Поиск

      Ноэль говорила долго, как будто целую вечность ни с кем не разговаривала по душам; девушку совершенно не волновало, что её слушает обычный прохожий, что-то рисующий в своём потёртом перекидном блокноте на пружинке, пока она рассказывает ему истории из трудного детства.       По началу Ноэль говорила неохотно, словно стеснялась своего нового слушателя: вдруг он посчитает её глупой, а её грустный рассказ — смешным анекдотом? Вдруг он громко рассмеётся прямо ей в лицо, назовёт дурочкой, а потом просто уйдёт восвояси? И, что ужаснее всего, вдруг встанет на сторону её главного обидчика в семье, брата Солида, начнёт защищать его, говоря, что Ноэль сама во всём виновата?       Но Юно оказался совсем не таким, каким его вообразила Ноэль в своей голове; парень терпеливо и внимательно слушал, лишь изредка кивая ей в знак согласия. Ни тени улыбки не было на его бледном, худом лице, поэтому девушка постепенно раскрепостилась, и спустя некоторое время уже с большим удовольствием делилась с ним всем тем, что скопилось у неё на душе. — Моя старшая сестра Небра каждый день называет меня бездарной, представляешь? «Ты только и умеешь, что глупо позировать»,— говорит она. Хотя я, между прочим, неплохо пою!— Ноэль обиженно скрестила руки на груди. — А ещё я умею вкусно готовить, гораздо вкуснее самой Небры! Даже старший брат Нозель как-то сказал, что у меня есть талант в готовке, а уж он-то точно знает толком в этом!       Ноэль замолчала, чтобы перевести дух; она ещё никогда никому не открывала свою душу, поскольку всем было просто не до её душевных терзаний. Правда, как-то раз один художник спросил девушку, отчего она сегодня какая-то хмурая, но слушать ответ не стал: мол, ты слишком долго рассказываешь, а у меня работы много, так что мне некогда. Честно сказать, Ноэль где-то в глубине души боялась, что её новый слушатель поступит точно также, как тот художник: тоже перебьёт, отмахнётся от неё, скажет, что ему некогда слушать длинные скучные истории; но, к счастью, ничего такого не произошло, чему девушка была очень и очень рада. — А когда мне было десять лет, — продолжила вещать Ноэль, — брат Солид с сестрой Неброй прокрались в мою комнату и изрезали мне одежду, якобы шутки ради. И ты думаешь, их наказали? Нет! Они как всегда вышли сухими из воды. А вот меня заставили зашивать испорченные вещи, отказываясь покупать новые, объясняя это тем, что жалко тратить деньги. Хотя на Солида и Небру никогда не жалеют!       Юно продолжал слушать, не переставая рисовать в своём блокноте. Десятая страница подряд была испещрена различными набросками, понятными только ему одному. Так пролетел час, затем два, три… Ноэль никак не могла наговориться, всё рассказывая и рассказывая Юно о своих душевных переживаниях, спрятанных глубоко-глубоко в сердце. Наконец-то, сегодня настал тот самый день, когда нашёлся человек, пожелавший выслушать её боль, накопившуюся за столь долгое время. Ноэль даже как-то позабыла о том, что рассказывает всё это тому, кого видит впервые в жизни. Для нее сейчас было куда важнее выговориться, а уже кому — старому знакомому или первому попавшемуся незнакомцу — абсолютно всё равно.       Юно, в свою очередь, слушал Ноэль, старательно ловя каждое сказанное её слово. Девушка безумно его заинтересовала, в этом нет никаких сомнений. Было в ней что-то такое, чего не было ни в одной другой девушке, которую Юно когда-либо встречал. Например, её звонкий и мелодичный голосок хотелось слушать бесконечно, совсем позабыв обо всём на свете, в том числе и о счёте времени; а эмоции на её лице такие чистые, искренние, неподдельные, что непременно греют его холодное сердце. Юно вдруг почувствовал в этой случайной незнакомке родственную душу, ту самую, с которой хочется навечно связать свою жизнь. Подумать только: вот так внезапно, незванно-негаданно, Юно нашёл девушку эмоциональную, бесхитростную, у которой всё написано на лице; как раз именно такие в его вкусе.       