Черно-белое

Сказать, что Джоанна Ланнистер была красива — не сказать ничего. Особой тайной ее очарования была ранняя смерть. Вечно молодая и недосягаемая в своем совершенстве для любой здравствующей в этом мире красавицы. Она не была холодной и надменной, злой и унылой. Не успела, возможно. Смерть не дала разбиться идеалу. Она была по крови Ланнистер, но Тайвину казалась больше не грациозной сильной львицей, а строгой, но ласковой кошечкой, готовой свернуться у него на коленях, впиваясь маленькими, но цепкими когтями в самую его душу. Еще в пору юности он часто сравнивал ее с Девой — белокожей, белокурой, одетой в белые цвета. Глаза у нее были зелено-голубые, как море Ланниспорта в солнечный день, но никто из их детей не унаследовал этой черты. И Серсея, и Джейме смотрели на него его собственными зелеными глазами, и Тайвин не раз ловил себя на том, что злится с такой независимой от него детали. Теперь поводы для недовольства детьми были куда как весомее. Весомее были поводы и для недовольства собой. Изумрудная шкатулка как всегда лежала среди его вещей на столе. Киван пожалел бы, что не провел тот день с женой, но Тайвин даже в юности не был склонен к подобной сентиментальности, даже с Джоанной. Она сама бы не приняла ее — любила Тайвина не за это. — Я по-прежнему желаю служить в Королевской Гвардии. Джейме наверняка вытянется еще больше. Но блистательная внешность еще не все — под ней прятался неплохой ум. Тайвин позволил себе слабость не знать всех тайн сына. — Я возвращаюсь в Утес Кастерли. Слова отца вызвали у Джейме противоречивую реакцию, и Тайвин хорошо читал на красивом лице и облегчение, и тревогу. — Я всегда считал, что выучка у тебя куда как лучше, — холодно заметил он. — Тебе предстоит приглядывать за сестрой, она должна быть близка с королем и достаточно мила, чтобы не нажить себе врагов сверх всякой меры. Джейме кивнул, благоразумно опустив взгляд вниз. Все-таки он стал бы блистательным Хранителем Запада, но то упорство, что могло бы служить дому Ланнистеров, играло против него. — Серсее не нравится присутствие в замке Элии Мартелл, — сказал он. — Вздор. Принцесса Мартелл — заложница. — Серсея никогда не признается, но она боится ее. После случившегося принцесса… — Джейме пожал плечами. — Серсея считает ее сумасшедшей. Тайвин поджал губы. — А ты как думаешь? Твое участие сохранило ей жизнь. Джейме задумался, прежде чем ответил. — Я ожидал слез, затворничества и прочее, но она… Если заговорить с ней, она отвечает всегда здраво. Говорит так, словно ничего не было. Я бы сказал, что Серсея опасается не напрасно. Когда Джейме ушел, Тайвин раздумывал, в какой момент потерял контроль над тогда еще мальчишкой. В какой момент совершил ошибку, которая может стоить роду Ланнистеров вырождением? Если Элия и тронулась рассудком, ума у нее все же осталось. Тайвин приказал не пускать ее после последней сцены, и больше она его не беспокоила. У дорнийцев кровь смешана со змеиным ядом. Несколько слов — и Тайвин сам себя извел. Попытка настроить его против Аррена — по-глупому откровенная, зато насмешку в сторону Серсеи он пропустил мимо ушей, не замечая влияния, пока сам не отдал распоряжений Джейме. А может и нет. Может и на самом деле Тайвин выдумал интригу там, где едва можно предположить. Дорну не понравится, если с принцессой что-то случится. Она для них теперь образец великих страданий и стойкости. Доран клялся, что удержит особо ретивых южнее Красных Гор, но все те домыслы, что гуляют в народе, могут сыграть против Роберта. Он должен быть героем, освободившим страну от власти злого короля, а не поработителем высокородных леди. Золото Ланнистеров — это золото победителей. В последние дни Тайвин не находил себе места, испытывая непривычную тоску. Не может же он сам стать жертвой непроверенных слухов, женских страхов. Элия, играющая, манипулирующая им? Абсурд. Он вскоре уедет, а эти разговоры его забавляют, не более… Хозяин положения он, и он же всегда сможет прекратить это. Отчего бы не послать за ней?