Ловушка для Малфоя

Драко, сжимая палочку, смотрел на Грейнджер, обмякшую у стены без сознания, и думал о том, что никогда раньше не видел её такой... беспомощной. Он видел её разной: радостной, вредной, задумчивой, рассерженной, потерянной, даже измученной и уставшей, но такой — никогда. Эта внезапная беззащитность вызывала странное незнакомое чувство, словно перед ним не надоеда-Грейнджер, а приснувший на время ребёнок. Вытянув руку, Драко присел рядом, отрешённо убрал вздорные локоны с её лица, медленно — лишь кончиками пальцев — провёл по щеке и так же, чуть касаясь, спустился вниз, очерчивая гладкую линию шеи: там, где совсем недавно скользили разбитые в кровь губы. Его адски... просто адски тянуло украсть хоть каплю этой беспомощности. Как вору. Прямо с языка. Он, как в тумане, склонился к Грейнджер и... замер, едва-едва не коснувшись тёплого рта несдержанными губами. «Если бы не чёртова Морган, что бы ты ответила?» — голодная тихая мысль. Согласилась? Заупрямилась?.. Отдалась? Теперь он этого не узнает. Остаётся только гадать. Драко почти представил себе её робкое «да», почти ощутил мягкое скольжение губ... и отпрял. «Какого дракла?!..» ...он творит. Он — не вор. Он — расчётливый гад. Который идёт к своей цели. И пусть строить воздушные замки — глупо, сбрасывать со счетов гнев Линды — ещё глупее. Меньше всего Драко хотелось думать о её тайне сейчас, но выбросить из башки подозрения не получалось. Как и её слова. Конечно, Морган была не в восторге от его выкрутасов с Грейнджер, только чувства последней — интимные, неробкие, ответные — взбесили её куда сильнее. И заклятье в отместку об этом кричало. Драко безотчётно потёр грудь рядом с сердцем: казалось, в него снова упёрлись алые ногти Линды, будто намереваясь проткнуть, как безвольную куклу. А он даст? Самоуверенность Морган порядком сбивала. Она-то знает, в чём её сила... Плохо, что Малфой блуждает впотьмах. Пока что. Нельзя забывать, что забавы Драко могли напрочь сорвать все планы, поэтому попасться... попасться вот так... идиотизм. Идиотизм на Превосходно. Кто же бегает за двумя зайцами на одном поле?! Малфой. Так какого хрена он не отмазался? Отупел? Опять же — на Превосходно! Только это не стало поводом для разрыва. «Но почему?» — Малфой — собственник, ему не понять такой жертвы. Хотя... ...он это он. Он неплох. Особенно когда что-то нужно. И он не девчонка. А Морган чистокровна. Далеко не глупа. И значит, способна оценить всю выгоду их союза. Кроме прочего, наследница древнего рода знает ещё с колыбели: Измена мужчины — дело его совести. Даже прихоти. И угрожать... «Придётся взять кое-что из библиотеки. Сегодня же». Драко выпрямился и взмахнул волшебной палочкой. Грейнджер открыла глаза и, оперевшись ладонями об пол, замерла, почти не моргая. Её зрачки лихорадочно блестели, губы беззвучно двигались, а беспокойная грудь хаотично вздымалась. Судя по всему, гордость волшебного мира — внутренне и наглядно — боролась с реальностью. Потом приподняла голову и уставилась на стоящего рядом Малфоя, вежливо протянувшего руку. — Поднимайся, — негромко сказал он. — Ой, отстань! — с раздражением отбрила Гермиона и, опираясь о стену, неспешно поднялась на ноги. — Прекрасно, — Драко крепче сжал палочку, намереваясь водрузить стол на прежнее место. — Сама так сама… — Это ты во всём виноват! Ты идиот?! — Грейнджер не церемонилась. Мысли его прочла? — Я?! — Малфой резко повернулся, невербально метая в неё если не заклятья, то как минимум возмущение. — В чём конкретно? — В этом! — она указала на камин, намекая на появление Морган. — А разве я тебя вырубил?! Ты что, дважды головой ударилась? Очевидно, как день: Беллинда на тебе отыгралась. Мне напомнить за что? — Да, но именно ты дал ей повод! Она, как заворожённая, провела рукой по щеке, будто кожа ещё хранила трепетные касания: не губами — кончиками... пальцев. — За этот повод я уже получил, — Драко на миг сжал губы. Кровотечение прекратилось, но место удара жгло и болело. — Не примешивай сюда Рона. Не он с тобой спит! — безнравственность Малфоя вышла боком, и Гермиона не представляла, к чему это приведёт. — Ты и только ты всё испортил. Какая из тебя приманка, если ты ведёшь себя как болван! — Породистый, между прочим, — прорычал Драко. — Сколько раз повторять: не лезь в мои методы! — Тогда исключи меня из своих методов! Только — вот незадача — уже поздно. Морган тебя пошлёт. Она не станет терпеть то, что ты распускаешь руки... «...