***
За вторым нажатием дверного звонка следует и третий вместе с четвёртым ровно через подъездную секунду дома в хорошем районе Москвы, что за четыре мили от моего. Настырный звук донимает всех соседей рядом, но дверь все не меняет положения, продолжая быть закрытой, и все так же позволяет резать слух. Сквозь звонки и глухие стучания, слышится шарпающиеся шаги по гладкой плитке квартирного пола, а вместе со всеми звуками и завываниями женщины от невыносимости происходящего, что близится к вечеру, скрип входной двери дополняет недополненную гамму музыкального подъездного театра. — Ната? Что ты тут делаешь? — парень удивлён, но никак не возмущён, резко переключает сонную мимику на более трезвый взгляд. Передо мной стоит Кирилл, уставший, измученный и изморенный, с отросшей колючей щетиной и не такими короткими волосами. Неделя. За этот период я забыла не присущую для парней мелодичность и нежность его голоса, что заставляет меня вновь прочувствовать себя в одесском клубе, не узнав его. Перед ним стояла я, в огромных джинсах и бесформенной футболке с пятном, которое сумела заправит в джинсы, глаза предательски больше не держали слез, а эмоции перескочили шкалу, дав толчок прижаться и зарыдать. — Кирь… — моя щека оказывается прижатой к груди друга, который тут же обвивает руками мою спину и легонько поглаживает голову, путаясь пальцами в длинных волосах. — Ты мне нужен, я сойду с ума, если с тобой не поговорю! — все так же всхлипывая и через слёзы проговариваю я, стоя одной ногой в подъезде. Парень без лишних слов запускает меня в квартиру и закрывает дверь, его тревожное состояние никак не сойдёт с лица, а нервы виднеются в резких движениях рук по затылку. — Послушай…ээээ… Я сейчас не один… — парень оглядывается назад, переходя с ноги на ногу. Тут же вытираю тыльной стороной кисти слёзы и заправляю волосы за уши. Прочувствовала все волнение парня на себе. — Киииииир, ты скоро? — раздаётся где-то из дальней комнаты спальни, а за ним прорисовывается и сам силуэт девушки. — Ой, привет, а ты кто? — с появлением девушки на лице парня не слазит улыбка, Кирилл вновь поворачивает голову в мою стороны в тот момент, когда я выбегая из квартиры, со всех сил пытаясь не кричать от боли, которая так глубоко кусает меня изнутри. Первый лестничный пролёт. Второй. Третий. Лечу по ступенькам без возможности остановиться на секунду, пытаюсь убежать от мыслей несуществующего предательства. Хватаюсь за перила между девятым и восьмым этажом и останавливаюсь с глухой отдышкой и истерическим дрожанием ног, которые так и наровят подкоситься. Сажусь на ступеньку и достаю из кроссовка сигарету, быстро поджигая её огоньком от зажигалки. Глубокий вдох сопровождает затяг клубка дыма в лёгкие. Выдох и белый туман на лестничной клетке высотки. В голову лезут припевы из различный песен, которые циклично крутились по радио-чартах. — Депрессия и одержимость плохо сочетаются… — после ещё одного вдоха сигареты пропеваю себе под нос одну из крутящихся в голове строчек хриплым голосом, слыша эхо Москвы в сигнализациях, сиренах, в тормозящих колёсах машин и огней бизнес-центров. Подъездные окна открыты настежь, запуская прохладный ветерок последнего месяца лета. — Ты одержима. — голос друга прям над ухом выводит из транса. Кирилл садится рядом на ту же ступеньку и забирает из руки окурок, делая последний затяг. — Но не кем, а чем. Ты одержима чувством правильной жизни, привыкла к плавным поворотам судьбы, подходящим к друг другу дням, ты привыкла к контролю и отвыкла от игры. И сейчас ты пытаешься контролировать игру, в которую играют с тобой без твоей воли. Думаешь, что если и ты будешь играть, то вернёшь ситуацию в свои руки. Правильность написана у тебя на лбу, но ты давно не правильная, может уже перестанешь обманывать саму себя и уступишь другим чувствам, а? — Я больше не