Хорошо, тогда всего один вопрос

      Справедливости ради, стоит сказать, что Изабелла была девочкой, которая многим рисковала в своей жизни. В конце концов, титул лидера отряда гёрлскаутов сопровождался испытаниями и невзгодами, которых многие люди, вероятно, научились бы избегать. Но Изабелла не была такой, как большинство людей. На первый взгляд она казалась совершенно здравомыслящей, и по сравнению с Кэндис, конечно, правдивее. Тем не менее факт остаётся фактом: в глубине души маленькая девочка цвета фуксии с волосами цвета эбонита была одной из самых смелых в Денвилле.       Подумать только, ведь всего несколько часов назад, прежде чем войти в штаб этой странной организации, она влетела на роботе-единороге в толпу Нормо-ботов и продолжила сбивать остальных роботов, которые летели на её пути, с помощью бейсбольной пусковой установки. И, чёрт возьми, ей всего девять лет!       Тем не менее, каким-то образом, показать свою безответную привязанность к самому милому и самому творческому мальчику в мире было слишком поразительным подвигом, чтобы его осуществить. В каком-то смысле это даже было нелепо. Абсолютно нелепо. Должно быть, именно об этом она и думала в тот момент, прямо перед тем, как их неизбежные воспоминания будут стёрты… да, это был бы странный момент выразить чувства. Однако это было бы лучше, чем просто сказать: «Эй, они стирают нам память!»       …Хотя наверное, эта фраза должна быть намного проще…       Перед ней Финес и Ферб сердечно прощались со своим любимым домашним утконосом. Ну, на самом деле они не прощались, ведь они увидят его снова. Они просто не знали бы о его личности секретного агенте. Честно говоря, Изабелла знала, что ещё многое нужно понять. Особенно с учётом того, что её милый, очаровательный маленький чихуахуа Мизинчик тоже оказался секретным агентом, и принять это было вовсе не легко. Скажем так, её реакция на эту перспективу была не далека от реакции Финеса на Перри, и это привело к тому, что Финесу пришлось успокаивать её и объяснять этот факт, поскольку у них действительно было не так много времени, чтобы узнать своих питомцев, какими они были на самом деле, чтобы она могла простить и принять все как есть.       На лице Финеса было достаточно сожаления, чтобы Изабелла поняла, насколько он был прав, и немедленно подошла обнять Мизинчика, прежде чем сердечно попрощаться.       — Хорошо, сэр. Мы готовы.       Финес и Ферб вернулись, чтобы встать к своим друзьям, сестре и безумному учёному, который в настоящее время был связан с заткнутым ртом на двухколёсной тележке. Когда Монограмм посмотрела на Карла, Изабелла лишь мельком взглянула на Финеса, и её мысли пришли в движение. Она подняла руку, как прилежный школьник.       — Э-э, майор Монограмм?       — Э… да?       — Значит, никто из нас не вспомнит что-либо о сегодняшнем дне?       — Эм, верно.       — Хорошо.       Изабелла схватила Финеса за плечо и запечатлела самый сильный поцелуй на его губах, на который только была способна. Наверное, это была самая романтичная вещь, которой она могла добиться от их отношений в настоящее время, поэтому, хотя она знала, что забудет поцелуй, это все же стоило того тёплого пушистого чувства. Она отстранилась, и сразу же увидела довольно приятно удивленного Финес, ярко взглянувшего на неё с вздохом:       — Изабелла!       — Давай, Карл!       — Стой, стой, СТОЙ!       И вот так вся комната вспыхнула ослепительно белым светом, за которым последовала внезапная тьма.

***

      Перри первым пришел в себя и в полном замешательстве оглядел захламленную комнату. Он потерял сознание… как? Почему? Что пошло не так?       Возникли страшные мысли. Сначала он хотел проверить братьев… и только потом Кэндис. Он искренне чувствовал себя плохо, думая, что благополучие Финеса и Ферба буквально затмевает благополучие всех остальных, однако не стоит забывать, что на самом деле он был их питомцем, а не сестры. Кроме того, у них было прекрасное приключение, и ему было бы намного больнее, если бы это закончилось тем, что его хозяева внезапно получили необратимые травмы.       К счастью, ни с одним из них ничего особенного не случилось.       — Перри! Ты в порядке?!       Перри вздохнул с облегчением, увидев, что Финес и Ферб оба лежат на земле, свернувшись калачиком.       — Что случилось? – спросил Финес, глядя вперед на машину. – Я… я до сих пор все помню… разве не сработало?       Финес повернулся к остальным, все еще стоя на коленях, его любопытство затмило беспокойство.       — Все в порядке? – спросил он.       — Ох… да, я в порядке, – простонал Бьюфорд, упав на спину от удара вспышки.       — …Нет… – вздохнул Балджит, лежа под Бьюфордом, который решил не двигаться несколько минут, просто чтобы досадить ботанику, в данный момент находящемуся под ним. – Но это не совсем аномалия, на которую стоит обратить… – он посмотрел на Бьюфорда. – Эй, Бьюфорд?       