Когда Ноэль наконец-то закончила говорить, солнце уже скрылось за горизонтом; сумерки сгустились над землёй, легкая вечерняя прохлада внезапно пробралась в скромное пространство парка. Юно был одет тепло, а Ноэль, наоборот, совсем легко, поэтому сейчас чувствовала себя зябко и неуютно. Видя это, Юно снял с себя джинсовую куртку и накинул её на плечи девушки. — Спасибо… — поблагодарила Ноэль осипшим от долгого монолога голосом. — А ты сам-то не замёрз разве? — На мне теплый джемпер и джинсы, так что нет, — пробормотал Юно.       Помолчали. Ноэль вдруг свободно вздохнула; теперь, когда она выговорилась, девушке стало намного легче и спокойнее. С неё словно сняли тяжёлый груз, тянувший её на дно и не дающий ей толком жить. У девушки откуда-то взялось стойкое ощущение, будто бы за спиной выросли прекрасные ангельские крылья: казалось, сейчас вот-вот взмахнёт ими и взлетит, как вольная птица, в небо, к облакам, таким холодным, мягким, воздушным. Подобное ей доводится ощущать впервые. — Послушай, — нарушив возникшую тишину, вдруг начала Ноэль, — как я могу отблагодарить тебя за то, что ты выслушал меня? Может, тебе нужны деньги? Связи? Или какие-нибудь крутые штуки для рисования? — Позволь мне нарисовать тебя, — просто ответил он. — И это — всё? — искренне удивилась Ноэль, на что в ответ получила утвердительный кивок. — Ну что ж, почему бы и нет... — Жду тебя завтра в пять, на этом же месте, — проговорил Юно, вставая со скамейки. Ноэль тоже вставала и уже собиралась отдать Юно его куртку, как тот жестом показал, что не стоит. — Вернёшь, как дойдём до твоего дома.       В полном молчании шли они это путь, погрузившись каждый в свои мысли. Ноэль думала о том, как повезло ей встретить такого человека, как этот черноволосый парень, который не покинул её, выслушал, да ещё и в благодарность попросил всего ничего — попозировать немного для рисунка. А Юно же в это время как раз и придумывал его в своей голове. На мгновение парню подумалось, вдруг этот рисунок станет тем самым настоящим шедевром, который он так долго мечтал нарисовать? Однако Юно быстро выбросил эту мысль из головы: у него слишком мало опыта для подобных авантюр, поэтому шедевр он сейчас вряд ли сможет создать. Быть может, когда-нибудь ему и удастся, а пока что ещё рано об этом думать. Но ведь мечтать не вредно, верно? — Мы пришли. — остановившись около какого-то большого каменного дома, проговорила Ноэль и сняла с себя куртку. — Вот, возьми. — она протянула её Юно. — Спасибо за всё, э-э-э… — запнулась девушка, внезапно осознав, что не знает, как его зовут. — Юно. — подсказал парень, взяв свою джинсовую куртку и надев её на себя. — Спасибо за всё, Юно, — повторила Ноэль, виновато улыбнувшись, — ты мне здорово помог сегодня, так что… Я… Я приду позировать, как ты и попросил, в пять, завтра. — Ноэль взглянула парню в глаза, и, покраснев, тут же отвернулась. — В общем, пока. Ещё увидимся. — Пока. — ответил Юно и побрёл к своему дому.       Ноэль проводила его взглядом, а затем, открыв дверь ключом, зашла домой. Её опять неприятно осенило: она не сказала Юно своё собственное имя. «Ну какая же я глупая! — мысленно корила Ноэль саму себя. — Не могла даже представиться по-человечески… Надо будет завтра обязательно сказать ему своё имя».

