Незабудки

Среди спешащих домой прохожих выделялись двое джентльменов. Один из них был улыбчивый молодой человек с жемчужными волосами в щеголеватом пальто. Он то и дело поглядывал на прохожих, а иногда и на своего спутника, мужчину средних лет с усами и моноклем. Его лицо, в отличие от молодого господина, никогда не трогала улыбка, а весь его облик свидетельствовал о благородстве и строгости во всех аспектах его жизни. Он мог вполне сойти за государственного служащего, за врача или за адвоката. Они шли медленно, словно бросая вызов быстро идущей толпе. О том, чтобы отменить субботние прогулки, ссылаясь на многочисленные дела, мистер Энфилд и мистер Аттерсон даже и думать не могли. — Аттерсон, мне пришла в голову преинтереснейшая мысль! — вдруг сказал мистер Энфилд. — Позвольте мне задать вам нескромный вопрос! — Я слушаю, — нахмурился нотариус и натянул повыше свой шерстяной шарф. — Неужели вам нравится одинокая жизнь? — Я совсем не одинок, — ответил Габриэль. — Я общаюсь с разными людьми на службе. А еще у меня есть друзья и один замечательный и весьма говорливый родственник, с которым никогда не бывает скучно. Энфилд звонко засмеялся. — Я имел в виду несколько другое… Вы — убежденный холостяк! Разве вы не были влюблены? Как же так? Губы Аттерсона дрогнули, будто он собирался что-то сказать, но он промолчал. Ричард нахмурился и с тревогой посмотрел на дядюшку, опасаясь, что завел разговор на больную тему. — Так вышло, мой друг, — многозначительно произнес нотариус. Энфилд, повернув голову, мельком глянул на своего родственника и с тревогой заметил, что его лицо помрачнело. Молодой человек напряженно сглотнул, мысленно раскаиваясь, что вообще начал этот пустой разговор. Аттерсон снова замолчал на некоторое время, упрямо шагая по лондонскому тротуару. В его голове теснились мысли: а стоит ли вообще ворошить воспоминания тех далеких лет в закоулках сознания? Тогда, тридцать лет назад Аттерсон сам чем-то напоминал мистера Энфилда. Габриэль был таким же жизнерадостным, проводил много времени на балах и праздниках, но всё же никогда не забывал о своей нелегкой учебе и проводил много времени за чтением книг. Габриэль вздохнул и задумчиво посмотрел в даль, и в памяти воскрес один вечер в просторной гостиной отца. Мистер Аттерсон-старший пригласил на чай доктора Говарда и одну из его дочерей, которая почему-то осталась в Лондоне, а не уехала со своей сестрой и братом в деревню. Пока они обсуждали какие-то дела, молодые люди в другом конце огромной гостиной, сидя на диване у фортепиано завели скромный разговор. — Это замечательно, что вы хотите стать адвокатом, как ваш отец, — с улыбкой проговорила мисс Говард, изящно убрав с высокого лба прядь русых волос. Габриэль поправил монокль и встретился с девушкой взглядом. Молодой человек медлил отвечать, потому что никак не мог подобрать слов от смущения. — Я мечтаю стать врачом, — продолжала Маргарет, — но, увы, пока что я смогу только помогать отцу. К сожалению, путь в университет барышням закрыт. Увы, даже Её Величество ужасается лишь от одной мысли, что юные леди и молодые люди будут стоять вместе в анатомическом театре… — Это в высшей мере несправедливо, — ответил Габриэль, настороженно глянув в сторону отца. Мистер Аттерсон-старший не стерпел бы инакомыслия и обязательно бы устроил своему сыну хорошую взбучку за такие слова, по его мнению, подрывающие все семейные ценности. — Вы слышали о недавнем скандале в Эдинбургском университете? — Да, — нахмурилась мисс Говард и опустила глаза. — Этих девушек затаскали по судебным разбирательствам, и они провалили все экзамены… Из-за издевательств они всего-навсего не успели подготовиться! — Бедняжки… Насмешники даже запустили к ним в аудитории овец! — И все это из-за глупейшего убеждения, что женщина не умеет права выбирать, чем ей заниматься! Девушке остается только удачно выйти замуж, растить детей или просто надеть салоп! А бедным искать работу… Почему мир так несправедлив, мистер Аттерсон? А какой чудесный пример Флоренс Найтингейл! — на этих словах Маргарет слегка повысила голос, и пожилые господа посмотрели в её сторону. — Всё в порядке, Маргарет? — спросил доктор Говард с улыбкой. — Да, отец, извините, пожалуйста, за шум… — смущенно пробормотала мисс Маргарет, а потом