Mine

Глава 7. Последняя ночь перед грядущими битвами

      В Винтерфелле было жарко. В стенах старого замка бурлила жизнь: по сосудам, заложенным Брандоном-Строителем текла, как по венам, вода горячих источников. Дени, утомленная, уснула, едва коснувшись головой подушки. Где-то на краю сознания скользнуло, что Джона нет рядом впервые за две недели. А заснув, она так и не нашла отдыха, беспокойно ворочаясь среди мехов.       Она снова видела Рейгара. С конца его копья на колени хрупкой девушки в сером парчовом платье упал венок из голубых роз. Под сенью деревьев, посреди острова, окруженного водой, Рейгар держал ее за руки, повторяя слова брачной клятвы, и покрыл ее плечи черным плащом с трехглавым драконом. Стоя в доспехах посреди невыносимо жаркой башни, он целовал ее в лоб. Когда он положил ладони на ее живот, Дени услышала, как он ей сказал: «Я вернусь, Лианна, слышишь? Обязательно вернусь». Из окна башни каркнул ворон, трехглазый, страшный, потусторонний. И Дени не успела опомниться, как побежала. Она бежала, а за своей спиной она слышала предсмертные крики. Она слышала голоса сира Джораха и Миссандеи, умоляющих ее не останавливаться и не оглядываться. И Дени бежала, не останавливаясь, пока не оказалась перед Железным троном посреди разрушенного Красного Замка. Дейенерис смотрела на обугленные стены, слышала крики с улиц, и, наконец, увидела их. Они теснили ее к ощетинившемуся ей навстречу тысячей мечей трону. Руки человека-тени светились зеленым, отвратительным, ядовитым светом; маленький белый лев угрожал ей клыками, изломанная кукла на палках была обернута в знамёна Старков. Высокая стройная змееголовая тень, надела на свою голову корону, и, щелкнув клыками, сорвала полотнище, обнажив деревянный остов. Дени подняла голову на шум птичьих крыльев, и увидела трехглазого ворона из башни, распростершего крылья над тенями, львом и тем, что осталось от куклы. От его карканья дрожали камни разрушенного замка и дул горячий, пепельный ветер. Они наступали на нее, а ворон, сев на ветви чардрева, вторгнувшегося в прореху стены, раскачивался, глядя на нее пронзительным третьим глазом. Со всех сторон к ее ногам ползли змеи, отвратительные, холодные. Они шипели и раскачивались на хвостах, готовясь напасть на нее.       «Пришло время разбудить дракона, Дени. Разбудить дракона, иначе демоны уничтожат тебя. Разбуди драконов. Разбуди драконов, Дени!» – призрак Визериса, так и не надевшего корону, таял на Железном троне.       «Дрогон, Рейегаль!» – тщетно звала Дени, полумертвая от ужаса. Она отступала, поднимаясь вверх по бессчётным ступеням к железному трону, пятясь от теней и льва. «Дрогон, Рейегаль!» – взмолилась Дени. У разрушенных стен Красного Замка выходили и строились тени предков в светящихся коронах и бледных одеждах. Дени, пятясь, карабкалась наверх, а предки шептали, что она должна разбудить драконов. Коснувшись руками ледяных мечей, Дени, глубоко вздохнула, жмурясь от противного, неживого, скрежета за стенами Красного замка, и оттолкнувшись, взмыла вверх, чувствуя, как проклюнувшиеся крылья вспарывают ее плоть. Она летела над разрушенным Красным Замком, видя разоренный, дымящийся город внизу. «Разбуди драконов!» – кричал принц в изломанной броне. «Разбуди драконов!» – кричала окровавленная темноволосая принцесса с голубыми розами в волосах. Дени закрыла глаза, вздохнула, и выдохнула огонь, обмывая пламенем тени. Деревяшки куклы вспыхнули, и из пламени, конвульсивно делая первые вдохи, появился новорожденный дракон, расправляя крылья. Первый, второй взмах – и рядом с ней парил Рейегаль. Она летела за Рейегалем, который опустился в заснеженном лесу, у водопада. Дени спешилась и вошла в пещеру, где на кладке из трёх яиц сидели ее драконы. Над пещерой летал трехглазый ворон. От стены, из тени, шагнула красная жрица. «Хаос – это лестница», – сказала она. – «Люди создают хаос, поднимаются на лестнице, оставляя за собой трупы и несправедливость, чтобы найти короны. Сломай лестницу. Драконы не играют в престолы. Разбуди драконов!».       