* * *
Бернард, который ещё даже не позавтракал (а если начистоту, то и сюда он пришел, чтобы выпить обед), мрачно взглянул на Джеральда. — Зачем? — А почему бы и нет? — ответил Джеральд. Они знали друг друга с детства, и Джеральд бегло говорил по-бернардски. — Потому что я не хочу, — отрезал Бернард. — Чушь. Тебе нужно проветриться. Ты просто хандришь, — настаивал Джеральд. — А мне нравится хандрить. — Да ладно, будет весело! Ты же любишь книги! — Да, но я не люблю книжные магазины. Они занимаются ужасным делом! Книги вообще не должны продаваться! — продолжал протестовать Бернард, хотя уже в своем бесформенном черном пальто выходил с Джеральдом наружу. — Это как проституция! — Как что? — поразился Джеральд. Был отличный ясный лондонский день, а Бернард ненавидел такие дни. Солнце было слишком ярким. Если бы его можно было прикрутить до сорока ватт, он был бы намного счастливее. Некоторые люди начинают страдать от депрессии, как только становится пасмурно. Бернард страдал от нежелательной радости, когда это было не так. — Да просто. Ты собрался писать книгу, так? И ты вкладываешь в неё свои сердце и душу, в каждое слово, в сотни тысяч слов, десятки страниц… больше, чем десятки страниц! А они оборачивают всё это в красивую обложку с клеем, нитками и всем таким, а потом оно блестит и переливается, а они… они… — Бернард словно бы начал задыхаться от ужаса, — швыряют книгу на полку, пока кто-нибудь не придет и не заплатит за нее три фунта, полностью завладев твоей душой. И он сможет читать твои слова и делать с ними всё, что ему нравится! — добавил он, взмахнув руками. — Если ты пойдёшь со мной в книжный магазин, я куплю тебе ужин, — прокомментировал сказанное Джеральд. — Договорились, — согласился Бернард. Они шли какое-то время молча, пока случайная мысль не промелькнула в блестящих нейронах Бернарда. — Мы прошли мимо несколько книжных магазинов, — сказал он. — Ага. — И ты бы мог купить свою чёртову книгу в любом из них! — Это особенный книжный магазин, — ответил Джеральд. — Они что — сладости продают? — спросил Бернард. — У них много редких и ценных книг. — И ты покупаешь у них эти редкие и ценные книги что ли? — Ну… не совсем. Понимаешь… Мне просто нравится туда приходить, смотреть на них, говорить, что я, возможно, когда-нибудь куплю одну из них… А потом я ухожу, — объяснил Джеральд. — Вот, пришли, — он протиснулся в маленький магазинчик, прежде чем Бернард смог должным образом отреагировать на изречённую ртом Джеральда ерунду. — О, Джеральд! — из-за кассы воскликнул мужчина лет тридцати, одетый в твидовый костюм. — Отличное утро, да? Как поживаешь? Вижу, ты с другом? Ещё одна мысль посетила голову Бернарда, и он проговорил обвиняющим тоном: — Продавец! Фарисей! Мужчина смутился. — Может, чаю? — предложил он. — А, мистер Фелл, это Бернард Блэк, мой знакомый, — поспешно сказал Джеральд. — Ему нездоровится, — добавил он вполголоса. — Очень приятно, мистер Блэк, — воскликнул мистер Фелл. — Бетани, ты не могла бы сделать нам чаю? — Уже иду, сэр, — отозвался кто-то сзади, а потом появилась молодая женщина, несущая поднос с чайником и чашками. — Прекрасно, прекрасно. Вы пьёте чай, мистер Блэк, или это против вашей религии? — Не обращайте на него внимания, — шепнул Джеральд. — Как это? Может, я хочу, чтобы на меня обратили внимание! — возмутился Бернард. — У него есть глупая теория — вы будете смеяться — о том, что книги не должны продаваться, — усмехнулся Джеральд, а Бетани и мистер Фелл заинтересовано посмотрели на Бернарда. — Это так? — спросил мистер Фелл, деликатно потягивая чай.* * *
— А через месяц он позвонил мне и спросил, присмотрю ли я за магазином, пока он немного отдыхает, — проговорил Бернард. — И? — И это было пять лет назад, — безразлично закончил он. — Он так и не объявился? Может, он в бегах? — спросил Мэнни. В этот момент вернулась Фрэн с большим бумажным пакетом и движениями фокусника начала извлекать из него бутылки вина. — Звучит загадочно, — сказала она. — Да не особо. Всё так же ясно, как лицо за вашим носом, — ответил Бернард. — Он просто знал, что я не буду продавать его книги. — А что случилось с его помощницей? — Случилось? Его? Помощницей? Что? С? — Бетани, — терпеливо подсказал Мэнни. — Боже, что случилось с Бетани?! — воскликнул Бернард. — Она давным-давно уехала, Бернард, ты должен помнить, — сказала Фрэн, закуривая сигарету. — Она встретила какого-то парня, который сюда пришел, но ничего не купил. Ричард, Реджинальд… или как-то так, профессор, одетый во все твидовое. Обещал ей много шоколада и приключения. С тех пор о ней ничего не слышно. — Тебя не волнует, что он может вернуться? — спросил Мэнни. — Кто? — не понял Бернард. — Мистер Фелл. — Ты что-то знаешь?! — дал Бернард волю своей паранойе. — Я просто так говорю. Что, если он вернется? — О, мне кажется, он этого не сделает, — проговорила Фрэн. — А если и сделает, то, думаю, будет доволен работой Бернарда, который не продал ни одной его книги. — Он может, теоретически, конечно, возражать против арахисового масла на потолке, — рискнул предположить Мэнни. — Да его там немного…* * *
Азирафаэль тоже смотрел в потолок, и это был намного более качественный потолок. На нем была фреска. Итальянцы вообще рисовали фрески на всём, чём могли, и даже на том, на чём не могли. — Мм… — промычал Кроули откуда-то из-под одеяла. — Ангел, я слышу, как ты думаешь. Перестань так громко думать! — Мне кажется, я что-то забыл, — ответил Азирафаэль. — У нас были длинные выходные? Кроули погладил себя по животу, потянулся и вздохнул: — Я бы не сказал, что очень длинные. — Ты думаешь? — Ещё пару дней не повредит, — уверенно заявил Кроули. — Ты прав, — радостно согласился Азирафаэль.