* * *
Малфой уже сидел на рабочем месте, одетый с иголочки, и... развлекался! То есть занимался вредительством. Другим словом это назвать нельзя. Благодаря его «усердию» книги из шкафа парили под потолком, перья окаменели, а кресло, уменьшенное до размеров чернильницы, красовалось в центре стола как попытка достать его владелицу. Только, увы, не особо получилось. Гермиона, сжав губы, качнула палочкой, снимая чары: «оковы» осыпались с перьев, как пыль; несчастная мебель, спрыгнув, обрела прежний вид; а кладезь бумажных премудростей чуть не плюхнулся на пол. Завис на мгновение, с тихим свистом вернулся на полки, и одному Мерлину известно, отчего мелкому шкоднику не прилетело чем-то воспитательным. После поцелуя, бесспорно, что-то изменилось. — Не отказываешь себе в удовольствиях прямо с утра? — спокойно спросила Гермиона, прошествовав мимо гордой походкой. — Привет, Морган, — с нескрываемым ехидством выдал Драко, наблюдая, как та достаёт бумаги из верхнего ящика и смахивает со столешницы серые песчинки. — Что ты сделала с Грейнджер? Утопила в фонтане? — Не смешно, Малфой. Ой! — воскликнула Гермиона, вдруг с силой ущипнув себя ниже локтя. — Твоих рук дело?! Наивный вопрос. Скорее, машинальный, чем осознанный. Драко приоткрыл рот, чтобы позлорадствовать, но она тут же перебила его: — Не отвечай! Сама знаю. И как обычно, бесполезно требовать снять заклятье. Осталось только подумать, на что ты его наложил. Гермиона ненадолго замерла, обдумывая варианты: — Банально, но на своё имя: «Малфой». Ой, — она ущипнула себя за ногу прямо через платье. — Так и есть. — Обращайся ко мне: мистер Малфой, — надменно отрапортовал Драко, — иначе к вечеру вся покроешься синяками, — поднявшись со стула, он добавил: — Решил сделать себе приятное. Заклинание работает только в этой комнате и только сегодня. Хотя, если понравится, так и оставлю. А подобную магию может отменить лишь создатель!.. Выкуси, лохматый сатрап. — Я помню, — согласилась Гермиона. — Если, например, посадить его на кол. Проверенный метод! — поддела она и поспешила спрятать свою благосклонность за лёгкой местью: усыпала сиденье Малфоя десятком торчащих гвоздей. — Но, увы и ах, я могу к тебе никак не обращаться. Зря старался!.. Только что язык не показала. — Посмотрим, — ухмыльнувшись, заявил Драко, сдвинув грейнджеровское орудие пыток и присев на крышку собственного стола. — Старая привычка — это тебе не шутки. Никуда не денешься... — Намекаешь на условный рефлекс? — сощурившись, поинтересовалась Гермиона. — Какой рефлекс? Воображаемый, что ли? — магловские выражения его не прельщали. — Очередная заумная хрень? Как ни назови, сути не меняет! — Да, но ты не учёл, что от любой привычки можно отучить. И твои мелкие гадости в виде щипания только в помощь. — Ну, вот тогда и отменю своё волшебство! А пока я уже два раза лицезрел премилую картинку. — Наслаждайся! — отмахнулась Гермиона, лишний раз убеждаясь, что мальчишки не вырастают. И уточнила: — Если вдруг повезёт... — Повезёт, — не сомневался Драко. — Вселенная меня любит. Не то, что ты! — Драко указал на неживописные гвозди, перебирая в уме контрзаклятья: — Решила продемонстрировать, почему все тебя зовут «заноза в за»?.. — Ты пересмотрел все браслеты, как я велела? — спешно перебила Гермиона и принялась просматривать список, пересчитывая насущные драгоценности. У неё создалось впечатление, что Малфой не расположен вспоминать о вчерашнем поцелуе, раз не ухватился за первую же возможность напомнить об этом. От её «велела» Драко напрягся, но ответил: — Только те, что хранятся в министерстве, — за взмах палочки он превратил железные гвозди в ржавые крошки. — В доме Беллинды мне было не до того. Её голые ноги... — Меня не