— Ты больше похожа на наркоторговца, чем на заботливую хозяйку, — как бы между прочим заметил он, отпивая из чашки глоток зелёного чая. — Уверена, что хочешь продолжить? — Урю-кун, ну я стараюсь! — заныла девушка, с остервением растягивая в руках кусок липкого теста. Мука была везде: на полу, на столе, на одежде и даже на волосах, предварительно собранных в тугой пучок. — Я не создана для готовки... Я создана для чернил и книжек! — После душевной мини-триады Ринка выдержала паузу, прежде чем обернуться к парню с горящими от решимости глазами: — Но я всё равно не сдамся, пока не испеку эти чёртовы фасолевые печенья! Я обязательно тебя порадую! Вот увидишь! Девушка ненадолго отвлеклась от своего занятия, чтобы поправить сползающую с головы повязку, но только ещё больше измазалась в мучном продукте и жалобно застонала, пытаясь убрать с лица тесто, при этом только больше его размазывая. — Так я же и не просил. — Урю обречённо вздохнул, снимая с крючка салатовое полотенце и замачивая его в воде из крана. Хорошенько отжав его, он подошёл к горе-хозяюшке и начал вытирать её испачканное лицо. — Эй! Будь мне благодарен! — воскликнула Ринка, упирая руки в бока. Правда, голос её звучал приглушённо из-за пущих стараний охотника, зажимавшего ей пол лица. — Я бескорыстно пытаюсь сделать тебя счастливым! Когда парень закончил, она снова принялась за дело с довольным, теперь уже более-менее чистым лицом, даже не догадываясь, что он уже и так безмерно счастлив.
Он обречённо стукнулся лбом о холодную стену. Милая бытовая сцена, только что выдуманная им самим, была слишком реальной. Слишком болезненной. Словно острый кинжал в его нагрудном кармане, наносящящий страшные кровавые раны на его душу. Раны, которые не затягиваются. Охотник медленно повернулся спиной к стене и сполз по ней. Стянул с головы повязку и зарылся руками в волосы. Её нет рядом. Его лёгкой пушистой Ринки нет рядом. Погружённый в омут своих мыслей, он не заметил подошедших к нему людей. Даже не услышал, как они вошли. — В-вот он! — послышался противный, слишком уж женственный голос рыжей обезьянки. Урю упёрся затылком в стену и грустно усмехнулся, впрочем, придавая голосу привычные ему нотки озорства: — О-о-о, ещё раз привет, девочки! — Очень смешно, — угрюмо ответил высокий худой мужчина, устремив на синеволосого свои уставшие от жизни глаза. — Отлыниваешь? — Его фиолетовая чёлка чуть дёрнулась от резкого движения головы. — Господин Каджо зовёт нас обсудить завтрашнюю вылазку в город. Лучше приведи себя в порядок. Выглядишь хуже мертвеца. Сказав это, Харукава, а именно так звали правую руку господина Каджо, чуть скривился от отвращения и немедленно удалился. За ним поспешила и рыжая обезьянка, настороженно оглядываясь на ненавистного охотника. Вот ведь жук этот Това! Знал, что Урю может проигнорировать его слова и привёл сошку покрупнее! Когда помещение вновь погрузилось в тишину, Урю застыл. Где он? Куда попал? Зачем только притащился в эту дыру? Охотник перестал дышать, взгляд неожиданно затуманился. Титаническим усилием руки он распахнул зелёную куртку и достал из внутреннего кармана потрёпанную тетрадь, где крупными иероглифами вычерчено: «Пятнадцатилетний капитан». Усмехнулся. Ему давно уже не пятнадцать и он давно уже не капитан. — А я ведь сказал тебе, что вернусь... — глухо шепнул он в пустоту и зажмурился от жуткой головной боли, внезапно ударившей ему в виски. Он резко зарычал и решительно вернул тетрадь обратно в карман, зло повернув голову в сторону двери. Даже если ему давно не пятнадцать, даже если он больше не капитан, даже если так... «Вернусь». «Вернусь». «Вернусь». «Вернусь». «Вернусь».Он
25 июля 2019 г. в 00:32
Он сидел около железной стены и никак не мог собраться с мыслями.
Необходимо было в срочном порядке провести инструктаж для новичков, показать им азы настоящего боя да и в целом-то подняться с места и заняться своими делами. Но охотник не мог уже как сорок минут хотя бы зарядить паровое ружьё. То затворы плохо держались, то спусковой механизм заедал. Да чёрт с ним, с ружьём! Совсем не это было причиной тумана в голове.
Было слишком тихо. Нет, нельзя сказать, что совсем уж тихо. Напротив. Где-то вдали было слышно, как громко голосили тренирующиеся солдаты, как работали паровые двигатели мотоциклов, как, по неизвестной этому миру причине, за стеной вопил Това... Но это всё не то, Урю даже и не прислушивался к этому лишнему шуму.