Дени с ужасом проснулась, ее не покидало чувство, что что-то страшное и неотвратимое уже происходит. Она открыла окно, распахнула ставни и в жарко натопленную комнату ворвалось облачко снежинок, сразу же растаявшее. Она увидела, что из крипты поднялся Джон, а за ним бежал Сэм Тарли, в чем-то убеждая его. Джон остановился, говоря с Браном, и от Дени не ускользнуло ни разочарованное лицо Тарли, ни вспыхнувшие пониманием глаза Джона и одобрительная улыбка Брана Старка.       – Мой брат стал трехглазым вороном, – сказал Джон Дени на корабле. – Не уверен, что знаю, что это значит.       Брат Джона знал, что мертвые были у Восточного Дозора, где она потеряла Визериона. Брат Джона знал, что Стена пала в синем пламени ее обращенного мертвого сына. Что еще знал Бран Старк? Дени словно ледяной иглой прошило – он мог знать и северянке с короной из синих роз. Не оглядывайся назад, – напомнила себе Дени, и набросив на себя теплый халат, наткнулась на сидящего у ее двери Призрака. Опустившись перед ним на колени, Дени ласково потрепала между ушей, утопая рукой в густом меху.       – Хороший, хороший мальчик. Тебя прислал Джон охранять меня? – Призрак зевнул и немигающим красным взглядом посмотрел ей в глаза. – Отведи меня к нему.       Дени побежала за лютоволком, который вел ее к покоям хозяина. У дверей Джона стоял караул из двух северян, которые отскочили в сторону от рыкнувшего на них Призрака. Дени ворвалась в комнату и застыла на пороге. Джона еще не было, но она не сомневалась, что он вернется. Забравшись на его кровать, Дени укрылась, и тут же получила ощутимый толчок от Призрака, отпихивавшего ее от края постели. Лишь когда она подвинулась, волк забрался к ней, по-хозяйски уложив морду на ее живот. Дени потеряла счет времени, ожидая Джона, и, разморенная теплом, задремала.       Джон слишком сильно толкнул ни в чем не повинную дверь, и тут же пожалел об этом: звук удара о стену разбудил Дейенерис.       Ещё с порога Дени поняла, что с Джоном что-то произошло. Он покачивался, держа в руках бутылки с вином и книгу. Пьяно хихикнув, он шагнул к ней, и бросил на кровать книгу, которую держал под мышкой. Поставив вино на пол, он забрался на кровать, и взяв лицо Дени в свои руки, поцеловал ее в макушку, упал на подушку, смеясь. Дени, почувствовав в его смехе истеричные нотки, поежилась. Затем она с удивлением поняла, что Джон был пьян.       – Что-то произошло? – наконец, спросила Дени, когда его смех умолк и в глазах появилась черная, так хорошо знакомая ей, тоска.       – Ты была права, – наконец, глухо ответил Джон, и откупорил бутылку. По комнате разнесся нежный аромат легкого летнего вина. – Представляешь, какая удача – нужные записи вовремя нашлись. Дени, тебе не кажется все это странным? Что мы с тобой жертвы какой-то игры? Дени раскрыла книгу, заложенную пером, с трудом продираясь сквозь каракули верховного септона. Его слова о девице Старк шестнадцати лет живо вызвали в ее памяти сон, что она только что видела. Дени стало жаль, что Джон не спал рядом, иначе он увидел бы ее, как она была счастлива и прекрасна. – Пока ты был там, – Дени тяжело вздохнула и скользнула взглядом по бутылкам, – они приснились мне. Он любил ее, Джон. – А она любила его, – Джон завозился, сталкивая Призрака. Определенно, здесь слишком узко для троих. Внезапно Джон пожаловался. – Странно это все, Дени. Ты догадалась сама, но вот Бран и Сэм слишком вовремя обнаружили доказательства того, что было скрыто тайной двадцать лет.       