Без света

      Индис опять писала сыну. На этот раз она приглашала его в Валмар отвлечься от дел и отдохнуть. Конечно, сестра Ингвэ понимала, что Арафинвэ действительно занят и успешно управляет оставшимися нолдор. Слухи об их новых постройках, что позволили выращивать овощи в изменившихся условиях, давно достигли города ваниар. Индис не просила, но явно намекала, что была бы рада возможности иногда получать вкусные подарки от своего сына-короля.       Она не знала, как обстоят дела с охотой близ Тириона, а потому отправила немного рыбы и съедобных водорослей, что недавно привезли к ним телери. Золотоволосая дева понимала, что Арьо никогда не отправится на поклон к Ольвэ.       Однако сын смог удивить ее. Когда письмо было закончено, к ней подошел Ингвэ. — Ты просила что-либо у короля нолдор, - достаточно сурово начал он. — Нет, — немного растерявшись, тихо ответила Индис. — Что случилось? — Полюбуйся, — государь ваниар махнул в сторону окна.       Индис встала и несколько нерешительно выглянула во двор. Ко дворцу подъезжали телеги, груженые мешками. — Это все нам? — удивилась Индис. — Насколько я понял, нет. Половина уйдет завтра в Альквалондэ, — пояснил Ингвэ. Его сестра вопросительно посмотрела на него. — Дорогой из Тириона в гавани давно не пользовались по понятным причинам. Она полностью заметена снегом, так что им пришлось для начала отправиться к нам, в Валмар.       Индис убрала готовое письмо в стол, решив пока не отправлять его. А еще следовало вернуть посланника с рыбой — она позаботилась только о сыне и его жене, тогда как он прислал для всех ваниар. Однако где взять больше, чтобы еще хватило и на нолдор, она не знала. *** — Мой государь, идет обоз из Валмара, — телеро поклонился Ольвэ и принялся ждать дальнейших распоряжений.       Король морского народа удивился, ведь ваниар сами не отправляли продукты в гавани, а грузили немногое из своих запасов на освободившиеся телеги моряков, когда те привозили им рыбу. Несмотря на некоторое недоумение, Ольвэ распорядился впустить гостей в Альквалондэ.       В гаванях незамедлительно началось некоторое волнение и всюду были слышны слова: «Нолдор здесь. Пришли нолдор. Нолдор направляются во дворец. Нолдор… Нолдор…» Ольвэ ждал, что на этот раз понадобилось жителям Тириона, но он и не мог предположить подобного.       Посланник Арафинвэ вежливо, но очень сдержанно поприветствовал его, передал свиток, написанный его королем, сообщил, что обоз разгрузился прямо во дворе и попросил также беспрепятственно позволить покинуть Альквалондэ. Незамедлительно, потому как ответ на послание несрочен, и его может доставить в любое время гонец, ежели на то будет воля государя морского народа. Правитель телери хотел сначала задержать гостей из Тириона, но передумал, решив, что так будет спокойнее.       Получив донесение верных, что нолдор благополучно покинули город, Ольвэ еще раз перечитал послание Арафинвэ и принялся думать над ответом.        "Это же надо, ни извинений, ни выражения собственного сожаления о случившемся, ни-че-го. Сухо и только по делу. Овощи, немного, но потом должны быть еще. Будут присылать. Нечасто. Взамен ничего не просит…" — размышлял король морского народа. Потом он вздохнул и начал писать ответное послание. ***       Стук молота вплетался в песнь. Мощный низкий голос не замолкал ни на мгновенье. Ему вторили более звонкие и высокие и лишь иногда, словно бы откликаясь на его зов, доносился низкий бас. Молоты били не преставая, в одном темпе, который составлял основу этой мелодии. Прекрасная и величественная, она ослепляла своей мощью, но в то же время согревала, неся в себе изначальный свет, что когда-то стал основой мира.       Закончив этот мотив, Аулэ запел иначе. Теперь голос его был суров и непреклонен, готовый противостоять тьме каждое мгновение — так создавалась защита, что была призвана ограждать новые светильники от любого зла.       