Красотку в президенты

1

Чжеин глядела в экран своего телефона уже минут пять. Трудно было заставить себя сконцентрироваться на лекции учителя геометрии после неожиданного сообщения от самого Ли Минхо, который коротко попросил её встретить его на третьем этаже после пар. Геометрия у неё была последней парой. Девушка нервно сглотнула, понимая, что обречена. Её даже совсем не интересовало, откуда у студента был её номер. Старшеклассница больше любопытствовала о том, с чего Минхо решил, что на сей раз их разговор пройдёт гладко, раз даже решился лично ей написать.       — Что-то случилось? Брюнетка вздрогнула всем телом, когда на её плечо неожиданно опустилась тёплая ладонь Ким Суджин, сидевшей рядом с ней. Только наткнувшись на обеспокоенный взгляд подруги, Ли поняла, что слишком долго витает в облаках, и поспешила убрать гаджет подальше от себя, в самое дно рюкзака.       — Ничего, — выдавила та из себя улыбку. Суджин ей, конечно, не поверила. Чжеин несомненно заметила в её глазах отблеск разочарования от того, что подруга никогда особо не доверяла ей свои секреты. Но блондинка знала свои границы и переступать их не спешила, за что староста иногда была так благодарна. Она доверяла Суджин. Чжеин очень ценила их дружбу, однако некоторые вещи она бы желала спрятать в сундучке и выбросить куда-нибудь в Бермудский треугольник, чтобы бесследно там исчезли. Однажды Ким Суджин поймёт, насколько сильно Чжеин дорожит ею, но только не сейчас. Сейчас девушке остаётся лишь считать все жалкие семнадцать минут до конца четвёртой пары и надеяться, что к тому времени она сможет убедить себя не подниматься к чёртовому Ли Минхо на третий этаж. Она помнит, что обещала кое-кому даже более ценному, чем Суджин, что этого никогда не сделает — никогда рыжеволосого не простит и шанса этому не предоставит. Но ей так хочется. Чжеин больше всего на свете хотела, чтобы школьные дни, особенно в её последний академический год, были наполнены уютом и тёплыми воспоминаниями. Она больше не хотела нести на плечах груз боязни и ненависти. А пока Минхо всё ещё шагал по школе, то груз этот тяжелел день за днём. Пора положить этому конец, чтобы не дать чему-то более запутанному взять своё начало. Прозвенел звонок, заставляя девушку вздрогнуть всем телом: она до последнего считала минуты, однако знакомая мелодия прозвучала непривычно ясно и громко, пробираясь в самое сознание. Судорожно прикусив губу, брюнетка начала как можно медленнее собирать школьные принадлежности с парты обратно в бежевый рюкзак. Суджин ещё раз с беспокойством оглядела Ли, однако та заверила её, что должна завершить кое-какие мелочные дела в совете, и она быстро оставила одноклассницу в покое. Лифт работал отлично, однако сегодня старшеклассница предпочла идти по лестнице, крепко сжимая в ладонях лямки рюкзака и стараясь следить за ступеньками. Ещё чуть-чуть, и она упадёт, слишком глубоко впав в свои думки. На полпути у неё стала кружиться голова, и девушка замерла на своём месте, держась за волосы. Вдруг возникло ощущение, словно весь мир был против того, чтобы она виделась с Ли Минхо, потому что мутнело в её сознании не от скорой их встречи, а от чего-то другого, совсем личного. Груз ненависти сменился чувством вины, и второе давило намного сильнее. А что бы Хёнджин сейчас сказал? Ей и размышлять об этом не нужно было. Она точно знала, что именно Хван Хёнджин бы ей сказал. Однажды уже наглядно убедилась во всём. Чжеин заставила себя переступить через последние шесть ступенек и оказалась, наконец, на третьем этаже. Взгляд тут же выхватил знакомую фигуру вдалеке, прислоняющуюся на стену справа и пока совсем не замечающую брюнетку. Это всего лишь Ли Минхо. Это всего лишь