***

      Ноэль Сильва бежала так быстро, как только могла; сбивая по пути прохожих и не обращая на это никакого внимания, девушка со всех ног неслась на то место, где вчера отводила душу простому незнакомцу, художнику, пожелавшему нарисовать её. На часах было ровно пять часов, а она не прошла и половину пути; понимая это, Ноэль нервничала и бежала ещё быстрее, порядком подустав и выбившись из сил. Подумать только, Ноэль Сильва, всегда такая пунктуальная и точная, сегодня опаздывает как самая последняя разгильдяйка! Юно наверняка разозлится на неё, накричит, скажет, что заставила его так долго ждать!       Когда Ноэль наконец добежала до нужной скамейки, Юно уже был там и готовился к рисованию: ставил мольберт, раскладывал краски, подбирал кисточку. Увидев Ноэль, всю запыхавшуюся, он ничуть не разозлился, как думала девушка, а вместо этого чуть улыбнулся и тихо произнёс: — Здравствуй. — Здравствуй, Юно. — отдышавшись, проговорила Ноэль в ответ. — Ох, я опоздала. Это так на меня не похоже! Обычно я никогда не опаздываю, что это со мной случилось?! — Ничего страшного. — промолвил Юно и улыбнулся чуть шире. — Кстати, я вчера не представилась. Меня зовут Ноэль Сильва! — девушка демонстративно взмахнула хвостиками.       Юно кивнул в ответ и жестом пригласил Ноэль садиться на скамейку; ему не терпелось поскорее начать рисовать, хоть и мастерски скрывал это. — Сядь, пожалуйста, как-нибудь непринуждённо и расслабленно, — попросил Юно.       Ноэль удивилась, но быстро справилась с собой и выполнила просьбу, усевшись на скамейке так, будто и не позировала вовсе. Впервые девушке не надо стоять в сложной позе по несколько часов, уставившись в одну точку. Нет, на этот раз она может вообще не утруждаться, а спокойно сидеть и наслаждаться природой. Прикрыв глаза, Ноэль просто-напросто отдыхала, думая о чём-то незначительном.       А Юно всё рисовал и рисовал, на этот раз не в маленьком блокноте, а на огромном белом холсте, в тысячу раз больше какого-то карманного блокнотика. Сначала Юно набросал эскиз будущего рисунка простым карандашом; затем парень принялся слегка обводить рисунок, стирая лишние линии ластиком. Почему-то у Юно ещё с самого утра возникло стойкое ощущение того, что сегодня он доделает свою работу до конца. Да, именно доделает, а не бросит на начальном этапе, как обычно это происходит. Юно не знал, откуда возникло это самое ощущение, не имел даже ни одной догадки или какого-то предположения, просто ощущал и всё. Поэтому, доверившись самому себе, парень продолжал рисовать, периодически поглядывая на Ноэль. Удивительно, но эскиз получился сегодня быстро и качественно; быть может, это потому, что Юно не один, рядом с ним, без сомнений, его муза, та самая, которую он так долго ждал. Парень понял это, едва коснувшись холст карандашом: от Ноэль исходила такая невероятная аура вдохновения, что Юно сразу же начал рисовать, не размышляя больше ни над чем, кроме своего рисунка. Стоило ему хотя бы мельком взглянуть на Ноэль, как тут же чувствовался какой-то неземной прилив сил. Его рука сама плыла по холсту, воплощая на бумаге тот замысел, который он задумал.       Прошло некоторое время, прежде чем Юно закончил рисовать эскиз. Выбрав самые необычные и яркие цвета, парень обмакнул кисточку в нужную ему краску и принялся аккуратно раскрашивать свой рисунок. Не торопясь, плавными движениями, Юно наносил краску на холст, получая немалую дозу удовлетворения от самого процесса рисования. Его губы вдруг растянулись в счастливой, довольной улыбке, такой искренней-искренней, что Ноэль, заметив эту улыбку на его лице, и сама широко улыбнулась непонятно чему. Встретившись с ним взглядом, девушка поспешила отвести глаза в сторону и притупить улыбку, но вышло как-то плохо: она всё улыбалась, пусть и не так широко. Юно же, заметив, что на него смотрят, причём не только Ноэль, но и прохожие, перестал улыбаться и вновь стал серьёзно-равнодушным. — Скоро закончу, — пробормотал Юно, на что Ноэль в ответ кивнула.       