Бойся гнева терпеливого

      Когда Йо умер в первый раз - он смолчал. Более того, он, как истинный герой и альтруист, решил, что обязан изменить всё и спасти всех, кого не смог. И как-то упустил из виду, что его нагло предала милая сердцу Анна, его дорогая невеста. Предала и тем самым убила. Но Йо отмахнулся, он же чертов всепонимающий шаман и просто хороший парень. А всепонимающие шаманы и просто хорошие парни ведь не держат зла, да? Отмахнуться-то отмахнулся, но осадочек на душе остался, да и просто в памяти, в самых глубинах сознания, там, где клубится Тьма души, отпечаток остался. Темноту, что накрыла после физической смерти, Йо практически не заметил.       Когда Йо умер во-второй раз, он не то что бы расстроился. Вообще ни капельки не расстроился. Вместо этого он умер морально. Отчего-то умирать от рук отца и Йомея было...отвратительно. Именно "отвратительно" и никак иначе. Отвратительно больно в душе, отвратительно неожиданно (верно,ведь это те люди, которые были очень близки для него и в ком он не сомневался), отвратительно страшно (ведь если предали они, то где уж тут гарантия, что не предадут другие?) и просто тошно. Вот тут Асакура и напрягся. Но ведь он шаман и достаточно хороший человек, не так ли? На самом деле очень хотелось ядовито шикнуть "нет!", но он не стал. В этот раз Тьма перед тем, как он вновь открыл глаза была липкой. Казалось, что она забирается под кожу, мышцы, кости и органы. Пускает там ветвящиеся корни, наполняет его кишащими паразитами и не позволяет ему дышать, поглощает его. Но вот Йо делает свой первый вдох в новой жизни, в новом мире и Тьма обиженно уползает в свои владения.       Когда Йо умер в третий раз, он позволил себе прокусить губу до крови и скатиться одинокой слезе в последние мгновения. Это были его мать и бабушка. Мол, он слишком похож на Хао, у него полно Тьмы в душе. Да если бы всё было так, то он бы перебил весь клан Асакура! Всех их черт возьми, потому что всё ещё отчётливо помнил, каково это, когда бусы Анны перетягивают сонную артерию на горле, помнит мерзкие и лицемерные слова своей бывшей невесты "на прощание"! Помнит, как сильные руки обездвиживают и помнит, как эти дьяволовы духи листьев пожирают его заживо! Он всё это помнит, черт возьми! Провидцы, мать их. Он сам уже не хуже провидца видит их шаги, читает взгляды и намерения и понимает, кто именно принесёт ему конец. Видит, понимает, но не хочет верить. Йо отчаянно цепляется за веру, что он просто ошибся, что это просто очередной сбой в мире, что он должен оставаться прежним, не должен держать зла. Цепляется, держится, вырывается из водоворота тихого горя и безумия и сам себе не признаётся, что уже не хочет этого делать. В третий раз Тьма холодная, колющая, обжигающая и снаружи, и изнутри. Жадная, поглощающая и усыпляющая. Она почти жалостливо оглаживает его на прощание своей ледяной хваткой. А потом Йо Асакура умер ещё раз. И ещё раз. А потом снова. В одиннадцатый раз Йо погружается во Тьму с радостью. Теперь это его спасение, его покой. Теперь там тепло и спокойно. Теперь Тьма встречает своего мальчика нежными распростёртыми объятиями, утешает и словно ласково треплет по макушке. Йо кажется, что прежде чем появиться в своей двенадцатой жизни он отчётливо слышит жалостливый, полный сочувствия вздох и нежный, ласкающий взор на по следок. От чего-то становится легче. Когда Йо умирает в двенадцатый раз, он лишь презрительно щурит потухшие карие глаза и неумело кривит губы. Он, несомненно, хороший человек. И, без сомнений, отличный шаман. Но он чертовски устал быть хорошим парнем, всепрощающим и всепонимающим альтруистом и пацифистом. Йо шлёт их всех к дьяволу и желает короткой дорожки в Ад. Йо не знает, что когда он погрузится в этот раз во Тьму, этот мир действительно поглотит самый что ни на есть настоящий Ад. Йо сбился со счёту, какая это жизнь и какая смерть. Он просто устал. Он просто дьявольски устал. Он смотрит на собравшихся вокруг него людей и не верит ни единому их слову, слишком чётко помня, что грош цена их словам. Слишком ясно понимая, что он уже на грани и готов переступить черту невозврата. Где-то внутри уютным комком свернулась Тьма, которая довольно мурлычет и в нежном оскале готова в любое мгновение показать свои клыки. Он не верит своим "друзьям", "невесте" и родственникам. Не верит соперникам, судьям и патчам. Он слишком сильно устал. Он слишком часто умирал, терял надежду, воскресал. И слишком часто разочаровывался в людях (шаманы ведь тоже люди, не так ли, Хао?). Где-то внутри плещет горечь вперемешку со злостью и раздражением. Он уже много раз наблюдал этот спектакль. Безразличие. Это всё, что он мог сейчас испытывать помимо злости и раздражения. Йо плевать на то, выживут эти люди или нет. Как они умрут. Что с ними будет. К кому они примкнут. Ему всё-рав-но. Честно, если бы он мог, Йо бы давно закончил весь этот фарс. Но он не мог, хоть и старался. Блуждающий взгляд, поддёрнутый пеленой холода и тлеющего уголька раздражения внутри, споткнулся о Хао. Единственный, кто ни разу не стал причиной его смерти, а порой и вовсе пытался спасти. Сейчас он выглядел слегка растерянно, явно не понимая, что происходит с его близнецом. Йо болезненно усмехнулся. Тьма нашёптывает внутри, соблазняет: "убей, уничтожь, разрушь, отомсти, причини боль, разорви и поглоти..." Но Йо лишь кривит губы в подобии усталой улыбки и отрицательно качает головый, как если бы отгонял остатки сна. Он по совиному склоняет голову на бок и смотрит хитро-хитро, прямо в глаза Хао. Крайне прозрачный намёк. Старший Асакура не может определиться, что он испытывает в большей степени: удивление, настороженность или веселье. И тем не менее, соглашается на негласное предложение, легонько, не желая причинить боль, касается разума близнеца. И ошеломлённо выдыхает, стоит только услышать мысленный посыл. " Даю полный карт-бланш, братец. Они меня задрали." Йо задорно (впервые за много лет) улыбается и подмигнув застывшему будущему Королю Шаманов, отворачивается. Отворачивается и начинает насвистывать прилипчивый мотивчик, вышагивая в закат. И лишь некоторые заметили, содрогнувшись, что Йо Асакура не касается ногами земли. Каждый шаг устилает клубящаяся, щекочущая ступни, Тьма.