Отмотай назад

      На кухонном столе, среди ложек, ломтиков хлеба и тарелок, стоял подаренный детьми ноутбук. Иван Будько сидел напротив него уже практически полчаса и разглядывал иконку со счастливым изображением его единственной дочери. Смотрел и никак не мог решиться. — Та шо ты отэто кота за хвост тянешь? — шёпотом, но властно вернула его в чувство Валентина. — Сиди не сиди, а детям сказать надо.       Он это понимал, но по привычке стал защищаться: — А шо сразу я? — Иван! — пригрозила она всё также шёпотом. — Давай шоб я не начинала, не дай бог Олечка услышит.       Будько вздохнул и всё-таки нажал. Пошёл вызов по видеосвязи, заиграла соответствующая мелодия. Он всматривался в маленький экран в нижнем правом углу с его изображением и думал, как лучше сесть, словно это могло как-то смягчить плохую новость. Прятал руки под стол, подпирал ими голову, двигался то левее, то правее. Валентина помешивала бульон в кастрюле и обеспокоенно поглядывала в его сторону. Когда на звонок ответили, Иван Степанович увидел перед собой не Машу. И даже не своего зятя Максима. Двенадцатилетняя Женя сидела по ту сторону экрана и чуть улыбалась, словно не ожидала его увидеть. Он на секунду замер, а затем вспомнил, как дышать, и засмеялся так, как умеет только он. — Ха-ха! Женёк!       Валя от неожиданности уронила ложку и прикрыла ладонью рот. Та сразу же утонула в горячем бульоне. Ивану стало не особо комфортно. В такой ситуации трудно делать вид, что всё в порядке. Валентина жестами попросила говорить тише. — Привет, деда, — послышалось из динамика. — Чего звонишь? Случилось что?       Он на секунду встретился взглядом с Валей, которая, оставив попытки вытащить ложку, подавала знаки, мол, ничего не говори ей. — Ля, а шо сразу «случилось»? — улыбнулся Иван. — Я соскучился просто, Женёк. Дай, думаю, позвоню. А где… А где твои родители? — осторожно спросил он. — На работе, — ответила Женя. — Та шо ж вы отэто сами дома сидите? — Валя не удержалась и влезла в кадр, значительно подвинув мужа. — Привет, бабушка Валя. Мама сказала, что я уже взрослая, и могу присматривать за близнецами. — Мама, значит, — супруги Будько многозначительно переглянулись. — Ну как вы там? — Женя попыталась сменить тему. — Как бабушка Оля и дедушка Юра?       Валентина молча ушла из кадра, ведь на её глаза навернулись слёзы, и решила вновь попытаться достать ложку. Иван проводил её грустным взглядом и не стал спешить с ответом. — Дед? Я что-то не так сказала?       Иван молчал, потому что впервые не находил слов. Он не знал, имеет ли право рассказывать об этом своей собственной внучке и тем самым расстраивать её. Но выхода не было. Он не смог смотреть прямо в камеру, боялся увидеть то, что будет происходить через несколько секунд по ту сторону экрана, поэтому, глядя, как Валентина солит бульон своими же слезами, подавленно произнёс: — Женёк, тут такое дело… Дедушка Юра умер.       После этой фразы в коридоре послышался грохот. Супруги вновь переглянулись, а затем Иван вернулся к разговору. — Передай родителям, что мы хотим с ними поговорить. И это… Не грусти особо. До связи.       Женя ещё пыталась что-то сказать, но кнопка уже была нажата. Звонок оборвался. Иван Степанович опустил крышку ноутбука и несколько секунд расфокусированным взглядом пялился в никуда. — Ваня, — тихо начала Валентина. — Шо? — безразлично кинул тот. — А шо это щас было, а? — она кивнула на тёмный коридор.       Грохот повторился. Ивану пришлось подняться и пойти на источник звука. К счастью, далеко ходить не пришлось. Не успел он подойти к гостевой комнате, как её дверь открылась настежь и звонко хлопнула, врезавшись в стену. Утонченные стёклышки оранжевого оттенка разбились вдребезги. Спустя секунду из комнаты стали вылетать разные вещи: любимый подсвечник Валентины, пара рамок с фото, какие-то книги, моток скотча и синие тапочки. Иван провёл взглядом каждый предмет, а затем героически встал в дверном проёме и скорее удивлённо спросил: — Ля, а шо тут происх…?       Договорить не успел. Прямо в него прилетела огромная перьевая подушка и заставила пошатнуться. Восстановив равновесие, Иван очумело посмотрел на Ольгу. Та выглядела воинственной и отчаявшейся, об этом свидетельствовали гнездо на голове, помятая одежда и запухшее от слёз лицо. Приступ гнева немного отхлынул после такого точного попадания, но Ольга могла лишь молчать и всхлипывать. Вот так, молча глядя друг на друга (он — выставляя подушку в качестве щита, она — всё еще сжимая краешек второй подушки), сваты стояли несколько мгновений. И только когда Иван Степанович сочувственно вздохнул, его сватья смогла разжать руку, в которой была подушка. — Какая же я дура… — только лишь смогла сказать она.       Затем закрыла ладонями лицо и продолжила рыдать. Иван отбросил подушку на диван позади себя и наконец вошёл в комнату. Переступил через гору мятых вещей профессора, обошёл осколки, что когда-то были вазой, и остановился перед ней. — Ольга Николавна, — спокойно произнёс он. Она подняла взгляд. — Пойдёмте.       И, ничего не объяснив, медленно повёл её на кухню, где всё это время ждала Валентина. Ольга, не сопротивляясь, шла. Он вошёл первым, выключил яркий свет, усадил сватью на диван и обратился к жене: — Налей. — Вань, ну ты чего… — Налей, я сказал.       Валентина Петровна обычно ссорилась и могла перечислять его недостатки до потери пульса, но когда он одаривал её таким уверенным взглядом, не осмеливалась даже возразить. Ольга съёжилась на краю диванчика и поняла, что Иван Степанович выключил свет ради неё. В состоянии полнейшего отчаянья ей было комфортнее находиться в неком полумраке, да и меньше был заметен её неопрятный внешний вид. — Значит так, — перед ней приземлилась стопка. — Оставайтесь у нас столько, сколько надо. И шоб я пока не слышал ничего про работу, университеты, отчёты. Ну имейте же к себе уважение. Ну, а мы, — Иван взглянул на тронутую этими словами Валентину. — Мы постараемся просто быть рядом, да, Валюха? — Конечно, Олечка, конечно. Я бульончику тебе сварыла, будешь?       Иван несмело засмеялся и махнул рукой: — Не, Ольга Николавна, не ешьте, она там ложку расплавила, теперь он калорийный.       Он встретился с ней взглядом на одно мгновение, но сразу же понял, что рано начал шутить, тем более, о калориях. Эта фраза мгновенно напомнила о Юре и гиперопеке Ольги всем присутствующим. Ольга вскочила, не отрывая взгляда от свата. Её губы предупреждающе задрожали, но она смогла угомонить свои эмоции ради одной фразы: — Ешьте свой бульон сами, Иван Степаныч.       Валя в порыве злости развязала фартух, а затем швырнула его на стол. — Ну шо, дотрынделся? — зашипела она, как только дверь в комнату Ольги захлопнулась. — Паразит. От и сиди тут сам со своим калорийным бульоном.       Иван мысленно чертыхнулся и посмотрел на полную стопку, к которой Ольга так и не прикоснулась.