разговор, их последний и окончательный. Собравшись духом, она, наконец, перестала глупо пялиться в Минхо и осторожно двинулась вперёд. Парень заинтересованно взглянул на неё только тогда, когда она оказалась рядом и достаточно близко. Чжеин не спешила здороваться с ним. Она не проронила ни слова и даже, казалось, совсем не моргала, замерев, как манекен. Однако Минхо это совсем не смутило: его радовал стойкий взгляд Ли. Страх больше не держал её. Некоторые вещи, на первый взгляд бесповоротные, всё же меняются, а значит и у Ли Минхо есть шанс.       — Здравствуй, — первый заговорил рыжеволосый. Мягкость в его тоне впервые казалась искренней и не раздражала Чжеин, посему она позволила себе чуть расслабиться.       — Привет, Ли Минхо. Уже с первых нот их беседы она чувствовала, что в этот раз всё пройдёт по-другому. В этот раз ей трусливо прятаться за чьей-то спиной не придётся. Парень улыбнулся от ответного приветствия. Разговор он затеял личный и серьёзный, оттого язык так и чесался предложить старшекласснице продолжить всё в более приватной обстановке, где не было лишних ушей и пар глаз. Однако он этого не сделает. Ли был бы последним дураком, если бы спросил у неё, не хочет ли она пройти в какой-нибудь пустующий кабинет. Поэтому он отогнал излишние мысли из головы и просто продолжил говорить.       — Давно мы с тобою не виделись, — неспешно. — Может, это даже хорошо. Это дало мне достаточно времени осмыслить то, что произошло между нами. Пауза. Минхо не знал, с чего начать. Так многим он хотел поделиться и рассказать ей.       — Месяц? — не выдержав, включилась Чжеин, ловя его недоуменный взгляд. — Тебе понадобился почти месяц, чтобы понять, зачем ты всё то со мной сотворил? Ей даже мерзко было думать о случившемся, однако пришла пора разузнать всю правду. Она заслуживала хотя бы это, верно? Внезапно Минхо с отчаянием усмехнулся, опуская взгляд к своим превосходно белым кроссовкам.       — Я всё понял незамедлительно. Думал, что понял. Хотел даже лично всё поведать тебе в прошлый раз, но не успел. Девушка бесшумно вздохнула, на мгновенья опуская веки, чтобы успокоиться. В мыслях снова возник Хёнджин, злостно уводящий её от Ли Минхо, прервав их беседу. Однако услышав следующее, ей пришлось тотчас распахнуть глаза от удивления.       — Я был уверен в том, что ты мне нравишься, Ли Чжеин, — и снова жалкий смех. — А ещё больше верил в то, что нравишься ты мне больше, чем нравишься своему парню. Но знаешь что? Сейчас мне кажется, что я тогда просто искал оправдание. Сейчас я уверен только в том, что я, быть может, просто-напросто ужасный человек. Старшеклассница нетерпеливо отвела взгляд от собеседника, услышав его выводы. Она бы соврала, если бы сказала ему, что всё не так, что плохих людей нет; если бы сказала, что сама в таком же мнении о нём не была лишь недавно.       — А если скажешь, что правда любишь Хёнджина, то себя я не смогу простить, даже если простишь меня ты. Чжеин дёрнулась, услышав его имя. «Если правда любишь Хёнджина»… Минхо смотрел выжидающе, ждал, пока она подтвердит его слова или отвергнет их. И честно, больше ждал второе. Он не верил, совсем не хотел верить в то, что чувства, возникшие из ниоткуда в старшей школе, могли значить многое для двух простых подростков. С одним из них рыжий даже был знаком на протяжении долгих лет и знал, что тому были чужды искренние чувства. Пускай и так, но это вовсе и не важно. Важно то, что Ли Чжеин он совсем не знал и, наверное, больше не узнает. Он не знает, кто для неё Хван Хёнджин. Любовь Ли уважал. А если любовь именно то, кем Хёнджин и являлся для Чжеин, то Минхо предал сразу троих. Брюнетка надолго замолчала после его слов. Но студенту больше не нужно было узнавать ничего наверняка: он ясно видел, как девушка сжимала в пальцах края школьной юбки, норовя испортить идеально выглаженную ткань, видел, как она взволнованно отводила свой взгляд, словно, посмотри та прямо, то он бы тут же прочитал всю правду в её глазах. Всё ясно. Как печально понимать, что ты настоящее зло в чьей-то истории. Один плохой поступок затмевает собой всю твою сущность. Теперь ты и добро несовместимы, потому что вера героев в тебя навсегда утеряна. И виноват в этом лишь ты сам.       — Мне никогда не загладить свою вину перед тобой, — осознал тот, чувствуя, как в груди что-то больно щемит. — Мне жаль. Чжеин молча наблюдала за Минхо и думала про себя, что, быть может, она правильно поступила, дав ему шанс исправиться. Она впервые видела его таким эмоциональным. Обычно тихого и немногословного парня теперь можно было читать, как открытую книгу. Можно было, потому что сейчас он этого позволял. Ему хотелось, чтобы хоть кто-то увидел его настоящего: никакой он не строгий или холодный. Он чувствовал и переживал всё в разы сильнее, чем все другие. Боль, злость или страх — абсолютно всё. Его постоянно переполняли всякие эмоции, а он умело притворялся бесчувственным ублюдком, ведь боялся, что, если даст себе волю, то в нём в конце концов останутся лишь жалость к себе и тяжелый груз вины. Сейчас он и жалел, и совесть его грызла, как могла. Не было всем его притворствам предназначения.       — Ты наверняка думаешь, что, вот же дурак, сначала делает с такой уверенностью, а потом предстаёт в жалком виде и молвит свои глупые извинения, — вдруг усмехнулся рыжий после долгой тишины. — Знаю, что ты не простишь, но промолчать я просто не мог. В этот же момент где-то недалеко раздался какой-то шум, отвлекая Чжеин: видимо, третий этаж всё-таки не окончательно опустел после конца пар. Секунда, и Ли Минхо снова произносит нечто, отчего становится невозможно обращать внимания на что-либо кроме огненных волос и грустных, безумно грустных карих глаз.       — Я уезжаю в Америку. Так просто обычные студенты не уезжали заграницу. Особенно в середине семестра второго курса.       — Надолго? — невольно вырвалось у той.       — Я не вернусь, Чжеин, — горько усмехнулся парень. — Потому и не хочу, чтобы между нами остались какие-либо сожаления. Надеюсь, однажды ты сможешь позабыть обо всём и отпустить. Живи хорошо и для себя, Ли Чжеин. Поняв, что больше от их беседы ничего было не взять, Минхо искренне ей улыбнулся на прощание и развернулся к лестнице. Однако он быстро остановился на месте, не проделав и пяти шагов. Он снова устремил взгляд к Чжеин, обернувшись назад.       — Не рассказывай Хёнджину и остальным, что я уезжаю, ладно? Это секрет. Чжеин удивилась его просьбе, однако сердечно обещала, что будет молчать.       — Не расскажу. На его лице снова улыбка, искренняя и навевающая тоску. Рыжеволосый снова спешил уйти, но в этот раз решила остановить его сама старшеклассница.       — Минхо? Впервые она улыбнулась ему в ответ. Радостно и с особой теплотой, чтобы тот точно запомнил этот момент и держал в уме её слова.       — Я тебя прощаю. Три слова. Всего три слова, а с Минхо спадают тяжёлые оковы. Девушка же всё смотрела и смотрела на него, чувствуя, как и ей становилось легче — легче дышать, легче улыбаться по-настоящему и легче вот так обмениваться дружескими взглядами с Ли Минхо. Она действительно его простила. И не просто потому, что ей хотелось отпустить прошлое. И даже не для того, чтобы студент от неё, наконец, отстал. Ли Чжеин простила, потому что по-другому она просто не могла. Не было в её сердце и уме места для возмездий и бессмысленной злобе, хоть и она так старалась. Минхо развернулся, на