Бьюфорд ухмыльнулся:       — Прости, – просто сказал он, оставаясь на месте и в результате заработав раздраженный крик неповиновения.       Финес огляделся:       — Все всё помнят?       Все замолчали, прежде чем энергично закивать. Ага. Их память осталась совершенно нетронутой. Финес моргнул.       — …Значит, не сработало… а… Ферб?       Ферб моргнул и встал, глядя на майора Монограмма и Карла, которые больше всего пострадали от очевидного разрушения, обрушившегося на комнату. Хотя эти двое все еще были в сознании, Карл смешно выплюнул клуб черного дыма, когда упал со своего вращающегося кресла, которое чудесным образом оказалось единственным, что не было даже частично повреждено.       — Похоже, что устройство уничтожено, — не моргая, сказал Ферб.       Изабелла подняла голову, очнувшись от оцепенения, вскочила на ноги в крайнем ужасе, какой только могла показать.       — Чего ждать?! – закричала она. – …Как? Что…? Что…? А?!       Кэндис застонала, отряхивая юбку, когда она тоже встала на ноги вместе со всеми остальными (за исключением Бьюфорда и Балджита), которые заняли оборону после того, как машина взорвалась.       — Ну, это было антиклиматически, – она скрестила руки.       Финес повернулся к сестре, приподнял бровь и слегка улыбнулся:       — Я бы не назвал это взрыв антиклиматическим, – признался он. – Но что-то мне подсказывает, что этого не должно было случиться…       Бьюфорд фыркнул:       — Мне все ещё кажется, что это пустая трата времени.       — Ну, нет… нет. Ведь мы должны сделать это ради Перри, – улыбнулся Финес.       Балджит изо всех сил пытался выбраться из-под Бьюфорда, но безрезультатно. Он вздохнул:       — Я полагаю, что Бьюфорд имеет в виду, что не все из нас, кто участвовал в битве…       — В бунте роботов.       — …Да, спасибо, Бьюфорд. Не все, кто участвовал в «бунте роботов», сейчас присутствуют здесь.       Финес потёр подбородок:       — Да, верно, – повернулся он к Монограмму и Карлу. – Где остальные? Ирвинг? Джанго?       Буфорд моргнул:       — Кто?       — Джанго, – нахмурился Финес. – Мы много тусовались с ним в начале лета.       Бьюфорд, Балджит и даже Кэндис, Стейси и Джереми с сомнением моргнули, глядя на Финеса. Тот посмотрел в ответ:       — Он взял под свой контроль нашу роботизированную акулу во время бунта роботов, – И снова Финес встретил молчание. – Помнишь наш цирк? Или гонки на колесницах? Он там был.       Бьюфорд немного промычал, медленно качая головой в ответ, остальные медленно последовали его примеру. Финес вздохнул:       — Невероятно, – сказал он, немного стыдясь своих друзей. – Джанго ходит с нами в школу, как ты мог забыть его имя?       — Справедливости ради, в нём не так уж много индивидуальности, – осторожно признал Балджит.       — Эй, Джанго классный, – возразил Финес. – он нам много чем помог за лето.       — Ну, я бы не сказал «много», но он, безусловно, помогает больше, чем большинство второстепенных персонажей, – пошутил Ферб.       Финес улыбнулся Фербу:       — Послушай, Ферб, ты сегодня говорил намного больше, чем обычно, – удивился он, заслужив пожимание плечами от своего брата.       Во время спора вокруг Джанго, которое каким-то образом ушло в совершенно иное направление, чем их нынешняя ситуация, гёрлскауты, казалось, взволнованно хихикали над своим лидером, которая в настоящее время все ещё пыталась осмыслить, что только что произошло. Гретхен и Джинджер обняли Изабеллу, крепко сжав её, прежде чем Эдисон практически швырнула всех троих на землю, а за ними последовали и другие.       — Ты сделала это! – Эдисон рассмеялась. – Наконец-то ты это сделала!       Изабелла заикалась, не в силах сказать что-либо ещё, поскольку ее разум казался пустым, как бумага.       — Ты поцеловала свою истинную любовь! – объявила Гретхен.       — В губы! – Кэти подчеркнула, хлопая в ладоши. – Я так горжусь тобой!       — Мы все так гордимся! – Милли ухмыльнулась.       Джинджер удалось вытащить себя и Изабеллу из радостной кучи, пока она пожимала плечами:       — Каково это было? – спросила она. – Это все, что тебе приснилось, или его дыхание было похоже на чеснок?       Все гёрлскауты уставились на Джинджер с неописуемой реакцией. Джинджер огляделась:       — Что? – она пожала плечами. – А что, если Финес регулярно ест чеснок?       — Я почти уверена, что кто-нибудь из нас уже знал бы это, – сказала Гретхен.       — Я слышала, что он раньше ел глазированные чесночные пончики, – предположила Милли, прежде чем подумать. – Или это был Бьюфорд… да, я почти уверена, что это был Бьюфорд.       