Не теряй меня

      Надоедливый звонок телефона не давал и шанса на поспать подольше. Слишком тяжело встать в такое время после тяжело-алкогольной ночи. Даже чтобы ответить на вызов. — Да, — еле разомкнул ссохшиеся губы. Почувствовал солоноватый привкус — трещина на нижней сочилась. Организм требовал воды, а не водки. — Сегодня, до шести, — знакомый голос равнодушно проговорил в трубку, ставя перед фактом. — И тебе доброе утро… Что до шести то? — смог открыть глаза… Один глаз. Этого было достаточно, чтобы посмотреть на время — 7 утра. Проведя нелегкие логические размышления понял, что спал, от силы, 2 часа. — Ты мозги совсем пропил? Костю можешь забрать до шести. Если ты забыл, мы улетаем вечером, но если ты не хочешь видеть сына, я передам ему!  — Я может и пропил мозги, но ты их мне не трахай. И сына не втягивай. Я приеду через час… Через два, — сбросил вызов. Не мог слушать её упрёки. Уже год он жил один, как и обещал жене, но, конечно, тут повлияло не его обещание, а нежелание Альбины продолжать отношения. Заливал боль алкоголем. В промежутках между сорокоградусными капельницами — гулял с сыном. Спасало. Ненадолго. Наспех раздевшись и закинув двухдневные вещи в стирку, ушёл в душ. Капли, бьющие по лицу, отрезвляли и, казалось, добавляли сил. Вместе с водой на него бился бесконечный поток мыслей. Как он оказался в такой ситуации? Как остался ни с чем, когда было всё и даже больше? Счастливый человек стал просто чем-то несчастным, не имеющим физического воплощения. Вышел на кухню. Смс. «Позвони мне. Срочно» Хоть какой-то плюс в жене — она не разрывает телефон, не вторгается в личное пространство, в отличие от Альбины, которая врывалась в него наглым образом, напоминая о себе. Но, в отличие от жены, Альбина не пыталась его вернуть… А лучше бы наоборот. — Привет, Ир. Что — то случилось? — в спешке проговорил, пытаясь одновременно собраться. — Привет. Нужны деньги для занятий Сонечки, — холодная просьба. В последнее время она звонила только из-за денег. Тяжело выдохнул. Понимал, что она просто начала тянуть с него хотя бы материальную поддержку, не получая моральной. Деньги он отправлял регулярно, но Ире их вечно не хватало. — Хорошо. Это все? — Нет. Когда ты вернёшься домой? — уже не устраивала истерик и разборок. Знала, что он один, сейчас он никому не нужен, и все ждала, когда станет нужна ему. — Ир, ты уже год меня об этом спрашиваешь. Не надоело? Я же сказал, мы больше не вместе, мы не семья. Есть ты, я и наши дочки. — Всё ещё ждёшь, когда твоя шлюха тебя примет? Ты развод не получишь, запомни. — Я это уже слышал. Пока, — Сегодня сбрасывать звонки стало его любимым действием. К девяти он стоял около её двери — всё как и рассчитывал. Мог открыть своим ключом, но не знал, кого он может там увидеть. Боялся увидеть Альбину не одну. Знал, что она не одинока. Как красивая и молодая девушка, поющая в самой сексуальной группе страны может быть одна? Знал, но не хотел видеть. Казалось, что у него ещё есть шансы, но если увидит её в компании другого — это ударит по нему сильнее и отобьет призрачные мысли о его шансе всё вернуть. Измену он не простит, хотя она ему прощала не раз. Звонок в дверь. Ждал минуту. Две. Ещё звонок. Ещё. Он уже представлял её в объятиях другого, готовый разбить лицо тому, кто целует её. Не выдержав такого напора фантазий, открыл дверь своим ключом. Заметная тишина в квартире пугала. То, что в ней никого не было — пугало ещё больше. Прошёл вглубь, услышав звуки воды и слегка узнаваемые ноты песен. Она. В душе. Под его песни. Тихо прошёл. Открыл дверь в ванную, ненадолго давая простор сомкнутой в маленьком пространстве мелодии, после чего вновь закрыл. На защелку. Чтобы наверняка. Не боясь напугать, запел в тон мелодии. Услышал грохот. Шторка, закрывавшая ванну, полетела вниз вместе с девушкой. — Меладзе! Что ты здесь делаешь! — пытаясь встать, прикрылась шторкой и посмотрела ему прямо в глаза. — Сильно ушиблась? Прости… — как бы он не был зол на неё за её непринятие, калечить девушку не входило в его планы. Резко подошёл к ванной, пытаясь вернуть шторку на место и осмотреть шатенку. Альбина не отдавала деталь интерьера, прикрываясь этим куском ткани. — Отойди от меня! Вообще выйди отсюда! — почти срывалась на крик. — Альбин, перестань. Я ничего нового не увижу. Кого ты стесняешься? — смог вырвать шторку, вернув её на место. Оголенная, как провод. Только тронь — ударит. — Дай посмотрю! Вдруг что-то серьёзное, — пытался повернуть её спиной к себе — не давалась. — Ты глухой? Я тебе