Закончу… Кто бы мог подумать, что он действительно закончит свою работу, доведёт её до конца, воплотит в полной мере! Да ещё и такую, какую можно назвать шедевром! По крайней мере, Юно считал именно так. Он надеялся, что и другие оценят её по достоинству, в том числе и Ноэль, вдохновитель сего творения.       Спустя несколько минут Юно гордо, но тихо произнёс: — Готово, можешь смотреть.       Ноэль так наскучило позировать, что, когда её позвали смотреть результат своих трудов, девушка мигом сорвалась с места и подскочила к мольберту, предвкушая увидеть нечто особенное. И она правда увидела это! Пред её глазами предстало само воплощение слова «шедевр»; по-другому эту картину никак нельзя назвать. От нахлынувших эмоций и чувств Ноэль не могла вымолвить ни слова, поэтому просто молчала, прикрыв рот ладонью. Юно переводил свой взгляд с мольберта на Ноэль, терпеливо дожидаясь от неё каких-либо комментариев. И внезапно Сильва пронзительно завизжала, накинувшись парню на шею. На её крик сбежались все прохожие, смутившие Юно: он совершенно не ожидал такой огласки.       А Ноэль, поняв, что сейчас совершила, тут же отпрянула от Юно, вся смущённая и красная; толпа, окружившая их, ликовала на разные голоса. Одни кричали: «Великолепно!», другие: «Потрясающе!» Вдруг кто-то крикнул: «Шедевр!» и все, даже Ноэль, дружно подхватив, начали скандировать: — Шедевр! Шедевр! Шедевр! Шедевр!       У Юно на глаза как-то сами собой навернулись слёзы радости: только что исполнилась его самая заветная мечта! Сердце бешено застучало в груди, голова закружилась, а земля уходила из-под ног с каждой секундой… Ох, сегодня самый счастливый день в его жизни! — Спасибо, Ноэль! — прокричал обрадованный, донельзя счастливый Юно и вдруг крепко обнял девушку.

***

      Большая картина в золотой рамке висела над камином в просторной, но уютной гостиной. На картине была изображена девушка с двумя хвостиками, одетая в нежно-голубое платьице с длинными руками; девушка сидела на скамейке возле бушующего, разъярённого, синего моря; позади девушки полуразрушенный дом, весь заросший светло-зелёной травой. Небо на картине изображено пасмурным, мрачным, кажется, ещё чуть-чуть, и пойдёт дождь. Но девушку на картине, похоже, это нисколько не волнует; она широко улыбается во весь рот и весело смотрит куда-то вдаль, всем своим видом излучая позитив и радость. Любому, кто взглянет на эту девушку, покажется, что она словно живая…       В гостиной вдруг зазвонил телефон, и спустя несколько секунд на звонок ответил какой-то человек средних лет в чёрном деловом костюме. Лицо его выражало полное спокойствие и умиротворённость. — Слушаю, — произнёс человек, поднеся телефон к уху. — Здравствуйте, господин Юно, — послышался в трубке солидный мужской голос, — я коллекционирую выдающиеся и знаменитые картины всего мира. Вы — как раз тот самый художник, картину которого я и хотел бы купить. — И какая же Вам нужна? — спросил господин Юно, чувствуя, что знает ответ на этот вопрос. — «Девушка на берегу моря», Ваша самая первая работа. Назовите любую сумму, и я куплю её немедленно. — Она не продаётся, — сухо проговорил художник, — поскольку это подарок. — И кому же? — расстроенно задал вопрос коллекционер.       Господин Юно взглянул на картину, висевшую над камином, и, тепло улыбнувшись, промолвил: — Моей жене, Ноэль Сильве.