Дени тяжело вздохнула и села рядом, распуская его собранные на северный манер волосы. Она пропускала сквозь его локоны свои пальцы, наслаждаясь прикосновениями. Наконец, Джон уложил свою голову Дейенерис на колени и, спустя целую вечность, продолжил.       – Я не верю в такие совпадения. Не после того, как благодаря Сэму я стал Лордом-Командующим. Он хотел…       – Чтобы ты предъявил свои права на трон? – нахмурилась Дени. Этого стоило ожидать.       – Да. Но я ответил, что у меня уже есть королева, моя королева, – Джон обжигал горячим дыханием ее ладони, целуя каждый пальчик. – Я не позволю играть собой в эти игры.       – Знаешь, – Дейенерис задумчиво накручивала на палец локон, – скоро эта тайна перестанет быть тайной, и за нашей спиной будут появляться заговоры. Нас будут стараться рассорить, пытаясь стравить за Железный Трон. Хочешь ты того или нет, но тебе придется стать королем. Ты последний мужчина из Таргариенов и ты должен принять эту ношу.       – Дени, я никогда не хотел быть королем, – горько сказал Джон. – Я никогда не хотел этого. И сейчас не хочу.       – Я тоже никогда не хотела быть королевой, – устало отозвалась Дени. – Я всего лишь хотела найти свой дом. Но для меня пути назад нет. Я должна принять наследие своего дома, я должна защитить слабых и обездоленных, я должна построить новый, справедливый мир, добрый мир… Разве не к тому ты стремишься? Разве не тому тебя учил Нед Старк?       Дени утонула в широко распахнувшихся глазах Джона, умолкнув на полуслове, уловив его странный взгляд, полный любви и тепла. Было в его лице еще что-то такое, словно он прикоснулся к тайне мироздания и спешил поделиться с ней ею.       – Знаешь, как тебя назвал Бран? Принцессой, что была обещана в пророчествах, королевой не по праву, а по признанию, матерью, что милосердна и жертвует собой во имя своих детей – своего народа.       Дени почувствовала, что ее лицо заалело до кончиков ушей.       – Королеве нужен король, Джон. Принцессе – принц, а матери – отец, сильный и способный дать мудрости и защитить своих детей. И это – ты. Рейегар в моих снах говорил, что должен быть еще один, и кто может быть еще одним драконом, если не ты?       – Сложно стать драконом, когда тебя растили как волка, – открывшаяся истина снова отозвалась протяжной болью, как от застарелой раны. – Я всю жизнь хотел знать, кто моя мать. Я всегда мечтал стать хоть кем-нибудь, но не быть бастардом. А теперь я знаю, что я не бастард, что я был рождён в браке, и почему мне так от этого горько? Мой отец столько лет лгал мне.       – Он спасал тебе жизнь. Если бы Роберт Баратеон узнал, что жив не просто наследник Железного трона, а сын Лианны от Рейгара, он бы убил тебя.       – Почему так больно? – тихим, насаженным голосом спросил Джон.       Дени продолжала гладить его волосы, чувствуя, что его голова мешает ей дышать, но боясь пошевелиться.       – Я не знаю, кто я такой, Дени, – тихо продолжал Джон, – будучи ребенком, я не знал моей матери. Мне слишком рано дали понять, что означает быть бастардом. Я был почти никем. Потом я стал братом ночного Дозора, потом – дезертиром, и снова солдатом. Но став Лордом-Командующим, я снова не стал кем-то… то ли бастард, то ли полуодичалый-полубрат. Но и там мне места не нашлось. – Джон, – хрипло сказала Дени, похолодев при мысли, что он почувствовал, когда клинки предателей пронзили его тело. – Потом меня назвали королем Севера, хотя передо мной были две