могу, Кирь… Терпение просто в ноль. Каждый раз, когда он ко мне касается, я сразу думаю о том, что он точно так же касается к ней, улыбается, целует, любит… Я не могу больше… — слёзы вновь подступают к глазам, но держаться выходит больше, до сих пор сохраняю расстояние между нами, думаю о второй дозе табачного дыма. — Значит ты сдалась? — Да… — Нет, Нат, я не верю, что ты сдалась. — неожиданно через минуту молчания и переваривания моего ответа, парень вновь смотрит на меня. — Я сдалась, Кирь, сдалась! — шмыгаю носом и растираю пальцами чёрную туш. — Так просто? Ты месяц была с ним, зная обо всём, знала, что ничего не изменится от молчания, но молчала и была счастливой, когда была рядом с ним. Та сука, о вас только и говорили! «Как они подходят друг другу», «посмотрите в его глаза, как он смотрит на неё», меня зависть брала, я никогда не чувствовал себя таким, завидующим. Все эти банальные ванильные фразы звучали за вашими спинами, что стоило тебе просто посреди мероприятия поцеловать его, а ему в ответ обнять. Все. Все говорят об этом. И ты сдалась! Ты знала, что он тебе изменяет, но продолжала любить, целовать, обнимать. И ты сдалась! Все знают обо всем, это не скрыть, не скрыть измены, но все ещё больше восхищались твоей стойкости и душой воина. И сейчас ты, с размазанным макияжем, слюнями и соплями говоришь мне, что больше так не можешь! — парень на секунду замолкает, а вместе с ним и громкое эхо. — Чем больше ты его любишь и ждёшь дома, тем дальше он загоняется от своих измен. Механизм прост. Он изменил, ты не простила. Все. Скандал. Расставание. У тебя другой сценарий. И ты не сдалась, Нат, ты просто стала верить в крах больше, чем вначале. — Ему не будет лучше со мной, чем было бы в одиночестве… — осмеливаюсь после срыва Кирилла сказать те слова, которые мучали меня все это время. — Это уже не тебя решать, малышка. — перекривив голос Адиля, Кирилл падает в улыбку, потянув меня за собой и мы оба смеёмся. Курим и смеёмся. Смеёмся и курим. Мне легче. Разговоры растянулись на пол часа, но мы продолжали говорить ни о чём, сидя на одной из ступенек ухоженного подъезда, иногда пропуская жителей дома, которые поднимались в квартиру по лестнице и проговаривали что-то себе под нос. Уговоры пойти завтра на концерт отсекала тут же, но задумалась об этом. Кирилл приводил тысячу аргументов, что бы доказать, что там не так уж и плохо. Я все ещё думала о сказанных парнем словах, ведь так и не ответила, вспоминала каждое слово, будто внушая себе верить. Я знала о том, что Кирилл готов сидеть со мной тут до утра, но его мимолётные поглядывания на часы напомнили мне о девушке в его квартире. — Как её зовут? — ловлю контакт с его глазами, перестав лежать на плече друга, крутя в руке шнурок от его толстовки. — Настя… — Кирилл виновато поджимает нижнюю губы и расплывается в улыбке от упоминания её имени. Невольно на лице появляется улыбка от светящихся глаз парня и впадаю в легкую краску, не думая, что буду когда-то говорить с ним об этом. — Ты шо, влюбился что-ли? — по-дружески пихаю Кирилла локтем и дотягиваюсь до его макушки, трепля короткие белые волосы рукой. — Как мальчишка… — опускает голову и достаёт ещё одну сигарету из пачки. — Будешь? — парень протягивает последнюю, что осталась в упаковке. — Мне уже хватит. — вспоминаю количество выкуренного и то, что мне ещё ехать к Адилю, но забываю, что парень пообещал мне вернуться домой раньше ночи. — Мне показалось или ты испуган? — С чего ты взяла? — парень зажимает передними зубами скрученный табак и подкуривает от моей зажигалки, пуская дым прямо в лицо. — Я не уверен, что мне это нужно. — Ты был слишком долго наедине со своим одиночеством, пора уже и поделиться с кем-то своими чувствами. — подбадривающе похлопываю друга по спине, пока тот потерянно смотрит вперёд. — Я был не одинок, я был с