Аддикция и Тенденциозность

После ухода сотрудника полиции прошло немало времени, но я успела потерять счёт из-за давящих стен. В полнейшей тишине слышу шорох перелистывающих страниц тетрадки с данными полиции, цоканье часов, время которых идёт к восьми вечера, удар печати по листу и громкий разговор где-то из другой комнаты с закрытыми дверьми. Влада повели на допрос, но перед этим нас рассадили по разным решёткам, предотвратив мои следующие попытки расцарапать ему все лицо. Часто я встречалась глазами с сидящим напротив меня мужчиной в форме, который так быстро записывал что-то в ту тетрадь и переворачивал одну за другой страничку, пытаясь показать свою занятость. Часто я встречалась с ним взглядом, но не так часто у нас получалось уловить с ним контак, он то и делал, что отводил глаза в сторону или на пустой лист перед ним, но в этот раз после ещё одного такого мимолетного внимания последовал громкий выдох и характерный звук отодвигающегося от стола стула. — Есть хочешь? — грозный взгляд, закалённый серьёзной работой, сменяется на ласковый вид. Мужчина, чей возраст шёл в пятидесяти пяти, подходит ближе ко мне, упираясь рукой об железную решетку. — Нет. — кратко отвечаю тому и усиливаю тяжелым взглядом наш разговор, дав понять, что не собираюсь поддерживать с ним дружелюбную беседу. — Не хочешь как хочешь, я второй раз предлагать не буду. — мужчина пожимает плечами и возвращается обратно за стол. — Ты звонить отказалась, зачем так категорично? — он не был сейчас на работе, сейчас он сел за тот же стол, но не чёркал шариковой ручкой по листу бумаги, как делал это несколько минут назад, а просто облокотился на спинку старого деревянного стула и спокойно смотрел на меня, задавая безобидные вопросы. — Я до сих пор на допросе, или вы решили провести сеанс психотерапии? — в ответ на мои язвительные комментарии, мужчина тихо засмеялся и устало провёл ладонью по лицу. — Я что-то смешное сейчас сказала? — Молодая ты, совсем ребёнок, внутри тебя ещё есть тот огонёк… Знаешь, лет тридцать назад я был таким же острым, вспыльчивым и глупым, и сколько же я поведал таких же молодых, которые сидели передо мной на том же месте, на котором сейчас сидишь ты. — еле слышное секундное сёрбанье из кружки чая и вновь его внимание на мне. — И все они были такими же детьми… — Я не преступница. — продолжаю отрицать и оправдывать своё ошибочное прибывание здесь. — Я знаю. Я знаю, что ты ни с чем не связанна, но знаешь, чего я точно не знаю и никак не могу понять? — его такой уверенный ответ меня заставил на секунду остолбенеть, ведь я была решительно настроена на том, что здесь все давно решено. — Чего? — Почему ты отказалась от звонка? Все те ребята всегда требовали его и это впервые в моей такой долгой практике, что кто-то отказывается от возможности позвонить близким… — Как Вас по? — в голове проскакивают все имена и фамилии фигурирующих людей за сегодняшний день, но имени этого человека я так и не сумела отгадать. — Александр Александрович, можешь называть меня просто Сан Саныч. — мужчина складывает руки в замок и облокачивается на стол. Я же встаю с лавочки и подхожу ближе к железным решёткам. — Сан Саныч, у меня нет никого… Удивленные глаза мужчины напротив и неожиданный звук открывающейся двери, откуда выходят ещё один сотрудник полиции и Влад, с наручниками на руках. — О, а эта ещё тут? Саныч, ей у нас понравилось сидеть или ты недопонял меня? Отпускай девчушку домой. — мужчина проходит мимо нас, уставившись в листы бумаги. Дверь решётки открывается, выпуская меня и запуская Влада вовнутрь. — Ваши личные вещи, — Сан Саныч достаёт из тумбочки старого стола мою сумку и протягивает вместе с ней телефон. Отношения между Сан Санычем и того мужчины не были гладкими и это можно было понять