Алая земля

      Щелчок по носу, как оказалось, вовсе не разозлил Ретта Батлера. Скорее напротив – он с удвоенным вниманием возил меня по балам и вечерам, которые устраивались все реже и все менее масштабно. О былой роскоши приемов можно было и не мечтать. Наряды у дам отличались разве что количеством заплаток. Угощением чаще становилась едва ли не вода со льдом, а вместо негритянских бойз-бендов гостей развлекали игрой на фортепиано леди принимающего дома.       При всем при этом леди и джентльмены носили залатанную одежду и танцевали с таким видом, будто с приходом войны ничего не поменялось, и за дверью ожидают горы еды и напитков и армия слуг в белоснежных ливреях.       Трудами Батлера я могла щеголять в платьях из новых тканей, которые он привозил мне ярдами, но я все еще оглядывалась на общественное мнение и старалась сильно не выделяться. Ретт, впрочем, не переживал по поводу косых взглядов и надевал новый костюм на каждый выход в свет.       В конце июля он отбыл в неизвестном направлении и на прощание шутливо попросил дождаться его и постараться не выскочить ни за кого замуж.       А в середине августа в дом на Персиковой улице пришло разгромное письмо из Саванны. Писал Пьер Робийяр, о котором я напрочь забыла. Буквы отпечатались на обратной стороне бумаги – с такой силой и, возможно, яростью он их писал. Он спрашивал, как я посмела без его ведома отправить сестер в Чарльстон и почему поселилась в Атланте, будто безродная нищая девица.       Я вскипела, и абсолютно обоснованно. Я жила у Гамильтонов-Уилксов уже около полугода, равно как Кэррин и Сьюлин у тетушек, и он ни разу не поинтересовался внучками. Впрочем, не припомню, чтобы он и раньше приезжал на Рождество или писал теплые письма.       Но ведь наверняка кто-то из соседей написал ему о смерти дочери и зятя. Где же он был столько времени?       Ответ на этот вопрос ждал меня в середине письма. Оказывается, дедуля ездил в Европу и вернулся в Америку лишь месяц назад. Иначе бы он самолично приехал за нами и увез в Саванну.       В письме была тьма ядовитых замечаний об отсутствии у меня элементарного воспитания и намеки на мою ветреность и несерьезность. В конце он припечатал, что после войны подберет мне подходящего жениха, и что я немедленно должна переехать к теткам. Должно быть, он не хотел делить крышу с кем бы то ни было, даже с внучками.       Этот поворот мне совершенно не понравился. В моих планах не имелось пункта про знакомство с дедом или тетками Скарлетт. И уж тем более я не собиралась выходить замуж за кого-то, кого мне навяжут.       Кроме того, у меня все было распланировано на месяцы вперед! Весной я собиралась уехать с Мелани в Мейкон, а после войны вернуться в Атланту, купить лесопилку и делать деньги. А что теперь?       Дочитав письмо, я поднялась и принялась мерить комнату шагами. Надо было успокоиться и взять себя в руки. И подумать, что делать дальше.       Мне не стоило забывать, что я попала в патриархальное общество, и поведение, нормальное для моей прошлой жизни, здесь могло вызвать только возмущение и изумление. И, разумеется, я не могла знать всех нюансов взаимоотношений внутри плантаторских семей.       Если я ослушаюсь Пьера, то кто его знает, чем это обернется? С него станется сослать меня в монастырь.       Впрочем, я тут же вспомнила, как Эллин в свое время поставила его перед выбором – либо она выходит замуж за Джералда, либо примет постриг в чарльстонский монастырь. Вторая перспектива Пьера привела в больший ужас, чем первая.       Тем не менее, остается масса возможностей наказать меня за непослушание. Например, отречься от меня. И тогда даже кроткая Мелани вынуждена будет указать мне на дверь.       Может, конечно, этого не произойдет, и я продолжу тут жить, ведь Мелли достаточно сердобольная девушка. Но что мне делать дальше? Двери в почтенные семейства для меня будут закрыты. Помогать мне в случае лишений и бедности никто не будет.       