Брак по принуждению

Утром следующего дня Майкл, Кол и Ребекка вернулись из Нового Орлеана, следом за ними появились и Клаус с Кэролайн, напряжение между которыми ощущалось кажется за милю, что не скрылось от внимания остальных. — Вижу, все в точности с планом, — насмешливо протянул младший Майклсон, подходя к машине гибрида, — да и блондиночка в восторге. — План сработал, — огрызнулся тот, зло сверкая глазами. — Оно и видно, — кивнул Кол, едва сдерживая смех от того, каким взглядом одарила Клауса выходящая из машины Кэролайн, — только чьи-то ожидания ты видимо не оправдал… Его шутка отразилась на лице брата вспышкой гнева, но прежде чем он успел что-то ответить, рядом с сыновьями появился Майкл. — Идем в дом, — властно проговорил он, окидывая их тяжелым взглядом, — нужно кое-что обсудить. Кивнув, Кол и Клаус направились за отцом, их примеру последовала и Ребекка, следом за ней вошла Кэролайн. Глаза Майкла удивленно расширились, когда переступив через порог он увидел гостиную. — Что здесь произошло? — требовательно спросил Майкл у Элайджи, глядя на разрушенную дракой комнату. От его холодного тона, стоящая рядом с мужем Габриэлла невольно сжалась, ловя взгляд Кэр, которая замерла, кусая губы. — Ничего интересного, отец, — не моргнув глазом, солгал отцу Элайджа, — у Габи был выброс магии и она случайно продемонстрировала мне свою силу. Ребекка все равно хотела заняться ремонтом. Первородный усмехнулся, глядя на сузившую глаза сестру, после чего будто невзначай повернулся к Кэролайн, сверля ее нечитаемым взглядом, отчего та сделала шаг назад и уперлась спиной о грудь Клауса. — Как прошла выставка? — склонил голову Элайджа, слегка прищурившись. Клаус, рассмеявшись, начал рассказ, остроумно комментируя экспонаты выставки, а испуганная Форбс предпочла незаметно проскользнуть в свою комнату. Успев поймать взгляд Габи, она коротко покачала головой — время для вопросов явно было не лучшее. Возможности обсудить произошедшее им не представилось и в следующие дни — кто-то из Майклсонов постоянно был рядом, словно чувствуя, что Габриэлле и Кэролайн нужно остаться наедине. Болтая на нейтральные темы, ведьма никак не могла обсудить с подругой то, что волновало ее больше остального — отношения с мужем, которые сильно изменились после ночи в день неудавшегося побега. Внешне все оставалось, как и прежде. Элайджа был все так же обходителен с женой, на корню пресекал шутки Ребекки и Клауса, позволял ей звонить брату, общаться с Кэролайн и проводить сеансы с Бонни, но стоило им оказаться наедине, все менялось. Первородный больше не предпринимал попыток сблизится, он был холоден с женой, словно она была вещью или предметом мебели. Хотя Габи и спала теперь в его постели, Элайджа будто не замечал ее полуобнаженного тела, никак не намекая на близость. Казалось бы это было именно то, чего ведьма так добивалась, но вместо облегчения, она чувствовала разочарование, недоверие. В глазах мужа не было былой нежности, лишь недоверие, что обжигало ее всякий раз стоило им встретиться взглядами. День за днем это угнетало Габриэллу, постоянным спутником которой стало чувство вины. Девушка миллион раз пожалела о попытке побега — видеть холод в темных глазах Первородного, которые совсем недавно вспыхивали восхищением, стоило ей оказаться рядом, стало невыносимо. Понимание того, что она совершила ошибку становилось все более острым, вот только как исправить сделанное Габи не имела ни малейшего понятия. Хотя ведьма и была лишена возможности поделиться своими переживаниями с Кэролайн, та и без всяких слов, заметила угнетенное состояние своей воспитанницы. В один из коротких моментов, когда им удалось остаться вдвоем, Форбс протянула Габриэлле красивую коробочку с нижним бельем и дала единственный верный совет: — Он мужчина, прояви настойчивость, Элайджа не устоит перед тобой. Помочь Габи растопить сердце мужа, сейчас казалось Кэр главной задачей. Клаус, чувствуя свою вину за пытки и сломанную шею заискивал перед ней, не позволяя больше сальных шуток, а вот Элайджа напротив сменил манеру поведения в отношении Форбс — прежнее дружеское отношение сменилось на полный злой насмешки взгляд. Блондинке все сложнее было сохранять спокойствие слыша, как Элайджа обращался к Клауса с фразами вроде: «Брат, ты же не знаешь самое главное» или «Я должен тебе рассказать что-то очень важное», после которых они скрывались в библиотеке. Всякий раз Кэролайн сжималась от страха, боясь даже представить реакцию Клауса на ее обман. Нужно было срочно это исправить, и блондинка видела лишь один путь — помирить Габи и ее мужа, который простив жену, забудет и о своих обидах в отношении ее подруги. Но задача эта была отнюдь не из простых, в чем Форбс в очередной раз убедилась за завтраком, когда Габриэлла, скованная напряжением от холодного взгляда сидящего рядом Элайджа, пролила на скатерть кофе. — Когда же ты уже родишь, и мы сможем избавиться от тебя, — зло протянула Ребекка, окидывая невестку презрительным взглядом. Но в следующий же миг она прикусила язык, услышав ледяной голос брата: — Осторожнее, дорогая, — проговорил он, излишне спокойно, но другим членам семьи был отлично знаком этот тон, не суливший никому ничего хорошего, — угрозы в адрес моей жены я воспринимаю на свой счет. Уверен, в этом доме никто не желает Габриэлле вреда. В противном случае я буду очень, очень разочарован. После того как он закончил, никто не проронил ни слова. После прошедшего в мертвой тишине завтрака Габриэлла поспешила за мужем, который направился в библиотеку. — Спасибо, что вступился за меня, — очень тихо проговорила она, беря Первородного за руку, — прости меня, я… Мне очень жаль. — Оставь свои лживые слова для иных ушей, — холодного отозвался Элайджа, освобождая ладонь, на что Габи, побледнев, на миг застыла, после чего развернувшись убежала прочь, едва сдерживая слезы. Она не видела полный боли взгляд мужа, которым он проводил ее, прежде чем скрыться в библиотеке. Но его видела Кэролайн. И теперь она точно знала, что ей есть с чем работать.