даже за час прибывания за решёткой. Может он был прав, что пока мы молоды, то слишком импульсивны, чтобы здраво оценивать ситуацию и сделаные нами поступки, за которые через двадцать лет будем винить себя и жалеть, что были такими молодыми. Он был груб в своих словах, повышал голос не там, где следует, часто не смотрел на того, к кому обращался, но я всегда смотрела на того мужчину, чьё сердце и разум подсказывают, что вытерпев это, он сможет откупиться от всех своих грехов молодости. И он ласково улыбнулся. Беру в руки сумку и кратко кидаю взгляд на дисплей телефона, чтобы проверит время. Сейчас я не чувствовала себя в участке полиции, не чувствовала предательство Влада и даже отчаянье за зачастившую в моей жизни ложь. Соврала я и этому милому полицейскому, чьи дети стоят в фоторамочке на столе у входа. В последний раз не скрываю свою робкую улыбку и иду к двери, касаясь ручки. Дверь открывается раньше, чем я смогла её дернуть на себя и оттуда вылетает ошеломлённый парень с тёмными волосами. — Адиль? — успеваю остановить дверцу, пока та стремительно летела мне в лоб. Парень, который ни на что не обращал внимания и подбегал к столу, высматривая кого-то по всему отделению, резко останавливается на мой голос и медленно разворачивается ко мне. — Малышка! С тобой все в порядке? Ничего не болит? — Адиль со скоростью света подбегает ко мне и обхватывает обеими руками мое лицо, смотря прямо в глаза. Из-за плеча парня замечаю добрый взгляд Сан Саныча с лёгкой улыбкой. — Адиль, все хорошо, ты чего? — отхожу немного назад, парень тут же берет меня за руку. — Пойдём домой… — Адиль не слышит меня, продолжая быть в том же состоянии, как и три минуты назад, когда ворвался сюда. Стремительное желание Адиля увести меня отсюда, останавливает полицейский, что приводит к огрызающемуся взгляду парня. — Уважаемые, не торопитесь, сначала надо подписать бумаги! — Иди на улицу, я скорой приду. — парень проговаривает шепотом над ухом и отпускает руку, идя в сторону юноши в форме. — Подождите, нужны двое! — я вновь тянусь к дверной ручке и вновь мне не дают до конца открыть дверь. Раздраженно выдыхаю и кидаю взгляд на Сан Саныча, который все это время смотрел на меня, но увидев мои усталые и молящие о помощи глаза, тут же устремляет все своё внимания на коллегу. — Сергеич, та пускай идёт девочка, там и одной подписи вполне хватит… — взглядом благодарю мужчину и настежь открываю дверь, запуская в душное помещение прохладный воздух. Последнее, что замечаю, когда покидаю стены полиции, как тот по доброму пожимает плечами, мысленно со мной прощаясь. Цокаю каблуками по старой плитке в коридоре и со скрипом двери выхожу на улицу в полнейшую темноту вечера. Растираю ладонями кожу рук, по которой пробегают тысячи мурашек от прохлады летнего вечера, но появляются миллионы, когда чувствую горячее касание на плечах. — Как ты тут оказался? — в полной тишине Адиль подходит ко мне и накидывает на плечи свой бомбер. Поворачиваюсь к нему и складываю на солнечном сплетении руки, задержав окончательно тепло по телу. Адиль слегка приподнимает кончики рта и аккуратно кладёт ладонь на щеку, поглаживая большим пальцем кожу лица. — Ответь вначале на мой вопрос, почему ты не брала трубу все это время? Почему я узнаю, что ты в полиции не от тебя, почему ты отказалась от звонка? — с каждым словом нежность в его голосе пропадает, а рука давно сжата в кулаке и не накрывает собой мою. — М? Не молчи, я жду. — Это больше одного вопроса… — А ты постарайся ответить хотя бы на один. Подымаю зелёные глаза на него и осознаю, что не в силах сдерживать эмоции, которые так быстро были сложены в дальней комнатке моего подсознания и спрятаны в картонную коробку. По щекам скатываются капли, бросаюсь в объятья к парню и начинаю громко