Эволюция маггла

      19 сентября 1973 года, среда, Малфой-мэнор.       Первокурсники уверены, что уйти незамеченным из замка невозможно. Им кажется, что в любой момент выскочит Филч со своей кошкой или дежурный преподаватель, обязательно схватит их за шкирку, сняв драгоценные баллы и отправив на отработку. На третьем курсе дети, у которых есть разрешение от родителей, свысока смотря на первый и второй курсы, идут гулять по Хогсмиту — купить вкусняшек в «Сладком Королевстве», выпить сливочного пива в «Трех Метлах» или в страхе пройтись рядом с «Визжащей хижиной», которая третий год пугает ужасными звуками, раздающимися из нее по полнолуниям. Пятикурсники уже обычно знают один-два потайных хода, ходят на свидания в кафе мадам Паддифут и пытаются купить крепкий алкоголь в «Кабаньей Голове». Старшекурсники и старосты обычно знают гораздо больше ходов и чар для сокрытия и могут уже спокойно покупать алкоголь незаметно от преподавателей. А Влад знал гораздо больше всех их вместе взятых. Знал он и то, что все «потайные» ходы просматриваются чарами замка и передаются директору. Но именно благодаря тому, что Хогвартс был подконтролен Халу, они вместе с Люциусом смогли выбраться действительно незаметно, пусть сам Малфой этого не понял, а Влад не спешил его оповещать о таких возможностях и вуайеристских наклонностях директора. Выбравшись за пределы противоаппарационного барьера у Запретного леса, они аппарировали к мэнору Малфоев.       — Неплохой дворец, — прокомментировал Влад, рассматривая не только огромный особняк в стиле романтизма XIX века, облицованный белым как снег мрамором, но и кучу различных чар, которые заставят пожалеть любого вторженца о том, что тот решил сюда проникнуть.       — Несмотря на слухи, мои предки никогда не скупились, когда речь заходила о благе рода, — припомнил Малфой шуточку Влада на дуэли.       — Возможно, вы меня неправильно поняли, я как раз и говорил, что Малфои ради выгоды своего рода сделают что угодно, — Люциус, к удивлению Пирса, только серьезно кивнул.       — Я сейчас сниму защиту, а то даже меня чары пока не пропустят, — Влад внимательно следил за комбинацией чар, которые открыли взору почти такой же дворец, но в стороне.       — Ловко — спрятать за частичкой истины обман. Мой учитель всегда говорил, что полуправду раскрыть сложнее, чем чистую ложь.       — Ваш учитель ведь был Блэком?       — Род — это не гобелен на стене, это его члены. Те семьи, что забывают об этом, исчезают в веках, — ответил Пирс.       — Вы правы, — задумавшись, ответил Люциус. Сколько раз он относился к Нарциссе только как к «благу рода», забывая, что она перейдет в его род. Станет его частью, станет его женой, наконец. Он вдруг подумал, а что если бы она потом отомстила ему? Допустим, родила бы от другого? Но сейчас не время об этом думать, нужно вернуться к насущным проблемам. Люциус почувствовал себя спокойнее, войдя под сень родного дома, где даже стены реально берегут. В истории магического мира не раз были случаи, когда Мастер побеждал Магистра только потому, что находился на своей территории. Дальнейший путь они провели в молчании. Можно было переместиться при помощи домовика, но самому Малфою эта пауза была нужна для раздумий. Пирс же просто любовался множеством фонтанов, зелеными, несмотря на сентябрь, фигурными кустами и травой. Знаменитых белых павлинов не было — скорее всего им стало холодно, да и чего им в темноте делать? Резные деревянные двери из лиственницы распахнулись при их приближении, и Пирс увидел холл с двумя лестницами, по дуге поднимающимися на второй этаж. По центру же была еще одна дверь, украшенная золотом — скорее всего в бальный зал. Золото и белый мрамор — видимо, Малфои любили эти материалы, эти цвета или просто кичились своей роскошью, но Влад должен был признать, все это было сделано без излишеств. Поднявшись на второй этаж, они оказались в большой гостиной. Но останавливаться не стали и повернув направо — в хозяйскую спальню.       — Отец не любит далеко ходить, поэтому после смерти мамы распорядился, чтобы спальню устроили здесь. В соседней комнате также находится его кабинет, — пояснил Люциус. Под бело-золотым балдахином лежал еще совсем не старый маг, учитывая, что Люциусу семнадцать, то ему не больше сорока-пятидесяти, что для мага не возраст. Наследника рожали в первую очередь, а потом уже как придется. Абраксас был очень похож на Люциуса — такие же длинные белые волосы и гладко выбритое лицо. Он был плох, на лицо было истощение и тяжелое дыхание.       — Я приступаю? — спросил Влад. Колдовать без разрешения хозяина? Ну, он мог бы, но зачем?       — Подожди, сначала сними мне метку. Я хочу удостовериться, — «что ты не врешь», — так и читалось в этом предложении.       — Это будет больно, и вряд ли ты что-то после этого сможешь сделать, даже если я захочу навредить, — предупредил его Пирс.       — Мне плевать, действуй, — поджав губы, сказал Малфой.       Влад тяжело вздохнул, достал палитру, кисть и чернильницу с магическими чернилами. Из чернильницы он налил немного на палитру и сказал.       — Нужна капля вашей крови, — в большинстве ритуалов, завязанных на душу самого мага, используется кровь. Она выступает для зелья чем-то вроде опознавателя — что можно будет вырезать из астрального тела, а что нет. Люциус был привычен к такому и приготовился к боли, но ее не было. Влад не собирался никого истязать и заставлять страдать. Если это не нужно для ритуала, конечно. — Открывайте метку.       Люциус снял пиджак и оторвал рукав.       — Достаточно было просто его задрать.       — Мне эта рубашка никогда не нравилась, — ответил Малфой.       — Неплохой мотив от нее избавиться, — после этого тонкой кистью Влад принялся вырисовывать руны и геометрические фигуры прямо поверх метки. Когда он завершил, было похоже, будто змею в черепе связали десятками нитей. — Приложите палочку к центру и подайте ману. Предлагаю что-нибудь закусить.       — Мммммм! — схватившись за руку, Люциус упал на пол, мыча. Если бы он не послушал совет Влада, то уже раскрошил бы себе зубы от боли. Метка горела, выжигая часть души, и боль от этого процесса можно было сравнить только с круцио Лорда. Продолжалось это в течение всего трех минут, которые показались Малфою вечностью. Ведь рехнуться можно уже после минуты круциатуса. Отдышавшись и придя в себя, он мог только прохрипеть: — Не знал, что свобода достается таким путем.       — Зато потерять ее легко, — усмехнулся Влад, подавая зелья для восстановления души. — За них отдельно заплатите, они недешевые.       — Мне кажется, вы бы отлично вписались в наш род, — открывая колбу зубами и выпивая зелье, ответил Люциус.       — Нет, спасибо, у меня свой есть. Ну так что, мне лечить вашего отца?       Малфой прислушался к своим ощущениям, которые ясно говорили — от метки осталось одно название. Одно его желание, и она полностью пропадет. Ранее же она ощущалась как холодные щупальца, присосавшиеся к душе.       — Да, теперь я вам верю. Простите за недоверие.       — Не нужно извиняться за здравомыслие.       Пирс приступил сначала к диагностике. В этом он поднаторел уже давно, и набор его чар и ритуальных кругов уступал разве что крупным госпиталям. «А может и не уступал», — подумал Пирс, но, как всегда, решил думать о том, где бы достать еще. Почти час ушел только на обследование, в том числе и ментальное.       — Ну как? — не выдержал блондин.       — Магическое истощение, травмы астрального тела от многочисленных круциатусов, повреждение разума, а также следы проклятий и астральных паразитов. Последних я вижу практически у всех чистокровных магов, так что переживать об этом не стоит.       — Вы сможете вылечить его? — теряя надежду, спросил Люциус. Он-то знал, что ментальные травмы не лечили в Мунго.       — Конечно, но все сопутствующие затраты вы мне оплатите. Потребуются дорогостоящие зелья, — которые у Пирса уже были с собой.       — Малфои всегда платят по долгам, действуйте, — махнул рукой Люциус. Он с любопытством, а потом и восхищением наблюдал за действиями Пирса, который объяснял, что делает. Вначале он перелил его отцу ману самого Малфоя, так как у родственников она зачастую схожа. Особенно у любителей палочковой нейтральной магии, что бы это не значило. Потом достал накопитель с мелкими нейтральными духами, раздробил их на кусочки и влил в его отца вместе с зельем для восстановления души. Только после этого он приступил к кропотливой работе восстановления ментального тела, наложив чары ясного разума и надев какой-то обруч с кристаллом ему на голову. Это заняло еще два часа, и наступила поздняя ночь. Люциус устал после выжигания метки, а потому уснул. Уснул, не зная, что чары сна на него с помощью зелья навел сам Пирс, затащив Абраксаса в Авейлон. Так как такие повреждения за одну ночь не исцеляются — тут время нужно. Но и таскаться целый месяц к Малфоям у него желания тоже как-то не было. А так можно не спеша провести полный комплекс восстановления.       — Люциус, сын, — блондина разбудил голос отца, который был слаб, но он все же очнулся!       — Отец! — наверное в первый раз за последние лет пять он обнимал своего отца, не сдерживая слез.       — Как… Почему я выжил? — спросил Абраксас, который отлично помнил слова Лорда, что он станет примером в назидание другим предателям.       — Добби тебя вытащил, но сам схлопотал несколько проклятий. Мне кажется, он теперь сходит из-за них с ума.       — Верные слуги должны быть вознаграждены. Так я тебя всегда учил. А кто вылечил меня? — поинтересовался глава рода.       — Это был я, Владимир Пирс, мистер Малфой. Если желаете, я могу и вашего домовика осмотреть, но счет увеличится, — сказал отвратительно бодрый Пирс, который отоспался в Авейлоне. Но, конечно, всем видом показывал, что устал.       — А сколько мы должны сейчас? — поинтересовался Люциус.       — Сто пятьдесят тысяч галлеонов, — с невинной улыбкой сказал Влад. Он знал, что Малфои не из той породы людей, сделав для которых что-то бескорыстно, можно ожидать такого же отношения в будущем. Если понадобится — они забудут о всех благодеяниях, сделанных для них. С другой же стороны, именно сейчас, пока свежи эмоции, можно получить максимальную выгоду. Тем более что закрытый долг позволит им чувствовать себя на равных, а не выискивать способ избежать этого долга или оплатить не самым выгодным для Влада способом.       — Сколько? — Абраксас аж воздухом поперхнулся.       — Отец, тебя никто не мог вылечить. Ни в больнице, ни наш врач, а ты не приходил в себя, и тебе становилось все хуже. А он взялся и вылечил за одну ночь, — Абраксас пригляделся и заметил мастерский перстень на руке Пирса. — Для нашей семьи это не такая уж и большая сумма, твоя жизнь и наша свобода для меня дороже.       — Прекрати уже лить слезы, тем более перед посторонними, — с напускной строгостью приказал Абраксас. Правда, сам он со скрытым шоком ощущал метку, которой уже, считай, и не было.       — Молодой человек, — сказал Малфой-старший, — несмотря на запрошенную вами сумму, я вам очень благодарен.       — Не считайте меня жадным, — ответил Влад, вытаскивая список потраченных зелий и ингредиентов, а также излеченных травм и передавая его мужчине. После того, как Абраксас прочитал, в каком состоянии он был, то понял — он был не жилец. И зелья, использованные для его восстановления, должны были вариться Мастером. Правда, он не знал, что для Влада все лечение стоило нескольких килограммов яблок по бартеру. Впрочем, меньше знаешь — лучше спишь. — А еще я хотел бы с вами переговорить насчет вашего Лорда…

***

       Разговор с Малфоями вышел довольно плодотворным и продуктивным. Они пообещали тайно найти союзников среди Вальпургиевых рыцарей и нейтральных семей, но решили пока не сообщать о выздоровлении Малфоя-старшего. Наоборот, они сообщат в газеты о его плохом состоянии после посещения приема у Лестрейнджей, под который была замаскирована встреча рабов Гонта. Кто знает, как говорится, — тот поймет. Кроме этого, Люциус провел меня в библиотеку, где я скопировал все, что смог, либрариумом, а что не смог — пролистал и запомнил. С деньгами решили разобраться позже — на выходных, но магическую расписку я все же взял. Верить Малфоям на слово? Как бы не так. После этого я решил перестраховаться и сделать две вещи: броню и модернизацию крыльев.        