с грязнокровкой», — уже не вслух. Капитан Очевидность. — Да, Линда разозлилась, — согласился Драко, — но трагедию разыгрывать не стала. Ничего я не испортил, уймись! — И почему? — Гермиона удивилась и присмотрелась к Малфою, выискивая подвох: — Так ты снова выкрутился? Или откупился? Ни то. Ни другое. — Я её очаровал, — съёрничал Драко. — Как видишь, мой план работает. Линда от меня без ума! — Она так сказала? — Гермиона засомневалась. — Опять тяга к подробностям? — съязвил Малфой. — Думаешь, я всё тебе выложу? И вообще, я бы на твоём месте порадовался: теперь Морган не нажалуется. Напав на тебя при исполнении, она прилично подставилась. Причём, при свидетелях. — Драко указал на себя. — Это она зря!.. — Неужели ты станешь меня защищать? — Гермионе откровенно не верилось. — А что тут странного? Мне нужна эта работа. Поэтому я пойду переоденусь, нам пора вернуться к печатям, — он с невозмутимым видом направился по коридору к гардеробной. — Малфой, стой! — прикрикнула Гермиона. — Я с тобой ещё не закончила. — Зато я закончил, — твёрдо заявил он. Потом обернулся и, задержавшись, добавил: — Хватит уже командовать, Грейнджер! Мы вместе работаем, а не живём. Сумасбродная Морган может вернуться. Желаешь поболтать с ней о моих добродетелях? — Значит, так… После драки и прочего я не желаю тебя видеть. Ты отстранён. — Я — что? — Драко решительным шагом направился к Грейнджер. Гнев поднялся к ломкому горлу: — Не перегибай палку, не советую… — Советуй другим, — она нарочито махнула рукой. — Я не меняю решений: на данный момент ты свободен. — Драку не я затеял, — желваки заиграли, — а рыжий лопух! — Но вместо того, чтобы предотвратить конфликт, ты его провоцировал, — Гермиона шагнула к камину. — И я больше не желаю это обсуждать. Повторяю: сво-бо-ден! — отчеканила она. Правильная до колик. Драко снова сжал губы, пытаясь не сорваться, но слова сами нашли выход: — On va voir qu'est-ce la nature de Gryffondor chantera en position de Lionne, sang de bourbe, — к его радости, заклятие не сработало. — Прекрати разговаривать со мной по-французски. Это, между прочим, бестактно. Я тебя не понимаю, а мне такое не нравится! И у неё есть на то основания. — Это твои проблемы, Грейнджер. Ты же способная, выучи! А поскольку я сво-бо-ден, — передразнил он, — выражаюсь, как хочу. Выход из квартиры тебе знаком. И Гермиона, вздорно вскинув голову, исчезла в зелёном пламени. Отыскав несчастный пергамент, она устроилась за столом в кабинете, превозмогая уже знакомое чувство смятения и злости. На себя — больше, чем на прочих. Ну ладно Рон... Он, как обычно, вспылил, не разобравшись. Ну ладно Морган... Чего ещё от неё ждать! Ну ладно Малфой... Он сначала делает — потом думает. Но Гермиона?.. Начальник, называется... Как она допустила драку? Почему вдруг потеряла контроль? Как позволила Морган себя вырубить? (Они же не подруги!) И какого чёрта внимала Малфою, как наивная дура?! Она, смежив веки, коснулась пальцами шеи, воскрешая в теле негу и слабость. Беллинда, наверно, спасла её — от ошибки. Не ведая, она спасла Гермиону от себя самой. Конечно, не удивительно, что ей досталось от Морган, сцена-то была не из приятных... Смущало другое: что-то внутри пело от приступа чужой ревности. Если это именно она. Но на плане Малфоя она не сказалась — только на Гермионе. Что тоже, наверно, не удивительно: такая, как Линда, защищает своё. То есть добычу. Бесспорно, Кингсли был прав: деньги и честолюбие — наживка ещё та... Не поспоришь. При всех плюсах Малфоя как-то слабо верилось, что Морган купилась на нечто иное. Гермиона на миг подумала, что он и вправду неплох. Для приманки, естественно. Умеет зацепить. Не по-детски. Потому что умеет лгать. А пока Гермиона злилась... Опять. Злилась почти бесконечно. Практически необъяснимо. Потому что мысли путались, а воспоминания о Малфое блуждали по коже ласковым эхом, отчего новые вопросы жгли и одолевали: «Зачем всё это? Почему? Что он