рыдать, сжимая в кулаке футболку и впиваясь ногтями в его спину. — Адиль, я так боялась, боялась! — еле выдавливаю через плачь из себя слова. Парень отстраняется от меня и наклоняется ниже, пытаясь найти контакт со мной, пока мои глаза направлены в пол, давая скапывать слезам на землю. — Я не хотела, чтобы они тебя тоже забрали! Я…я не знала о чем вы говорили с Владом, но я боялась, что ты тоже связан с этим дерьмом! Я испугалась, что как только ты зайдёшь за приделы порога, то ты сразу присоединишься к Владу, что я потеряю тебя из-за своей глупости. Адиль, ты мне очень дорог… — Малышка, послушай меня… — Адиль подымает на себя мою голову и вытирает слёзы с чёрной тушью, грея тёплыми ладонями мои холодные щёки. — Я не связан с этой историей с наркотиками и прочими обвинениями, он сам влип и за то, что он тебя захотел втянуть, он тоже ответит, я обещаю… — Адиль говорил это так усердно и серьезно, но в то же время нежно и ласково, что поцелуй, который парень оставил у меня на губах, лишь дополнил его красноречивые слова.- Я узнал, Владу светят пять лет без возможности внесения залога. — Что будет с Алисой? — нервно перебираю пальцами, сжимая ними кожу на запястье. Одна мысль, что подруга вновь потеряет мужчину рядом с собой, съедала меня полностью. — А что будет с Алисой? — саркастично повторяет мой вопрос тот и подтягивает за подбородок к себя, накрывая своими губами мои…

***

Не успела ухватиться за момент разрушения наших отношений. Все плавно и незаметно, будто бы перемотка кассеты с кадрами из фильма, заедая на некоторых моментах из-за некачественной плёнки. Возможно покажется странным, но все происходило именно так, что двое не ощутили этого отдаления, но вот только один из нас точно не хотел этого конца истории. Кто знает, что могло сподвигнуть этому отдалению… В тот день, когда Адиль забрал меня из отделения полиции, меня продолжало трусить из-за большого стресса. Парень отвёз меня меня домой и уехал перевозить мою машину с парковки у ресторана к дому. В тот вечер мой телефон, лёжа на столике возле дивана, на котором я отчаянно пыталась забыться во время просмотра ТВ-шоу, резко завибрировал и на экране высветилось краткое сообщение: «Я под подъездом». Эта краткость заставила меня подскочить с места и выбежать с квартиры в одной пижаме. — Привет, Кирь… — сажусь на свободную качелю рядом с закуривающим сигарету парнем. — Привет, Адиль не заметил, как ты уходила? — Он уехал перегонять тачку, поэтому у нас есть десять минут. — перевожу взгляд с желтого света в моем окне, который я специально оставила включённым, и перед моими глазами появляется близкий мне человек, с которым давно оборвалась связь. — Закуришь? — Кирилл протягивает пачку с сигаретами, из которой я так охотно вытягиваю одну, создавая непередаваемый звук. Парень, как настоящий джентельмен, помогает мне прикурить, поджигая своей зажигалкой скрученный табак между моих губ, и шмыгая носом засовывает руки в карманы, покачиваясь на качели. — Нам есть о чем поговорить… — выдыхаю клубок дыма в холодный воздух летней ночи. Парень слышно ухмыляется, не скрывая сатиричного настроя от моих слов. — Десяти минут нам, конечно, не хватит, но это лучший вариант из всех остальных. — сразу же исправляюсь, переводя на друга глаза. — Не боишься, что Адиль разозлится, узнав с кем ты была? — криво улыбается, безжалостно зажимая край докуренной сигареты между живительными зубами. — Я помню, что сам написал тебе, можешь не говорить мне сейчас это. Но если бы у вас было все так хорошо, ты б мне отказала во встрече. Что у вас там происходит, можешь объяснить? — парень выкидывает окурок на резиновое покрытие детской площадки, но тут же вспоминает где находится и подымает помокревший от росы табак, выкидывая дорогую марку сигарет