Зов крови

      У семилетней Розалинды Уокер нет друзей — в их крошечном городке, где все друг друга знают, взрослые едины в нелюбви к её отцу, пастору местной церкви. Их дети, подражая родителям, смеются над его полуслепой дочерью, её любовью к книгам и странным ассоциациям.       У Роз есть отец, которого большую часть времени нет, слепая бабушка, рассказывающая диковинные истории, и несметное количество книг. Они ей и за отцовскую мудрость, и за материнскую любовь, и за друзей, которых, как и всего прочего, нет.       — …если ты себя плохо почувствуешь — закружится голова или устанут глаза, — скажи учителям. Я предупредил директора Хотора, что тебе нельзя перенапрягаться.       Роз думает, что нынешняя речь ничем не отличается от той, что он сказал ей перед первым сентября: прошла лишь первая четверть, и, действительно, она не успела её забыть. А ещё — что у неё никогда не кружится голова и всегда устают глаза.       — Конечно, папа, — вместо этого говорит Роз. Она целует отца в щёку, поправляет толстые очки и выходит из машины, стараясь избегать грязных луж.       Пастор Уокер ждёт, когда она зайдёт на территорию школы, прежде чем уехать; она ждёт, когда он скроется из виду, — и достаёт недочитанную «Историю с кладбищем».       Роз бредёт на школьный двор, радуясь пасмурному утру и влажной траве под ногами — чем хуже погода, тем меньше шансов встретить других учеников. На улице удивительно тепло, хотя хмурое небо усеяно рубцами после ночной непогоды, сотрясшей Гриндейл.       Отец сказал, что гром и молнии — гнев Господа, недовольного своей паствой.       Роз прочла оправдания синоптиков, винивших надвигающийся циклон.       Роз замирает, увидев незнакомую девочку в ярко-красном пальто, сидящую на пластмассовой скамейке. Вид у неё такой, словно она готовится к обвинительному приговору, а не к школьным занятиям.       — Привет, я Розалинда Уокер. Ты, должно быть, новенькая?       Девочка прищуривается, словно застигнутый врасплох зверёк, и настороженно отвечает:       — Да, мы с тётями вчера переехали. Я Сабрина Спеллман.       — Здорово. — Смахнув со скамьи капли воды, Роз уверенно садится напротив. — У нас давно не было новых лиц. Гриндейл настолько крошечный, что все знают друг друга поимённо. А почему с тётями, где твои родители?       Безупречная осанка Сабрины становится болезненно-ровной.       — Они погибли в авиакатастрофе, когда я была ребёнком.       — Мне очень жаль, — искренне говорит Уокер, чувствуя, как леденеют кончики пальцев. — Моя мама тоже недавно умерла, но папа говорит, что теперь она на небесах и Господь сам о ней заботится. Мы каждый вечер молимся, чтобы ей было там хорошо.       — Да, тётушки говорят нечто похожее, — кивает Сабрина и едва заметно расслабляется, переставая быть похожей на натянутую тетиву. — Что ты читаешь? — Она указывает на прижатую к груди книгу.       Роз смущается, по привычке пряча обложку с кладбищенской горгульей, но под испытующим взглядом сдаётся.       — «Историю с кладбищем», она про мальчика, семью которого убили, а его вырастили призраки и вампир, — словно на исповеди выдаёт Роз, мысленно готовясь к привычному осуждению: в их школе мало кто любит читать, а страшилки и вовсе любит только она.       — Круто. — В голосе Сабрины слышится неподдельный восторг, когда она без спросу забирает у нее книгу. — А тётушки говорят, что от призраков одни неприятности, — бегло просматривая штрихованные картинки, бормочет Сабрина.       — Папа запрещает мне читать такие книжки — говорит, что призраки от лукавого, — наклонившись над столом, доверительно сообщает Роз.       Сабрина кивает.       — А мне тётушки запретили читать «Хроники Нарнии» — сказали, такие книги плохо влияют на мировоззрение будущих… леди. Они понимающе переглядываются, обмениваясь беззвучным «взрослые».       — У меня есть «Хроники Нарнии», если хочешь, могу дать почитать, — воодушевлённо предлагает Роз, чувствуя родственную душу.       — Ага, давай, только я сначала эту прочту, — соглашается Сабрина и, как ни в чём не бывало, засовывает книгу в свою сумку. Её бледные губы гнутся в диковинную улыбку, на мгновение делая её похожей на гоблина из детских сказок.       Роз поражённо моргает — и Сабрина вновь обращается в обычную, улыбчивую девочку. Ей отчего-то думается, что Сабрина Спеллман соткана из невнятных видений, а жутковатые истории рядом с ней обретают второе дыхание.

