполнят любой мой приказ, вот и поступили так. Отдайте мне моего сына!       — Тогда как я могла забрать у тебя сына? Ты же сказала, что все подчиняются тебе. Никто бы не стал выполнять мой приказ, – я не могла оставить дочь наедине с этой женщиной.       — Это ты! Ты во всем виновата! Ты подкупила их! Запугала! И теперь они боятся проявить свое подчинение мне. А знай все, что я родила сына, и никто не стал бы тебя слушать! – я оглядела присутствующих тут слуг. Все они склонились в уважительном поклоне и иногда с раздражением смотрели на Айсун.       Я, конечно, желала похожего эффекта, когда приказывала выполнять все ее капризы до родов, а потом перестать, но реальность превзошла все мои ожидания. Послеродовая депрессия плюс эта помешанность на сыне дали невероятный эффект.       — Тебе следует успокоиться. Отправляйся в свои покои, Хатун. Успокойся, а я сообщу о твоем состоянии Мустафе, и пусть он примет решение, если ты не успокоишься. Нур-калфа, проводите ее до покоев.       — Как скажете, султанша. Хатун, прошу, пойдемте.       — Я никуда не пойду, пока мне не отдадут сына! Отдайте мне моего шехзаде! – Нур отдала двум евнухам молчаливый приказ, и они, взяв девушку под руки, буквально потащили ее на выход. — Пустите меня! Это все она! Это дело рук Элмас! Она забрала моего сына. Верните его…       Ее голос еще долго разносился по коридору. Сейчас в таком состоянии ее проведут через весь гарем. Уже к ужину каждый будет знать все возможные варианты слухов о том, что здесь произошло. Слухи действительно страшная вещь.       — Мама…       — Гвашемаш ждет тебя в саду. Ступай, я скоро присоединюсь к вам, – еще недолго посмотрев на меня, с поклоном Амира вышла. Ее служанка последовала за ней. – Уберите здесь все и пусть у дверей поставят агу покрупнее. Теперь вы лично отвечаете за безопасность Разие султан. Случись что с ребенком, с вас спрошу в первую очередь.       Я, как и говорила, написала Мустафе о произошедшем. Он не стал ничего решать, не находясь в Манисе, но одобрил мое решение не выпускать женщину из покоев. Айсун продолжала по началу устраивать истерики и приказывать принести ей сына. Уже вошло в привычку, что по утрам ей меняют детали интерьера в покоях. То шкатулки, то перья, даже подушки и один раз стол меняли.       Первое время я боялась, что кто-то что-то заподозрит, но нет. Благодаря слухам не осталось даже доли сомнения, что ее слова правда. Все верят, что она просто сходит с ума. Ведь все знают, что она всю беременность твердила, что у нее будет сын. Да похоже сама в это и поверила.       Сейчас я наслаждалась горячей водой и смывала усталость от всех произошедших событий.       Осман мобилизовал корпус янычар, что располагался на территории его санджака и заручился поддержкой беев. Кроме этого, он запросил поддержку у Султана и Искандера. Мой старший сын был неумолим. Он давно решил, раз его санджак первый на пути дяди, то он его и встретит, не дав пройти к Манисе.       Обе стороны сейчас ведут сборы своих армий и это дает спокойное время, полное напряжения. Уже всем ясно, сражения не избежать, но Сулейман еще пытается успокоить младшего сына. Отправляет к нему пашей, даже Михримах к нему отправилась.       Сейчас октябрь приближается к концу. Несмотря на умеренный климат, вести сражение зимой проблематично. Как минимум содержание людей будет излишне дорогим. Есть около полугода до того, как все примет необратимый оборот.       Жаль только свадьбу придется отложить. Кажется, Амира уже хочет этот брак для себя, а не ради того, чтобы напакостить Фатьме.       Когда-то эта мысль была бы аморальной и ужасной, но теперь… За годы этой жизни, я воспринимаю это как само собой разумеющееся. Даже не так. Никогда не было другой жизни. Я Элмас султан, при рождении нареченная Кальбимин. Просто иногда знающая больше других.       Откинувшись на мягкую подушку я расслабилась и, кажется, задремала. Из дремы меня вырвал шум.       — Хатун, что ты делаешь?!       — Не надо!       — Не входите.       Я открыла глаза и хотела встать, но поняла, что поздно. До этого, я отпустила почти всех слуг. Думала, будет лишним держать их подле себя сейчас. Пока я оглядывалась в поисках халата или хотя бы полотенца, услышала как закрылись двери.       В арку прошла Айсун. Вид ее был болезненно-уставшим. На ней был халат бутылочно-зеленого цвета. Волосы собраны в растрепанную косу на бок из которой торчало множество прядей.       —Айсун-хатун, что ты делаешь? – я старалась держать себя в руках. Ее глаза были будто покрыты дымкой и это меня пугало. Одно дело перед Мустафой голой ходить, перед ней я даже вставать не хотела. Не в данном положение.       — Это ты. Ты убила моего шехзаде. Вот почему мне его не показывают. Ты убила его, а я убью тебя! – она тихо говорила и медленно приближалась ко мне. Я старалась отдалиться, но была ограничена размерами ванной.       На последнем слове она подбежала и схватила меня за волосы. Я успела сделать глубокий вздох, как меня окунули в воду.       Я пыталась оторвать ее руки, брыкалась и пиналась в попытке освободиться.       Сил уже не оставалось. Я перестала сопротивляться, в надежде, что она ослабит хватку, подумав, что все удалось. Легкие горели. Сознание уплывало, перед глазами начали плясать яркие пятна. Не хочу умирать.       Мои надежды оправдались. Я почувствовала, что ее хватка ослабла. Это был мой шанс.       Собрав остатки сил, я оперлась на ноги я попыталась встать. Не ожидая такой силы, Айсун отшатнулась и отпустила меня.       Сделав глубокий вздох, я ощутила, как мои легкие сдавило. Стало даже больнее, чем когда воздух заканчивался, но эта боль была приятной. Она означала, что я жива.       Я опустилась на бортик, перекинув руки через край. Ноги я поджала под себя. Чтобы в случае чего, могла оказать сопротивление. Девушка сидела на кафельном полу и не пыталась встать.       Я успела отдышаться, когда услышала треск дерева. Дверь выломали.       Рядом со мной тут же оказалось несколько служанок. Нур и пара евнухов окружили Айсун. Когда они уводили ее, держа под руки, женщина не издала не звука. Но меня напугали ее глаза. Они были пустыми. Похоже, она действительно сходит с ума.       — Госпожа, с вами все хорошо?       — Позовите лекаря!       — Госпожа, давайте мы вам поможем.       Я сидела в своей кровати. Меня только что осмотрел лекарь и прописал покой и спокойствие. Айсун закрыли в ее покоях без права свободно передвигаться по дворцу. До возвращения Мустафы все будет так. Все же, она родила дочь шехзаде.