задумал?» Отложив пергамент с загадкой, она отыскала список и принялась за проверку. Ужасно нудную. Пару часов спустя она пожалела, что выгнала Малфоя, потому что работа двигалась довольно медленно. Гермиона покосилась на полку, где кружила в банке противная муховёртка. Маленькая волшебная тварь, в отличии от миссис Баркли, и не представляла, что её появление вызовет не суматоху, а бурю. Похоже, мистер Уизли ошибся: Морганы — волшебники не посредственные. Не все, по крайней мере. Они — со странным и опасным чувством юмора. И дело не в муховёртке, конечно: в играх с кровными родственниками. А такие игры отдают не забавой — продуманной местью. За что?.. «Жаль, что миссис Баркли уже не спросишь». К концу рабочего дня в кабинет заглянул Гарри. — Гермиона, — бросил он впопыхах, — не знаю, что у тебя с планами на вечер, но мы с Роном ждём тебя на Гриммо. В семь. Буря, очевидно, добралась до друзей. — А варианты есть? — игриво поинтересовалась Гермиона. — Я бы предпочла устроить погром в Зале славы. — Не придёшь — пущу мозгошмыгов по следу. Это я как аврор говорю, — несерьёзно пригрозил Гарри, и она, улыбнувшись, взмахом палочки захлопнула дверь прямо перед дружеским носом. Через час, сбегая от монотонной работы, Гермиона ещё раз посмотрела на пергамент, белеющий на краю стола. Потом чертыхнулась не хуже Малфоя и, вспомнив о недавнем разговоре, прихватила бумагу с собой. Так Морган до неё не доберётся.

* * *

Во время ужина на Гриммо царила колючая атмосфера. Рон, разумеется, был обижен, поэтому не разговаривал с Гермионой, не считая кривого «привет», брошенного при её появлении. Она, цитируя свежий «Пророк», рассуждала о новом законе, Джинни, косясь, уплетала за двоих, а Гарри — (так себе дипломат!) — пытался вставить хоть слово, пока кислое лицо Рона в окружении вкусных блюд не предвещало ничего хорошего. Например, новую бурю. Благо, не при невесте. С самого начала Элис регулярно избегала их общества. Точнее, общества Гермионы. Но никто её не винил: ревность — плохая подруга, на всё нужно время. И на «разборку» с друзьями тоже. Гермиона не выдержала первой и, дождавшись, как только те устроятся на диване в гостиной, начала с главного: — Вы же не ради ужина меня звали, не так ли? — Почему нет? — выкрутился Гарри. — Но если честно, мне не нравится то, что происходит. Малфой явно зарвался, — (не зря же Рон с ним сцепился.) — Ты уверена, что?.. — Твоя фамилия Уизли? — раздражённо перебила Гермиона. — Я же говорила, что справлюсь, Гарри. И, Рональд, хватит играть в молчанку! Это не выход, — она решительно села рядом, заметив, как Поттер осторожно сдвигается к противоположному краю дивана. — А быть на стороне Малфоя — самое оно! — далеко не тёплый тон Рона её ранил. Не для того они с трудом сохранили дружбу, чтобы потерять из-за недоразумения. — Не начинай снова, пожалуйста, — взмолилась Гермиона. — Всё не так, как кажется... — Понимаешь, — негромко продолжил Гарри, — Рон не на пустом месте завёлся. Подробностей я не знаю, но ты не должна со всем справляться сама. И с Морган тоже. — Не юли, ради Мерлина... — несдержанно вмешалась Джинни. — Гермиона, они же подрались! Кстати, я только «за». Она недоумённо округлила глаза: «Неужели?!» Ничего удивительного: кровь не вода. — Твоя невеста становится кровожадной, Гарри, — Гермиона улыбнулась. — Будь осторожнее... — Надо взять Джинни в авроры, — отшутился он, — когда квиддич ей надоест. И не меняй тему, мы за тебя волнуемся. Малфой — не Нотт и не Флинт. Помни, во что бы его ни втянули, что бы ни поручили, он всегда себе на уме! — Жаль, что я не врезал ему, как следует, — промямлил Рон. — И боюсь, мне не понять, как та ситуация могла оказаться недоразумением? Малфой что, случайно оказался верхом на... — он вовремя осёкся и намекнул на подробности: — ...