в дворовую урну. — Адиль твой друг и тебе ничего не рассказывает? — наигранно выдаю удивление и выкидываю следом причину моей плохой привычки, быстро выкурив её. — У нас все отлично. — Да ну? Серьезно все отлично? Мы сразу договорились не обсуждать личную жизнь, работа и дружба важнее этого дерьма. — внимательно слушаю слова Кирилла, который так едко их выплевывает, и становлюсь напротив качели. — Ты не выглядишь счастливой, Нат. И это не мое предположение, это факт, правдивее твоего вранья. — Послушай. Сегодня меня успели обвинить в подпольном хранении наркотиков, а потом с улыбкой отпустить домой, я хранила тайны человека, которой нагло подставил меня, ради другого человека, который остался теперь один не по своей вине. Адиль приехал за мной и в тот момент я осознала насколько привязалась к нему. — перевожу дыхание, на секунду остановившись. — А встретилась я с тобой не потому, чтобы забыться на время от токсичных отношений, а потому что я соскучилась… — Ладно. — парень перестаёт переставлять ногами по земле, раскачиваясь, и подымается на ноги, заставляя меня поднять голову выше, чтобы установить с ним зрительный контакт. — Я прокручивал в голове нашу встречу и хотел выпустить всю злость на тебя за тот день в ресторане, но у меня ее недостаточно, как оказалось, чтобы вести себя так с тобой. Я тоже соскучилась, иди сюда… — парень рассказывает широко руки и пускает меня в свои объятья, и окутывает мой нюх в запах одеколона. — Ты меня простишь, если я скажу, что думала о тебе и пару раз даже собиралась написать? — сквозь смех друга меня слепят фары машины, из которой так стремительно выходил Адиль и быстрым шагом шел к подъезду, ко мне. Возможно это была первая стадия: стадия отрицания, отрицание проблемы, которая тучей нависла над нашими отношениями. Но мы быстро подходили к второй, не имея понятия, как она называлась. Смотря вместе вечером телевизор, у меня проскочила мысль, что мне прийдется понять правила баскетбола, забыв, как долго я билась в попытках понять футбол, ирония судьбы помотала меня по разным спортивным играм, не посоветовавшись с природой, которая не заложила во мне умения разбираться в каждой. — Так, то-есть данк — это бросок? — переспрашиваю у Адиля, пока мы лежим в обнимку на диване, а на фоне идёт очередной баскетбольный матч. — Ага… — парень отвлекается от объяснения всех тонкостей этой игры с мячом на звонок в дверь. — Я сейчас приду. Привстаю и даю возможность парню подняться с дивана и открыть дверь. В то время, как Адиль расплачивался с курьером, на столике рядом с тем местом, где он сидел, засветился телефон от уведомления. Кидаю взгляд на парня, оценивая ситуацию и количество отведённого время, и протягиваю руку к телефону, беря его. Крис: 19:01 Пропущенный вызов 19:08 Пропущенный вызов 22:04 Пропущенный вызов 22:06 Сегодня не буду в клубе, давай завтра встретимся у меня? Сегодня никак. Внутри все сжимается и стремительно боль переходит в ноги и руки, онемев. Узнаю в пользователе «Крис» знакомую Кристину, с которой познакомилась на дне рождении друга Адиля в начале июня. Та самая девушка тогда мне рассказывала, что спала с ним и сейчас не изменяет себе. — Господи… — на секунду закрываю глаза, пытаясь не верить в увиденное, но быстро прихожу в себя, когда слышу звук закрывающейся входной двери, швыряю обратно телефон и сажусь в ту же позу, в которой была, когда Адиль уходил к разносчику пиццы. — Пицца «Три сыра» готова отправляться в наш рот. — в хорошем расположении духа Адиль плюхается на диван рядом со мной, пока я туплю на потных двухметровых мужиков, давая показаться, что заинтересованна, но в это время думаю о Кристине. Парень ничего не замечает, воспринимаю это за обыденное выражение лица, а меня приходит в чувства звук похожий