тобой… — не моргая, Кирилл переводит на меня тяжёлые красные глаза. — Я с тобой делюсь этим. — Та брось, я всегда ною тебе на свои ужасные отношения, на невыносимый характер Адиля. Даже сейчас я приехала к тебе, чтобы выплакаться, не подумав, что у тебя своя жизнь и ты не сможешь меня выслушать. — Ты не замечаешь, как этим мне помогаешь думать о чём-то другом, Нат, я живу, когда вижу, что рядом со мной ходит такая ледяная, но ранимая душа. — Я могу исчезнуть из твоей жизни, как сделала это три года назад. Мы всего лишь живем эту жизнь, делаем то, что нам прописано судьбой, даже если завернем не туда, придём все равно туда, куда должны были прийти, просто тяжелее и дольше. Она может стать для тебя домом, к которому ты будешь возвращаться не смотря на крутые повороты жизни, Кир. Дай шанс себе не руководить судьбой. — Ты-мой дом… — парень слегка приподнимает уголки рта и поправляет большой рукав моей футболки. — А ты-мой дом, Кир… — тихо, почти шепча, отвечаю другу. Парень выдыхает и подтягивает меня к себе, обнимая одной рукой за спину, кладу голову на плече и беру парня за свободную от сигареты руку, опуская веки, полностью доверяюсь ему. Легкий поцелуй остаётся на виске, а одеколон заполняет мои лёгкие, убив в них никотин. — Ты мой дом… — повторяю я про себя, но он услышал и улыбнулся, аккуратно положив голову на мою, продолжая обнимать сзади. Подъездная романтика. Трагедия в два тома. Не знаю, герои какого мы романа и романа ли. Личная борьба переросла в общую. Нас не сравнить с героями Шекспира, не приписать к романам Джейн Остен, мы никогда не будем вместе, но мы вместе всегда. И каждый из нас знает об этом. — Все, хватит, — отстраняюсь от парня, успев привыкнуть к теплу прикосновений, — беги обратно. Мы слишком долго тут вместе, она будет переживать… — тяжело вытягиваю из себя эти слова и ещё тяжелее мне даётся смотреть равнодушно в его глаза. Всеми силами пытаюсь заставить парня встать и прекратить попытки вернуть нас в прошлое положение. — Нат, нам же хорошо было. Я же вижу, что ты этого не хочешь, не хочешь, чтобы я уходил! — Кирилл аккуратно хватает меня за кисти рук и накрывает моими ладонями свои скулы. — Я серьезно, уходи, мы делаем только хуже! — срываюсь на крик и выдергиваю руки из его, резко вставая на ноги. Кирилл не медля возводится в полный рост, пытаясь контролировать мой всплеск эмоций. — Кому хуже? Адилю, Насте, кому?! — Мне! Мне хуже, ты не видишь? Я на краю пропасти между срывом и депрессией, я потяну тебя за собой! Все равно я буду с ним, а тебе не нужно это все. Посмотри на меня, я плохой человек, уходи! — выплёскиваю всю желчь на парня, который по настоящему испугался моих трясущихся рук и эмоционального колебания, словно маятник. Парень резко прижимает меня к себе и крепко обнимает. — Хорошие люди всегда говорят, что они плохие… Я уйду. Я сразу же уйду, когда ты искренне скажешь мне об этом. Сжимаю толстовку парня в кулаках, отпечатывая последние остатки от туши на его груди. Мне понадобилась минута, чтобы прислушаться к самой себе, зная, что он действительно уйдёт, навсегда. — Кир… — подымаю голову на друга, который в тот момент сладко улыбается, касаясь пальцами моего подбородка. Минута могла изменить все. Перечеркнуть все дни, в которых я жила в обмане, любовь к человеку, который не заслуживает, наш поцелуй. — Уходи. Лицо парня тут же меняется и от сладкой улыбки остаётся только горечь. Но он кивает, оглядывается на ведущую наверх лестницу и вновь на меня. Последний взгляд. И вновь прощание. Он ушёл. Выполнил своё обещание. Я долго слышала его шаги по подъездной мраморной плитке, а затем и эхо закрывающейся двери, зажмурив на секунду глаза от громкого хлопка, который волной прошёлся по всем этажам в шестнадцатиэтажной новостройке. Раскрываю ладонь, которою так долго держал в своей руке Кирилл, но вместо теплоты касаний, лежит последняя сигарета. Моя скорая помощь. Подношу огонёк и пускаю дым, оказываюсь вновь на ступеньке, садясь на холодную плитку, несколько минут в тишине помогли мне спокойно убивать здоровье. Звук уведомления на телефоне прорезает тишину до неприятного писка в ушах, достаю телефон с заднего кармана джинс и на секунду по телу пробегают мурашки. 