наклонилась к Габриэлю и шепнула: — Мне очень приятно, что вы меня понимаете, мистер Аттерсон! Габриэль наблюдал за мисс Маргарет и все больше и больше поражался, с каким воодушевлением говорит эта отважная и милая барышня. Она была не суфражисткой — мисс Говард стремилась к знаниям, искренне восхищаясь благородной профессией своего отца. Аттерсон никогда не представлял себя в роли влюбленного. Он удивлялся тому, что его тянуло к общению с мисс Говард — так она не была похожа на других юных леди высшего света. Габриэль часто вспоминал образ Маргарет, её нежную улыбку и светлые добрые глаза. Он так же прекрасно помнил все то, о чем они беседовали за многочисленными чаепитиями. В тот предрождественский вечер их первой встречи Габриэль и не подозревал, что уже через полгода случится его помолвка с Маргарет, а по потом случится нечто ужасное. «Я даже не успел попрощаться с Маргарет… Она так любила белые розы…» Доктор Говард и Аттерсон-старший были категорически против встреч Габриэля и Маргарет, не обращая внимания на протесты Аттерсона-младшего. Мисс Говард, ухаживая за пациентами в больнице, подхватила инфекцию. У нее развился мучительный кашель, который не проходил довольно продолжительное время, а позже началась лихорадка. Ближе к концу декабря состояние Маргарет ухудшилось, и бедная девушка начала выкашливать свои легкие вперемешку с кровавыми сгустками… Мисс Маргарет Говард умерла незадолго до Рождества — Мисс Говард очень любила Рождество. И обычно устраивала праздники в больнице… Маргарет готовила подарки для всех и небольшие представления для больных детей. — Аттерсон нахмурился. «Надо же, встречаются по-настоящему верные и преданные люди… Все-таки мой дядя удивительный человек», — подумал мистер Энфилд, потом помолчал минуту и через минуту сказал: — Аттерсон, если я не ошибаюсь, вы хотели после нашей прогулки зайти к кому-то по делам? Нотариус рассеянно кивнул, все еще тяготясь воспоминаниями. — В таком случае, не смею вас задерживать! До следующей встречи! — племянник почтительно приподнял цилиндр. Аттерсон тихо попрощался, а Энфилд улыбнулся ему и зашагал по тротуару по направлению к кебам. Нотариус посмотрел ему вслед, потом огляделся по сторонам в поисках нужного дома. Мистер Аттерсон направился в один из роскошных особняков на площади. Через несколько минут он уже сидел за столом, заправленным кружевной скатертью, а перед ним стояла чашка горячего чая. Мисс Эбигейл Говард расположилась напротив него с чайником. Она была на несколько лет старше мистера Аттерсона, а её лицо всё еще хранило следы былой красоты. из-под шелкового чепца выбилась серебряная прядка и упала на высокий лоб, пересеченный горизонтальной морщиной. Мисс Говард подняла глаза на гостя и, как обычно, оценивающе поглядела на него. — Молока? — предложила женщина, но Аттерсон отрицательно покачал головой. — Спасибо, но нет. Предпочитаю чистый чай. Очень вкусно, благодарю! — Моя собственная смесь! — гордо добавила Эбигейл. — Апельсин, отборный зеленый чай и немного лимона. Аттерсон чуть улыбнулся ей в ответ и поднес к губам чашку ароматного чая. Он поднял взгляд выше. Над камином висел портрет. С картины смотрела мисс Маргарет. Габриэль невольно остановил на нём взгляд. Талантливый художник смог невероятно точно передать её взгляд, добрый и искренний, милые черты и золотисто-русые волосы. Удивительная живость портрета вовсе не пугала. Казалось, что Маргарет присутствует в комнате, словно ангел-хранитель. — Удивительный портрет… Прошло так много лет, а я всё скучаю по ней, — вздохнула мисс Эбигейл. — Простите меня, слёзы на глаза наворачиваются… Я вспоминаю, когда Маргарет родилась, я была уже большой девочкой. Помню, как нянчила её… Если бы не это увлечение медициной… Отец был для неё идеалом, она хотела стать врачом. А меня тянуло к театру и литературе. — У каждого свой путь, — рационально заметил Аттерсон. — Я посвятила свою жизнь книгам и ничуть не жалею… — продолжила Эбигейл. — Как вы помните, Маргарет всегда удивлялась, когда я отказывала всем кавалерам в их предложениях. А я ничуть не жалею. Мне так и не удалось найти достойного мужчину, с которым я была бы счастлива. Что ж, мистер Аттерсон, мы с вами возглавляем почётный клуб закоренелых холостяков и старых дев! Мисс Говард