на вибрацию телефона Адиля, но в этот раз это было сообщение ко мне. Аккуратно провожу пальцем по экрану, пока Адиль тянулся к второму куску пиццы, пытаясь вникнуть в изменения счета за то время, пока он отсутствовал. Кирилл: 22:12 Сегодня все в силе? Нет, Кирь, прости 22:13 Сегодня я остаюсь у Адиля 22:13 22:14 Тогда когда сможешь? Могу тебе сейчас позвонить? Завтра Адиль отвезёт меня домой 22:14 Сейчас нет 22:14 22:15 Он рядом? — Кто пишет? — парень отрывается от просмотра и переводит внимание на меня. Резко тухнет экран смартфона от моего нажатия на блокировку. Разворачиваюсь корпусом к Адилю и кладу руку на мягкую спинку дивана. — Алиса. Написала, что доехала нормально и успела уже разложить вещи. И в который раз спросила, не забыла ли я покормить Сару. — пользуюсь моментом непринуждённого рассказа и кладу возле себя телефон экраном вниз. Адиль слегка приподнимает уголки рта и наклоняется ко мне ближе, целуя. — Ей очень повезло с такой подругой… — парень отстраняется и аккуратно заправляет за ухо выпавшую из высокого хвоста прядь волос. В этот момент забываю про ту переписку, забываю про незаконченный диалог с Кириллом, но точно помню, что Кристина ждёт с ним встречи, а Кирилл понимает, что сейчас рядом со мной Адиль, потому то он не может мне позвонить. — Адиль, давай я хоть один пакет подержу. — пытаюсь выдернуть из рук парня магазинные пакеты, пока вместе стоим в лифте… На следующее утро после того проведённого вечера в полиции, мы вместе поехали в супермаркет в конце города, набрав две огромные корзины, которые состояли не только из продуктов, но и из полотенец, свечей, цветов и горшков. С утра меня мучали мысли о том, как отреагирует Алиса, узнав, что Влада арестовали. Я перебирала тысячу вариаторов речи, которая будет более мягче в звучании и восприятии для соседки. Целое утро, пока мы собирались, Адиль переубеждал меня фразами: «Для этого и есть сотрудники, чтобы говорить о таком родственникам», «Не суйся, Алиса и так все узнает, ты ещё останешься виноватой по итогу», «Ну скажешь ты ей, кому легче станет?». Все его слова крутились в моем голове в перемешку с речью, которую я все-таки выстроила, пока мы ехали в машине. В тот день голова у меня была огромной вокзальной ячейкой, где оставляют ценные вещи уезжающие, я думала, думала, думала, но и слушала, как парень принимал каждую минуту звонки, решал концертные планы и просто сбивал вызов того человека, который по итогу стал огромной проблемой для меня. Поговорив тогда с Кириллом, я стала быть более внимательной ко всему, стала замечать мимику парня, которая менялась при каждом новом свете экрана на телефоне. — Привет, Алис! — двери лифта открываются, Адиль первым выходит с двумя огромными пакетами и замечает у дверей соседку, пока та пыталась зайти в квартиру. — Привет, ребят, — девушка замечает из-за спины парня выходящую последней из кабины лифта меня и мило улыбается. — как дела? — Все отлично, а ты как сама? — пока Адиль подходил к соседней двери, на секунду останавливаюсь, проверяя своими вопрос, знает ли подруга где ее жених или нет. — Сама не знаю, Влад со вчерашнего дня не берет трубку, не знаю что и думать… — Алиса заметно погрустнела, опустив глаза в пол, но через секунду натягивает улыбку, ослепляя весёлыми огоньками в глазах. — Он говорил, что на работе завал, возможно закинул где-то в кабинете телефон и не слышит, как обычно. — И то верно… — мило улыбаюсь и подхожу к Адилю, открывая ключами дверь. Прощаемся с соседкой и заходим во внутрь. — Ты заходишь? — Адиль проходит в зал и останавливается, смотря как я застыла около двери. Как только я собиралась ее закрыть, то услышала звонок телефона через стенку. Алиса стразу же берет трубку и отвечает: — Алло… Да, Алиса это я, Вы правильно попали… Мы