Пока гёрлскауты засыпали Изабеллу новыми вопросами, её сердце продолжало сжиматься от какого-то испуганного сожаления. Почему это всё казалось таким неправильным? Она должна быть счастлива, но… нет. Так не должно было случиться, это было просто… что это вообще было?! Что она думала?!       — НЕТ!       Гёрлскауты были ошеломлены и отступили на несколько шагов от своего «бесстрашного» лидера, чтобы дать ей больше места.       — Э… что «нет»? – спросила Гретхен, быстро моргая. – Это не совсем верный ответ ни на один из наших вопросов.       Изабелла фыркнула. С каких это пор она так паникует из-за внимания к ней? Она же любила внимание! Она жаждала этого! Почему ей вдруг захотелось спрятаться под камень?       — Изабелла, ты в порядке? – Джинджер почувствовала, как удивленно нахмурились брови их лидера.       Изабелла схватилась за корни волос, сдерживая крик, поскольку она, казалось, полностью проигнорировала брошенные ей слова.       — Как, чёрт возьми, это не сработало?! – она резко спросила. – ПОЧЕМУ?!       Пока гёрлскауты пытались успокоить Изабеллу, пока Финес и другие доводили до конца свой спор, который привёл к чему-то о китах и рыбах-клоунах, звук сердитого приглушения прервал все мысли и светскую беседу. Юноша одновременно повернулся к источнику звука, к Фуфелшмерцу, у которого на лице был свирепый взгляд. Все неловко уставились на него, пока он сдерживал сердитый крик. В то время как было сделано несколько взглядов, именно Джереми в конце концов решил аккуратно снять маску Фуфелшмерца после того, как поделился взглядом, в частности, с Кэндис. Фуфелшмерц вздохнул и милостиво посмотрел на блондина-подростка:       — О, спасибо, это быть так неудобно, – сказал он. – Эй, как ты думать, ты возможно снять с меня всё остальное, эти ограничители раздражать мои запястья.       — Эээ… я не думаю, что это хорошая идея, – медленно и извиняющимся тоном произнес Джереми, заработав косой взгляд злого учёного. – Без обид, но вы вроде как нехороший человек, так что…       — Знать! Я спасти вас всех от своего двойника! – Фуфелшмерц утвердительно ответил. – Я не понимаю, почему со мной должны обращаться как с обычным преступником после того, как я буквально победить великое зло!       Снова быстрое неловкое молчание постигло группу.       — …А разве ты технически не обычный преступник? – спросила Стейси.       Перри упёр руки в бока и кивнул, соглашаясь с этим.       Фуфелшмерц посмотрел на них еще строже:       — Ну, я, конечно, не обычный преступник, – сказал он. – Вы не знать много великих злодеев, которые пытаться захватить всю территорию триштатья в одиночку, не так ли?       Финес кивнул.       — Да, в этом он прав, – согласился он, повернувшись к Перри. – Так… разве это не делает его НЕобычным преступником? Или не существует правильного слова для этого?       Перри задумчиво потёр свой клюв, прежде чем пожать плечами. Финес в ответ почти повторил сказанное:       — Хорошо, тогда это необычный преступник, – он кивнул Фуфелшмерцу, а его брат одобрительно поднял большой палец. Сам Фуфелшмерц, похоже, тоже был доволен этим титулом, хотя бы потому, что на этот раз ему уделялось положительное внимание.       Изабелла, однако, все еще теряла хладнокровие, приближаясь к состоянию гипервентиляции. Всё было совсем не так, как должно было быть! Она повернулась к Фуфелшмерцу:       — Это была ваша машина, не так ли? – отчаянно спросила она, изо всех сил пытаясь сохранить вежливое поведение, но безуспешно.       — Инатор, – поправил Фуфелшмерц, закатив глаза.       — Да, да, как угодно! – простонала Изабелла. – Ты создал его, и это всё, что имеет значение. Ты знаешь, почему он взорвался или нет?       Фуфелшмерц ответил на это смущённым выражением лица, нервно посмеиваясь.       — Да, я собираться кое-что сказать, – признался он и сделал паузу, прежде чем бросить взгляд на Монограмма и Карла. – Если бы не намордник, большое вам спасибо.       — Да как ты можешь ВИНИТЬ НАС?! – наконец сказал майор Монограмм, придя в себя после того, как первоначальный сюрприз от взрыва прошел. – Ты всё никак не перестанешь болтать о «несправедливости», которая пришла к тебе с твоими наручниками, которые, я могу добавить, по праву заслужены, поскольку всё это началось из-за тебя!       Фуфелшмерц ещё раз закатил глаза, прежде чем продолжить:       — Ну, я собираться предупредить вашего стажёра, что он собираться нажать кнопку самоуничтожения, – сказал он. – Кстати, неплохо получиться, доктор Кокос, правда. Теперь вы чувствовать мою боль?       Карл ответил ещё одним кашлем, заслужив короткий кивок от Фуфелшмерца, который, казалось, был очень доволен ответом. Монограмм вскинул руки к небу.       — Ох, ради всего святого, Карл, перестань! – он схватил стажёра, дал ему пару пощёчин, прежде чем обернуться к остальным и сказать. – Это, э-э… может занять некоторое время. Просто… продолжайте разговаривать друг с другом и никуда не уходите. Мы заставим эту штуку заработать в кратчайшие сроки. Верно, Карл?       