Анна и Махмуд. ВОЗМОЖНАЯ НЕВОЗМОЖНАЯ ЛЮБОВЬ

В огонь за любимым!       Пробуждение было беззаботным и безоблачным. Проснувшись одновременно, тут же потянулись к губам друг друга, им обоим хотелось смеяться, так было хорошо на душе.       Под дверью уже вовсю топал Захир, ждал Повелителя одеваться, а они не могли оторваться друг от друга. Уже пришла Джеври-калфа с завтраком, постучала и деликатно ждала разрешения войти.       Повелитель, вздохнув и поцеловав Анну в последний раз, сказал:  — Дела, дела! — уже у самой двери хамама крикнул Джеври-калфе:  — Входи.       Анна привела себя в порядок и стала ждать Повелителя к завтраку. Джеври-калфа все оставила и быстро ушла, Анне показалось, что она что-то скрывает. Громовой голос Повелителя был слышен в приемной и Анна поняла, что-то произошло нехорошее.       Повелитель задерживался. Анна начала волноваться и какое-то нехорошее чувство вдруг охватило ее. Она вышла на балкон, задумавшись смотрела на Босфор и вдруг ей показалось, что море горит… Видение было настолько явным, что Анна аж вскрикнула, побледнела и чтобы не упасть ухватилась руками за перила балкона. В следующий момент она услышала слова Повелителя, — Что с тобой, душа моя? Тебе плохо? Что ты там увидела, Анна? — Огонь… огонь, — прошептала Анна и упала ему на грудь, ей стало очень страшно.       Повелителю удалось успокоить Анну поцелуями и ласками. Анна спросила, что-то ночью случилось? На что Повелитель ответил, страна большая и всегда что-нибудь случается, Анне надо привыкать, ведь она теперь всегда будет рядом с ним и переживать по этому поводу не нужно.       За завтраком обсудили планы на сегодня, ведь завтра у них венчание. Сейчас придет отец Анны и отвезет ее в церковь в последний раз, а после обеденного намаза с ней встретится мулла и проведет обряд перехода в ислам. Вечером с Анной проведут обряд хны. — Анна, я хочу, чтобы ты пошла в церковь во вчерашнем платье и надела украшения, я знаю, что в церковь женщины покрывают голову, мне кажется, белая шаль на бриллиантовой диадеме будет хорошо смотреться и соответствовать православным традициям. — Как скажешь, Повелитель моего сердца! — при этих словах лицо султана просто засветилось счастьем. — И еще, Анна, тебе нужно обновить гардероб, ведь ты теперь будешь моей женой, я не хочу, чтобы говорили, что я на тебе экономлю, — видя, что Анна уже готова возразить, Повелитель сдвинул брови и сказал: — Возражения не принимаются! Амбер-ага приведет тебе портних, закажи платья на все случаи жизни и побольше. А украшения я тебе подберу сам! — А когда мы увидимся? — спросила Анна, — Я сейчас уеду по делам на оружейный завод, там меня уже ждут визири и паши, вернусь к обеду, а после обеда мы уже не увидимся до вечера следующего дня, такие традиции в Турции перед свадьбой. Завтра вечером я тебя поведу в мечеть и больше мы никогда расставаться так надолго не будем. Но сегодня мы эти традиции во чтобы то ни стало выдержим! Так надо, это не обсуждается! — строго сказал Повелитель Анне, которая уже собралась как обычно спорить с ним. — Да, если у тебя будет время, там на столе новая партия почты, если тебе не трудно… — уже выходя из покоев произнес Повелитель, хитро сощурившись и искоса с улыбкой глядя на Анну.       Повелитель уехал, Анна пошла одеваться, сегодня она помолится в последний раз и ей придется снять крест. Анне было тяжело, где-то в глубине души, она все же не понимала почему так, почему надо менять веру, привычную с детства, как забыть эти лики с детства знакомых икон?       