интересуют подробности твоего визита к Морган, — вновь одёрнула Гермиона и потянулась за стеклянной вазой: ещё раз рассмотреть иероглифы. Надпись на древних рунах могла содержать подвох. — Время идёт, а результаты неутешительны: колдографии нет, браслета нет, и в голове у тебя похотливый ветер! — отчитала она. — Мне мой ветер нравится, — отбрыкнулся Драко. — Он, по крайней мере, здоровый, а не полный всяких иллюзий! Вроде любви. — И пока я изучал потолок в спальне Морган, — продолжал он, — у меня появилось пару соображений насчёт браслета. Но оставлю-ка я их при себе. — Малфой! — вспылила Грейнджер и собственная рука ущипнула её за бедро. — Чёрт, ну что за детские выходки! — Детские, говоришь? Посмотрим, за что ты ущипнёшь себя в следующий раз! За рыбий хвост? — опять подковырнул он. Гермиону жутко потянуло на новую вендетту, но кто-то же должен казаться умнее! — Не веди себя, как ребёнок. Напоминаю: я — твой начальник, а ты на испытательном сроке, — она, сдерживая недобрых демонов, потёрла пострадавшее место. — Если ты узнал нечто важное и скрываешь это, то обещаю, что отражу столь вопиющий факт в своём отчёте, — решительно предупредила она. — Блефуешь! — бросил Драко. — Вот и проверишь, — Гермиона скрестила на груди руки, смутно, но надеясь, что подобный ритуал удержит её от очередного щипка. — Гипотетически я, конечно, могу обойтись временным отстранением, но министр в любом случае затребует причину. А если ты думаешь, что я без тебя не справлюсь, вспомни: из Гарри наживка выйдет куда вкуснее! Она судорожно сглотнула. Гарри её распнёт. Наверное... Драко с недоверием пожал плечами: — Вряд ли он подцепит Линду на свой благородный крючок, — однако сомнение очень чётко отразилось на бледном лице. Нельзя игнорировать притягательность славы, коей у героя в избытке. — А титул спасителя волшебного мира ещё не всё! Но зависть заструилась по венам подлой отравой. Позволить Поттеру сунуть нос в тайну Морган — это как собственноручно бросить камень в часы Гриффиндора. (Малфой не идиот!) Только Грейнджер кое о чём подзабыла: Рыжая может наложить вето. Но Малфоя она бы не остановила, будь ему хоть трижды женой! Работа есть работа. Да и он кое о чём подзабыл: Уизли знала, во что ввязалась, запав на урода с аврорским бзиком. От подобных мыслей вчерашнее виски снова дало о себе знать — головной болью, поэтому Малфой потёр висок, стараясь, чтобы Грейнджер этого не заметила. Поломался немного, и хватит. — Ты, как обычно, из ничего раздула проблему, — выкрутился Драко. — Просто Беллинда кое-что брякнула о своей покойной тётушке, и меня это позабавило. — Откровенность выше ожидаемого, мистер Малфой, — Гермиона с видом экзаменатора уставилась на собеседника. Он плотно сжал губы, борясь с желанием пройтись по её манерам какой-нибудь колкостью, но похвастаться идеей тоже хотелось: — Линда намекала на одну безделушку в лавке Грея, на что я однозначно ответил, мол, и месяца не пройдёт, как драгоценностей в её коллекции значительно прибавится, да и счёт в банке Гринготс порадует не меньше! — И?.. — Гермиона не понимала, к чему тот ведёт. Ювелирные изыски мистера Грея её, в принципе, не интересовали. — Цитирую, Грейнджер: «На моё счастье, Гарольд Баркли был богатым идиотом. Моргана свидетель, он — блестящая партия! Хотя тётка, ещё та романтичная клуша, млела от томика французской поэзии, муж забрасывал её дорогими побрякушками на раз-два! Влюблённый дурак. Но для меня это жирный плюс». — Вполне в духе Морган. Только что в этом нового? — Может, и ничего, только учитывая эксцентричность миссис Баркли, неплохой ум и желание озадачить родственников, обычный браслет уж слишком очевидно. А тот факт, что Касия работала переводчицей и питала