на «неприятностях»? — А ты муховёртки не заметил? Гермиона пожалела, что не принесла её с собой. Друзьям бы она, определённо, понравилась. Если та не носится под одеждой, переливается очень красиво. — Зато я много чего другого заметил! — прорычал Рон. — И никакое насекомое его не оправдывает. Не хрен свои паруса расчехлять! В золотых снитчах! Эвфемизм выше ожидаемого. Гарри малость опешил, а Джинни была бы не Уизли, если бы не догадалась: — Теперь я тоже не понимаю: этот гадёныш муховёртку на свои труселя ловил? — она прыснула. — И, Рон, надеюсь, ты ему корму-то начистил... — А то!.. — подтвердил тот, и они, не сговариваясь, победно подняли руки и хлопнули ладонью о ладонь. — Не стыдно? — отчитала их Гермиона. — Мафия вы, а не семейка! — она снова улыбнулась, и те непонимающе переглянулись. — Пока я мучилась с муховёрткой, Малфой не паруса расправлял, он спасал свой костюм! — и развела руками. — А вы тут нарисовали бог знает что!.. — Ты мучилась с муховёрткой? — в недоумении переспросил Гарри. — А когда ты успела трансгрессировать до Австралии и обратно, да ещё весьма неуловимое насекомое прихватить? Чувствую, кто-то зарыл в себе талант ловца. — Всё опять не так, — оправдываясь, Гермиона смутилась. — Муховёртка выскочила из ниоткуда и заползла ко мне под одежду. Жуткое ощущение, если честно. Вот и пришлось… — она сжалась в комок, — ...принять некоторые меры. Вышло некрасиво, не спорю, но можно подумать, у вас в аврорате всё всегда просто и гладко! — упрекнула она. — А с Малфоем гладко, да? — не унимался Рон. — Могла бы нас позвать, — с укоризной добавил он. — Мы же друзья! А не всякие там ушлёпки... — Рон скорчил неприглядную рожу. — Извини, я как-то растерялась, — слукавила Гермиона, потому что в душе была с ним не согласна. Сцена, где Рон и Гарри пытаются поймать надоедливое насекомое, казалась не менее ужасной. — С каких пор ты и «растерялась»? Не верю! — Гарри невольно польстил. — Чувствую, дело Морган сложней, чем казалось. Что выскочит из ниоткуда следующим: мантикора?! Что там у вас происходит? — Давай, рассказывай, — участливо предложил Рон и переглянулся с Гарри. — Я сразу понял, что от Морган жди неприятностей. Пусть вы и похожи, я бы в гости её не позвал... — Чёрт, хватит нас сравнивать! — не сдержалась Гермиона. — Я не могу ничего рассказывать, а если начистоту, то и не хочу. Я должна сама во всём разобраться, понимаете? Сама, — она посмотрела на них с надеждой и уверенностью. — Во всём, — прибавила уже тише. — А я что говорила! — назидательно вставила Джинни. — Не надо нас опекать, если не просим. Мало ли кто что сказал... Малфой не проблема. Не для Гермионы! — А кто что сказал? — насторожилась она. — В Министерстве ходят слухи, что у него с Морган… — Рон мялся, но, чувствуя угрозу, отмалчиваться не собирался. — Короче, спит он с Морган! Блин, устроят они тебе вдвоём небо в алмазах... — С каких пор ты веришь слухам? — возмущённо спросила Гермиона и бросила на друга осуждающий взгляд. — А что, не спит? — уточнила за брата Джинни. Гарри, фактически извиняясь, развёл руками. Он, конечно, подозревал, но не он проболтался. — Разве это этично? — она пожала плечами. — Знаешь, шила в мешке не утаишь. Тем более среди волшебников. Если ты не справишься с делом, боюсь, обвинят тебя... — Вместо Малфоя, — рыча, подвёл черту Рон. — Главное, что Гермиона выше обвинений, — вступился Гарри и от неловкости отвёл глаза. Он-то знал об «охоте на ведьм», ещё с приёма. — А похождения Малфоя никого не касаются. — Зато похождения Морган всех занимают, — Рон не привык сдаваться без боя. — По-моему, министру всё равно, что ты один на один и с Малфоем, и с этой грымзой. А она не подарок! — И что с того? — Гермиона всё ещё не горела желанием обсуждать работу. — Я знаю, кто она. А вот ты откуда так просвещён, Рон? — Поспрашивал у отца. Он говорит, что это семейство под стать Малфоям: чистокровные снобы. Несколько лет назад тётушка Мюриэль все уши отцу прожужжала. И понёс же её леший на свадьбу Деклана Фоули! — На чью свадьбу? Аманды? — с воодушевлением спросила Гермиона и надавила: — Ну не тяни!.. Рон, похоже, обрадовался, что сплетни старой перечницы могут наконец оказаться полезными: — В общем, забавная была церемония. Вышло так, что тётка получила приглашение на свадьбу Касии Морган и Деклана Фоули, а в наряде невесты предстала её сестра — Аманда. Довольная, как докси на Хэллоуин! Ну, сёстры и подрались... Даром, что волосы друг другу не повыдёргивали! Касия даже какую-то вазу о голову сестрички чуть не разбила... Тётушка не хуже упыря ныла и возмущалась: «Не пристало такое поведение чистокровным