Пришел отец и они вместе сели в приготовленную карету. У кареты их ждали два конных солдата охраны, Повелитель приказал. Карета ехала медленно, на улице было много людей, все куда-то бежали, торопились. Анна была задумчива и отец, понимая ее состояние, не трогал ее. Так они ехали молча, когда рядом с каретой вдруг закричал незнакомый голос: — Быстрее на площадь, янычары связали Повелителя и хотят сжечь его на костре, быстрее! — от этих слов Анна словно очнулась, ужас отразился в ее глазах. Она тут же вспомнила свое видение: огонь! Закричав, чтобы остановили карету, выскочила из нее и, схватив одного из солдат за стремя приказала, чтобы он скакал на оружейный завод: — Повелитель в опасности, быстро! Приведи помощь, спаси Повелителя! — сама же, буквально стащив другого солдата с седла, вскочила на его коня и помчалась в сторону площади.       Подъезжая, в переулке, недалеко о площади Анна увидела белую лошадь Повелителя с богато украшенным седлом. Анна в мгновение ока взлетела на сильного жеребца.       Конь, почувствовал чужого седока начал пятиться, но Анна уверенной рукой направила его в толпу в сторону площади. Люди расступались и пропускали ее и вот она, оказавшись на свободном месте, увидела посередине площади помост на котором был привязан к столбу Повелитель, а вокруг помоста уже разгорался костер.       Анна пришпорила коня и тот с громким ржанием взметнул вверх передние копыта и понес ее прямо в центр, к Повелителю. Толпа увидела наездницу на белом коне в белом платье с развивающимися длинными концами белой шелковой шали, под которой сверкала бриллиантовая диадема и ахнула. Сотни глаз следили за наездницей в белом, даже янычары растерялись.       В полнейшей тишине Анна доскакала до помоста, соскочила с лошади и взлетела белой птицей по огненным ступеням прямо к Повелителю. Руки, как крылья, в белых широких рукавах поднялись вверх к голове Повелителя, обняли его, хрупкий стан в белоснежном платье приник к Повелителю и замер.       И тут над площадью пролетел звенящий женский голос: — Да что же это такое, неужели мы дадим сгореть нашему Повелителю? — и в следующий момент народ взревел сотнями голосов и безоружные люди бросились на янычар. Завязалась потасовка, мужчины с голыми руками нападали на вооруженных до зубов янычар, а женщины растаскивали горящие поленья вокруг помоста.       Появление Анны на белом коне Повелителя все посчитали знамением, она как белая Голубка прикрыла собой на костре Повелителя и, видя это, народу ничего другого не осталось, как ринуться на спасение своего правителя.       Бой был в разгаре, когда на площадь с гиканьем ворвались солдаты во главе с Мусой-ага. Пока солдаты сражались с остатками янычар, Намык-паша прямо с лошади прыгнул на помост, ногами затоптал подбирающийся к Повелителю огонь и достав кинжал, разрезал веревки, которыми он был связан.       Намык много повидавший в своей жизни, был поражен тем, что он увидел: Анна висела на шее Повелителя, она не была привязана, но ее пальцы так крепко были сжаты в замок на затылке мужчины, что расцепить их она уже сама не могла.       Как только веревки упали, Повелитель тут-же подхватил Анну на руки, у нее были открыты глаза, но казалось она не понимает происходящего. Унося ее на руках, что-то шептал ей. Повелитель подошел к своей лошади, подбежавший Намык аккуратно разжал побелевшие пальцы Анны и помог посадить ее на лошадь впереди султана.       Повелитель на ходу отдавал приказы, один, арестовать Эсму-султан, сказав, что это все она организовала и найти и доставить во дворец Джеври-калфу, так как он слышал ее голос на площади.       Несколько солдат с хранителем покоев Захиром тут-же окружили Повелителя с Голубкой, готовые его защищать. Маленький отряд рванул в сторону дворца.       Повелитель прижимал к сердцу свою Голубку, она взошла за ним на костер, она хотела принять смерть вместе с ним, опять она его спасла, этот ее героический поступок заставил людей сделать то, что они сделали. Повелитель не думал о том, что мог только что сам погибнуть, все мысли его были заняты только ею, этой непостижимой Анной, как у нее хватило сил, как она смогла пойти на это?       