законнорожденные сестры и брат. Но и королем я пробыл недолго, потому что… – Джон снова тяжело вздохнул, и каждый его тяжелый вздох вырывал у Дени всхлип и острой болью отзывался в ее сердце. Она, которая всю жизнь прожила с осознанием того, что она принцесса, но каково было ему? Ее укололо чувство вины. На Драконьем камне она видела в нем бунтовщика и узурпатора, но сейчас все виделось в другом свете. – Джон, – тихо взмолилась Дейенерис. – А теперь я стал потерянным принцем, плодом гражданской войны, предательства и порока. И снова я стал должен. Я был должен не огорчать леди Кейтилин, я был должен блюсти клятвы Ночного Дозора и спасать одичалых, я был должен отбить Винтерфелл и взять на себя заботу о королевстве брата, сейчас я должен воевать против мертвых, и, оказывается, еще должен быть принцем. Я не хочу, Дени, я не хочу всего этого, я устал от долга! Последние слова Джон прорычал ей в лицо, держа за плечи. Он выдохнул и пришел в себя только лишь тогда, когда услышал ее полузадушенный всхлип. Проведя большим пальцем по ее лицу, он смахнул скатившуюся слезу, и притянул Дени в свои объятья. Уткнувшись в пахнущие морской свежестью волосы, Джон спрятал собственные слезы. – Я так устал, Дени. Я не знаю, кто я такой и зачем я в этом мире. Мне так сложно. И мне так больно, – последние слова он прошептал, касаясь губами ее локонов.       – Это пройдет, просто нужно время, – она подняла глаза, и на Джона пахнуло теплом. Запоздало, на краю сознания, проскользнула мысль, что он хочет только одного – чтобы она всегда была рядом, чтобы ощущение бесконечного тепла, что она дарит, никогда не заканчивалось.       – Мне кажется, что у меня отняли целую жизнь, – не по годам горькая складка залегла на лбу Джона.       – Если бы не восстание Баратеона, ты был бы моим с первого вдоха, – стиснула зубы Дени. – Мы росли бы вместе, мы были бы счастливы. Мы были бы обещаны друг другу.       – Обещанные друг другу принц и принцесса? – не то, чтобы Джон и Дени серьезно относились к пророчеству, о котором с каждым днем им говорило все больше и больше людей, и иногда он позволял себе грустно шутить об обещаниях Богов.       – Почему бы и нет? – встрепенулась Дени и ее лицо снова стало задумчивым. – Мне приснился сон, – и дождавшись понимания в глазах Джона, продолжила. – Вот что. Никто не должен знать, что у нас есть на уме, а чего нет. Рано или поздно твоя тайна будет раскрыта, но сейчас нам ни к чему лишние споры о том, Таргариен ли ты или Старк, имеешь право на трон или есть более достойные кандидаты. Мы должны поступить умнее. Мы должны заключить брак. После него уже будет неважно, кто твои родители.       – Возможно ли королеве из Таргариенов выйти замуж за бастарда предателя? – голос Джона дрогнул.       – Ты оседлал дракона, Джон. Поэтому ты можешь жениться, не спрашивая ничьего мнения.       – Я видел много свадеб, – хмыкнул Джон. – Но мне нравятся свадьбы, какие приняты у одичалых – достаточно лишь похитить любимую женщину.       – О! – удивилась Дени, пытаясь высвободиться из его объятий, но Джон ее не отпускал. После приступа неожиданного веселья, огонь в его глазах снова погас, уступив место меланхолии.       Джон больше ничего не говорил. Дени чувствовала, что в его душе сражаются демоны, и потому не решалась больше произнести ни слова. Спустя целую вечность, Джон повернулся и подставил Дени свое плечо, укрыв их обоих теплой шкурой.Призрак подошел к кровати, подтолкнул ее носом в сторону Джона, и запрыгнув на постель, прижался к ней горячим боком.       – Возможно, это последняя наша мирная ночь перед грядущими битвами, – шепнул ей Джон, убирая с лица волосы, – нам надо выспаться.