волшебницам», — Рон очень похоже передразнил родственницу, чем вызвал искренние улыбки на лицах друзей. — Отец тогда сказал, что сёстры ещё со школы не ладили. Говорят, Фоули дорого заплатили, чтобы замять скандал, но правда, как обычно, всплыла. — Сколько подробностей... — задумчиво сказала Гермиона и застыла в ожидании продолжения. И давно игры с вазами — часть свадебной традиции? — Было какое-то дознание... — Рон почесал лоб. — Но Фоули клялся, что это любовь с первого взгляда, — ухмыляясь, доложил он. — Вообще странно всё... — Аманда вернулась домой в канун церемонии и увела Деклана, — вклинилась в рассказ Джинни. — Тётушка перед мамой всё сокрушалась, как такое могло случиться, Аманда ведь уступала Касии: и по уму, и по красоте. — Половина волшебного мира была уверена, что Деклан немного помешался, — заключил Рон и заёрзал, покосившись на Гермиону: — Любовь зла, короче... — А ещё слепа, — Джинни перевела взгляд на Гарри: — Иначе бы один остолоп поцеловал меня первым. — Я бы ему поцеловал, — пробурчал Рон и улыбнулся: — Башкой тоже надо думать! Да, Гермиона? Что «да»? Но она вдруг поняла, к чему это «да». Потому что её-то рассудок сильнее чувств. Покраснев, будто школьница, Гермиона вздохнула: — Знаете, а у маглов есть красивая легенда об этом. — Расскажи, — попросила Джинни, забираясь к Гарри на колени. — В другой раз, — качала головой Гермиона, сбегая от воспоминаний, когда её Рон был всего в шаге от желаемого. Ох, если бы он знал... — Ну, пожалуйста, — уговаривала Джинни, приобнимая Гарри за шею, давно не боясь прилюдного выражения чувств. Все взгляды устремились на Гермиону, и она, повернувшись к окну, уступила. В полной тишине её голос разлился по дому сердечной «песней»: — Говорят, что однажды собрались в одном уголке земли вместе все человеческие чувства и качества. Когда Скука зевнула уже в третий раз, Сумасшествие предложило: «А давайте играть в прятки?!» Интрига повела бровью и спросила: «Прятки? Что это за игра?» Сумасшествие объяснило, что один из них, например, Оно, водит — закрывает глаза и считает до миллиона, в то время, как остальные прячутся. Тот, кто будет найден последним, станет водить в следующий раз и так далее. Энтузиазм затанцевал с Эйфорией. Радость так прыгала, что убедила Сомнение. Апатия, которую никогда ничего не интересовало, отказалась принимать участие в игре. Правда посчитала лучшим не прятаться, потому что, в конце концов, её всегда находят. Ненависть в сердцах отказалась назло всем. Гордость сказала, что это абсолютно бессмысленная игра (её ничего кроме себя самой не волновало), а Трусости очень не хотелось рисковать. «Раз, два, три...» — начало счёт Сумасшествие. Первой спряталась Лень, она укрылась за ближайшим камнем на дороге. Вера поднялась на небеса, а Зависть спряталась в тени Триумфа, который собственными силами умудрился подняться на верхушку самого высокого дерева. Благородство очень долго не могло спрятаться, поскольку каждое место, какое оно находило, казалось идеальным для друзей: хрустально чистое озеро — для Красоты, расщелина дерева — для Страха, крыло бабочки — для Сладострастия, а дуновение ветра — для Свободы. И тогда Благородство замаскировалось в лучике солнца. Эгоизм, напротив, нашёл только для себя тёплое и уютное местечко. Ложь спряталась на глубине океана (в действительности она укрылась в радуге). Страсть и Желание затаились в жерле вулкана. Забывчивость даже не помню, где она спряталась, но это и не важно. Когда Сумасшествие досчитало до 999999, Любовь всё ещё искала, где бы ей спрятаться, но все места были уже заняты. Но вдруг она увидела замечательный розовый куст и решила спрятаться среди его цветов. «Миллион», — сказало Сумасшествие и начало искать. Первой оно, конечно же, нашло Лень. Потом услышало, как Вера спорит с Богом, а о Страсти и Желании оно узнало по тому, как дрожит вулкан. Затем Сумасшествие увидело Зависть и догадалось, где прячется Триумф. Эгоизм и искать было не нужно, потому что местом, где он укрылся, оказался улей пчёл, которые решили выгнать непрошеного гостя. В своих поисках Сумасшествие подошло напиться к ручью и увидело Красоту. Сомнение сидело у забора, решая, с какой же стороны ему