засмеялась, и нотариус поддержал её. — И всё же, о чём вы хотели поговорить? — вдруг резко спросила Эбигейл, проницательно заглядывая в глаза мистеру Аттерсону. — Мне нужна ваша помощь, мисс Говард. Дело касается моего клиента. Сэр Блэкуэлл намерен заполучить дом брата своей покойной жены. Я ищу способы предотвратить это беззаконие. Может быть полезна любая информация. — Его жена была из Уайтов, если я не ошибаюсь, — проговорила женщина. — Да! — И сейчас сэр Блэкуэлл вступил в конфронтацию с профессором Уайтом? Невероятно… Что же движет этим человеком? Он так любил свою жену, неужели он хочет навредить её семье? — В этом я и пытаюсь разобраться, — ответил Аттерсон. — Ох, бедняжка Эмили! — вздохнула Эбигейл. — Ей приходится работать, чтобы содержать семью… Она преподаёт Историю Джону, и это у неё неплохо получается, хотя опыта маловато… Но что удивительно, она нашла с этим непоседой общий язык… — Эбигейл замолчала на минуту, потом театрально вскинула брови и добавила низким голосом: — Мистер Аттерсон, вы не находите, что бередить тайны прошлого несколько утомительно и бессмысленно? — Лишь это — единственный путь к решению такой неприятной проблемы. — Это всё очень трудно… Вам нужно запастись терпением и временем. Вам нужно начать искать информацию с момента рождения наследника Блэкуэлла… Знаете, этот Энтони… Вы же знаете, сэр Говард и сэр Блэкуэлл друзья. Они часто навещают друг друга. Джон общается с Энтони… Я всегда пытаюсь найти сходство между родителями и детьми. Вот сколько я смотрю на Энтони, не могу найти ничего похожего с его отцом. Вероятно, он пошёл в породу Уайтов… Знаете, мой дорогой друг, я могу поведать вам ничтожно мало, — вздохнула женщина. — Мне кажется, я смогу подсказать вам, где найти человека, который может пролить свет на всю эту историю

***

— Эмили, постой спокойно ещё минуту! — нахмурившись, сказала миссис Уайт и сокрушенно покачала головой. Эмили только вздохнула в ответ. Старое мамино платье было ей в пору. — Это платье видело много праздников, — улыбнулась матушка. Эмили с грустью посмотрела на широкий подол и потеряла рукой по атласу, смахивая комочки пыли. Платье уже давно вышло из моды, и миссис Уайт уже добрых полчаса, размахивая швейной лентой, прикидывала, как можно было подогнать его под соответствующий фасон. У Эмили ныли ноги, но она оставалась стоять, превозмогая свое желание утонуть в мягком кресле. — Моя дорогая опять взялась за своё, — закатил глаза профессор Уайт, заглянув в комнату жены, которая на время превратилась в швейную мастерскую. На столе возвышалась швейная машина, на ней лежала небольшая подушечка, утыканная булавками и иголками различных размеров, а рядом стояла шкатулка с горкой цветных катушек. — Можешь помочь, если хочешь, — ответила женщина, зажав губами нитку. — Нет уж, увольте! Я в этом деле все равно ничего не смыслю, — откланялся Уайт. — Может, мне не стоит ходить на бал… — пробормотала Эмили. — Папа прав. Я буду посмешищем. — Эмили! — всплеснула руками мама. — Не говори так. Возможно, это твой шанс… Ты не должна упускать его! Я помогу тебе с платьем… Будет как новое! Поверь мне, милая. И прости, что пока тебе придется еще немножко побыть манекеном. Мисс Уайт снова еле слышимо вздохнула и рассеянно посмотрела в окно. Через старую тюль была видна уютная улица с малоэтажными домами. У противоположных стен, где росли розовые кусты, Эмили увидела спешащих домой людей. Проехал экипаж большим темным пятном, замельтешили маленькие пятна — веселая стайка уличных мальчишек. На крыши Лондона уже опустились задумчивые сумерки. До бала оставалось два дня. Следующая неделя обещала Эмили быть особенно насыщенной. Занятий с Джоном должно быть вдвое больше, нужно будет помочь маме по хозяйству, навестить бакалейную лавку, не забыть купить зелени, овощей… А пока что в сердце томилось в ожидании бала. И ожидание это было смешанным. Эмили ждала его с нетерпением: ей было бы безумно приятно провести немного времени с мистером Энфилдом, но ожидание того, что на праздник съедутся и другие гости, среди которых о профессоре Уайте ходило множество различных суждений, настораживало её. В мыслях прочно засело ожидание чего-то неизбежного и неприятного. На мгновенье ей вспомнился мистер Хайд, и у девушки поползли мурашки по спине.