Он опять прокручивал в своей голове тот момент, когда он понял, что это конец и, закрыв глаза, стал читать предсмертную молитву. Вдруг он услышал, как люди вокруг него ахнули, все как один и затихли. Под цокот копыт он увидел Анну на своем коне, скакавшую во весь опор в его сторону в белом развевающемся платье.       Спрыгнув с коня, она, как белая птица, взлетела вверх, прорвавшись сквозь огонь, бросилась к нему и обняла со словами: — Успела, мой Повелитель, я с тобой! — султан стал кричать ей: — Уходи, что ты творишь? Уходи! — Анна приподнялась на носочки и прижимаясь к его губам, прошептала: — Нет, Махмуд, никуда я не уйду, я с тобой буду до последнего мига нашей жизни, потому что потом после смерти мы будем порознь, я ведь не успела принять ислам и теперь об этом очень сожалею. Мы не будем в вечности вместе, наши тела тоже разлучат… Прости меня! — она прижалась своими холодными губами к его и он стал ее целовать, все вокруг исчезло, Анна была с ним, и он перед смертью думал о ней и благодарил Всевышнего за то, что он подарил ему возможность познать любовь. Время для них остановилось, они наслаждались друг другом последние минуты жизни и не сразу заметили изменения, произошедшие вокруг них на площади.       Въехав в главные ворота дворца, Повелитель увидел во дворе почти весь свой двор, здесь были слуги, рабы, наложницы, дети. Увидев Повелителя, все быстро встали со склоненными головами при этом издав радостные возгласы. К спешившемуся Повелителю быстро подошли Ашубиджан с Салихой, на их лицах была неподдельная радость, шехзаде от радости прыгали и спрашивали, что с Анной.       Повелитель снимая Анну с лошади, спросил, почему все здесь? Ашубиджан сказала: — Прошел слух, будто Вас, Повелитель, захватили янычаре и собираются сжечь на костре. Джеври-калфа с остатками охраны и слугами отправились на площадь Вас спасать. Вы живы, мы очень рады, но что с Анной? Позвать лекаря?       Повелитель посмотрел на Анну, глаза все еще были как в тумане и утвердительно кивнул головой. А потом, переведя взгляд на Ашубиджан сказал: — Анна пошла со мной на смерть, взошла в костер, на котором меня пытались сжечь, — с этими словами прижав к груди драгоценную ношу Повелитель прошел через строй наложниц во дворец.       В покоях Анна по-прежнему молчала, лежала безучастно, только руку Повелителя не отпускала. Лекарь принес что-то успокаивающее, но она отказывалась это пить.       Зашел Захир и доложил, что Джеври-калфу привезли во дворец. Повелитель распорядился, чтобы она пришла в покои, но Захир сказал, что она сильно обожгла руки и ей сейчас их перевязывают. Повелитель резко повернулся к Захиру: — Опять? Опять, она брала горящие поленья голыми руками? Я слышал ее голос! — Да, Повелитель, Голубка Вас прикрыла своим телом от огня, а Джефри–калфа призвала народ на защиту Вас и раскидывала горящие поленья руками.       При этих словах Анна села, глаза у нее посветлели, в них появилась озабоченность и со словами: — Надо сделать мазь от ожогов, — Анна встала на ноги. Повелитель ошарашено смотрел на нее, минуту назад она была никакая, идти сама не могла, и вот, как только понадобилась ее помощь, она тут же поправилась, откуда только силы взялись?       Анна вместе с Повелителем отправились в больничные палаты проведать Джеври-калфу. Обняв и высказав свою благодарность за свое спасение во второй раз, пообещал ей свое покровительство и защиту. Анна нанесла на ее и без того уже ранее обожженные руки, сделанную по особому рецепту мазь, от которой раны стали меньше болеть.       