ещё раз говорю, отойди от меня и выйди отсюда. Ты мне никто, — бросала фразы наобум, как острые кинжалы, надеясь на то, что хоть один попадёт в него, и он отступит. — Никто, говоришь? Попала. — Никто? Благодаря этому никто ты растишь сына, — сдерживался, чтобы не сойти на крик. — Одна! — перебивала, не давая договорить фразу. — Благодаря этому никто ты живёшь в этой квартире! Благодаря этому никто ты поешь в самой популярной группе, у тебя карьера, деньги, сын! Что я сделал не так? Что тебе не хватает, что ты настолько меня не любишь? — знал, в чем он виноват, но считал уже давно пройденной темой. — Ты действительно не понимаешь? — смело встала перед ним. На отсутствие одежды уже было наплевать. — Если ты опять заведёшь разговор про жену — можешь сразу молчать. Мы уже не встречаемся с тобой, тебя не должно это волновать, — сказал, как отрезал. Ожидал очередную речь с ревностью, — Я просто прошу от тебя нормального отношения к себе! Даже не хорошего — нормального! — Да плевать мне на твою идеальную жену. Плевать. Ты сам то замечаешь своё отношение ко мне, своё отношение к сыну? Ты же постоянно надеешься, что я вернусь, что снова стану твоей первой, а по факту второй, перевалочным пунктом, а если понимаешь, что я не подыгрываю твоим планам, ведёшь себя, как дерьмо. Она вышла из душа, накрывая свою наготу белой махровой тканью. Стоял в одной точке, принимая её слова. Внимательно вникал её, слушая, не отвлекаясь. — Ты приезжаешь к сыну пьяным или после пьянки и весёлых ночей. От тебя разит перегаром, чужим парфюмом, так, что я проветриваю квартиру, а Костя этим дышит. Да даже так — приезжаешь редко. Ты забываешь о сыне. Начал анализировать. Внезапно всплыли все ошибки, которых он не замечал. Предпочитал не замечать. — Я не прошу от тебя развода, не прошу публичного признания сына, не прошу быть со мной рядом, я не говорю о тебе прессе, стараюсь нормально относиться к твоему поведению и идти к тебе на встречу. А ты? А что ты? — пристально смотрела ему в глаза, — Ты даже сейчас приехал после очередной пьянки, и то — потому что я напомнила о том, что тебя ждёт Костя. Вспомнил бы ты о нем сам? Его глаза застряли в одной точке — в её синих. Казалось, он тонет, осознавая всю правду. Казалось, что вот-вот, и он совсем потеряется в этом мире — себя потерял давно. Не знал, что делать, как реагировать. Сдался. Сел на колени. Перед ней. — Прости. Прости меня. Прости. Я ужасный отец. Костя такого не заслуживает. — Ты всегда был хорошим отцом, но не для Кости. Я надеялась, что ты детей делить не будешь, но зря. Твоё отношение ко мне сказывается на сыне. Для тебя мы существуем только в синтезе — отдельно сына ты не воспринимаешь. Если все будет продолжаться в таком духе — ты больше не увидишь ни меня, ни его. Он молча принимал каждое её слово, впитывая, как губка. Он решил изменить все. Сейчас. В этот момент. Понял, что стал плохим отцом для всех своих детей. Не мог простить себе этого. Не знал, как извиняться, если сам разъедал себя изнутри. — У нас нет шансов на совместное будущее — я это понимаю, а ты пытаешься сделать вид, что есть, хотя шансы кончились из-за тебя. Ты будешь жить с ней — я поняла и приняла это. Ты будешь редко приезжать к сыну, потому что у тебя есть официальные дети — это я тоже понимаю. Но, пожалуйста, пусть твоя жизнь меня больше не трогает, — забивала в него по гвоздю вины. Каждый новый шёл ближе к сердцу. — Альбин… Пожалуйста, перестань. Я люблю сына. Я люблю тебя, — пытался зацепить её холодные эмоции хоть чем-то, разогреть корку льда на ней. Но вряд ли можно разогреть нарастающую ледяную стену искусственным пламенем. — Не надо, — помотала головой, — Ты любишь себя. Ты любишь дочек. Даже поверю в то, что и сына, но не меня, нет. Давай не будем опять поднимать эту тему! А теперь почини шторку и оставь меня в покое, — повернулась к двери, заметив закрытый засов, усмешка появилась на её лице, — Ты даже дверь закрыл. На что ты надеялся? — открыв дверь, вышла. Почему-то для него всё решилось именно в этот момент. Момент, в который он сдался, потому что большего дать не мог. В остальные сотни разговоров с ней он не понимал, что всё кончено, что сундук с шансами давно исчерпан — он испортил каждый. Сейчас понял. Доходчиво и понятно. Почему-то он думал, что его поведение, семейное положение, отношение будут терпеть вечно — оказалось вечности не существует. Хотел жить на две жизни — а не осталось и одной. Сам не мог сообразить, почему его свет сошёлся клином на ней. Хотя нет, сообразил… Надо забыть.