спрятаться. Итак, все были найдены: Талант — в свежей и сочной траве, Печаль — в тёмной пещере, Ложь — в радуге (если честно, то она пряталась на дне океана). Вот только Любовь Сумасшествие найти не могло. Оно искало его за каждым деревом, в каждом ручейке, на вершине каждой горы и, наконец, решило посмотреть в розовых кустах, и когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз выкололи Любви глаза. Сумасшествие не знало, что и делать, принялось извиняться, плакало, умоляло, просило прощения и как искупление своей вины пообещало Любви стать её поводырём. И вот с тех пор, когда впервые начали играть в прятки, Любовь слепа, и Сумасшествие водит её за руку.* Легенда закончилась, рассказчица опять вздохнула, а друзья на короткое время застыли. Джинни что-то шепнула на ухо Гарри, а Рон только и смог сказать: «Прости», положив руку на руку бывшей девушки. Гермиона почему-то не сомневалась, что «прости» касается их последнего разговора у неё дома. Оно — нежданное извинение за то, что так и не получилось. Вдруг Джинни и Гарри вскочили с места: из камина, с сажей на плечах показался Малфой. В новой одежде, с безупречным лицом он сердито свёл брови и не удостоил никого приветствием. Рон, отпустив руку Гермионы, поднялся следом. — Что ты здесь забыл? — начал Гарри и на всякий случай потянулся за палочкой. — Парусами пришёл похвастаться, — ляпнул Рон, сунув руки в карманы и сдерживаясь от мелкого мордобоя. — Остыньте, герои! — осадил Малфой. — Я искал её, — он махнул головой в сторону Грейнджер. — Рыжий-старший поверил, что это срочно, и позволил воспользоваться своим камином. — Ты обманул моего отца?! — Рон сжал кулаки. — А что, это так сложно? — с издёвкой спросил Драко, но, заметив возмущённый взгляд Гермионы, спрятал язвительность: — Мне нужно было поговорить с Грейнджер, но — вот беда! — её расписание в газете не печатают. А Уизли, как всегда, задерживается допоздна. — Малфой переступил с ноги на ногу и обратился к «причине» визита: — Это правда важно. — Что случилось? — спросила она и, извинившись перед друзьями, направилась к камину. Ответное молчание говорило лишь об одном: Малфой не станет ничего обсуждать при свидетелях. — Тогда продолжим у меня дома. — Грейнджер зачерпнула порошка, назвала адрес и исчезла. Драко, скривившись, выскреб из чашки остатки летучего пороха и, бросив на прощание: «Не провожайте!», растворился в неровном пламени. — Зачем ты меня искал? — первое, что спросила Гермиона, как только Малфой предстал перед глазами. — По-моему, я отгадал загадку миссис Баркли. — И что с того? Насколько я помню, ты отстранён. Драко вытянулся в струну: — Это ты так решила. Не я! Малфой всегда Малфой. Гарри был прав. За полдня Гермиона подостыла, но нахмурилась: — Это не повод являться без приглашения. И не повод подслушивать! — Ты о чём? — Драко изобразил непонимание. — Как долго ты прятался в камине? Я тебя знаю. Малфой какое-то время обдумывал, стоит ли лгать дальше, и признался: — Я всё слышал со слов «сумасшествие объяснило». Гермиона вскинула руки: — Мерлин всемогущий, хоть зачатки совести у тебя есть?! — Будем обсуждать мои достоинства? — Драко прищурился. — Я не за этим пришёл. — Неужели есть что-то важнее твоей персоны? — съязвила Гермиона. — Только предупреждаю, если это очередная беспардонная выходка, я приму меры, — она была настроена решительно. — Проклянёшь, что ли? — подхватил её язвительность Драко. — Может быть, — она скрестила на груди руки, заведомо защищаясь. — От твоего «может быть» мурашки по коже, — съехидничал он. — Вообще-то я хотел поговорить о Беллинде, — Драко прокашлялся, словно правда застряла в горле. — Она странная. — Заметил наконец?! Прогресс налицо, — Гермиона ухмыльнулась. — А теперь по существу, пожалуйста... — «Ego te intus et in cute novi» — вижу тебя насквозь, Грейнджер, — он показал ей кольцо Касии. — Ты не находишь, что надпись на ободке весьма любопытная? — Ты хочешь поговорить о латыни? — всматриваясь в гравировку, Гермиона плохо улавливала подтекст. — Что ты слышала об эмпатах? — Драко решил начать с главного. — Эмпатах? — переспросила она, расцепляя тонкие руки. — А причём тут они? Не хочешь же ты сказать... — она замялась, качая