Джеври-калфа смотрела во все глаза на Анну и думала, что если бы своими глазами не видела, что сотворила эта молоденькая женщина там на площади, наверное бы никогда и никому бы не поверила. Переведя глаза на Повелителя, сказала: — Повелитель, это — указывая на Анну, — Ваш ангел-хранитель, это она Вас спасла, если бы она белой голубкой не залетела бы в костер, и не прикрыла бы Вас своими руками от огня, то народ поднять не получилось бы, люди бы так и стояли, плакали, но не знали, что делать против вооруженных янычар. — Да, Джеври-калфа, в память об этом я решил на этом месте площади построить фонтан, в виде белых голубиных крыльев, я уже знаю, как он будет выглядеть.       Анна видела, что к Повелителю постоянно подходили какие-то люди с докладами, она поняла, что ему нужно решать государственные вопросы, но он даже слушая их, не спускал глаз с Анны. Тогда Анна подойдя вплотную к Повелителю, сказала, что с ней все хорошо, и теперь на сердце у нее спокойно и он может заняться решением своих дел, а она будет ждать его на обед. Повелитель благодарно посмотрел на нее и сказал, что к ней в покои придут дети с Ашубиджан.       А сам Повелитель должен был разобраться со своей сестрой Эсмой. Это она подстроила ловушку для Махмуда, по ее хитрому плану он остался без охраны, так как сам ее отправил на спасение оружейного завода, якобы на котором полыхал пожар. Только вот янычары опять ее подкачали, побоялись убить его, по поверию, пролившего кровь представителя династии османов ждут неимоверные муки и проклятие Аллахом всего его рода. Вот они и решили сжечь его.       Что делать с сестрой Эсмой? Вот Намык смотрит на него, хочет спросить, но не решается. Что он так переживает, старые чувства проснулись? Повелитель знал, что Намык в молодости любил Эсму. Но теперь он женат и ведь выглядел счастливым. — Повелитель, позвольте мне некоторые соображения представить относительно Эсмы-султан.  — Говори. — Повелитель, я знаю, что Эсма-султан совершила непростительный поступок, но она Ваша сестра, моя подруга юности, я ее любил до женитьбы на Гюльфидан. Я прошу Вас, сохраните ей жизнь. Я предлагаю выслать ее за пределы Османской империи без права возвращения на родину. Пусть сама выберет страну проживания или если угодно, Вы сами ее назначите. — Да, Намык, ты прав. Сделай это, я тебе поручаю организовать ее отъезд. Я не хочу ее видеть, я в ней очень разочаровался.       Дети и Ашубиджан уже наслушались рассказов о том, что было на площади от возвращающихся слуг. С ужасом в глазах они зашли в покои, остановились и молча смотрели на Анну. Анна встала, радостно протянула руки к ним, но дети неожиданно не сговариваясь склонились в поклоне. Ашубиджан срывающимся голосом сказала: — Анна, поистине тебя к Повелителю Аллах приставил! Долгие годы жизни тебе и Повелителю нашему! — после этого они долго обнимались и плакали.       Успокоившись немного, Анна решила отвлечь шехзаде от перенесенных переживай повторением французского языка. Салиха сначала сказала, что от волнения ничего не помнит, но вскоре тоже включилась.       Маленький Абдул-Хамид выглядел очень уставшим, Анна подошла и потрогала его лоб, не заболел ли, но он сказал, что хочет спать, он мало ночью спал, искал маму и не нашел. Анна удивилась, что значит не нашел? Мальчик пожал плечами, он ничего не знал, а Ашубиджан предусмотрительно приставила палец к своим губам, Салиха и Абдул-Меджид при этом опустили глаза.       Тогда Анна взяла мальчика на руки и понесла его на кровать в спальню, ласково с ним разговаривая и убаюкивая его. Только голова его коснулась подушки, как он заснул, Анна, укрыв его и поцеловав, присоединилась к остальным.       