Бирсен Элмас Кальбимин

      Впервые я так боялась. Я не могла перестать думать о том, какая же я дура. Как я могла забыть про покушение на Сулеймана? Кроме того, я же вспоминала об этом, но всё равно позволила Осману остаться в лагере. Если он хоть как-то пострадает, я себе этого не прощу.       Дорогу мы преодолели в рекордно короткие сроки. Я, как никогда, молила Аллаха и надеялась на медленную скорость передвижения армии.       Были услышаны мои молитвы или законы физики были на моей стороне, но к Вану мы прибыли почти одновременно с армией повелителя мира. Лагерь только встал на стоянку, как мы преодолели контрольный пункт.       Я считала секунды, когда мы приближались к шатру Султана. Оставались какие-то десять метров до шатра, когда мы остановились.       — Где Повелитель? — этот вопрос Мустафа задал подошедшим к нему Соколлу и Баязиду.       — Он с Алкасом Мирзой. Обсуждают военный план, — стоило мне это услышать, как сердце, буквально, ушло в пятки. Нет, нет, нет…       — Повелитель в опасности, — эти слова были произнесены на полувздохе. Мустафа в сопровождении нескольких своих стражников и Яхья побежал к шатру, Мехмед с Баязидом последовали за ними, вынимая сабли. Как-то так вышло, что я оказалась в конце этой процессии.       Когда я вбежала в шатер, успела лишь увидеть, как Повелитель с Османом падают за стол, на котором была расстелена карта. Стражник Алкаса поднял руку с кинжалом, на котором были видны капли крови, и делал второй замах. Мустафа кинулся на него, стража устремились на защиту Джихангира и вступила в бой со вторым сопровождающим Мирзу человеком. Кроме того, самого персидского шехзаде взяли под стражу.       — Осман! — мой крик наполнил шатер.