головой. — Хочу, — подтвердил Малфой, вкладывая кольцо ей в ладонь. — Нет. Это просто невозможно, — взбрыкнула Гермиона. — Эмпатия — очень редкий дар. В Англии таких давно не осталось. Впрочем, как и где-то ещё... — А всё-таки? — Драко не отступал. — Что «всё-таки»? Эмпаты полны сострадания, они добры — даже наивны. Всё бы ничего, только этот дар требует много сил, а они не слишком сильны в защитной магии, оттого уязвимы. Но, Малфой, Беллинда не одна из них! Она аморальна и расчётлива. — А то я не знаю! Только в любых правилах есть исключения. Может, ты о них читала? — Гермиона заметила, что Драко очень взволнован. Должно быть, одна вероятность разоблачить такого мага вознесла его честолюбие до небес. — Об исключениях — нет. Но последний эмпат умер очень давно. Лет двести назад, может, триста... Я слёту даже затрудняюсь ответить. Вообще, эмпаты живут довольно недолго. Для магов, конечно. С их способностью ощущать чужую боль и переживания, это и не удивительно. — Тогда ответь: разве Морганы долгожители? — Малфой, они прежде всего люди, — спорила Гермиона. — Плохая генетика, и ничего больше. Драко отмахнулся: — Как ни назови, факт остаётся фактом. Почему ты даже не допускаешь мысли, что Беллинда — эмпат? Она — тот, кто безошибочно распознаёт человеческие эмоции. — И что? Именно поэтому эмпаты избегают шумного общества и часто живут отшельниками. Чужие эмоции их утомляют. — Гермиона постучала пальцем по виску: — А головные боли преследуют. — Не всех и не всегда, — Драко упрямства тоже не занимать. — Подумай, если можешь распознать чувства, то почему не создавать? Морган точно что-то такое может! Не удивлюсь, если это часть её дара. — Скрытый эмпат с запредельными способностями? Тогда почему ты до сих пор не женат на мисс Морган? — она вновь покачала головой: — Нет, Малфой, любовь нельзя сотворить никакой магией. Кто вбил в тебя этот бред?! — вспылила Гермиона. — Ты ошибся. — А если я скажу, что Морган себя выдала? Гермиона хохотнула: — Как?! Влюбила тебя в твоё отражение? — Нет, это врождённый талант, — Драко невольно поискал глазами зеркало. — Вспомни, эмпаты прекрасно распознают ложь и правду. Без всякого зелья. Из-за этого дара их часто преследовали. И использовали, не спрашивая согласия. — А что, Морган назвала тебя лгуном? — как в воду глядела. — Но для этого не надо быть эмпатом! И скрыть такое... Этот дар очень часто передаётся по наследству, а я проследила её генеалогию. Ничего подобного о предках Линды я не нашла. Она, должно быть, легилимент. Об этом ты не подумал? — Я залезть в свою голову не дам, Грейнджер. Даже Снейпу это не удавалось! Хвастун — да и только. — По твоей логике Морган похлеще змееустов, — Гермиона отказывалась верить в подобное. — Почему нет? — недоумевал Драко. — Возможно, она не самый сильный эмпат, но с самомнением через край, — поделился он. Гермиона уже начала уставать: — Слабое проявление эмпатии — интуиция. Она есть у многих. Но слабый эмпат, о-о-о... — (она округлила глаза. Прямо мисс Очевидность!) — Это, определённо, нонсенс! Их способности уникальны. — Увы, не убедила. Если забыть о характере Морган, всё вполне сходится. Чёрт, я должен был давно догадаться!.. — О чём? Что вы два сапога — пара? — Гермиона принялась расхаживать по комнате взад-вперёд. — Эмпатия не зло, а способность сопереживать, которой у Линды нет и в помине! И я прям чувствую... нет, я почти уверена, что их секрет лежит в тайнике. У Морганов какой-то фетиш на вазах, поэтому ей не терпится получить нашу. Кстати, ты никому не говорил, что у тебя с ней отношения? — В том смысле, что я её трахаю? Гермиона скривилась: — Господи, Малфой, что за словечки?! — Ну ладно, исправлюсь, — он чуть склонился в притворном поклоне. — В том смысле, что я с ней сплю? Нет, я не склонен болтать. Это просто работа. Ты бы тоже так много не узнала, не вломись среди ночи в мой дом! — Но в министерстве уже сплетничают... — она в задумчивости опустилась на диван. — А значит, либо за вами следят, либо Морган сама проболталась. Или похвасталась! Вполне в её духе. — Весь аврорат в курсе? — Драко качнул головой в сторону камина. — Разве это не ты Поттеру отстучала? А у рыжих язык как метла... — Ой, заткнись, ради