слабость к месье Бодлеру, навёл меня на интересную мысль. И эта догадка мне, определённо, нравится! — Так что за бред посетил твою меркантильную голову? — Весьма недурной, — Драко привстал. — Поэтому сразу скажу: мне нужна ваза, чтобы приятно скоротать вечер. Желательно сегодня и желательно без вопросов. Он призывно вытянул руку. Как бы не так!.. — Это ещё зачем? Нет! — по инерции возмутилась Гермиона, крепче сжав стеклянный тайник. — Сначала скажи, что ты задумал, а я уж решу, стоит ли тебе доверять. Херов характер! Он подошёл к её огромному, как самомнение Грейнджер, столу, встал напротив и опёрся ладонями на край. Малфой откровенно злился, оттого брякнул в сердцах: — Мерлин свидетель... Si tu me demandais de te baiser sur cette table, je pourrais être condescendant, — глядя на неё сверху вниз, он чувствовал себя хозяином ситуации. — Что значит: «Я, как никто, умею поставить зазнайку на место». Но Гермиона не стушевалась и выдала единственное, что раз пять слышала от Флёр: — Que femme veut — Dieu le veut. Не будь Малфой бледен от природы, он бы, наверное, побледнел. Но что-то Грейнджер слишком скупо отреагировала... — Je n'y crois pas! — отсчитывая бешеные удары сердца, насторожился он. — Ты знаешь французский? Насчёт занудного языка и троллю ясно. — Почитываю Гюго в оригинале, — съязвила Гермиона, силясь не наслать на другой небезызвестный язык порчу. — Выучить пару фраз не то же самое, что знать... А ты — слизеринец, и значит, соврёшь и глазом не моргнёшь. При желании Малфои и парселтанг выдадут за французский! — Просто родители решили, мне это не помешает. Ведь в погоне за властью и не туда занесёт. А во Франции, говорят, лучшие любовницы. Одна беда: за английскую речь там сжигают, — шутливо преувеличил он. — Отправим туда твоего бывшего, и — пуффф!.. — Драко изобразил вспышку. — Tout passe, tout casse, tout lasse. — Малфой! — прикрикнула Гермиона, больно ущипнула себя за руку и сдержанно взвыла: — Ох, ты ж!.. Всё! Больше ни щипка не дождёшься! Сверхдовольного Малфоя почти распирало, и она недоверчиво нахмурилась: — Опять сказал какую-нибудь гадость про Рона? — Конечно, — ухмыляясь, приврал он. И выдохнул. Грейнджер его чуть не провела! — Я же говорила: солжёшь и не моргнёшь, — или она наивнее лукотруса. — Ты получишь вазу, если скажешь, причём тут Бодлер, — и Гермиона нерешительно протянула тайник. Драко кивнул: — Напрямую не причём. Но «bracelet» у французов не что иное, как поэтическое толкование слово «запястье», — он выхватил магический сейф. — Поэтому я думаю, что рунам нужно именно это. Гермиона отрешённо потёрла лоб: — Блин, твоя догадка не лишена смысла, особенно если вспомнить, что в хиромантии линии на запястье называются браслетом. Значит, речь идёт о кровном родстве. Но как ты заставишь Морган прикоснуться к вазе? Да ещё без её ведома? — Лучше мои методы останутся для тебя тайной. — Ты её напоишь? — Нет, хватит с меня головной боли, — Драко понял, что проболтался, и теперь уже злился ещё и на самого себя. — Тогда как? Твой Петрификус Тоталус она не оценит, — Гермиона хохотнула. — Играем в угадайку? Знаешь, Грейнджер, меня так и подмывает сказать, что теперь твоя очередь провести ночь с Линдой и довести её до беспамятства, но, боюсь, тебя она реально придушит, и пропала моя работа! Мне озвучить подробности? — Не все, — смутившись, ответила Гермиона и опустила глаза. — Но Морган не должна узнать о вазе. И даже мельком увидеть её! — Ты издеваешься, что ли?! — вспылил Драко и нервно отошёл от Грейнджер с её нотациями. — Я же не идиот. — Но это слишком рискованно! — А принести вазу в мой дом не было рискованно?! — снова завёлся Драко, рухнув на свободный от гвоздей стул. Поттер, наверное, извращенец, раз