знакомы? Чем могу помочь?.. Да… Да, я невеста Влада, а где он?.. Простите, я не поняла… Ч…что? Прижав ухо к стене я слышу следующие громкие крики и голос навзрыд, Алиса замолкает, тишина становится непривычной для моего слуха, Адиль подходит сзади и кладёт горячую ладонь мне на плече, нежно разворачивая меня к себе. Прижимаюсь к груди парня со слезами на глазах под тихий плачь девушки за стенкой. Прошло несколько дней с того момента, как Алиса узнала, что Влад арестован. Первые дни я засыпала под всхлипы за стенкой с мыслями о долгом отсутствии девушки в нашей переписке, будто бы общалась сама с собой, пытаясь получить хоть одно слово в ответ на сотни моих сообщений. Я винила себя в том, что тогда происходило, совесть донимала до самых костей, шепча на ухо неправильность моего решения молчать и не говорить девушке секреты Влада. Адиль наблюдал за моим состоянием, терпя частые срывы. Возможно это был ещё один толчок в постоянный импульс краха. Наши ссоры стали частыми, парень уходил среди ночи, сбегая от криков, я бросала в стены все, что попадалось под руку, чувство вины переросло в банальное недопонимание, а мысли про то, что все это из-за меня, давно ушли, наши скандалы были наполнены упреками, Адиль бежал от серьёзных тем и моего упрямства, пропадал на студиях и клубах, давая мне засыпать одной в слезах, возвращался обратно, но больше не смотрел на меня так, как тогда на первом свидании в Москве, не так, как тогда в машине на скорости под 190 с открытыми окнами, не тогда… Мы стали чужими друг другу, объединяли нас только совместные ночи и проведённые вместе вечера… — Так, думаю, что корма хватит на несколько недель, на остальное я деньги оставлю тебе. Тут ещё гранулы в лоток и это… если будет сильно просить, можешь ей давать кошачьи палочки, она очень их любит. Что ж я ещё забыла сказать… — Алиса раскладывала пакеты с вещами её домашнего питомца, пока под ногами путался серый комочек шерсти и отчаянно пытался заставить ту не оставлять её. — Ты точно решила? — все это время я наблюдала за отчаянностью девушки утопить в себе боль и слёзы. Алиса уже не была той со страны чудес, она погрязла в собственных переживаниях, пряча взгляд в синих кругах под глазами, нервно перебирала ручки пакетов, проводя рукой по волосам. — Правда, не уезжай, Лис… — Нет, Нат, я больше не могу находиться в этих стенах, мне нужна перезагрузка. Влад откупился и сбежал, даже не позвонив мне, я не знаю, где он сейчас и хочет вообще меня видеть… — девушка встаёт с коленей, покончив с раскладыванием пакетов, и я замечаю насколько та изменилась в весе: руки и ноги почти были одинаковы по толщине, щеки впали, образовав острые скулы, а добрые, но заплаканные глаза, стали ещё больше на фоне худого лица. — Да и за мамой я соскучилась, меня здесь больше ничего не держит, свадьба отменена… Но я вернусь, правда, что ж я буду делать без тебя! — подруга подходит ко мне ближе и закутывает в объятья, прикрываю глаза и представляю, что все это не со мной… Мчаться к смерчу с бешеной скоростью или плыть к обрыву, зная, что грести против течения будет сложнее и дольше, но все равно не даёшь себе и шанса? Банально и глупо говорить, что не было возможности что-то изменить, полностью поменять сюжет истории и переписать самый трагичный книжный роман со времён Шекспира. Часто смотреть на людей со стороны—не значит жить их жизнью, наблюдать за провалами других—не значит учиться на чужих ошибках, постоянно мечтать—не значит всё время парить в облаках, смотря через розовую призму очков. — Ты думаешь, что сделала правильный выбор? — Ты о чем? Я делала много поспешных решений за жизнь, какой по твоему мнению неосознанный? — Я говорю про доверие, доверие к нему, он легко сможет обидеть и ранит тебя уже сейчас. — Это мой