этот раз точно в последний раз, и ушёл. Вместе с ним ушли и страх, жалость к себе и всё самое плохое, что до этого не покидали брюнетку. Настал момент свободы, нерушимый момент, ведь ничто и никто теперь не могли отнять его у Ли. Разве что… Хёнджин? Позади неё остался Ли Минхо, заслуживший её прощение и подаривший ей свободу, но перед — стоял человек настолько драгоценный, один взгляд и одно слово которого могли пошатнуть весь её мир, и к чёрту в таком случае свободу. Перед ней, в десяти шагах от неё, стоял Хван Хёнджин. За весь разговор его образ ни на секунду не покидал разум девушки, поэтому, увидев рядом его настоящего, она нисколько не изумилась. Но её сердце больно сжималось от его пристального взора, потому что прежде он так никогда на неё не смотрел. В его взгляде ясно читалось безразличие, и оно раздирало ей душу, разбивало ей всё внутри на миллионы кусочков. Уж лучше бы смотрел с ненавистью, со злобой, и подошёл бы к ней, совсем как в прошлый раз, уводя с собой в неизвестность, накричал бы и нагрубил, потому что сейчас Чжеин всеми фибрами души ощущала его разочарование и была готова волосы на себе рвать, лишь бы не терпеть это мерзкое чувство. Если он не сделает шаг к ней, то это сделает она сама. Она всё решила. Пора было прекращать бездейственно позволять всему дорогому утекать из собственных рук. Я виновата. Я виновата. Я так перед тобой виновата, Хёнджин. Старшекласснице вдруг стало тяжело ходить. Тяжело дышать и вообще — тяжело существовать в этот момент. Но она переступила через всю свою сущность и на ватных ногах подошла к парню.       — Привет, — тихо-тихо, но Хёнджин услышал. Услышал и не проронил ни слова в ответ. Оба молча не сводили друг с друга глаз, однако только один сходил с ума из-за тишины.       — Я тебе обещала, знаю, — снова заговорила Чжеин, ощущая, как с каждым произнесённым её словом сердце бьётся всё безумнее. — И я нарушила своё обещание. Прости, Хёнджин, но так было нужно. Мне нужно было. Темноволосый снова оставил её без ответа, молча выслушав её речь и смотря с тем же непоколебимым безразличием. Не выдержав, она встала к нему ещё ближе и обхватила его лицо ладонями, пытаясь разбудить в нём его искренние чувства. Ему не может быть всё равно. Он ведь злится, не так ли? Хёнджин точно злился на неё и на Ли Минхо. Так пусть покажет это. Ему не может быть всё равно на неё.       — Пожалуйста, не молчи. — Голос предательски дрогнул. — Я виновата. Мне не стоило бездумно обещать вещи, зная, что поступлю по-своему. А её прикосновения такие же холодные. Безнадёжно вздохнув, Хёнджин опустил веки и перехватил её руку своей, задерживаясь всего на жалкие три секунды, а затем убирая с себя чужие ладони.       — Иди домой, Чжеин. Уже темнеет. Говорил сам старшеклассник, но обращался совсем не к ней. Хван бездушно выбросил свою последнюю фразу в пустоту, словно избавился от ненужного хлама, и ушёл. Чжеин так и осталась стоять одна посреди пустого коридора, вслушиваясь в его отдаляющиеся шаги и боясь лишний раз посмотреть в его сторону. Она не будет смотреть на то, как он её оставляет, и не будет думать о том, что в этот раз он может и не вернуться.

2