Допустим, вернется Ретт, и я заберу у него свои драгоценности или деньги, которые он за них выручил. Что дальше? Поеду покорять Север? Европу? Можно подумать, там меня ждут с распростертыми объятиями. Да и денег явно будет не слишком много, чтобы жить припеваючи.       Немного поостыв, я постаралась вспомнить, что мне известно о Пьере Робийяре, которого братья Джералда когда-то окрестили гордым, как сатана, французом. Сам он толком и не появлялся на страницах романа, но семью Робийяр в книге всегда окружал ореол величия, высокомерия и богатства.       Мне вдруг пришло в голову, что в письме не было ни слова о том, что я виновата в смерти родителей. Только претензии к моему дальнейшему поведению. Значит ли это, что дед не так ужасен, как я о нем думала?       Немного поразмыслив, я принялась строчить ответное письмо. В нем я выступила в роли растерявшейся сироты, на которую ополчилась общественность и которая не хотела обременять собой тетушек и потому приняла приглашение погостить у миссис Уилкс. Я также выразила соболезнования по поводу потери Пьером дочери и зятя.       Все это я делала на свой страх и риск, ведь я абсолютно не представляла, что он за человек. То ли по прочтении письма первым его порывом будет защитить несчастную внучку, то ли у него сведет зубы от этой женской беспомощности. Судя по портрету бабушки Скарлетт, она была та еще штучка и вряд ли бы позволила себе откровенное хныканье. Впрочем, я постаралась выдержать письмо не в просящем тоне.       Отправив его на следующий же день, я повеселела. Учитывая, что раньше Пьер не особенно интересовался судьбой семьи О`Хара, вряд ли ему захочется возиться с нами дальше. Вполне может статься, что он просто будет высылать какое-то денежное содержание, чтобы я не была «нищей, безродной девицей» в гостях у Уилксов. Это было бы прекрасное развитие событий.       Однако моим мечтаниям не суждено было сбыться, поскольку одним погожим сентябрьским вечером в дом на Персиковой улице постучался черный мужчина, потрясающе похожий на огромного и широкоплечего Сэма из Тары. Он сообщил, что его зовут Илайя, и что он приехал по поручению господина Робийяра. Как оказалось, поручение заключалось в том, чтобы забрать меня в Саванну. Это было еще хуже, чем отправиться к тетушкам!       Я пробежала глазами коротенькое письмо, переданное мне Илайей. Оно не было информативным и содержало только подтверждение слов визитера. Дед давал мне сутки, чтобы собраться. Назавтра я уже должна была сидеть в кабриолете по дороге в Саванну.       Возможности отказаться или схитрить у меня не было. Илайя приехал как раз тогда, когда все домашние вышли на веранду насладиться теплым осенним вечером.       Мелани отдала распоряжения Питеру, чтобы тот напоил и накормил Илайю. А я была вынуждена просить Розу собрать мои вещи.       Сама же я тупо слонялась по комнате, пытаясь собрать мысли в порядок. Меньше всего я ожидала, что поеду в Саванну. Почему только я, интересно? Сестры останутся в Чарльстоне? Или их он уже забрал?       Меня вдруг словно молнией прошило. Мелани! Ей ни в коем случае нельзя оставаться в осажденной Атланте.       Я постучалась к ней в комнату и, дождавшись приглашения, вошла.       - О, Скарлетт, так жаль, что ты уезжаешь. Но ты могла бы навестить нас, к примеру, на Рождество и остаться подольше.       Иногда простота Мелани меня поражала. Она так говорила, будто вокруг нет войны, и я в состоянии наносить визиты, когда мне вздумается.       - Не могу обещать, Мелани, но благодарю за приглашение. Я хотела поговорить вот о чем. Помнишь, я рассказывала про свои сны?       Мелани посерьезнела и кивнула.       - Я обещаю тебе, что Эшли приедет на Рождество. Живой и здоровый. Ты мне веришь?       