Карл издал сдавленный бормочущий звук.       — Саламандры украли мой бумажник…       Эдисон вздохнула от неожиданности:       — Ты тоже их видишь?!       Все бросили на Эдисон растерянные взгляды в ответ на её довольно агрессивную реакцию. Гёрлскаут огляделась и посмотрела на остальных.       — Что?       Достаточно мудро, все предпочли не отвечать, даже когда Эдисон ненадолго попыталась вытянуть из них ответ, прежде чем полностью сдаться.       Изабелла оглянулась на Фуфелшмерца, возвращаясь возвращаясь к насущному вопросу, который так или иначе оставался без ответа:       — …Кнопка самоуничтожения? – выдохнула она. – Вы поставили КНОПКУ САМОУНИЧТОЖЕНИЯ на свою машину?!       — Инатор.       — Да как угодно! Кто на этом сплюснутом сфероиде вообще это делает?!       Балджит усмехнулся Изабелле:       — Ты внимательно слушала мою планетарную лекцию! – воскликнул он, ухмыляясь Бьюфорду. – А вы думали, что мои мысли — не более чем утомительный мусор?       Бьюфорд нахмурился:       — Утомительный — это не то слово, которое я бы использовал, – сказал он. – Мусор, определённо. Не дразни меня своими причудливыми словами, Балджит.       Изабелле хотелось сорвать бант с головы, бросить его на землю и растоптать, чтобы снять накопившееся внутри напряжение.       — Я хочу попросить вас двоих, пожалуйста, помолчать, – умоляла она их. – ПОЖАЛУЙСТА!       Фуфелшмерц пожал бы плечами, если бы мог:       — Я делать это со всеми своими инаторами, – объяснил он. – Иначе они не были бы инаторами, если бы у них не было кнопок самоуничтожения.       Финес и Ферб переглянулись, почти снисходительно. Если им каким-то образом удастся выбраться оттуда, сохранив хотя бы часть своих воспоминаний, они молча поклялись, что разберутся с этой галочкой «самоуничтожения». Взгляд Изабеллы был полностью потерянным.       — Это просто… – Изабелла потёрла виски. – Ну, это просто здорово! ФАНТАСТИЧЕСКИ! ГЕНИАЛЬНО!       — Поэтому, спасибо, – Фуфелшмерц улыбнулся, прежде чем немного задуматься под коротким затишьем. – Подождать… это быть сарказм? Это прозвучать как гневный сарказм для меня.       — Не-е-ет, что натолкнуло вас на эту идею?       — …Это определённо звучать саркастично.       Тяжёлые вздохи Изабеллы, казалось, становились все отчетливее по мере того, как до неё доходила явная некомпетентность Фуфелшмерца. Тот факт, что он непреднамеренно стал причиной того, что машина-инатор неумолимо взорвалась, не совсем помог ей успокоиться. Она сделала долгий, глубокий вдох, возможно, немного сильнее, чем следовало, поскольку некоторые из её друзей, включая Финеса, посмотрели на неё обеспокоенными взглядами, такими, которые указывали на то, что она больше не выглядит либо такой здоровой, либо вменяемой, какой была раньше.       Финес не мог не задаться вопросом, почему она так взбесилась… о… о, верно, она поцеловала его всего пару минут назад, не так ли?       …Она поцеловала его…       Изабелла поцеловала его.       Изабелла поцеловала его в губы.       Медленно шестерёнки снова начали вращаться в его голове, и разум Финеса внезапно осознал, что да, это было довольно большим событием. Ему также пришло в голову, что Изабелла надеялась, что он просто забудет об этом моменте из-за воздействия амнезия-инатора. Но единственное, что не имело для него смысла в тот момент, было… почему именно она хотела, чтобы он забыл? Боялась ли она отказа? Было… было ли это признанием?       Подождите, подождите… это чушь, что признание привело к немедленному уничтожению разума? Это казалось немного абсурдным… но что ещё это могло быть? Что ещё могло заставить Изабеллу СДЕЛАТЬ это? Было ли это всегда очевидным, или это было спонтанно, как один из тех дурацких ситкомов, над которыми любили подшучивать его сестра и Стейси, чтобы развить внезапную драму? Это просто не имело никакого смысла!       Должен ли он… должен ли он спросить её об этом? Наверное, ему следует спросить ее об этом.       …Прямо сейчас?       ДА! Конечно! Он определённо должен спросить прямо сейчас, кажется, сейчас идеальное время для неподходящего объяснения.       — Э-э... Изабелла…?       — Я СОВЕРШЕННО СПОКОЙНА, ЧЁРТ ПОБЕРИ!       …Хорошо, может быть, сейчас было не лучшее время.       Однако Изабелла тут же зажала рот руками, удивляясь самой себе. Она пожалела, что внезапно выместила своё раздражение на Финесе и, соответственно, на всех остальных, накричав на него без какой бы то ни было причины, особенно когда Финес отреагировал, немного попятившись от неё после её яростной вспышки. Смущение было одним, теперь чувство вины было другим; почему, почему, почему она поцеловала его, о чем она думала?!       — …Ты в порядке?       