***

Какое-то время спустя       Сейчас Мустафа был с Повелителем и рассказывал о том, откуда у него вообще взялась информация о нападении. Выясняют подробности всего происходящего.       Насколько мне известно, Баязид и Селим были в шатре Джихангира и успокаивали бедного шехзаде. Ведь он пережил подобный шок.       Однако же, я была со своим сыном. Аллах уберег нас, его рана была нанесена вскользь. Когда Мустафа вбежал в шатер, Осман среагировал быстрее всех и первым увидел, как Абаз достал кинжал из рукава, и, в попытке спасти Повелителя, прекрыл его собой и повалил на пол. Лезвие кинжала прошло горизонтально по его щеке. Рана не глубокая, лекари успокоили, сказав, что яда на лезвии не было.       Со временем, сказали, шрам станет почти незаметным. Клянусь, если этих людей не приговорят к смерти, я сама их убью.       Я благодарна лекарю повелителя, он не позволил неуместному лечению произойти. В подобных условиях было бы смертельно опасно допустить малейшую ошибку.       — Вам незачем проводить все время у моей постели, да и мне не нужен этот постельный режим. Это всего лишь царапина, матушка.       — Лучше перестраховаться, а в своём шатре ты проведёшь ещё ближайшие несколько часов, во избежание попадания грязи в рану. Ничего страшного, потерпишь.       Переживает за свою репутацию перед солдатами. Ничего, если кто и посмеет насмехаться над ним, наказания не избегут.       Ровно сутки мы пробыли в лагере. Абаз и его друг были казнены по приказу Султана. В добавок ко всему, Джихангир отправился в Топкапы вместе с нами.       В этот раз наш путь был спокойным. В Стамбуле нас встретили, как и подобает встречать регента государства.       Месяцы были наполнены счастьем и спокойствием. Во дворец приехала польская принцесса Анна Ягеллонка и просила о помощи её народу. Она не ожидала, что Хюррем султан не будет во дворце, а Махидевран султан не примет и единой попытки помочь, отправив к Мустафе. Ведь только он вправе принимать подобные решения, как регент государства.       Мустафа, конечно же, не оставил принцессу без помощи и предложил очень выгодные условия продажи зерна. Минимальный процент и лучшие условия. Кроме того, выделил сотню тысяч золотых в качестве дара от Османской империи. Это небольшая сумма, но ее более чем должно хватить, чтобы прокормить людей.       Только спустя месяц после того, как она покинула Стамбул, мы узнали, что принцесса наведалась в Конью и смогла таки получить помощь от Хюррем султан. Это бы не вызвало никаких пересудов, если бы не одно но. Сумма, что Хюррем пообещала в виде финансовой поддержки, превышает даже годовое содержание султанши. Похоже, она воспользовалась казной санджака или… Я даже не могу предположить, откуда у нее возьмется подобная сумма.       Приближалась годовщина смерти шехзаде Мехмета, и мне удалось поговорить с Махидевран и Мустафой по поводу того, что Хюррем имеет полное право приехать в столицу. Она, как мать, должна посетить мечеть и присутствовать при чтении Корана в своём вакфе. Без желания, но они согласились, что это лучший из возможных вариантов.       Время в подготовке пролетело незаметно. Помимо самой Хюррем в Топкапы пригласили и Нурбану с Мурадом. Только вот, я оказалась слишком беспечной. Думая о том, что ничего не произойдёт, пока Повелитель в походе, я допустила ошибку. Афифе… Моя милая и добрая вторая мама.       На Хюррем было совершено покушение, в ходе которого погибла Афифе-хатун. Она закрыла султаншу своим телом, до конца будучи верной династии. В её последние минуты я была рядом.       В тот вечер мы остались одни. Я протирала её руки теплой водой и молилась о том, чтобы она выкарабкалась. Она же такая сильная женщина. В какой-то момент она пришла в сознание и даже заговорила со мной. Знала бы я, что это будут её последние слова.       Она поведала мне, как счастлива быть моей учительницей, рада видеть, как я изменилась, как выросла и стала достойной султаншей. После же, поведала о болезни повелителя и своих переживаниях.       Лекарка не успела прийти. Афифе-хатун скончалась. Аллах помиловал её. Она не испытывала боли в свои последние минуты.

***

      До декабря в Топкапы пришёл покой. После похорон Афифе-хатун Хюррем вернулась в Конью, Джихангир увлекся учебой вместе с моими детьми. Проводя время с ними, он находил покой для своих мыслей.       Осман усилил свои тренировки и брата за собой потянул, Юсуф вписался в их компанию. Шехзаде не мог успокоиться после того нападения. В его голову закралась мысль, что он слаб и мог погибнуть, не поспей отец на помощь. Я смотрела на его действия сквозь пальцы. Все его тренировки проходят под контролем, и я не переживаю, что он может себе навредить. В критические моменты меня всегда предупреждают, и только тогда я вмешиваюсь.       Мустафа за все это время в очередной раз доказал всем, что он не зря получает такую поддержку. Он доказал, что достоин быть регентом этого государства и убедил всех, что справится с Османской империей, став султаном.       Махидевран, впервые за долгие годы, наслаждалась нахождением в этом дворце. Хоть гарем и полон верных Хюррем людей, никто не смел даже упрекнуть её. Я лично следила за тем, чтобы никто не пытался даже взглядом как-то навредить ей или испортить настроение. За те годы, что прошли с ее управления гаремом, рыжая хасеки смогла убрать все неприятные ей личности. Как минимум, в самом гадюшнике и тех, кто вызывал у нее хоть долю сомнения.       Недавно, мы получили известие о том, что Сулейман возвращается во дворец. После семейного обеда было принято решение пригласить Нурбану с Мурадом во дворец для встречи султана и двух шехзаде. Кроме того, Хюррем тоже известили и позвали в Топкапы. Давно этот дворец не видел такого ажиотажа. Кроме того, это будет идеальное время для принятия окончательного решения.       Из своих воспоминаний и писем нескольких янычар, в том числе и Ферхата-аги, я знала о плохом состоянии Сулеймана. Помнится, именно в этот период некоторые поступки Мустафы и Хюррем вызвали наибольший всплеск эмоций у зрителей. Это было связано с Селимом. Нужно заставить себя вспомнить или позаботиться о благополучном для нас исходе в любом случае.