Мелани снова кивнула.       - Тогда и ты мне кое-что пообещай. Пообещай, что ты уедешь вместе с тетушкой Питти в Мейкон. Это, скорее всего, случится в конце зимы или начале весны.       - Но, Скарлетт, зачем нам уезжать?       Мелани улыбнулась мне, словно наивному ребенку. Для нее очевидным было то, что Правое дело одержит победу, и что Атланте, да и всему Югу ничего не угрожает. Вот еще одно сражение – и янки побегут зализывать раны. Еще одна битва – и они окончательно сдадутся.       - Просто пообещай мне, Мелани. Дай мне слово.       - Хорошо. Я обещаю тебе.       Теперь я была спокойна. Утром Илайя и Роза погрузили в коляску Питера мои вещи, я простилась с Гамильтонами-Уилксами, и мы тронулись на вокзал.       Ночью я спала плохо, потому восполнила недостаток сна в дороге. Вопрос преодоления расстояний в этом мире меня удручал. Будь я в автомобиле, или того лучше – самолете, моргнуть бы не успела, как оказалась перед воротами дедушкиного особняка. На деле же, пересев в Саванне с поезда в коляску, мы плелись так медленно, что я, кажется, могла разглядеть каждый листочек на встречающихся кустах и деревьях.       Впрочем, все когда-нибудь заканчивается, и вскоре копыта лошадей застучали по мощеной булыжником улице.       Дома здесь были выстроены в основном в викторианском стиле, а некоторые, если я не ошибалась – в готическом. Мы проезжали улицы, на которых дома различались только цветом ставней и дверей. Это выглядело странно, но не было лишено своеобразной привлекательности.       Больше всего меня поразило количество зелени. Деревья, кажется, росли повсюду. В большей степени это были раскидистые дубы. По дороге к дедушкиному особняку мы проехали несколько парков и скверов, и я впервые подумала о том, что жизнь в Саванне может оказаться не такой уж и плохой.       За очередным кварталом Илайя повернул направо и остановил коляску возле огромного особняка, а я раскрыла рот, не в силах скрыть восторг.       Однажды я видела, как в порт не самого большого городка на Карибах прибывает огромный круизный лайнер. Выглядело это, будто космический корабль приземлился в метре от негритянских лачуг в Таре.       Такое же впечатление на меня произвел особняк Робийяров. На фоне соседних домов он выглядел яхтой миллиардера, по ошибке пришвартованной рядом с лодками рыбаков. Дом был надменный и величественный, ясно дающий понять собственную стоимость и значимость. При этом он обошелся без излишеств вроде чугунных львов на воротах и золотых мозаик у входа, как это было в некоторых домах Атланты, где я побывала.       Илайя помог мне спуститься с коляски, а из дома тут же выбежали слуги, чтобы разгрузить багаж. Следом выплыл седовласый черный мужчина. Он с достоинством поклонился и представился:       - Мисс Скарлетт, добро пожаловать. Я мажордом господина Пьера. Меня зовут Джеймс, и вы можете обращаться ко мне по всем возникающим вопросам.       Он проводил меня в дом, и внутри я едва удержала себя в руках, глядя на пышущие богатством стены. Разумеется, в Таре не знали слова «бедность», как и в соседних поместьях. Мебель изготавливалась из дорогих пород, а обивка представляла собой бархат и неизвестные мне мягкие материалы. Украшения на стенах имелись, камин также был в анамнезе, как и высокие окна, и дорогие материалы, ушедшие на изготовление практически всего в доме. Но по сравнению с особняком Робийяров, Тара была милым провинциальным домиком.       Двое слуг в ливреях открыли двери, ведущие, как оказалось, в гостиную, и Джеймс предложил мне напитки. Я согласилась на джулеп и мысленно порадовалась тому факту, что господина Пьера, судя по всему, война не коснулась.       Через минуту в гостиной появился сам господин Пьер. Он оказался высоким, плотным мужчиной, с густыми седыми волосами, прямым удлиненным носом и пронзительными темными глазами. Выглядел он гораздо бодрее, чем, как я думала, должен выглядеть человек в его возрасте.       