Начнем с первого. Как реставратор и работник музея, я знал и видел огромное множество доспехов — от кольчуг и бригантин до полных латных доспехов, от древнеегипетских нагрудников и римской лорики. А что знал я — знал и Хал, поэтому он и рассчитывал готовый, так сказать, продукт. Вспомнил я и о наручах, подаренных Хаято. Нет, они были не из адамантия, но чары неразрушимости и образовавшийся внутри них дух помогали не уступать ему в прочности — магия знает много путей. От них я и решил «прыгать»: мне нужна была максимальная подвижность, поэтому я пошел по пути римского доспеха — кираса из перекрывающих друг друга пластин, наголенники, а открытые места прикрывала чешуйчатая кольчуга. Вместе они представляли единое целое с подкладом из выделанной кожи василиска и шелка акромантула. Естественно, что надевать эту броню возможно только благодаря порт-ключу — на ноги и руки крепятся специальные браслеты, которые и выступают маяками. Несколько доппелей угробил, пока настроил и проверил в условиях антиаппарационных чар. Все металлические детали были преобразованы в адамантий, и на каждую чешуйку, на каждую пластину были наложены чары неразрушимости. После этого доспех был собран, и с помощью чар объединён в единое целое, так что через какое-то время дух наручей сольется с доспехом, и он станет еще прочнее.        А вот с крыльями все еще интереснее. Но стоит начать с самого начала. Несмотря на повальный запрет самых разных школ магии и упрощение остальных благодаря появлению волшебных палочек, нельзя сказать, что магия перестала развиваться. Все как у обычных людей — когда что-то запрещается, то начинает развиваться что-то иное. Так и с современной магией — ее главное преимущество в экономии. Для магов Шумера создать что-то подобное летающей метле, которая на одной только поглощаемой из воздуха мане позволяет разогнаться свыше ста миль в час, было бы нереально. Тысяча лет постоянного развития и конкуренции благодаря квиддичу — это не фунт изюма. Маги столько сил на излечение драконьей оспы не тратили, сколько на изготовление метел. Себастьян купил несколько самых популярных и дорогих моделей для сравнения: английские Нимбус-1001 и Чистомет-6, американский Старсуипер-12, русский Быстролет-8 и французскую Ласточку. Они различались по скорости, маневренности, используемым дереву, зельям и металлам, но их суть от этого не менялась. Древко собирало ману из воздуха и самого пилота, а на ветви были нанесены руны левитации и уменьшения веса. Именно применение самых эффективных рунических цепочек давало такую эффективность. Почему мне все это было интересно? Потому что я хотел зачаровать свои перья. Каждое перо станет миниатюрной метлой. Когда-то я говорил, что не буду делать из своего тела артефакт, но в том-то и дело, что в классическом виде крылья мне не нужны, а значит надо сделать из них что-то полезное. Благодаря метаморфизму обдирать как курицу мне себя было не надо — достаточно было убрать крыло, и перья сами выпали. После этого взял одно из маховых перьев, увеличил его «Энгоргио» и стал наносить оптимизированную рунную вязь. Метла, в принципе, работает на ментальной связи, и все эти отклонения нужны исключительно для удобства. Так что, стоило мне пожелать, как перо полетело вперёд. Со скоростью миль двести в час. По кривой траектории.       — Хал, пересчитай с поправками на массу и баланс, — сказал я своему помощнику.       — Уже, — скинул он мне новую цепочку.        Новое перо, которое я отрастил взамен старого, показало себя лучше, но все равно не без недостатков. Это не матрица, где содержится вся информация о теле и его функционировании. Но все равно Хал серьезно так уменьшал количество необходимых экспериментов до приемлемого результата. В конечном итоге у меня получилось несколько сотен зачарованных перьев. Благодаря тому, что они часть меня, а также дополнительной привязке, я мог ими управлять мысленно. А при помощи модернизированного ментального адамантиевого обруча, который был слит с духом разума, это было гораздо проще. После этого был этап превращения органики перьев в адамантий. Во время процесса я прогонял через них свою ману и держал их в стихийном пламени, чтобы они лучше проводили огонь и мою ману. А дальше — закалка уже в адском пламени и активация рун остроты и неразрушимости, благодаря которым каждое перо было острее бритвы со стороны и стебелька, и бороздок. Самым неприятным был момент присоединения. Несмотря на то, что боль в крыльях я отключил, перья встраивались в астральное тело, и потому было адски больно. Зато благодаря этому я мог использовать крылья как концентраторы вместо рук. Последний подарок Лераха, так сказать. Пришлось и мне попить зелий для души и поглотить последнюю раскачанную саламандру.