***

Ребёнок радостно вскрикнул «папа!», бежал к мужчине на встречу. Не видел его почти месяц, а для ребёнка казалось, что целую бесконечность. Сердце отца плавилось в объятиях единственного сына. В такие моменты он не понимал, почему все ещё живёт не с ним. — Альбин! — крикнул стоя в пороге. Обутый. Мальчик стоял рядом, ожидая, когда они отправятся гулять вдвоём. — Альбина! — забыл свой телефон где то в её квартире. Хотел попросить найти — разуваться не хотел. А она не отвечала. Ирины Петровны в квартире не было. — Кость, постой тут, я быстро! — наконец сняв обувь, прошёл вглубь квартиры, услышав её голос за закрытой дверью спальни. Всегда учили, что подслушивать плохо, но если нужно — то конечно хорошо. Решил это сам для себя. — Да, в 9 заедь. Ты собрал чемодан? Молодец! Мне маленько осталось — только Костины вещи дособрать. Нет, его нельзя оставить с отцом! Ты слышишь вообще, что говоришь? Нет, мой сын едет со мной. Это не обсуждается. Услышал то, что явно не должен был. Разговор не для его ушей. Новый избранник той, которую любит, не принимает его сына. Стало обидно за то, что Костю пытаются исключить из жизни мамы, понимал, что дальше будет только хуже. Стало тошно. Стало жаль сына. Захотелось забрать его насовсем. Куда? — Хватит! Это я купила тебе билеты, нечего возмущаться! Ещё лучше. Она нашла себе того, кто не только не любит её сына, но и не в состоянии её обеспечить. — Нет, сын будет спать со мной — он не может один. Дима, перестань! Все, я все сказала! — бросила трубку, сев на кровать. Руки на глаза. Хотелось плакать. Нашла хоть какие-то отношения, чтобы отвлечься. Хотела улететь, только чтобы не видеть Валеру и не сталкиваться с ним, а в итоге нашла только лишние проблемы на свою голову. — А что, нормальные мужчины на мне кончились? На альфонсов перешла? — зашёл в её комнату. Она резко направила свой взгляд на него. Ни злости, ни гнева — равнодушие и грусть. Будто за тот час, что они не виделись, она полностью изменилась. — Они на тебе и не начинались. Не твоё дело! — даже не встала в кровати. Не до этого. Не до него. Заметив ее слабое сопротивление, сел рядом. — Если тебе просто не хватает мужской поддержки, ты можешь позвонить мне, а не находить первого попавшегося альфонса с улицы. — Знаю я твою поддержку — после неё сын родился. Больше не надо. Спасибо. — Альбин, я серьёзно. Я могу быть другом… — С сексом по дружбе, разумеется — перебила. — У меня складывается впечатление, что ты зациклена на сексе. Я могу помочь и в этом, если нужно! — приобнял её. — Валера! Никаких отношений, кроме родительских, у нас больше быть не может, — не отпрянула, продолжала находиться в том же положении, будто бы не замечала его близости. — Давай говорить серьезно. Ты бросаешь своего альфонса, я становлюсь твоим другом, и мы вместе летим отдыхать! — Отлично придумал! А радужного домика в твоих позитивных планах нет? Давай ещё собачку заведём! Ну для полной картины — Перестань быть такой холодной. Я ничего плохого тебе не делаю и не говорю. Не будь колючим ежиком, — обнял крепче, — домик в моих планах есть, но не радужный, — тепло улыбнулся. — Ага, и поселимся мы всемером в твоём придуманном домике — я, ты, наш сын, твои дочки и конечно твоя красавица жена! Валер, давай ты не будешь лезть, а мою личную жизнь, а я в твою! — вылезла из его рук, посмотрев в глаза, — Хочешь быть другом — будь. И, напоминаю, друзья просто общаются и не пытаются переспать. Понял? — Альбин, я не тупой. Согласен с твоими условиями! — А где Костя? — поняв, что во всей квартире тишина, начала думать о плохом. — В коридоре должен меня ждать, — не сомневаясь в том, что так и есть, сказал уверенно. — 10 минут? Стоять в коридоре, в тишине? Ты нашего сына не знаешь… Выбежала в коридор. Её подозрения