***

      Буквально за день до приезда Повелителя все собрались во дворце. Хюррем смотрела на нас волком, но не смела публично заговорить, как и навредить. Нурбану гордо ходила по дворцу и уже мнила себя хозяйкой гарема. Только вот, я заметила, что она частенько с беспокойством смотрит на Мурада, что сидел на руках служанки и не проявлял никакой бурной реакции. Что совсем не свойственно детям в его возрасте.       Сегодня последняя ночь перед возвращением Сулеймана. Мы с Мустафой ужинали в моих покоях, ведь в покоях султана ведётся подготовка к встрече их настоящего хозяина.       Дети уже спали, а мы решили поговорить. Мустафе нужно было выговориться, чтобы успокоить свои нервы и с трезвым разумом встретить Султана. Я же решила забросить первую удочку. В этот раз перспективы других шехзаде значительно ухудшатся.       — Мустафа, — я подождала, пока его внимание сосредоточится на мне, — в последнее время, меня кое-что смущает. Если быть точнее, нечто подобное было и раньше, и сама я замечала странности, сейчас же… — Я подошла к своему столу и достала оттуда связанную стопку листов, захватив из полки шкафа среднего размера шкатулку, я вернулась за стол, откуда за мной с интересом наблюдали. Передав все это в руки мужчины, я решила пояснить происходящее. — Всё это - письма, полученные мною из Коньи. Помимо отчёта их фонда здесь есть и письма обычных крестьян. Тебе стоит взглянуть.       Его карие глаза стали быстро бегать по строчкам. После первых трёх писем Мустафа стал быстро перелистывать их и хмуриться, читая содержание.       — Этого не может быть… Подобное недопустимо для шехзаде… Разве он мог так поступить? Это лишено смысла! — я так и думала.       — Я тоже не поверила, но потом решила проверить, ведь не может столько людей писать мне подобное, — как хорошо, что экспертизу почерка ещё не придумали. Человек десять написало, а похоже на сотни, и никто даже не подумает о подобном обмане. — Моё расследование дало неутешительный результат. Всё лежит в этой шкатулке, — я придвинула к нему ближе обозначенный предмет. Стоило только открыть крышку, а его рукам начать перебирать листы, как я заговорила. — Мне повезло, что у меня оказались достаточно хорошие отношения с этими еврейками. Все же, дела фонда и меня с ними сводили, — только тема была взаимный заработок, а не займ. — Это все копии расписок Баязида. Общая сумма за эти пять лет составила более шести миллионов золотых. Конечно, нельзя отрицать, что для нашей империи это незначительная сумма, но для такого маленького санджака… Да и вернул он почти всё, осталось около пятисот тысяч, но сам факт того, что правление твоего брата зависит от взятых взаймы денег… Я не знаю, как лучше поступить, и поэтому говорю тебе. Только тебе решать, сказать об этом Повелителю или же не стоит, — ага, конечно. Буду я таким тузом раскидываться просто так. Дам ему времени, примерно, в месяц, а потом буду сама действовать.       — Это плохо, но я рад, что ты мне рассказала. Не понимаю, как Баязид мог так рисковать. Доложи я об этом Повелителю и он может потерять поддержку от… — Мустафа не договорил, остановились на полуслове. Значит понял, на что я намекала. Отношение к Баязиду и так не лучшее из-за его вспыльчивого характера, а узнай Сулейман о том, что его средний сын не может даже правильно рассчитать бюджет, как окончательно разочаруется в его кандидатуре наследника.       — Теперь ты меня понимаешь? Но я хочу, чтобы ты сам решил, как поступить.       В ту ночь мы больше не говорили на эту тему. Завтра будет сложный и ответственный день.