Столовая была забита голодными учениками. Подготовки к экзаменам усиливались с каждым днём, поэтому сегодня подростки выглядели особенно истощёнными. Ким Суджин также, как и все, помирала с голоду после четырёх часов беспрерывной математики, и с первым же звонком сразу рванула сюда, заодно вытащив с собой и Ли Чжеин. Она сначала отнекивалась, твердя, что у неё совсем нет аппетита, но светловолосая не стала ничего слушать. Староста всегда была спокойной, однако сегодня к простому спокойствию прибавилось кое-что ещё, и Суджин не могла понять, что именно. Злость? Грусть? Раздражение? Или же, быть может, подруга всего-навсего устала? Неважно что. Суджин всячески старалась разговорить одноклассницу, при этом не пытаясь лезть к ней в душу.       — Смотри! — тыкнула пальцем Ким в витрину перед собой. — Чизкейк! Что-то новенькое. Чжеин растерянно проморгала, внезапно услышав радостный и громкий тон блондинки, и проследила за её взглядом, натыкаясь на тарелочки с разными десертами за витриной. Хёнджин любит чизкейки. Девушка грустно усмехнулась от своих мыслей. Странно, что о Хёнджине она думала сегодня весь день, но так ни разу и не столкнулась с ним. Его нигде было не отыскать, словно знал, что его будут искать. А вдруг он… действительно избегал её? Так же, как она избегала его в прошлый раз? Чжеин тут же помотала головой, отгоняя неприятные мысли из ума. Нет. Так быть не может. Хёнджин не такой, как Чжеин. Если ему есть, что сказать, он скажет. Ему ни к чему прятаться. Да, вчера он нисколько не разозлился из-за её встречи с Ли Минхо, хоть она и ожидала этого, однако совсем отворачиваться от неё тоже не стал. Не стал ведь? Он был немногословен, а на её извинения ничего не ответил. Бесспорно, Ли его расстроила своим поступком. Но знал бы старшеклассник то, что знает она, вчера бы так просто от неё не ушёл. Знал бы он, как она, наверное, в целой вечности пропадала, пока в ней боролись её ангелы и демоны: первые ругали, что обещанным нельзя пренебрегать, пока вторые твердили, что за своё спасение можно и перешагнуть через чужие желания. Знал бы, как уговаривала себя стойко стоять на месте до самого конца, пока выслушивала Ли Минхо, и не бежать от одной лишь мысли о том, что Хван Хёнджин бы ни за что не одобрил происходившее. И знал бы о том, как она весь вечер, ночь и утро не выпускала из головы фразу Минхо… «А если скажешь, что правда любишь Хёнджина, то себя я не смогу простить, даже если простишь меня ты». Очередь в столовой становилась всё длиннее и длиннее. Недовольно цокнув из-за толкающихся старшеклассников, Суджин поспешила заполнить свой поднос желаемым.       — Я всё же беру себе чизкейк. Ты точно не хочешь десерт, Чжеин? Ты же любишь сладости.       — Люблю, — внезапно подала голос девушка, думая совсем не про сладкое. — Очень сильно люблю. Знал бы Хёнджин, как его любит Чжеин, не стал бы от неё бежать.       — Чжеин?.. — позвала блондинка её, увидев, как та странно озирается по сторонам. — Всё хорошо? Его нет в столовой.       — Мне нужно идти. Ли снова извиняется и снова бежит, но на этот раз не от кого-то, а навстречу. Перемена только началась, и до её конца ещё было далеко, но староста всё равно бежала изо всех сил — как можно быстрее и шагами как можно шире. Прошедшая ночь и без того тянулась в целый век. Она ни минуты больше терпеть не собиралась, зная, что где-то там её любимый человек печалился и ставил под вопрос всё, что случалось между ними. Если Хёнджину было больно, то ей становилось больнее в два раза сильнее, и она только начала осознавать причину. Миновав все коридоры и надоедливо крутившихся вокруг старшеклассников, Чжеин, наконец, остановилась у нужного кабинета, надеясь, что Хёнджин найдётся здесь. Знала, чувствовала, что его нет и в кабинете физики, но её неспокойному сердцу важно было точно во всём убедиться. Брюнетка небрежно распахнула дверь, без раздумий делая несколько шагов вперёд и оказываясь в центре внимания всех внутри. Ученики класса «А» тотчас прекратили разговоры и смех между собой, с удивлением уставляясь в вице-президентшу, что сейчас молча осматривала их ярым взглядом. Один, два, три, четыре… Ровно восемь учеников, а никакого Хван Хёнджина и в помине не было. Чжеин хотелось усесться прямо посреди кабинета и расплакаться у всех на виду, совсем как ребёнок. Он всегда был рядом, хотела девушка того или нет, однако именно сегодня он решил взять и исчезнуть? Как же вселенная жестока… Как Хёнджин жесток, если делает это намеренно.       — Не сравнивай его с собой, Чжеин, — тихо говорила сама себе старшеклассница, покидая класс «А». — Он ни за что бы не стал специально идти против тебя, пора бы уже понять. Шумно вздохнув, она вытащила из кармана пиджака сотовый телефон и открыла контакты, долго таращась на два знакомых имени. У неё было два выбора: позвонить либо самому Хёнджину, либо Хан Джисону. Пальцы сами тянулись к первому, однако остановились в самый последний момент. Если он не возьмёт трубку… Если Хван не ответит на её звонок или, того хуже, просто сбросит, то всё действительно полетит к чертям, и Чжеин точно станет эпицентром новой волны обсуждений и сплетен, потому что она точно расплачется. Зато Хан Джисон ответил довольно быстро.       — Привет, Джисон! Её голос прозвучал слишком радостно и настойчиво, с ноткой фальши даже, отчего она недовольно скривила лицо.       — Чжеин-а, у тебя день рождение? — Тон студента был даже более настойчивым и нетерпеливым. Девушка озадаченно нахмурилась на его внезапный вопрос, всё так же стоя у двери кабинета физики.       — Я родилась летом, — непонимающе ответила та.       — Ну, у вас с Хваном точно не годовщина, вот я и подумал, что он купил цветы тебе для твоего девятнадцатилетия.       — Так он в школе? — загорелась надеждой Ли, пропуская мимо ушей всё остальное, ненужное. — Случаем не знаешь, где он сейчас?       — Я видел, как он уезжал из школы. Но куда — знать не знаю.       — Спасибо, Хан.       — Скажи ему, пусть ответит на сообщения! Я знаю, что он игнорирует меня. Девушка первой сбросила звонок, не выдержав. Если лучшему другу не отвечал, то с ней и подавно не свяжется. Она грустно усмехнулась, проверяя время. До следующей пары оставалось всего ничего. Хёнджин точно не вернётся в школу сегодня. А ведь утром она заставила себя собраться на занятия только ради того, чтобы увидеться с ним. Может, ей тоже прогулять оставшиеся пары? Последняя мысль казалась всё правильней с каждым мигом, и в момент, когда Чжеин всё-таки приняла решение в пользу своих демонов, собираясь развернуться в сторону лестниц, чтобы спуститься к шкафчикам внизу, её остановил знакомый мужской голос:       — Бойфренда потеряла? Ким Хонджун смотрел на разбитую старшеклассницу со своим обычным наплевательским взглядом. Только его и не хватало сейчас девушке для полного счастья.       — Возможно, — устало ответила она, кладя телефон обратно в карманы. На сегодня у неё совсем не было настроения строить содержательные беседы с кем-либо.       — Он сейчас в больнице, если тебе любопытно, — невзирая на незаинтересованность вице, продолжил он. Чжеин с ужасом посмотрела на Кима, думая, что с Хваном стряслось что-то серьёзное, однако то, что сказал светловолосый следующим, было даже ужаснее:       — С ним всё в порядке, он там ради Пак Шиён — решил наведаться к больной. Он тебе не говорил? Не говорил. С чего бы ему говорить ей о Пак Шиён? Парень свою одноклассницу едва ли терпел. Видимо, дарить ей цветы — новый предел терпения Хёнджина. Девушка ошибалась, думая, что Шиён и Хёнджин никогда не смогут сблизиться. Ошибалась также, думая, что если ей разобьют сердце, то она будет плакать навзрыд. И уж лучше бы она сейчас плакала, а не смотрела на заходившего в свой кабинет Хонджуна совершенно равнодушным взглядом. Все человеческие эмоции словно разом в ней исчезли в этот момент. Она ничего не ощущала. Тусклая, пустая и неживая. Разбитое сердце чувствовалось, как самая настоящая смерть.