Мерлина! — Гермиона запустила в него диванной подушкой. Но он перехватил: — Помнится, Морган и на Поттера зарилась. Он не ревнует, нет? — тут же очередная подушка влетела ему в живот. — Грейнджер, я не единственный маг, побывавший в нужной постели. Никому, повторяю, никому не помешают лишние уши в Министерстве, — откровенный намёк и на свои уши тоже. — В любом случае, я отстранён, а значит, её шпионы — твоя забота. Ну вот и цену себе набил. И, довольный собой, приладил подушки на место. От его нечаянной близости Гермиона вскочила. Не хватало ещё, чтобы Малфой распластал её на этих подушках! Мало ли что у него на уме. — Шпионы не проблема, достаточно перенести расследование за пределы кабинета, — она отвела глаза и пропустила, как предвкушающе дрогнули уголки рта Драко. — Но ты не можешь копать под Морган в одиночку. А именно это ты и делаешь! Надо сказать, неплохо. — Ты меня в этом обвиняешь? — Малфой цокнул. — Не нравится — возвращай! Гермиона закусила губу. Этот мелкий паршивец припёр её к стене. И не потому что приманка... Потому что в нелёгком деле свой шпион лучше, чем ничего. Жаль, что шантажировать Грейнджер себе дороже. И для неё пришло время избавиться от вопросов: — Ты не вернёшься к работе, пока не ответишь: почему себя так ведёшь, — она бегло тронула гибкую шею. — Скажешь правду, и копай сколько хочешь! Это... моё условие. И Малфой знал, о чём идёт речь: не о Морган, не о драке, не о морали... О них. О недавнем признании. Так всезнайка хочет ответов... Но не скажешь же, что жаждешь её проучить. И научить: никакой любви нет. Не в масштабах сердца. Но есть уровень страданий. У каждого свой. Драко, как змея, увильнул: — Если ты о том, почему я не притворяюсь паинькой ради отчёта, то причина вполне очевидна. Ты не так глупа, чтобы верить в резкие перемены. — Все, кто тебя знает, не верят в это. И Министр тоже! Драко хмыкнул: — Думаешь, я не в курсе? Бедняга-Бруствер считает, что человека можно изменить, не так ли, мисс Воспитатель? Дело в том, что с тобой, Грейнджер, больше шансов добиться желаемого, оставаясь самим собой, но доказывая, что я могу делать эту работу ничуть не хуже. От лицемерия был бы один вред. А если ты скажешь, что я не прав, ты солжёшь. — Не скажу. Но если казаться не тем, кто ты есть, можно получить не свою жизнь. Драко оскалился: — Не читай нотаций, ты мне не отец! О-па. Она задела за живое. И приблизилась. — Надеюсь, тема исчерпана? — Драко искал в её лице признаки желания: влажный блеск глаз, рваный выдох, припухшие губы... — Вообще-то я говорила о другом твоём поведении. Зачем ты просил меня... — от смущения Гермиона растеряла окончание. И оно гулким эхом ударило в грудь. Им обоим. — Что ты хочешь услышать? Я был не в себе, — Драко заговорщически постучал пальцем по носу. — Уизел довёл, — выкрутился он. — Ты не сумасшедший. Только не ты... — Тут не о чем говорить. Момент упущен, — глядя в пытливые глаза, он лихорадочно искал выход. И не желал... не желал ей врать. Чего он боялся? Ведь перед ним Грейнджер — не Морган. И Драко рискнул: он отвёл с её лица прядь волос. Просто... отвёл. Без продолжения. — Но почему? — робея, она хотела правды. Не врезать ему. Не послать. Не оставить всё в прошлом. А значит, ей было не безразлично. Как и ему — её небезразличие. Докатились... — Что с тобой? — с опаской обронила она. Но Драко молчал. Потому что поймал себя на том, что хочет... хочет не увидеть, а почувствовать её беззащитность. Не украсть и не вырвать силой. Впитать её голой кожей. Его тянет к Грейнджер... тянет на уровне сердца. И если б мог, он бы опустил её на этот диван — без борьбы и мыслей, чтобы, забыв о себе, пойти... на многое. Малфой вышептал наваждение: — Je ne sais pas qu'est-ce que je voudrais le plus: baiser mon chef ou proposer la botte à Granger. — Ты опять за своё? — её губы пылали, словно непонятные слова дотронулись и до них. — Но я же ответил. Условие выполнено. Так что завтра я буду в девять. Без опозданий. Драко оставил её наедине с неизвестностью и, благодарный своей изворотливости, отправился домой. _______________________ * Автора притчи о чувствах автор фанфика, увы, не нашёл, но один из адресов указываю: http://www.chuvstvnet.ru.