терпит её хренову тучу дней! Вот Уизел, бедняга, не выдержал... — Это была случайность, — напомнила Гермиона, проклиная прошлую ошибку. Тело вспыхнуло даже от мимолётной мысли, где губы Драко коснулись её губ. — Твоё назначение — вот случайность, но я же тебя терплю! Он осклабился, пряча вазу в ящик стола. — Просто будь осторожен, — сумбурно произнесла Гермиона, отлевитировав себе справочник по рунам. (Поискать подвохи не помешает.) — А если ты не прав? Камин вдруг вспыхнул, и в кабинет влетел синий самолётик из Отдела магического хозяйства и приземлился на стол Малфоя. — Я прав, — отрезал он, перекинув послание с предупреждением о порче имущества Грейнджер. — Смотри, ещё одни зануды не унимаются. Спорю, понавешали на мебель сигнальных чар. Ты — главная, тебе и разгребать! — С этим я как-нибудь справлюсь, — и тише прибавила: — Кстати, ты можешь уйти сегодня пораньше. И раз уж мы работаем вместе, хочу добавить ... — Я не нуждаюсь в твоих поблажках! — грубо оборвал он. — Просто избавь меня от твоего писка до конца рабочего дня. Это будет лучшим подарком. Или вернёмся к проверке условных рефлексов? Ты же ещё не щипала себя за нос. — Ваша болтовня, мистер Малфой, мешает мне думать, — немного надувшись, она уткнулась в раскрытый талмуд. А тот приманил толстую книжицу и под округлившиеся глаза Грейнджер зарылся в её страницы. В ответ она тоже предпочла уйти в чтение, спрятавшись и от вредного заклинания, и от дурацкой попытки быть вежливой. Похоже, даже целоваться у них получалось лучше, чем общаться.* * *
В десять вечера в гостиную Гермионы влетел очередной самолётик и опустился прямо ей на колени. Она отложила газету в сторону и развернула его. Записка гласила: «Бросай реветь в подушку. Буду у тебя через минуту. Малфой». Грейнджер нервно вскочила с дивана. — Что он творит? На ночь глядя! — воскликнула она и осмотрела себя с ног до головы, радуясь, что ещё не переоделась после работы. Гермиона не успела толком обдумать причины позднего визита и едва оправила платье, как в камине возник Драко с вазой в руке, и, будто отвечая на вопрос, самодовольно изрёк: — Надеюсь, это отразится в твоём отчёте. Вытащив из кармана небольшой свиток пергамента, Малфой протянул его Грейнджер. — Что это? — взволнованно спросила она. — То, что я достал из вазы, как только запястье Линды коснулось рун. — Она точно ничего не заметила? — тем же тоном поинтересовалась Гермиона. — Твой вопрос оскорбителен, — зарычал он. — И печален. Ты вообще кому-нибудь веришь? — Надеюсь, ты не делал ничего противозаконного? — она прищурилась. — Успокойся, между мной и Линдой ничего не было. Даже нижнего белья. Тебе подробности рассказать? Сдаётся мне, ты тоже не лишена извращений, — издевательски заключил он. — Подробности могли бы скрасить отчёт, — схитрила Гермиона, выуживая нюансы. — Только давай без постельных сцен. — Просто кое-что особенное попало ей в кровь: сонное зелье. Не слишком быстрое и с приятным побочным эффектом, — несмотря на все «но», он оценил грязные игры Беллинды. Немного разврата никогда ему не мешало. — Что за эффект? — Ты же сама сказала, чтоб без постельных сцен, — ухмыльнулся Драко. — Хотя сегодня такие вещи вдвойне приятнее! Драко скривился, вспомнив, что Морган в «пьяном» порыве расцарапала ему ноги. — А вдруг Морган поймёт, что ты её усыпил? Драко развёл руками: — Может, и поймёт, но не докажет. Обычно такое зелье принимают по каплям, а я ничего не подливал, — не когда за ним в оба следят. — Я лишь подарил ей японское украшение — кансаси, с редкой серебристо-зелёной жемчужиной. Это такая заколка-стилет. — Я знаю, что это. Опасные у тебя подарки. — Я и сам опасен, Грейнджер. Так вот, прелесть этого украшения в том, что