Royal Family. Behind the scene

Кенсингтонский дворец, вечер 20 октября.

      Вообще, шумиха о том, что Гарри и Меган хотят уехать, ходили в СМИ с завидным постоянством. Сначала им приписывали Африку, и журналисты не скупились на идеи о том, чем королевская чета сможет заниматься там. Новый виток сплетен пошел за несколько дней до начала тура Кембриджей: с первых чисел октября в газетах то и дело мелькала информация о переезде Гарри и Меган в одну из стран Содружества, а именно — Канаду. Поэтому-то никто сначала и не принял все всерьез.       После непростого решения, принятого сегодня утром, Уильям не выпускал из головы мысль о том, что кто-то может сливать информацию журналистам. Он не был наивным и прекрасно понимал, что между собой Гарри и Меган обсуждали этот переезд много раз и, вероятно, привлекали уже тех, кому могли доверять. Доверять больше, чем родному брату. Иронично. Уильям горько усмехнулся и перевел свой взгляд с включенного телевизора на телефон. От Гарри сообщений больше не было, хоть Уилл и написал лаконичное: «Не за что. Бывает». С другой стороны, а что он ждал? Их отношения и так усложнились, а вся ситуация только делает хуже и хуже, и выстроенное с годами взаимопонимание, любовь и доверие найдет на айсберг, как Титаник, и пойдет ко дну. — …через несколько минут смотрите на канале ITV премьеру документального фильма «Гарри и Меган: африканское путешествие», — Уильям, услышав знакомые имена, устремил свои серо-голубые глаза на экран телевизора, где шла нарезка из того самого фильма. Он забыл. Вечно их команды делают все впритык, ведь только вчера кончился тур по Пакистану, а сегодня уже фильм про Африку. «Господи, да у людей от информации голова треснет…» — герцог неодобрительно покачал головой и устроился поудобнее. О, да. Он его посмотрит от начала и до конца. «Любая женщина, особенно если она беременна, очень уязвима, поэтому это было очень сложно для меня. А потом, когда появляется ребенок, для женщины это становится уже слишком. Прибавьте это к тому, что вы просто пытаетесь справиться с ролью матери или жены. Спасибо, что спросили меня об этом, потому что не многие люди спрашивали, все ли у меня в порядке.»       Уильям хмурится, но не отрицает, что в этих словах есть истина. Да, справиться с журналистами не так уж и просто. Уж он и Кейт знают, что они, словно акулы, растерзают тебя.       Первое, что сказала Кэтрин Меган, когда стали появляться первые статьи, было то, что она сама поняла на собственном опыте: «Запомни, они никогда никого не принимали сразу. Может пройти несколько лет прежде, чем журналисты поймут то, кем ты являешься. Они будут лгать, выворачивать, вторгаться в личное пространство. И знаешь, что их всех выбивает из колеи? Невозмутимость. Дворец живет по принципу «не комментируй», «не отвечай», если это, конечно, не что-то сверх меры. Мне часто было обидно, больно или противно, но моя работа и семья — вот что первостепенно. И люди, которые поначалу верили газетам, просто присмотрелись и увидели настоящую меня.» Вот так просто и сложно одновременно. Конечно, носиться и гладить по головке за сделанную работу никто не будет. Но никто сейчас не бросает «новичков» августейшей семьи на произвол судьбы, ибо пример Дианы слишком свеж. «Я никогда не думала, что это будет легко, но я думала, что все будет по справедливости. И это то, с чем действительно сложно смириться. Если бы все было честно, если бы я что-то сделала не так, я бы первая сказала: «О Боже, мне так жаль! Я бы никогда так не поступила». Но когда люди говорят такие вещи, которые не соответствуют действительности, и им отвечают, что это неправда, им все равно разрешают их говорить, и я не знаю никого в мире, для кого это было бы нормально. Хорошо, что у меня есть мои ребенок и муж, и они самые лучшие.»       Уильяма передергивает. Неужели то, чего они делали все это время недостаточно? Он сжимает губы, сдерживая разочарованный вздох. Зачем тогда Меган звонила вчера, раз думает, что поддержки недостаточно?