к худшему оправдались: Кости там не оказалось. Проверив все комнаты, а в которых не было и следа ребёнка, начала звать, думая, что спрятался. Поняв, что во всей квартире ребёнка нет, запаниковала. — Где он? — опомнился мужчина, также проверив всю квартиру. — Слышишь ты, отец года! Ты зачем оставил сына возле двери одного? Ему всего 3 года! Куда он мог уйти? А если его украли? — перебрала все варианты, обдумывая каждый худший в голове. — Не переживай, мы его найдём! Он явно где то рядом! — его спокойствие было лишь снаружи, внутри паника разгоралась сильнее, но он старался не давать ей волю. Два паникующих родителя на одного пропавшего ребёнка — это слишком. Слезы потекли ручьём, побежала на лестничную площадку. Казалось, за секунду оббежала все этажи многоквартирного дома. Не знала, что делать, куда звонить. Встретились с Валерой где-то на среднем этаже. — Его нигде нет… — Да ты что? А я не заметила! — еле проговорила, захлебываясь слезами, — Ты так и будешь здесь стоять? Сделай хоть что-нибудь для сына! Я не смогу жить без него! — совсем впала в истерику. — Ты чего придумала? С ним все хорошо! Мы его найдём! Он начал судорожно перебирать контакты телефона, пытаясь понять, куда звонить. Руки тряслись, и совсем не от ночного алкоголя. Держался, чтобы держалась и она. Пока он искал хоть один подходящий номер, Альбина подошла к окну в подъезде, после чего вмиг побежала вниз по лестнице. — Ты куда? — рванул за ней. Выбежали на улицу. Костя играл на площадке, а рядом сидела Ирина Петровна. Альбина молниеносно оказалась рядом с мальчиком, принимаясь обнимать и целовать его. Валера направился следом за ней. — Костенька, боже, как же ты меня напугал! — слезы начали течь с меньшей силой, когда она прижала ребёнка к себе. — Господи, дочь, что случилось? — удивлённо спросила Ирина Петровна, видя красное от слез лицо девушки. — Мы думали, он пропал, — проговорил Валера, сев рядом. Не хотел нарушать идиллию сына и любимой женщины, — обыскали все этажи и не знали, что делать. — Да куда бы он делся? Вы что! Я зашла в квартиру, а Костя сидит возле двери. Прошла и услышала, что вы разговариваете. Не стала отвлекать. Ну тоже мне придумали — сына оставили одного! Я его и забрала хоть погулять. — Спасибо вам! — поцеловал руку женщины. — Валерий, это, конечно, не моё дело, но скажите мне, вы ещё вместе? Я очень беспокоюсь за Альбину… — почти шёпотом, хотела знать правду. — Мам! Это действительно не твоё дело, — оборвала подошедшая девушка, держа сына на руках. Он попытался забрать ребёнка с рук к себе. Не дала. — Хватит тебе общения с сыном на сегодня! Всё! Наобщался! — грубо проговорила в его сторону, крепко держа мальчика. Всплеск эмоций выводил из себя, нервы на пределе. — Альбина! Я месяц его не видел! — А ты приезжать чаще не пробовал? Костик, помаши «пока» ручкой папе! — взяв его маленькую ладошку в свою, произвела действия за него. — Дочь, давай я с ним погуляю! Иди домой, умойся, успокойся, — заботливо сказала женщина. — Хорошо, — отпустив ребёнка с рук, разрешила пойти на площадку, после чего развернулась, направившись домой. — Даже не попрощалась… — мысли вслух, — Ирина Петровна, вы не против, если я с вами хотя бы тут посижу? Я очень соскучился по Косте, — развернулся к женщине. — Быстро забирай Костю и едь, куда хотел, — резко проговорила женщина. — Что? — он был весьма удивлён её словам. Может неправильно понял? — Валерий, я не имею никакого отношения к истерикам Альбины и, как мама, прекрасно понимаю, насколько важно мальчику общение с отцом. Поэтому давай без лишних вопросов и обсуждений. Бери его и уезжай. Вот его вещи. С Альбиной я поговорю. — Спасибо! Вы святая женщина! Взяв рюкзак, направился к сыну. Мальчик на руках у папы вмиг повеселел. — Ну что? Поехали играть?