* * *

      Слова о том, что Сабрина живёт в настоящем морге, поначалу прозвучали как глупая шутка, а затем стали таким обыденным фактом, что Роз и думать забыла, что дом лучшей подруги чем-то отличается от других.       Как оказалось, зря.       Оказавшись на подъездной дорожке, первое, что замечает Роз — чёрное, скрюченное от возраста дерево, раскинувшееся перед домом. За его иссохшими ветвями виднеется кладбище, покрытое туманной дымкой.       Роз делает глубокий вдох и выдыхает — изо рта вырываются клубки пара, словно на улице лютая зима, а не середина весны.       Кончики пальцев леденеют, а нательный крест кажется раскалённым, обжигая даже через вязаный свитер. Она ощущает на себе чужой взгляд — хищный, липкий, цепко следящий за каждым её шагом. В её костях бьётся невесть откуда взявшаяся уверенность: если оступится — её сожрут.       Роз отгоняет глупые ассоциации вместе с непривычным желанием помолиться и заносит руку, чтобы постучать. Чёрная дверь распахивается, прежде чем она успевает её коснуться. На пороге стоит статная женщина, словно сошедшая с экранов чёрно-белых фильмов: в элегантном платье, с идеально уложенными волосами и золотым мундштуком.       — Хильда, — женщина кричит вглубь дома, не сводя с Роз цепкого взгляда. — Проводи… девочку к Сабрине.       Розалинда переступает порог мрачного дома, но вместо долгожданного тепла чувствует лишь пробирающий до костей холод.       — Ох, ты, должно быть, Розалинда. — Добродушная женщина в цветастом платье умеренно складывает руки на пышной груди. — Сабрина столько о тебе рассказывала, мы так рады, что ей наконец удалось найти друзей…       — Тётушка! — Возмущённый голос заставляет их обеих поднять головы. Сабрина молниеносно спускается с крутой лестницы и, вцепившись Роз в руку, мчится обратно.       — Повеселитесь! — доносится им вслед.       Несмотря на странное ощущение, Роз не может сдержать хихиканья, видя смущение подруги. Сабрина ведёт её по узким мрачным коридорам, ловко маневрируя между тяжёлыми комодами и полками, заставленными туфлями. Почти в каждом углу — внизу и на потолке — Роз замечает густое плетение паутины.       — Мои тётушки просто… — Закрыв зверь в свою комнату, Сабрина беспомощно разводит руками.       — Они милые, — уверяет Роз. Сабрина фыркает, захлопывает лежащую на кровати чёрную книгу и убирает её в настенный шкаф. — Как минимум одна из них.       — Ты себе не представляешь. — Они обмениваются понимающими взглядами, быстро перерастающими в заговорщические. — Принесла?       Она достает из рюкзака «Последнюю битву» Клайва Льюиса — Сабрина протягивает ей «Добро пожаловать в мёртвый дом».       Роз наслаждается принесёнными угощениями: домашним печеньем с шоколадной крошкой и лучшим в мире лимонадом — но не может отделаться от грызущего изнутри чувства. С каждой минутой она всё явственнее ощущает ледяную корку, покрывающую её пальцы и неумолимо движущуюся к самому сердцу.       И самое страшное — она совершенно не понимает, что происходит.       Не проходит и часа, как она просит телефон и делает, казалось бы, невозможное — звонит отцу, прося приехать пораньше. Сабрина выглядит уязвлённой и всячески старается её отговорить.       — Тётушка Хильда может отвезти нас в «Магазинчик Доктора Цербера», или мы можем поиграть на улице, м?       Роз вспоминает кладбище перед домом и качает головой.       — Извини, Сабрина, мне правда нездоровится.       Чем дальше отец увозит её от мрачного дома, тем глубже она может дышать.       Перед сном Роз с особым усердием читает вечерние молитвы, стараясь избавиться от ощущения, словно она сделала нечто постыдное. Ей кажется, что дело в чувстве вины перед Сабриной.       Леденящая душу корка спадает лишь в постели, а во сне Роз видит, как клубы дыма обращаются в змей, пауков и гоблинов, танцуя вокруг чёрного козла.       Больше она не посещает морг семьи Спеллманов.