тысячный выбор сердцем, я не уверенна, что мне плохо. — Ты неуверенна, разве не это ответ? — Если ты хочешь сказать, что мне плохо, ты прав. — И в чем ты ошиблась? — Я ошиблась в себе, не до конца разобралась и дала волю рвению любить, я заигралась, бывает. Я скучаю, слышишь, но люблю его, ты сам виноват в том, что приручил меня к своим чувствам, давая ложные надежды, что такие будут и у него, Кирилл. — А со мной что? Ты никогда не подпускала меня к себе близко, я не смог коснуться тебе, как бы не пытался приручить, ты холодная, ледяная. — Ты стал той веточкой для меня, чтобы не сорваться с обрыва, Клим. Разве это был не простой интерес? Я подыграла тебе, а ты стал чувствовать, чувствовать что-то к бесчувственной кукле, какой я была. — А что если ты кукла и сейчас? — Если и так, то та, у которой больше эпизодов со своим участием в голове у ребёнка. Дань, я была именно такой куклой с тобой, и мне очень жаль, что перестала вспоминать о вкусе той жвачки, которую ты мне купил на первом свидании. — Ты боишься пропасти, в которую сейчас летишь, хватаясь за ветки, чтобы не приземлиться в заячью нору. Кто бы стал тебя ловить? — Я не знаю! За каждого из вас я хваталась, словно за ветки деревьев, чтобы спастись от самой себя, но все равно больно падала, будучи не словленной в самом низу. — Думай. Один… два… три… четыре… десять… — Нет, я не знаю! — Двадцать один… восемь… тридцать… — Кирилл прекрати! — Триста три… триста четыре… тысяча… Кто тебя словит внизу, думай, Нат! — Адиль! — открываю глаза в холодном поте и вскакиваю головой с подушки, в ушах до сих пор стоит голос парня отсчитывающего числа. Кидаю взгляд на спящего рядом со мной Адиля и подрываюсь с кровати, и иду быстрым шагом по холодному кафелю на кухню, спускаясь вниз по лестнице. — Это все сон, это все сон, это сон, сон… — лихорадочно повторяю себе под нос одно и тоже, пытаясь внушить себе, что я не говорила с ними на самом деле. Перед глазами до сих пор стоят образы всех троих парней, судорожно достаю стакан и наливаю с чайника воду, пытаясь смыть осадок кошмарного сна. — Ты чего ушла? — сзади меня шарпает ногами Адиль, руками протирая сонные глаза. — Ты себя хорошо чувствуешь? Ты вся трясёшься… — Адиль, иди в кровать, я скорой приду… — допиваю воду и ставлю стакан в мойку, разворачиваясь лицом к парню. — Снова? — парень понимает причину моих ночных подъёмов и с жалостью смотрит на то, как каждую ночь я мучаюсь. — Адиль, я ещё раз говорю, оставь меня в покое!- выдыхаю из лёгких напряжение и перевожу дыхание, понижая голос. — Скажи... если бы я падала, ты бы словил меня? — Что за бред? У тебя жар. — парень подходит ко мне и прикладывает руку к абсолютно холодному лбу, заметив на себе мой взгляд, наполненный полной серьёзностью. — Да. Да, я бы словил. Пойдём спать, малышка… Я знала про Кристину, про её сообщение на его телефон во время баскетбола по телевизору в тот же вечер и знала точно, что чувства гаснут с неимоверной скоростью, забирая доверие... Под утро я вновь проснулась одна в постели, пока парень сидел на своей домашней студии. Я научилась чувствовать, когда пространство рядом со мной на кровати становится холодным, отучилась от привычки горячих ладоней на моем теле всю ночь и так до самого утра. Я перестала чувствовать. Адиль отвёз меня домой после обеда, как и обещал. Я встретилась после с Кириллом, как и обещала. Адиль ответил на предложение контакта «Крис», а девушка все же увидела моего парня у себя в постели, как и запланировала. Ведь... Мы только и делаем, что прячемся. Мы только и делаем, что гонимся за днём. Мы только и делаем, что лжём и ждём. Мы только и делаем, что ощущаем угасание. Мы только и делаем, что не рискуем. Мы только и делаем, что живём в клетке. Мы только и делаем, мы только и делаем.