***

      Все представители династии были в покоях Султана. Именно здесь произойдет наша встреча. Мне кажется, это впервые, когда новое поколение собралось в одном помещении.       Стража объявила о приходе Сулеймана. Как и положено, все поклонились. Но встреча впервые прошла так быстро. Улыбнувшись, и поприветствовав всех, мужчина попросил нас удалиться.       Уже в коридоре Михримах и Джихангир стали обсуждать, что их отец выглядел уставшим и без настроения. Фатьма в сопровождении Гюльфем быстро покинули нашу компанию. Хюррем поприветствовала своих старших сыновей и направилась в покои. Единственное, что она любит подчёркивать в своём пребывание в Топкапы - покои Валиде султан, что принадлежат ей, и в которые никто не смеет заселяться, даже в период её отсутствия во дворце. Баязид в компании Мустафы и Джихангира удалились в неизвестном мне направлении. Им нужно расставить оставшиеся точки над i. Селим покинул нас вместе с Нурбану и своим сыном.       Последними оставались я и мои дети. Осман и Искандер направились в сад для прогулки и тренировки, где к ним присоединится Юсуф, а Атмаджа будет вести их урок. Наргизшах с Амирой решили присоединиться к ним и заняться рукоделием на свежем воздухе. В последнее время, старшая дочь Мустафы будто парит. Похоже, даже через письма её жениху удалось завладеть мыслями султанши. Гвашемаш я отправила в покои вместе со служанками.       Оставался главный вопрос, как поступить, что предпринять мне. Принять окончательное решение мне помог Лакман, что вышел из покоев. В его руках был поднос, на котором стоял небольшой графин и использованные бинты. Сейчас они, конечно, не белые, как в будущем, но даже на этой желтоватой ткани можно распознать характерные пятна. Кровь и гной.       — Лакман, — бедный ага, его всего так тряхануло. Я наблюдала, как его глаза стали бегать по пустому коридору в поисках поддержки, останавливаясь на несчастном подносе и на мне.       — Госпожа, — его голос на мгновение надломился, его понять можно. Раз султан приказал хранить все в тайне, теперешняя ситуация может стоить ему и головы. — Что привело вас сюда?       — Изначально даже не знала, а теперь, похоже, понимаю, — я нахмурилась, посмотрев на этот ужас в его руках. Я понимаю, походные условия, но Сулейман же султан, можно было бы и найти более подходящие тряпки. Страшно представить, какое заражение незначительной мозольки могло принести подобное соседство. Тяжело вздохнув, я повернулась к своим служанкам. — Принесите два тазика с теплой и горячей водой, найдите хлопковую ткань и разрежьте на аккуратные длинные полоски ткани не уже ширины руки. Кроме этого, сходите в лазарет и попросите у Назлы-хатун настой из корня лопуха и свежие собранные листья алоэ. Чем больше, тем лучше. И как можно быстрее, — молча поклонившись, они убежали выполнять приказ.       — Госпожа, что вы задумали? — я и забыла уже про него.       — То, что вы не сделали. Отойди и дай мне пройти.       — Но, как же. Султан приказал… — я просто не дала ему договорить и прошла мимо. Двери я открыла как никогда вовремя, чтобы увидеть искаженное болью лицо Сулеймана, что шёл в сторону своей кровати.       Даже не подумав о последствиях, я подошла к нему и подхватила под руку. Приняв на себя часть его веса, я помогла дойти до кровати, на которую поспешила опустить султана.       Не дожидаясь его реакции, я опустилась на пол и стала разматывать это подобие бинтов. Не зря я подумала о плохой санитарии. Было видно, что совсем недавно его ноги протерли, даже не мыли, а просто протерли от поверхностной грязи. Ткань не прилегала и не затягивала кожи, что привело к большому выделения крови и гноя, пока он пытался пройти это расстояние в пять метров. А ведь совсем недавно он с улыбкой стоял перед всеми нами. Какой же он все-таки сильный мужчина.       —Элмас! Что ты себе позволяешь?! Что за дерзость?! — в его голосе боли и страха было куда больше, нежели злости.       — Я лишь переживаю за человека, что когда-то назвал меня своей сестрой. Раз я ваша сестра, то дайте мне переживать за вас. Дайте мне помочь моему брату, — со сталью во взгляде я смотрела в его глаза, всем видом показывая, что не отступлюсь. С моим упрямство тяжело спорить. Бедный Лакман, боковым зрением я видела, что он чуть в обморок не упал от того, что я повысила голос на Повелителя мира.       Встав с пола, я сняла свою корону и стала собирать волосы. О Аллах, как мне не хватает резинки для волос. Взяв со стола лежавшую там ленту для писем, я стянула слабенький хвостик.       Захватив небольшой письменный ножик я вернулась к подножью кровати и стала смотреть на ноги. Лекарем я никогда не была, но даже мне с моими знаниями понятно, что в его организме слишком много токсинов. Гнойные волдыри усиливают его боль, а сам гной влияет на его здоровье, вызывая боли и недомогание. Его обильное нахождение в организме султана лишь делает хуже. Начинает гнить плоть, в худшем случае дойдет до костей, а то и приведет к смерти.       Я хмурилась. Служанки ещё не пришли. Рукава платья мешали. Взяв ножик, я отрезала легкий шелк рукавов, чтобы не мешал. Потом подумаю о том, что испортила такой красивый наряд.       Когда я уже начала злится и хотела убить этих нерасторопных клуш, в покои вошли девушки.       Распорядившись убрать хлопковую ткань в кипящую воду, я взяла один из отрезков и, разрезав на небольшие тряпочки, принялась отмывать его ноги. Воду пришлось несколько раз менять, как и кипяток, чтобы лучше обработать ткань. В последний раз, я добавила в воду настой из корня лопуха, чтобы пропитать им ткань.       Следующим на очереди было алоэ. Увидев, как я обрабатываю листья, девушки взялись за ту же работу. Две убирали защитный слой, а третья подавала импровизированный бинт и помогала привязать растение к ногам. В этот раз я лично контролировала, чтобы его именно затянули, но не перетянули, на ногах. Не хотелось бы рисковать.       Когда почти все было убрано, я попросила Лакмана принести кипяченой воды и стакан, чтобы сделать чай с использованием настоя лопуха. Все-таки его свойства очень полезны для вывода различных токсинов из организма.       —Где ты всему этому научилась? И зачем делала? — можно сказать спасибо, и на этом хватит. Хорошо, что пока все делала, вопросов не задавал, и ладно.       — Я родилась в простой семье, и лишних денег на лекаря не было. Поэтому и научилась разбираться в нескольких лекарственных растениях. А сделала по простой причине. Я не понимаю, как такие великие лекари, как ваши, не смогли вам помочь. Я не специалист, но и так знаю, что чистый алоэ лучше всего вытягивает гной из ран, те же занозы с его помощью удалить можно. Когда была маленькая, мама так делала, — умолчим, что это было в двадцатом веке, а не в шестнадцатом. — А напиток с настоем из корня лопуха поможет удалить лишние вредные вещества из вашего организма. Многие болезни лишь от того, что вредные элементы остаются внутри и не покидают нашего тела. Я не знаю, что у вас за болезнь и как её нужно лечить, но надеюсь, что смогу облегчить вашу боль и вернуть силы вашему телу, — его изучающие глаза смотрели на меня. Не знаю, о чем он думает, но, надеюсь, не о плохом. Лишь бы ведьмой считать не стал.       — Ты очень умна. Я благодарен тому, что Аллах подарил тебя нам.       — Вы могли бы так сказать, излечи я вас. Я же просто хочу облегчить вашу боль. Видит Аллах, вам ещё много много лет освещать эту землю своим присутствием и справедливо править нашей большой империей.