им все равно разрешают их говорить

Для герцога это прозвучало так, будто она действительно думает, что это некий пиар-ход Букингемского дворца. Уилл отбрасывает пульт на диван и, продолжая смотреть на экран, где показывают живописные африканские пейзажи, наливает себе немного виски. «Это словно рана, которая гноится. Я думаю, что быть частью этой семьи, выступать в этой роли, заниматься этой работой… Всякий раз, когда я вижу камеру, когда я слышу щелчок фотокамеры, вижу вспышку, это возвращает меня назад, в этом отношении это худшее напоминание о жизни моей матери. Быть здесь 22 года спустя и пытаясь закончить ту работу, которую она делала, будет для меня невероятно эмоциональным. Все, что я делаю, напоминает мне о ней. Но, как я уже сказал, с давлением, которое приходит вместе с этим, мне это будет напоминать о плохих вещах.» — Зачем ты опять… — на словах брата герцог Кембриджский не выдерживает и комментирует вслух. Напоминание о матери ковыряет и без того незатянувшиеся раны, и Уильям допивает виски за пару глотков. Он никогда не одобрял рвение Гарри вспоминать об их маме через смерть. Потому что весь посыл смещался в сторону негатива, и вместо ее работы все вновь и вновь вспоминали 31 августа 1997 года. «Это то, что я пытаюсь постоянно контролировать. Это как часть работы. Мы с женой концентрируемся на том, чтобы просто быть настоящими людьми и теми, кем мы на самом деле являемся, стоять на том, во что мы верим. Я не собираюсь играть в игру, которая убила мою мать.»       Уильям уже не смотрит, лишь слушает и громко хмыкает, отставив пустой стакан в сторону. Звучит так, будто вся королевская семья именно этим и занимается, оставив их по ту сторону. — Если ты не забыл, это и моя мать тоже, — Уилл стискивает зубы, выдохнув через нос. Он пытался донести до Гарри бесконечное число раз, что со СМИ нужно садиться за стол переговоров, а не устраивать войну. Теперь после этих слов пути назад у Сассексов нет. Завтра во всех утренних газетах эти цитаты будут на первых полосах, приправленные остроумными заголовками и портретными фото. «Неизбежно случается всякое. Но мы братья и всегда будем братьями. Конечно, сейчас у нас разные пути. Но я всегда буду рядом с ним и знаю, что он всегда будет рядом со мной. Мы не видимся так часто, как раньше, потому что мы оба заняты, но я очень его люблю. Как у всех братьев, у нас бывают хорошие и плохие дни.»       Уильям молча смотрит на экран телевизора еще какое-то время, а затем выключает его, не дождавшись окончания документалки. Комната погружается в тишину, и герцог, уже хотел было идти в спальню, как на пороге появляется Кейт. — Ты чего тут? Все нормально? — она косится на пустой стакан, стоявший на столе. — Угу, — уклончиво отвечает Уилл и, наконец, кладет пульт на стол. — Не хочешь говорить? — в голосе женщины нет ни намека на укор, лишь искренняя забота. И герцог честно кивает, потому что своей жене он не врал, не врет и врать не будет. — Тогда пойдем отдыхать, — Кэтрин нежно берет его за руку и тянет за собой. Уильям даже не думает сопротивляться, покорно следует за ней по длинным коридорам Кенсингтонского дворца. — Кейт, — он тормозит ее у самого входа в спальню. Герцогиня останавливается и вопросительно смотрит на супруга, который, наконец, заговорил. Уильям притягивает ее к себе и крепко обнимает, зарываясь носом в длинные каштановые волосы, пахнущие жасмином. Уже достаточно крупный животик мешает ей прильнуть к нему в ответ, но Кейт все же обвивает шею Уильяма руками. — Я тебя люблю.