Тихо было по одной простой причине: никто не доставал его. Не доставал своими глупыми детскими расспросами. Не бубнил себе под нос, что он портит творческий беспорядок у неё на голове. Никто даже не думал лишать его всякого личного пространства или нечаянно заехать ему по лицу, эмоционально размахивая руками. В этом и была вся проблема.
Дверь казармы внезапно душераздирающе заскрипела, и Урю уловил звуки шагов, направленные к нему. Он поглядел на своего возмутителя спокойствия и язвительно усмехнулся в своей привычной манере, хотя теперь это больше походило на грустную усмешку:
— О, это же рыжая обезьянка! Чем обязан?
Перед ним стоял его потенциальный товарищ. Низкий красноволосый мальчишка с перпендикулярными к голове ушами. После фразы охотника он впился в него взглядом озлобленной псины, пытаясь выглядеть при этом угрожающе решительным, хоть его и с потрохами выдавали поддрагивающие губы. Урю ужасно льстило, что его так начали побаиваться, но виду не подавал.
— Меня зовут Това! — зло огрызнулся мальчишка, а через секунду, немного стушевавшись, процедил сквозь стиснутые зубы: — Тебе было велено провести инструктаж среди новичков. Генерал не терпит, когда его просьбы игнорируют.
После этих слов охотник заметно помрачнел и нахмурил брови, отчего-то сжав челюсти до боли в зубах.
— Я тоже не терплю, — заявил он грубым низким голосом, внезапно всучив большеухому ружьё. — Иди и проведи инструктаж за меня, — с этими словами он скрылся внутри казармы под возмущённый вопль паренька.
Раньше любой посторонний шум раздражал парня. Охотники вообще по своей природе не любят лишние звуки. Любое колебание воздуха может спугнуть добычу. А если её спугнуть, можно не заметить, как вы с ней поменяетесь местами. Так учил их Биба. Но потом в его жизнь ворвалась белокурая бестия. Ринка с самого начала была как заноза в ненужном месте. Вечно старалась вертеться в его поле зрения, дрыгала руками и кричала по поводу и без. Бегала везде и всюду, мешала своими расспросами и вообще могла запросто выбесить.
А теперь её нет. Он оставил её где-то там, совсем одну. Возможно, ей плохо сейчас. Возможно, она давно перестала есть, погрузившись в свои бесконечные мысли... А может, она напрочь забыла о нём. Урю не мог этого знать, он был слишком далеко.
Казалось бы, время лечит. Он должен был привыкнуть к тому, что они разлучены на неопределённый срок. С головой посвятить себя новой работе, новой цели. И, казалось бы, это ведь так легко, когда между вами тысячи километров.
Но нет.
Он не в себе. Что-то необратимо повернулось в его душе медным ключом с тех пор, как им пришлось расстаться там, на перроне. С того дня его постоянно словно кто-то костылял. Тело просто трещало по швам, его будто рвало на части. Кости ломило, хотелось только спать, но не получалось, ведь во сне он неизбежно сталкивается с ней. Светлой такой, лёгкой и тёплой настолько, что с каждым днём мысль о том, что не стоит просыпаться, нравится ему всё больше и больше.
Почему ему так плохо? Не мог же он и в самом деле привязаться к этому вечному ребёнку! Она была слишком неправильной для него. Слишком взбалмошной. Слишком... слишком...
Слишком...
...Душно. Ему очень-очень душно без неё. Что-то ужасно твёрдое периодически стискивало грудь каждый раз, когда он оставался наедине с собой. Но и показывать свою слабость товарищам он просто не мог. Не этому его учили. Вот он и терпел весь этот бардак в голове, все эти спутанные, словно её белокурые волосы, мысли. И чтобы отойти и успокоиться, он забивался в дальний тёмный угол и сжимал дрожащими пальцами голову, чтобы спрятаться, чтобы укрыться.
Из груди парня вырвался рык, и он озлобленно пнул стоявшую рядом табуретку, отчего она врезалась в стену и разлетелась на щепки. Урю теперь всё время злился, чуть что срывался на крик и даже сквернословил, стоило его подчинённым где-то оплошать. Он будто забывал о том, кто его окружает, метался из стороны в сторону, как раненый зверь, и невольно заставлял всех вокруг привыкать к его поведению.
— Чёрт! — Прямо сейчас его тело заполнила всепоглощающая ярость. Он глухо закричал и со всей силы ударил кулаком о стену. Как будто металл был в чем-то виноват.
Руку ужасно саднило. На месте содранной кожи выступила кровь, но он не обратил на неё внимания, лишь хрипло задышал и прикрыл глаза, подняв голову кверху. Перед глазами охотника вдруг возник светлый образ девушки, которой ему сейчас так отчаянно не хватало.