Черный слуга поставил на столик поднос с напитками и удалился. Пьер указал мне на диван, а сам сел в кресло напротив.       - Ты удивительно похожа на свою бабушку, - сообщил он вместо приветствия. – Тот же разрез глаз, те же скулы. И поведение такое же. – Он протянул мне стакан с джулепом, а себе налил темную жидкость. Вероятно, виски или коньяк. – Меня немало позабавило твое ответное письмо. Должно быть, ты решила, что я стар и потому глуп и поверю твоим словам. «Не хотела обременять тетушек». – Пьер рассмеялся и тепло посмотрел на меня. Я же все больше терялась, пытаясь понять, что происходит.       - Я не думаю, что вы глупы, и сожалею, если…       - О, я не упрекаю тебя, Скарлетт. Вероятно, ты рассчитывала, что я позволю тебе остаться у друзей и буду высылать денежное содержание. А сама ты продолжишь весело проводить время на балах и вечерах Атланты.       Я промолчала, недовольная проницательностью деда.       - После твоего письма и сегодняшней встречи я понял, что в тебе крови Робийяров куда больше, чем я думал. Мы еще обсудим более полно твое будущее. А пока ты наверняка устала с дороги. Джеймс!       В гостиную тут же явился мажордом.       - Помоги мисс Скарлетт расположиться.       Джеймс кивнул, и я поднялась с дивана.       - Ты привезла с собой горничную?       - Да.       - Прекрасно. Пусть она поможет тебе привести себя в порядок. Через два часа в малой гостиной подадут ужин. Не опаздывай, пожалуйста.       Я послушно кивнула и последовала за Джеймсом, про себя изумляясь произошедшему. Вместо того чтобы запереть меня в башне и ругать на чем свет стоит, меня встретили, как дорогую гостью и выделили прекрасную спальню в левом крыле особняка, окна которой выходили в сад.       Пока Роза раскладывала мои вещи в шкаф с изящными ручками, я не переставала думать о причинах собственного внезапного переезда и его последствиях. Любопытно, мои сестры тоже прибудут в особняк?       Закончив с обустройством, Роза помогла мне одеться, и я спустилась к ужину. Дедушка подошел к столу одновременно со мной, отодвинул для меня стул, а следом уселся сам. Я молчала, подозревая, что беседу должен начинать хозяин дома. Некоторое время было слышно только стук приборов о тарелки, и я с трудом заставила себя проглотить несколько кусочков мяса в сливочном соусе. Наконец, Пьер отложил вилку и нож и поднял на меня взгляд.       - Мне нравятся умные женщины, Скарлетт. Не эти жеманные леди, чуть что падающие в обморок. Твоя бабушка была умной женщиной. И ты тоже.       - Спасибо, - тихо вставила я.       - Разумеется, я ни на йоту не поверил твоему жалобному письму. Я знаю твой вздорный характер с самого твоего детства, как, впрочем, и характеры твоих сестер.       Очевидно, я не смогла скрыть изумление, потому что дед улыбнулся.       - Не думаешь ли ты, что я не поддерживал связь с дочерью? То, что она вышла замуж за человека не своего круга, не значит, что я должен был отлучить ее от семьи. И разумеется я в курсе дел других своих дочерей. Они, между прочим, в красках расписали мне твое поведение, а затем я получил твое письмо и решил, что оставлять тебя одну ни в коем случае нельзя.       - Почему? – вскинула я на него глаза.       - Ты и сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, Скарлетт. Твой норов и твою жажду деятельности кто-то должен усмирить и держать в узде. После войны я подыщу тебе подходящего жениха и дам за тобой хорошее приданое.       Вид у него был такой, словно этим он облагодетельствовал меня донельзя. Я с трудом заставила себя кротко опустить взгляд и пробормотать «спасибо». Не стоит лезть на рожон в самом начале знакомства.       Впрочем, Ретт вполне мог сойти за подходящего жениха, и я повеселела.       Судя по всему, мои лишения и горести закончились.