Наконец, и цветок Тельпериона, и плод Лаурелина получили должную оправу и охрану. Майар тем временем закончили мастерить ладьи. Однако их тоже следовало обезопасить от темных рук Мелкора. Потому и попросил Аулэ свою супругу о великом одолжении. Не хотелось Кементари слушать мужа, но он смог убедить ее.       Вскоре принесла Йаванна ветви умерших Древ, и Аулэ сумел добыть из них сок, которым и пропитал небесные суда. Но так случилось, что вместе с чудесными каплями попал на ладьи яд Унголиант. Не заметил этого вала, как не обратила внимания своего и его супруга. Лишь намного позже поняли они, что следовали Пророчеству о последних днях Арды, ибо отрава паучихи сможет помочь разрушительным делам их падшего брата. ***       Измученные поисками, так и не принесшими результатов, ваниар повернули к дому. Шли молча — не было сил на разговоры, устали их роар и фэар. Тяжело было осознавать, что не только Финвэ погиб в благословенном краю. Надежды на то, что сородичи живы, не осталось. Три перемены звезд, а для Аркуэнэ даже больше, прошло с тех пор, как пропавшие отправились в лес. Без еды и возможности согреться шансов выжить у них не было.       Отряд уже приближался к Валмару, когда один из них споткнулся, как ему показалось, о корень. Юный эльда упал на снег, и ему тут же поспешили помочь. Тогда светильник, что был в руке у подошедшего, озарил некогда прекрасное лицо Аркуэнэ.       Тишину не нарушало даже дыхание эльдар. Они стояли, не зная, как им следует поступить. Однако оставить роа девы в лесу было б неправильным.       Тело ваниэ решили отнести ближе к Валмару и завалить камнями, чтобы хищные звери не добрались. Однако они опоздали — когда самый старший поднял страшную ношу на руки, стало заметно, что волки уже насытились.       Айвэдис вцепилась пальцами в ладонь идущего рядом с ней ваниа и молча без слез рыдала. ***       Лехтэ даже не пыталась скрыть свою радость, когда Амадриэль вернулась домой. Крепко обняв подругу, она усадила ее в кресло, закутала в плед и пошла за едой.       Вскоре разморенная теплом жена Макалаурэ задремала, так и не рассказав, что же произошло в лесу. Впрочем, Лехтэ было важно, что та цела и невредима. К сожалению, она довольно часто слышала, что пропавшие обычно не находятся… — Ты представляешь, они щиплют траву, — восхищенно рассказывала проснувшаяся Амадрэ. — А еще там нет снега. Совсем нет, как раньше, понимаешь? И тепло, и даже светло будто бы… — дева резко замолчала, а потом подлетела к окну. — Лехтэ, посмотри!       Не веря своим глазам, обе нолдиэр бросились из дома. Серебристый свет, похожий на сияние Тельпериона, появился на западе. Эльдар выбегали на улицы, с восхищением и надеждой глядя в небо.       Амадриэль летела вперед, не слыша слов подруги, что просила не спешить и говорила что-то про скользкий лед, скрытый снегом. Какое может быть дело до того, что под ногами, когда там, высоко-высоко, есть дивный свет. Амадрэ не замечала, что давно уже ее губы шепчут имя любимого, что ее фэа летит куда-то, где нет тоски, где они будут снова вместе, ведь впереди сверкающее серебро!       И обрыв. Небольшой, но достаточный для того, чтобы не успевшая остановиться дева упала вниз. Мягкий снег спружинил, принимая тело девы, что успела прошептать: «Кано…», прежде чем из рассеченного о камень виска брызнули алые капли.       Тилион совершал свое первое плавание по небосводу, озаряя леса и горы, города эльдар и бескрайние поля. Ни на чем не задерживался взор кормчего, что вел ладью все выше и дальше. Не остановился он и на распростертом на снегу теле Амадриэль, чей застывший взгляд отражал звезды, а на губах осталась улыбка — ее последняя мысль была о Макалаурэ.       Закат перворожденных начался.