его можно наполнить даже ядом. Ничего не стоило случайно уколоть Линду и — дело сделано! Хотя бедняжка подумает, что устала. Я же заездил... — Стоп! Не хочу больше ничего знать. Главное, мы достали вторую печать, — Гермиона спешно перевела тему. Слушать о Морган и Малфое было очень неприятно. Даже больше, чем раньше. — Но почему ты здесь, а не?.. — Я здесь, — перебил Малфой, — потому что принёс вазу. Как видишь, я её не украл, — громче заявил он. — А всё остальное, включая причины моего нахождения в твоей квартире, а не в Малфой-мэноре, тебя не касаются! — Тогда вернёмся к тайнам, — Гермиона поняла, что задела чувствительные струны. — Что нам с этим делать? — она с любопытством разглядывала пергамент. — Думай, свою часть работы я уже сделал. И, надо сказать, блестяще. — Ну и чего ты ждёшь от меня? Аплодисментов? — она отложила палочку на стол в гостиной. — Я не отказался бы. Похвали меня. Живо! — Что? — удивлённо спросила Гермиона, медленно разворачивая свиток. — Ты слышала. Похвали меня! Как вчера. — Я не буду делать ничего по заказу, — строго произнесла она, прикидывая, был ли во фразе скрытый подтекст. Вчера много чего случилось. Гермиона, не моргая, уставилась на бумагу. — Листок пуст, — констатировал Драко, даже не заглядывая в него. Стало понятно, что он его уже разворачивал. — Пуст, — задумчиво подтвердила Гермиона. — Значит, пергамент тоже заколдован. — Это не невидимые чернила, я проверял. Да и такая магия чересчур просто для «сейфа». Здесь что-то иное! Только чтобы открыть эту тайну, придётся снова потратить время, а у нас его и без того не ахти. — Может, и нет… — Ты о чём? — Малфой занервничал, явно сожалея, что сам пока не смог догадаться. — Всё логично и нелогично одновременно, — с воодушевлением произнесла Гермиона и тем самым сильнее задела самолюбие Драко. — Вазу пришлось запустить в стену, попытавшись разбить, а пергамент надо… Она задумалась на несколько секунд и продолжила: — В общем, сделать с ним нечто подобное. Например, порвать. — Ты уверена? Порвать? Так просто? — взволнованный Малфой испытывал сразу два полярных желания: чтобы всезнайка оказалась права и чтобы ошиблась. — Конечно, кажется банальным, но ведь это всего лишь вторая печать. Ну что я потеряю? — Например, гордость? — предположил Драко. — Ведь если ты не права... — Я права! Тебя это бесит, но самое время смириться, — по-учительски заявила Гермиона и, бросив на него решительный взгляд, взялась за пергамент обеими руками. Задержав дыхание, она смелыми движениями разорвала его. То, что произошло почти сразу, заставило её покраснеть и проникнуться единственным желанием: провалиться под землю. Синее платье, подобно заколдованному листку, разодрало в клочья, усыпав ими дощатый пол. К ужасу Гермионы, поражённый Малфой смотрел на неё, представшую перед ним в нижнем белье, даже не пытаясь соблюсти приличия. А она старалась прикрыть особо привлекающие участки тела руками, не по-детски злясь: — Не смотри, мерзавец! — С какой стати? Злись на свою глупость, не на меня. — Я сказала: не смотри, или пялиться на девушку сможешь только в очках! Огромных, как твоё самомнение. — А смысл? Я же почти всё разглядел, — он хмыкнул. — Только у Линды, по-моему, грудь больше. Но твоя тоже ничего, хотя лучше сравнить без белья, — цинично произнёс Драко и более оценивающе добавил: — Так вот что регулярно мог лицезреть Уизли, — взгляд бесстыдно блуждал по полуобнажённому телу. — И не только лицезреть… Гермиона косилась на волшебную палочку, лежащую на столе. Не хотелось лишний раз показывать Малфою хоть малую часть себя, но выбора не было — резко схватив желаемое, она прижала руку к телу. — Если ещё раз ты выскажешься по поводу наших отношений с Роном, — с