Лицо Изабеллы внезапно стало ярко-красным, когда Финес посмотрел на неё с некоторым беспокойством. Конечно, он беспокоился о ней, он же Финес, он всегда заботился о своих друзьях. Её слова прерывались до такой степени, что они были непонятны, когда она пыталась найти способ объясниться, в то время как её друзья, казалось, выжидающе наблюдали за ними обоими. Фуфелшмерц, с другой стороны, казался слегка сбитым с толку, пока до него не дошло, и он обнаружил, что сам достаточно самодовольно улыбается. Это казалось ему более интересным, чем жаловаться на то, что делали майор Монограмм и Карл.       Наверное, любой достаточно поверхностный человек солгал бы Финесу в ответ на вопрос «Ты в порядке?». Однако поскольку было вполне вероятно, что Финес был уж слишком мил, чтобы действительно иметь что-то против Изабеллы, этот вариант казался самым лёгким, если бы Изабелла всё-таки была настолько поверхностным человеком. Почему-то факт того, что она вообще думала о том, чтобы солгать Финесу, заставил Изабеллу почувствовать себя отбросом общества. Врать кому-то вроде него было просто неправильно. Был шанс, что подобный поступок подорвёт доверие Финеса к ней, а если он чему-то и научился из всего этого приключения, так это тому, что он воспринял это очень серьёзно. Изабелла застонала в ладони и покачала головой, в то время как Ферб подошёл, чтобы похлопать бедную раскрасневшуюся девочку по спине.       — Изабелла? – Финес снова спросил. – Эм… наверное, неловко говорить об этом сейчас, но если ты не ответишь, меня это вечно будет беспокоить, – он оглянулся на сломанную машину и двоих, пытающихся её починить. – Я о том, что, конечно, мы, вероятно, не вспомним всё это через минуту или около того, но… – он оглянулся на Изабеллу, выглядя немного более серьёзной. – Я вроде как не хочу заканчивать день лишь этим, если… в этом есть смысл…       Изабелла молча кивнула, совершенно растерявшись, и застенчиво посмотрела на Финеса, который, казалось, тоже искал правильный подход к ситуации.       — Итак… э-э, – Финес потёр затылок и сумел найти решимость в голосе. – Значит ли это… то есть, значит ли… что я тебе нравлюсь или…?       Пауза была длинной и неудобной, но, по крайней мере, Изабелла больше не выглядела испуганной. Однако это было не слишком далеко от взгляда, который тоже больше не боялся смерти, так что ощущение было довольно смешанным. С другой стороны, это было просто невозмутимое выражение лица. Всё это не делало тишину более оголяющей.       — …Зависит от того, что ты имеешь в виду под… – сглотнула Изабелла. – …Нравишься?       — Я к тому… гм… боже, это…       — ДА ПРОСТО ПРИЗНАЙТЕСЬ В ЛЮБВИ УЖЕ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ… извините, я перегнула, не так ли?       Финес и Изабелла повернулись к Милли, в то время как другие гёрлскауты взволнованно замолчали, сдерживая хихиканье. Именно тогда они, наконец, заметили довольно самодовольное выражение лиц у всех. Изабелла нахмурилась:       — Вы тут не возражаете? – спросила она. – Мы как бы пытаемся с кое-чем разобраться…       — О, совсем нет, – ухмыльнулась Кэндис, жестом приглашая их продолжить. – Вы просто делайте, что делаете. Притворитесь, что нас здесь вообще нет.       Финес одарил Ферба нехарактерным, но спокойным и раздражённым взглядом:       — А ты, Ферб?       Мальчик в зеленой рубашке лишь невинно пожал плечами в ответ.       Изабелла просто ещё раз тяжело вздохнула, унижение осталось совершенно нетронутым:       — С меня довольно, – сказала она. – Ай-яй-яй… я совсем не продумала…       Финес оглянулся на Изабеллу:       — Всё в порядке, – сказал он немного тихо.       Изабелла слегка надула губы:       — Как? – спросила она. – Как в порядке? Как ты можешь быть таким спокойным?       — Ну… я к тому… я только что узнал, что мой питомец был секретным агентом и помог победить злого диктатора, не дав ему захватить мой родной город. И это вдобавок ко всем прыжкам в измерение, которые мы проделали. Я почти уверен, что это мелочь по сравнению со всем остальным.       — Я просто… я вроде как сказала это тебе из ниоткуда, это не так, как я… как я хотела, чтобы всё прошло, честно.       — …Так… это значит… значит, я тебе нравлюсь?       — …Хм?       — Ты вела себя так, будто заранее планировала сказать об этом… так что… разве это не значит…?       Изабелла напряглась.       — Э-э… ну… я… кхм… здесь становится жарковато? – она нервно усмехнулась. – Я… дело в том, что… Ты действительно нравишься… мне… это… Я не… Да, мне нра… Я… э-э…       Изабелла была счастлива, что Финес так терпелив с ней. Всё оказалось намного сложнее, чем она думала. Она задалась вопросом, если бы она решила подождать ещё немного, чтобы сделать это, смогла ли бы она сформулировать свои слова более связно. Потом она подумала, кого она обманывает? У неё нет абсолютно никакого способа упростить ситуацию, независимо от того, сколько лет ей потребовалось, чтобы выразить свои эмоции.       — Да, ты мне… ты мне нравишься, – наконец сказала Изабелла. – И имею в виду… что ты мне очень нравишься, Финес. Я уже долгое время…       — …Ой…       В этот момент Финесу очень захотелось хлопнуть себя по лицу ладонью, но его брат и некоторые другие позади него уже проделали эти движения за него. Что это был за ответ? Его лучший друг и девочка-с-другой-стороны-улицы, которую он знает большую часть своей жизни, только что сказала ему, что она в него влюблена, и это всё, что он мог представить в мыслях? Сколько вообще длилось это «долгое время»? С тех пор, как они встретились? Как он раньше не заметил?       Особенно, оглядываясь назад и понимая, что она была довольно откровенна в своих чувствах.       — …Мне жаль, Финес.       — Тебе не нужно извиняться.       — Да, я знаю. Я поцеловала тебя ни с того ни с сего, ожидая, что мы забудем обо всём этом, не думая об альтернативах. Я-я… даже не подумала о том, что бы ты почувствовал, если бы…       Изабелла слегка сдулась, когда отвела взгляд, потирая руку. Финес выдавил улыбку:       — Я совсем не возражал против этого, – признал он.       — …Ты не…? – Изабелла почувствовала, как её сердце учащенно забилось вместе с её выпрямившейся осанкой.       Финес покачал головой, прежде чем принять немного застенчивый вид.       — Да… мне… мне вроде как даже понравилось…       — …Понравилось?       — Да.       — Правда? Хм… что ж… тогда… хорошо.       — Очень хорошо.       — Да, это… сработало лучше, чем я думала.       Финес кивнул. К этому времени они оба покраснели как сумасшедшие. Изабелла снова внимательно посмотрела на Финеса.       — Эм… значит… я тебе нравлюсь?       — …Что ж… Я… Изабелла… Я всегда чувствовал…       Изабелла наблюдала, сложив руки вместе, за тем, как Финес боролся со своим внутренним миром. Это тянулось дольше, чем мог вынести его сводный брат, и Ферб, закатив глаза, прервал Финеса:       — Ну, не стой ты просто так. Целуй её.       Финес почувствовал, как напряглось его тело с мыслью: «Подожди… ты имеешь в виду… прямо сейчас?»       Он посмотрел на Изабеллу, во взгляде которой, казалось, смешались детское желание и неуверенность.       — Финес?…       Финес моргнул, позволил себе пожать плечами и решил привлечь Изабеллу к ещё одному импровизированному поцелую, который длился на несколько секунд дольше, чем тот, который подарила ему Изабелла. Волна эмоций захлестнула Изабеллу в этот момент, её сердце забилось от радости, когда все её сожаления исчезли из головы. Все лучшие чувства, которые она могла найти, были на своих местах, и она практически растаяла в объятиях мальчика, чуть не потеряв сознание от собственного блаженства. Финес едва успел подхватить её, падающую вперёд, и на мгновение задумался, все ли с ней в порядке, прежде чем она заключила его в теплые объятия.       Все благоговели перед новой молодой парой: Кэндис, Стейси и гёрлскауты хихикали, Бьюфорд и Ферб ухмылялись, а Джереми и Перри понимающе улыбались. Настала очередь Фуфелшмерца вздохнуть, качая головой.       — Что ж... вот и мое сердце биться, – сказал он вслух, вероятно, на самом деле не желая этого.       Балджит, единственный, кто не смог засвидетельствовать поцелуй, продолжал бороться и метаться.       — Бьюфорд! Серьёзно, отвали, я хочу посмотреть!       — …Ух ты… – улыбка Финеса стала ярче. – Это было… здорово.       Изабелла хихикнула и отстранилась:       — Да, было здорово.       Из-за теперь грубо собранного амнезия-инатора Монограмм встал, вытирая лоб, прежде чем посмотреть на остальных.       — Итак, теперь оно исправлено!       Амнезия-инатор издал электрический хлопок и заикание, как будто это был старый двигатель, готовый снова взорваться. Монограмм и Карл, который медленно встал рядом со своим начальником, уставились на творение.       — …По крайней мере я так думаю, – неуверенно закончил Монограмм.       Карл задумчиво потер подбородок.       — Может быть, нам стоит сначала протестировать это на Фуфелшмерце, на всякий случай…       Фуфелшмерц выглядел совершенно взбешенным:       — О, конечно, давайте все бросить злого ученого под удар! Вы знать — вы знать, я все ещё оставлять за собой право указать, что я тот, кто спасти вас, ребята, от другого меня? Да. Неблагодарные, позволить мне сказать вам…       Монограмм кипел от злости:       — Это. Была. ТВОЯ ВИНА! Буквально, всего этого можно было бы избежать, если бы ты не ввязался в межпространственные подвиги!       Фуфелшмерц хмыкнул, когда Монограмм попытался вернуть себе уверенность. Финес и Изабелла, в свою очередь, оглянулись друг на друга, теперь их высказывания были довольно унылыми.       — …Что ж, – вздохнула Изабелла. – Неудачное время.       — Да, – Финес посмотрел на свои ноги.       — Это… это, наверное, прозвучит, эм… Я чувствую себя так эгоистично… – сказала Изабелла. – …Но я вроде как не хочу, чтобы теперь наша память была стёрта, когда я знаю, что ты чувствуешь.       — Я тоже, – сказал Финес, снова становясь немного мягче, но не настолько, чтобы его никто не услышал. – Но… какой у нас выбор? Мы не можем потерять Перри… и… и Мизинчика.       Изабелла кивнула:       — Да… да, ты прав, – сказала она. – Я просто хотела бы, чтобы был другой способ…       Тишина, которая несколько раз воцарилась в комнате, внезапно показалась мне весьма желанной в этот момент, когда все вернулись на свои места. Это было так, как будто это каким-то образом остановило время, и, возможно, Финес и Изабелла могли бы насладиться моментом ещё немного, прежде чем они вернутся к своей прежней жизни, ничего не вспомнив. Перри посмотрел на это довольно виновато, почти желая что-нибудь сказать, если бы мог.       — …Хорошо, тогда всего один вопрос… – Гретхен вдруг сказала. – Зачем нам снова стирать наши воспоминания?       Монограмм вздохнул, потирая виски. Очевидно, у него был тяжёлый день, и Фуфелшмерц исчерпал его терпение:       — Мы не можем рисковать тем, что кто-то из вас будет связан с О.Б.К.А., – объяснил он. – Последствия были бы катастрофическими. Наша организация имеет дело со многими великими злодеями и…       — Да, я хочу остановить вас прямо на этой мысли, – вставила Кэндис. – Вы же понимаете, что мы вроде как все объединились и спасли ваших агентов от неминуемой гибели?       — Эй, это верно, – нахмурился Бьюфорд. – Вы, ребята, не смогли бы спасти Денвилль, если бы не мы.       — Когда вы так ставите вопрос, это звучит так, как будто мы виноваты, – прямо сказала Стейси. – Я к тому, что, без обид, но что может быть опаснее армии роботов?       Чем больше дети внезапно начинали сомневаться в ситуации в целом, тем больше Монограмму хотелось каких-нибудь обезболивающих:       — Дело не только в этом, – сказал он. – Это было бы не только опасно для вашего благополучия, но мы также не можем полностью доверять вам в сохранении тайны нашей организации, не так ли? Будучи детьми и подростками, вы потенциально могли бы обнародовать радикальную информацию…       — Подождать, подождать, подождать. Подождать секунду, – сказал Фуфелшмерц. Монограмм громко застонал. – Ты хотеть сохранить это место в секрете? Тогда объяснить мне, почему прямо перед зданием висеть табличка, на которой буквально быть написано «Секретная организация О.Б.К.А., пожалуйста, не смотрите на эту табличку». Как будто кто-то собираться этому послушаться.       — Учитывая, что им пришлось бы прочитать это прежде… – Финес сделал паузу, осознавая всю некомпетентность всего этого, но все еще будучи слишком добрым, чтобы действительно сказать об этом что-то слишком ужасное. – Кроме того, я полагаю, что кому-нибудь из нас получилось бы зайти сюда, по крайней мере, по ошибке или что-то в этом роде.       — Теперь, когда я думаю об этом… – задумчиво начал Джереми. – Однажды я пришел сюда, чтобы давать вам уроки игры на гитаре, не так ли? Вы открыто говорили со мной о том, что являетесь лидером организации из животных…?       Монограмм посмотрел на остальных непроницаемым взглядом, пока на него пялились:       — …Э-э…я могу объяснить.       — Сэр! – Карл в ужасе ахнул. – Как вы могли?!       — Я пытался завязать разговор! – Монограмм раздраженно спросил. – Что в этом плохого?       — Пожалуйста, скажите мне, что вы не сказали ему ничего важного, сэр!       — Ты принимаешь меня за дурака, Карл? Конечно, я этого не делал, – Монограмм оглянулся на Джереми. – Э-э… так ведь?       Светловолосый подросток пожал плечами, не зная, что ещё сказать ему, пока Карл закрывал лицо ладонью. Кэндис не выглядела очень впечатлённой:       — Итак, позвольте мне прояснить, – начала она. – Вы говорите мне, что, хотя мы превзошли всё ваше агентство по защите животных или что-то в этом роде и буквально спасли всё положение, нам все равно нужно стереть память, потому что мы можем попасть в потенциально более опасные ситуации, с которыми мы явно более способны справиться?       — …Это для общего блага, – наконец сказал Монограмм, прежде чем группа подняла шум. Даже Перри, который понял, что на самом деле не думал об этом раньше, выглядел расстроенным из-за этой несусветной чепухи.       — Я не думаю, что вы до конца честны, – сказал Балджит. – Похоже, что Бьюфорд, возможно, прав насчет этого… на этот раз, – Бьюфорд проворчал в ответ. – Стирать нашу память из-за этой логики звучит бессмысленно.       — Вы уверены, что нет никакой другой причины, по которой вы хотите стереть память? – спросила Изабелла, скрещивая руки на груди.       