***

В больнице стоял запах медикаментов, крепкого кофе и оборванных надежд. Хёнджин всем телом ощущал эту отвратительную, тяжелую атмосферу. Он не любил навещать больницы, потому что терпеть не мог видеть слёзы на лице родни пациентов и безнадёжность в глазах докторов. Однако сегодня ему пришлось это сделать. Вдохнув запах белых гвоздик, он перестал беспричинно разглядывать коридор, полный пациентов и их близких, и нырнул в нужную палату. Легонько отворив дверь, Хёнджин тут же наткнулся на Чо Рену из параллели, уже собиравшуюся покинуть комнату. Выглядела она вполне счастливо, навевая мысли о том, что с пациенткой всё было более, чем в порядке. Парень вздохнул, испытав некое облегчение, когда Рена подняла на новоприбывшего посетителя удивлённый взгляд.       — Хван Хёнджин? — довольно громко воскликнула девушка, невольно устремив взгляд к букету в его руках. — Ты тоже здесь? В то же мгновенье старшеклассник встретился взглядом с Пак Шиён, что любопытно обернулась на его имя.       — И тебе доброго утра, Рена. Обменявшись с девушкой пару фразами, темноволосый выпроводил её, а сам прошёл вглубь палаты. Шиён, видимо, настроилась на чтение, однако увидев нового гостя, решила отложить книжку с тёмной обложкой в руке обратно на тумбочку.       — Привет, — умеренным голосом заговорил первым Хван, протягивая изумлённой однокласснице цветы. — Это тебе. Выздоравливай. Шатенка отчего-то замялась, но гвозди́ки всё же приняла.       — Спасибо, Хёнджин. Она аккуратно поднесла цветы к своему лицу, вдыхая их насыщенный аромат, и приподняла губы в едва заметной улыбке. Так вот почему он припозднился. Почти весь её класс наведался к ней сегодня рано утром, и только Хёнджина было не видать среди всех. Он же, в свою очередь, покупал ей цветы и искал самые свежие и красивые, потому что негоже в больницу идти с пустыми руками. Белая гвоздика — символ удачи и чистых помыслов. Хёнджин, хоть и не особо ладил с одноклассницей, но искренне желал ей всего хорошего в жизни, и особенно здоровья. Раз Чжеин нашла в себе силы улыбнуться Минхо, то и Хёнджину незачем было больше убегать от Шиён, верно? Парень раздражённо провёл пальцами по длинным волосам, в очередной раз тяжело вздыхая. Шиён всё ещё с интересом разглядывала свой букет, ничего не замечая. Хёнджин присел на зелёное кресло возле больничной койки, решая понаблюдать за происходящим в небольших окнах справа от себя. Сегодня было пасмурно, но жизнерадостные пациенты всё равно наслаждались прогулкой у небольшого парка на территории больницы, невзирая на непогоду. Люди всегда были такими? Раздражает. Потому что Хёнджин никогда таким быть не умел.       — Когда тебя выписывают? — лениво поинтересовался парень, отводя взгляд от окон.       — Пару дней всего осталось, — досадливо протянула та, откидываясь спиной на белоснежные подушки. — Я в полном порядке, но мама заставила остаться на дополнительный осмотр.       — Здоровьем нельзя пренебрегать, Шиён, — знающе возразил тот, пожимая плечами. — Я согласен с решением твоей мамы. Скоро экзамены, и легче, чем сейчас, тебе уже не будет. Шиён вдруг усмехнулась, возводя задумчивый взор в белый потолок. В одном он был прав: легче шатенке уже никогда не будет.       — Насчёт школы… — запнулась она, возвращая взгляд на одноклассника, — я вряд ли вернусь туда скоро. «Если совсем не заброшу», — тут же пронеслось в голове.       — Из-за здоровья?       — Если бы, — снова безнадёжный смех. — Некоторые вещи иногда важнее даже собственного здоровья. Хёнджин понятливо кивнул, всё так же сохраняя хладнокровность. Ему было ни к чему копать глубже, ища какие-то причины. Жизнь Пак его совсем не касалась. Двоица так просидела в молчании ещё какое-то время, каждый утопая в своих мыслях, пока темноволосый вдруг не поднялся с места. Ещё раз пожелав ей скорейшего выздоровления, он оделся в своё коричневое пальто и стал двигаться к двери, но был вынужден остановиться на полпути.       — Хёнджин, — впопыхах позвала парня Шиён, натыкаясь на его вопросительный взгляд. — Передай Чжеин, что с этих пор она президент школы, ладно? Мне больше ни к чему такой статус. Сомнительное решение, но он всё равно с готовностью кивнул в ответ, поздно вспомнив о том, что вчера в нём проснулось нечто, что отбило всякое желание снова разговаривать с Чжеин. Разговаривать спокойно, по крайней мере.       — Я часто не делила с ней работу, выполняя сама почти всё, — почему-то продолжила та. — Думала, что её идеи будут противоречить моим собственным и всё испортят, пока однажды я просто не заглянула в себя и не призналась, что, нет, Ли Чжеин даже в управлении школьным советом хороша. Это я так боялась, что не справляюсь со своими задачами. Дослушав, Хван коротко попрощался с пациенткой, перед самым уходом снова уловив слухом нечто тихое и совсем не предназначавшееся для него.       — Впрочем, ответ всегда лежит в нас самих, не так ли?