вызовом, медленно, чтобы до него дошло каждое слово, проговорила Гермиона, осторожно пробираясь спиной к своей спальне, — то я решу, что ты ревнуешь меня к нему. Тебе этот вопрос просто покоя не даёт! А «Малфой ревнует Грейнджер» — прекрасная тема для Риты Скитер. Драко поймал себя на мысли, что чуть не выпалил вслух: «Если ты будешь мне угрожать, я выбью из твоей головки рыжего идиота собственным членом». — Заткнись! — громким голосом раздалось в ответ. Он наблюдал за Грейнджер, и глаза его не оставляли ей ни малейшего сомнения: в них было что-то животное и опасное. — Значит, всё-таки ревнуешь, — победно констатировала Гермиона. — Что, у ледяного мистера Малфоя есть чувства? Слышал бы это Рон! — она понимала, что специально злит Драко. «Но зачем?» Наверное, внезапное обнажение сделало её неразумной: — Только посмей кому-нибудь рассказать про платье, мой отчёт будет как приговор: не пригоден! И угрозы его достали. Она скрылась в спальне. Щёлкнул замок. В голове Драко мелькали картинки, как он срывает с Грейнджер остатки белья. Сейчас лучшего момента и представить было нельзя. Он машинально поправил брюки и сделал пару шагов к двери. «Конечно, она будет отбиваться. Царапаться. Кусаться. Но я всё равно сильнее её». Пора показать нудным клушам, как мало значит любовь, и как много — инстинкты. Если ему повезёт, Грейнджер, одеваясь, не успеет схватить палочку. Тогда всё, что останется — повалить её на кровать, а потом... ...лишь подобрать «ключик». Возбуждать — даже словом. Его хитрый язык — оружие пострашнее палочки, ведь у каждой — у каждой! — своё слабое место, как ни крути. Драко гордился тем, что научился прислушиваться к желаниям тела: как оно вдруг начинает реагировать на жадные касания. Как угасает его сопротивление. Как сбивается от соблазна дыхание. Под властью инстиктов, в плену нужных слов пала не одна «крепость». И не самым безгрешным способом. «Эти глупышки делали всё... Всё, что я захочу». Только Грейнджер не дура... «Тогда, может, чёрт с ним, с согласием?» — он сам себе ужаснулся. Но уже представил, как члена касаются приоткрытые губы Грейнджер, достал палочку и направил её на дверь. «Одно заклинание — и я внутри». Неожиданно раздался тусклый возглас Гермионы: — Малфой... — Да-а, — приглушённо ответил Драко. Он счёл звук собственного имени приглашением и собрался пустить в ход палочку, но тот же слабый голос добавил: — С днём рождения… Малфой замер. И, к своему удивлению, отступил назад. Оглушённый. Шаг за шагом — назад, отказываясь верить в услышанное. Обычная фраза вдруг обезоружила его. Напрочь. «Чтоб тебя!.. — выругался он и направил палочку на клочок пергамента: — Фините». Платье вместе с ним стали как прежде. И решимость Драко рассыпалась, словно карточный домик! Жаль, что желания не испарились. Через минуту дверь открылась, и на пороге показалась уже одетая Грейнджер. Она готова была поклясться, что внутри Малфоя шла отчаянная борьба с внутренним зверем. Но почему? — Как видишь, Грейнджер, я полон сюрпризов, — сказал Драко, скорее, себе, чем ей, а она спешно подняла платье: — Чаще — неприятных. Гермиона ждала что-нибудь непривлекательное в ответ, но Драко с тем же странным видом проследовал к камину, стараясь не смотреть на неё. — Что с тобой?.. — не выдержала она. Малфой снова вспомнил об утренних поздравлениях от родителей и от Блейза. «Предсказуемые. Привычные. Что скрывать, весьма недешёвые. Но Грейнджер…» — С меня хватит. Я устал от тебя, — обронил он. И уже стоя в камине, словно оправдываясь, добавил: — Это, конечно, не твоё дело, но Малфои не отмечают дни рождения. Лишь собственные успехи. Только сегодня я бы себя не поздравил... И, по-прежнему не глядя на неё, исчез в зелёном пламени.