Шепотом ей поведали, что натворила Хошьяр-султан после их помолвки и то, что она хотела отравить Анну и утром Повелитель нашел у нее в покоях яд и отправил ее в темницу. Обеспокоенная Анна спросила Ашубиджан, что же грозит Хошьяр, но та только грустно опустила глаза. Тогда Анна, сказала, что поговорит с Повелителем, чтобы он простил Хошьяр, ради маленького сына.       В дверь постучали, зашла Джефри-калфа с забинтованными руками, Анна подбежала к ней, обняла и стала ругать ее, зачем она встала. Но калфа сказала, что от мази у нее нет болей и раны быстро затягиваются, но ее пока заменит Магнила-калфа, ей можно доверять, как самой Джефри-калфе.       Пришел отец Анны, тоже уже наслышанный о чудесном спасении Повелителя и отчаянном поступке дочери. Молча прижав к себе свою любимую Аннушку вмиг постаревший отец плакал без слез.       Анна попросила принести обед на всех, все вместе накрыли на стол и стали ждать Повелителя.       Как же было приятно Повелителю видеть всю свою семью в сборе, сидящую в его покоях и мирно беседующую, а рядом стоял красиво накрытый к обеду стол. Кто и когда придумал, что Повелитель должен есть один? Что в покоях Повелителя никто не должен долго находиться? Да, это Анна ломает традиции, но если они ломаются, значит их надо менять на новые. — А не завести ли нам новую традицию: обедать или ужинать всей семьей? — с порога весело спросил Повелитель. Все вскочили, стали в поклоне и тут же весело засмеялись и посмотрели на Анну.       Повелитель подошел к Анне и, демонстративно поклонившись ей, спросил: — Вы не против, Анна-султан? — Анна также присев в поклоне и покорно сложив впереди руки, с жаром ответила: — Давно пора, Повелитель! Дети должны быть всегда с отцом!       Всем стало весело и хорошо. Немного отдохнувший Абдул-Хамид присоединился к ним за столом и Анна взяла шефство над ним.       После обеда Анна собралась ехать в церковь, надо же закончить начатое. Теперь в сердце Анны не было никаких сомнений по поводу принятия ислама. Повелитель сказал, что на этот раз он сам будет ее сопровождать и в церковь и в мечеть. Чтобы соблюсти хоть отчасти традиции он поедет не в карете с ними, а верхом.       Кортеж, состоящий из кареты, в которой сидели Анна с отцом, охраны и Повелителя на белом коне во главе, выехал из дворца.       Горожане все еще обсуждали чудесное спасение Повелителя, рассказы обрастали фантазиями, рождались легенды о всемогущей любви, которые пройдут в века. Всю дорогу до церкви люди завидев Повелителя кланялись ему и слали ему восхваления.       Церковь была недалеко, Анна в сопровождении отца зашла в нее, там ждал ее священник. Попросив прощения у батюшки за вероотступничество и став на колени, Анна последний раз молилась.       Священник, знавший уже о героизме Анны, промолвил, что пути господни неисповедимы и что он будет молиться за ее душу. Подойдя к каждой иконе в храме и поклонившись ей, Анна пошла к выходу, повернувшись на распятие, в последний раз освятила себя крестным знамением, сняла и протянула свой крестик батюшке, выдохнув, вышла из церкви. У крыльца собралось много христианских прихожан, увидев печальную Анну кто-то из толпы крикнул: — Мы будем за тебя молиться! — остановившись на миг Анна увидела, что все люди вокруг нее крестятся, пока шла по ступенькам церкви видела множество мелькавших рук и опускающиеся головы в поклоне.       Спустившись с крыльца Анна посмотрела на Повелителя и он, вдруг, направил коня к ней, подъехал, нагнулся и подхватив ее под мышки легко поднял и посадил впереди себя. Анна удивленно посмотрела на него, а он глядя на нее измученными глазами, пробубнил: — Пора менять традиции, — и они вдвоем под возгласы толпы отправились в мечеть.       Принимая ислам, Анна уже ни о чем не сожалела, душа и сердце открыто принимали то, новое, что соединяло ее с будущим, с ее дальнейшей жизнью, с ее любимым мужчиной, без которого, теперь она точно знала, нет ей жизни ни в этом, ни в том мире.