21:03 Я дома, ты скоро? Подрываюсь с места и быстро перескакиваю ступеньки вниз, вылетая из подъезда. Следом за смс-кой идёт звонок, провожу пальцем по экрану и слышу на другом конце провода совсем иной тембр голоса, грубый, хриплый. — Малышка, ты где сейчас? — Я скоро буду. — Тебе вызвать такси? Какой адрес? — Не нужно, я и сама могу это сделать. Буду через двадцать минут. Наш разговор обрывается. Вызываю такси на нужный адрес и через сорок минут оказываюсь около дома Адиля. Всю поездку я пыталась не слушать шансон, дурацкие рассказы пожилого таксиста и его причитания на правительство, пару раз я останавливала его попытку переключить радио на политический канал и несколько раз просила выключить музыку вообще. Открываю двери ключами, которые Адиль специально заказал, чтобы я смогла свободно выходить и заходить без вмешательств его комплекта ключей. — Я дома! — стягиваюс ногами кроссовки и небрежно ставлю сумку на пол, немного повернувшись в сторону света, который шёл лишь от телевизора с выключенным звуком, а напротив полулёжа сидел и сам парень, склонив голову, а рукой держа пульт. Тихо подхожу к спящему Адилю, убирая стоящий на мягком диване стакан с алкоголем рядом с ним, сажусь на место сервизной ёмкости, поджимая ноги под себя, и нежно провожу пальцами по щеке того. — Адиииль — протяжно шепчу имя парня, вытягивая его из крепкого сна. Глаза парня приоткрываются, но затем вновь закрываются от ярких вспышек экрана телевизора. Громкий выдох и рука оказывается на лице, протирая глаза, чтобы включится в мир. — Я пришла… — продолжаю тихо проговаривать слова, боясь убить безмолвие дома. Парень в который раз открывает глаза и ловит контакт со мной. — Ты тут… — расплывается в улыбке, как кот, блестя глазами. — А я думал, что ты больше не придёшь, не вернёшься ко мне… — Адиль вязко тянется к стакану с коньяком на дне и допивает жидкость. — Ади, я же обещала… — нежно провожу ноготками по волосам и полностью разворачиваюсь коленями к нему, продолжая держать ноги поджатыми. — Ты чего в темноте сидишь? — Мне было так грустно. — заплетая язык, отвечает и снова одурманенно улыбается, не сводя с меня глаз. Он вовсе не расслышал мой вопрос, продолжая быть на своей волне. — Ты совсем пьян, Ади… — продолжаю проводить ладонью по его голове, спускаясь на шею. — У меня есть отличная идея! — привстаю с дивана и забираю с руки Адиля пульт, пока тот молча наблюдает, казалось, что я все же не до конца смогла его растормошить и парень до сих пор находится во сне. — Давай всю ночь смотреть старые фильмы? Обрывистый смех заполняет тишину высоких потолков, что положив руки на живот парня, можно почувствовать пульсацию всего тела. Невольно улыбаюсь и прижимаюсь к нему, как к тёплой батареи в отопительный сезон. В душе минус двадцать, а по факту лёд растаял, унося в океан огромные глыбы, где и столкнётся с одной из них Титаник, я сама выбирала, сама прощала, отпускала, заставляла, любила, лгала, отрицала, принуждала, терпела, грела, остужала, вновь любила и прощала. Я убила свою гордость, растоптала её в плоскость, сама же вытерла об неё ноги, позволила и ему сделать тоже самое, но вновь прижимаюсь к парню, чтобы сыграть с ним своей картой. За тёплым объятием кроются хитрые глаза, что выражают пустоту, сжимаю в кулаках его футболку, пока его ладонь блуждает где-то по спине…Я буду делать это медленно Раздувать пламя ненависти Перемешивать карты твоей игры И в нужное время В нужном месте Я сыграю своим козырем