📜 Смятые рисунки

У неё были чёрные волосы и такие же глаза. Карандаш оставил на бумаге длинный тёмный штрих и мягко прочертил линию брови. Драко чуть нахмурился и уверенно стёр ластиком часть грифеля. Её глаза заблестели. Они были чертовски притягательны, в них таилась загадка, которую с такой жаждой ищут романтики и которую страстно желают заполучить коллекционеры девичьих сердец. Она была живой. Драко с корнем выдрал лист и смял его. Бумага полетела в мусор. — Инсендио. Портрет безымянной девушки вспыхнул в ведре. Огонь охватил красивые черты, искажая, очерняя, пожирая их. Он был голоден — этот огонь. Драко не кормил его целый месяц. Эта девушка была третьей. Новая ошибка — новый шрам. В чёрном ведре сгорели портреты сестёр Гринграсс — двух очаровательных и чистокровных девушек, одну из которых Люциус очень хотел бы видеть хозяйкой Малфой-Мэнора. Драко хотел верить, что всё окажется так просто. Но его мечты рассыпались пеплом, оставляя на груди два узких глубоких шрама. Потому что девушки были не те. Драко Малфой искал соулмейта. У него осталось шесть попыток. Первая — Астория — плакала от боли, когда тонкий шрам изуродовал ей грудь. Она сбежала, забыв свои чулки — странный бесполезный предмет, который, впрочем, неплохо выглядел на бумаге. Вторая — Дафна — уже имела шрам на плече, и второй её расстроил, но не удивил. Она спокойно оделась, грустно улыбнулась Драко, подобрала чулки сестры и покинула комнату. Её портрет сгорел быстро, сверкнув яркой вспышкой и осыпавшись пеплом. Драко даже не помнил, как рисовал его. Третья ошибка была его первой любовью. Он возлагал на неё большие надежды, но и эти надежды сейчас догорали в ведре. — Тук-тук. К тебе можно? Дверь в комнату мальчиков приоткрылась, впуская Панси. — Рисуешь? Она подошла и присела на его кровать, чуть подвинув тетрадь. — Рисую. Зачем ты пришла? Панси не торопилась с ответом. Медленным, вдумчивым взглядом она окинула своего лучшего друга. На его предплечье появился новый шрам. Здесь каждый был в курсе, что это значит. — Снова не повезло? Драко сжал зубы. — Не злись, — Панси отвела взгляд, чтобы не смущать его. — Мы с тобой дружили ещё до школы, нас слишком многое связывает, чтобы ругаться из-за шрамов. Хочешь, покажу тебе свои? — И у тебя они есть? — Они у всех есть. Ну, может, кроме Грейнджер, — хихикнула Панси. — Говорят, она всё ещё… — Избавь меня от слухов, Панси, — скривился он. Из всех девушек этого мира меньше всего он хотел слышать про Грейнджер. — Как скажешь, — она пожала плечами. — В любом случае, я пришла не поэтому. Отложив карандаши, Драко оперся о спинку кровати, всем своим видом демонстрируя внимание. Панси мяла пальцами собственный рукав и почему-то закусила губу. — Что такого ужасного ты хочешь мне сказать? Не прими за комплимент, Панси, но я впервые вижу, чтобы ты стеснялась. Девушка хмыкнула и нервно передёрнула плечами. О да, ей сейчас было очень нелегко. — Да я впервые с такой темой к тебе подхожу. Драко окинул её внимательным взглядом и прикинул варианты. — Если ты насчёт Блейза, то советую попробовать. Он тоже о тебе спрашивал. — Блейза? — она выпустила рукав. — Да нет, я насчёт тебя. — В смысле? — Драко удивлённо вскинул брови. Панси прямо-таки видела, как мысли крутятся в его голове. Она не могла произнести это вслух и теперь просто ждала. Ждала, когда он догадается сам, избавив её от тяжкой ноши признания. — Погоди, я правильно понял?.. — Да, я думаю, ты правильно понял. — Панси старалась выглядеть уверенной, но прекрасно понимала: в этот момент их дружба висит над пропастью. Предложение, с которым она пришла, может разрушить всё, и поэтому слова она подбирала особенно тщательно. — Драко, я всё обдумала. Мы с тобой дружим с раннего детства. Ты знаешь все мои тайны, я — твои. Мы на одном факультете, наши родители до сих пор рассматривают вариант нашей помолвки. Что, если всё это — признак того, что мы соулмейты? Я не настаиваю, ты просто подумай над этим. Если бы эти слова сказал кто-то другой, Драко рассмеялся бы ему в лицо. Ну в самом деле, какая из них с Панси пара? Он вытаскивал её из передряг, иногда сам в них же и толкал, слушал, как она рыдала из-за какой-то девчонки («расскажешь кому-то — убью!»), и учил целоваться «по-настоящему». Панси была «своим парнем», лучшим другом, с которым можно было напиться, разругаться вхлам и помириться на следующее утро, но как женщину он не рассматривал её никогда. В конце концов, она действительно была похожа на мопса. — Не знаю, Панс. Это… странно для меня. Она медленно кивнула, отводя глаза. Чистокровная неглупая девушка, воспитанная в традициях своего рода — должно быть, ей сейчас очень стыдно. Хотя в её предложении была своя логика: никто не знает, по какому принципу находят своего соулмейта. Так почему не дружба? Драко принял решение. — …Но в твоих словах есть смысл. Давай попробуем. У тебя ведь больше нет вариантов? — Угу. Ну если только Блейз, — она скривилась. — Но ты же знаешь, какой сволочью он бывает. Не хочу даже пытаться. — Ты тоже иногда бываешь сволочью, знаешь ли. — Ох, когда ты наконец забудешь… — Никогда. — Драко протянул руку и начал развязывать её галстук. — Чего замерла? Помогай. — Что, прямо здесь и сейчас? — Панси ухмыльнулась, оттолкнула его руку и развязала галстук сама. — Уверен? — А чего тянуть? Заглушающее только поставить не забудь. — Ты себя переоцениваешь. — Посмотрим.

