Бумеранг

Стирал память, стирая пальцы в кровь. Обои в дырки. Границы ластиком. Так сильно перелюбил, что начал ненавидеть. Держался неделю, чтобы не приехать и не разбить её милое личико, которое когда-то целовал. Которое теперь рисовал в голове каждую ночь. Моя жена. Моя. Держался неделю, чтобы не приехать и не высказать все, что накипело за эти гребанные 7 дней. Думаешь, если сердце распалось на атомы, оно все ещё остаётся сердцем? * Длинный коридор олимпийского, как лабиринт, у которого есть только вход. Где выход не знают даже проектировщики, загнавшие меня в узкий проход. Перед выступлением час. Артисты нашего шоу-бизнеса уже были готовы удивлять и радовать ещё не впустивших в зал зрителей. Не думал ни о чем. Шёл вперёд, большим пальцем надавливая на остальные, перебирая их. Собирался с пустотой. Собирался с мыслями. — Валера… — женский голос окликнул меня, заставив прийти в себя, — Валера, подожди, пожалуйста. Обернулся. Альбина приблизилась ко мне, нахмурившись. За секунды успел её разглядеть: холёное лицо слегка лоснилось, видимо, от духоты. Яркий макияж, собранные в пучок волосы. Концертное платье в пол на контрасте с широким вырезом у груди, будто нарочно подчеркивающим родинки у мягких тканей, переливалось от холодного света коридорных ламп. — Я всё понимаю, конечно — мы разводимся, но, знаешь, у тебя есть дети. За неделю даже ни разу не позвонил, не спросил, как у них дела… Прошёлся по ней ледяным взглядом, отвернувшись. Ждал этой встречи. В голове сотни раз представлял, как впечатаю в стену: разобью нос, сломаю рёбра. Но сжатое сердце, не шевелясь, приклеивалось к грудной клетке, сдаваясь манящему взгляду. Сделал пару шагов в противоположенную от неё сторону, ничего не ответив. — Не поняла, ты куда пошёл? Ускорил шаг, уверенно направляясь дальше вдоль коридора. Звуки цокающих каблуков последовали за мной: — Меладзе! — схватила меня за руку, обернув, — Я вообще-то с тобой разговариваю. — У меня выступление скоро, прости, — заглянув в глаза, ответил, отодвинув её тонкое запястье. — Охереть вообще… Ну да, выступление… Олечка в гримерке заждалась? Промолчал. Вновь развернувшись, пошёл в нужную сторону. Оставил её в коридоре наедине с шоком и непониманием. Её голос ударил по моим ушам спустя десять минут. Ворвалась в гримёрную комнату, когда мы стояли с Олей, обсуждая рабочие моменты. — Ну естественно, кто бы сомневался! Побежал к своей шалаве, не обсудив с пока ещё законной женой тему своих же детей. Блондинка, стоявшая рядом, подняла глаза на Альбину. Я, даже не оторвавшись от бумаг, равнодушно повёл плечами: — Мы обсудим эту тему на суде. Посмотрел на неё — миллион вопросов в этих голубых глазах. Миллион вопросов перерубленных со страхом. Мясорубка в моей голове раздробила её красоту с воспоминаниями той ночи. — Валер, у тебя амнезия? — шёпот потёк из аккуратного рта, — Ты мне изменил, а сейчас так разговариваешь? — У меня, к сожалению, — вздохнув, не сумел отвести от неё взгляд, — Нет амнезии. Красивая. Какая же сука красивая. Боялась. Испуг — болевая точка преступника. Он во всём ищет двойной смысл, боясь, что о преступлении догадаются окружающие. Так же и она — боялась. Боялась. Не могла себе объяснить это чувство, но боялась, что я всё знаю. Не находила ответов, продолжая страшиться. — Может объяснишь? Чего ты загадками говоришь? — прищурившись, спросила она. — Валер, может я пойду? — шёпот Оли влился в этот разговор. — Нет, останься, пожалуйста, — не сводя глаз с Альбины, ответил я, — Останься, я хочу кое-что сказать… Шатенка, прижавшись лопатками в дверь, сложила руки у груди: — Предложишь нам жить шведской семьей? — Зачем же… Просто хотел сказать это, чтобы всё расставить на свои места. Я люблю Олю. Хочу, чтобы она стала моей женой. Лицо Альбины медленно начало менять своё выражение. Жесткость черт расплавилась под горячими словам. Зрачки увеличились. Гной, смазанный дёгтем, начал пробиваться наружу, разрывая кожу. — Поздравляю… — всё, что выдали её сухие искусанные губы. Заметил, как острые коленки задрожали. Заметил, как глаза побежали по сопернице. Заметил, как через полуоткрытый рот она начала вдыхать слишком много воздуха. — Это я тебя поздравляю, — бесчувственно ответил, ни разу не моргнув, — Прости… Прошу прощение сейчас, в прошлый раз не получилось. Просто после клуба в тот вечер заехал к тебе, чтобы извиниться… Её вздернутая губа слегка шевельнулась. Мгновенно переведя взгляд на меня, уткнулась в мои глаза, пробив дырку. — Надеюсь, ты его любишь. Альбина с болью улыбнувшись, слегка прикусила нижнюю. Циничный взгляд рвал её на части, сжигая кожу, раздрабливая кости. Глаза с поволокой смотрели в мои, видимо, в страхе, что оторвавшись, не смогут найти покой. Блондинка, не поверившая в эту игру, решила доиграть партию молча. — Я не понимаю о чём ты, — разорвала воздух своей фразой. — Сука! Ты не понимаешь о чём я?! — преодолев расстояние за секунды, вцепился в её тело, второй рукой схватив за челюсть, — Не понимаешь о чём?! — Я не понимаю о чём ты, — мотая головой, продолжала шептать, словно в бреду, — Не понимаю о чём ты… — Встретимся в суде, — отпустив, позволил ей рухнуть. Она, уперевшись за рядом стоящий стул, сцепила губы, прокусив их до крови. Вышел, хлопнув дверью. Пошёл по коридору, пытаясь прийти в себя. За спиной послышался ещё один хлопок — Оля вышла вслед за мной.