***

…Панси оказалась не той. Короткий, но широкий шрам рассёк живот, оставляя кровь на простынях. В комнате повисло тяжёлое молчание. — Извини, — наконец сказала Панси. — Я должна была проверить. — Всё в порядке. Ничего в порядке не было. Они впустую потратили ещё одну попытку. У Панси их осталось три. У Драко — пять. — Ты нарисуешь мой портрет? — спросила она. Это была его тайна — одна из тех, что знала только Панси. Он рисовал самые значимые моменты своей жизни. Ему казалось очень правильным запомнить каждую важную страницу, нарисовать каждый эпизод — чтобы затем сжечь его. Освободить, очистить огнём, оставляя от воспоминаний только пепел. — Да, я нарисую твой портрет, Панси. — Рисуй сейчас. Она молча перевернулась на живот, обнажая спину. Драко потянулся за карандашом. Набросок вышел серым и безликим. От него веяло безнадёжностью. Серая девушка на серых простынях, с широкой гладкой спиной и разметавшимися по подушке волосами, прячущая лицо и сжимающая пальцы в кулак. Драко смял рисунок. — Оставь его, пожалуйста. — Панси повернула голову. — Я не хочу уходить из твоей жизни. Мы ведь можем остаться друзьями? Привычным жестом он бросил жалкий комок, но не в ведро — в подругу. — Забирай себе. — Спасибо. Бережно расправив листок, она направила на него палочку. Углы распрямились, рисунок выровнялся. — Ты мог бы стать прекрасным художником, Драко. — Может быть. «Только зачем?» — подумал он. Вздохнув, Панси поднялась и оделась. Уходя, она прикрыла за собой дверь. У неё оставался Блейз. У Драко — больше никого.