Монограмм прижал руки к лицу и глубоко вздохнул, пытаясь сохранить контроль.       — Эх… есть и другая причина, – медленно признался он. – Это… ну… немного сложнее. Не многие люди знают об этом, но для такого рода вещей существуют постановления. Все без исключения агенты-животные, личности которых целенаправленно раскрываются, скорее всего, подвергнутся следствию.       — Следствию… – Финес в шоке посмотрел на Перри. – Вы имеете в виду… Перри, ты буквально нарушил закон, чтобы спасти нас?       Перри не знал, как ему следует реагировать: крайне пристыженный собой за то, что раскрыл своим владельцам больше, чем следовало, или удивленный тем, что Финес осознал, что почувствовал, как гневно покраснел, когда задал свой вопрос. Ситуация усугубилась, когда Фуфелшмерц внезапно взорвался в смехе:       — Боже мой, это быть просто бесценно! – захохотал он. – Перри Утконос, сам Перри Утконос, который нарушать протокол?! Это быть просто восхитительная ирония судьбы! Если бы я только вспомнить этот момент в одиночестве, я бы умереть счастливым безумцем…       — Вау… теперь я чувствую себя ещё большим придурком из-за того, что злюсь на тебя за то, что ты ничего не сказал, – в этот момент Финес посмотрел на Перри очень извиняющимся взглядом. – И это не считая того факта, что ты даже не можешь говорить… – На мгновение мальчик вопросительно плавно приподнял бровь. – Так ведь?       Перри открыл свой клюв и закрыл его. Нет. Мальчик не был готов.       — К чему вообще относится этот протокол? – спросила Изабелла. – А не глупо ли отдавать животных под суд?       — В обычных обстоятельствах, да, – кивнул Карл. – Но учитывая, насколько антропоморфны наши агенты…       Изабелла на мгновение задумчиво забормотала себе под нос:       — Полагаю, ты прав, – сказала она. – Но это все равно несправедливо, учитывая обстоятельства.       Монограмм вздохнул:       — Законы, по сути, не всегда справедливы, – сказал он. – Они существуют для поддержания порядка, а не для того, чтобы делать людей счастливыми. Лично я не хочу стирать вам память. Вы все хорошие ребята. Но я не могу просто пойти и нарушить правила только потому, что вам всем удалось исправить весь этот пространственный фиаско, как бы мне этого ни хотелось.       — Мне неприятно это говорить, – вздохнул Балджит. – Но тут он меня поймал. Если это противозаконно… – он сделал паузу. – Подождите-ка минутку… вы же сказали, что этот аппарат для амнезии был первоначально сконструирован доктором Фуфелшмерцем?       — Э-э, верно, – кивнул Монограмм. – У нас здесь все его злобные творения.       Балджит кивнул:       — Вот именно, – сказал он. – Злобные, то есть незаконные, верно?       Монограмм мгновенно остановился на этом, в то время как Карл немного подумал про себя:       — …Вообще-то, – улыбнулся Карл. – да. Это в значительной степени то, что делал Фуфелшмерц, верно? Разве бы мы не нарушили бы закон, поступив таким образом?       — Ну… я… эм… – Монограмм на мгновение потер подбородок. – Это… хорошая мысль… – он с любопытством посмотрел на Фуфелшмерца. – Зачем… ты вообще построил этот инатор?       — Хм… хороший вопрос, – проговорил Фуфелшмерц. – Я думать, что у меня не получиться вспомнить…       — …Ты использовал это на себе, не так ли?       — Что?! НЕТ! Зачем бы мне делать что-то настолько глупое? Я думать, я бы запомнить, как делать что-то настолько постыдное.       Монограмм довольно сильно прижал ладонь к лицу, в то время как Фуфелшмерц продолжал вызывающе смотреть. Монограмм оглянулся на детей почти в отчаянии:       — Мы не можем точно доказать, что это было бы незаконно, – сказал он. – Не похоже, что мы можем найти способ, чтобы разобраться в этом правильно…       — Вот, – сказал Карл, поднимая большую книгу и открывая её на нужной странице. – Страница 792 и статья С, параграф 27, пункт 4: "Строго-настрого запрещено стирать воспоминания человека и/или сознательного существа, если только они не относятся к знаниям об инопланетянах или планетарном явлении".       Финес пытался заговорить, но Ферб прикрыл ему рот и покачал головой. Монограмм издал негромкое «ха» от удивления, осмотрев текст сам. Нахмурившись, он оглянулся на всех остальных:       — Но это точно не означает, что Агент Пи несет ответственность за вашу опеку, – сказал он. – Его всё равно пришлось бы отправить в другую семью, как и любых других агентов, чьи семьи обнаружили их во время всего этого, – он выглядел довольно виноватым при этом. – Это на самом деле делает всё немного сложнее… хм…       Как раз в тот момент, когда казалось, что все вот-вот просто примут свою судьбу, Карл снова вмешался:       — Но, сэр, – сказал он. – Помните последний раз, когда мы направили Агента Пи в другую семью? И как это закончилось полной катастрофой?       Монограмм и Карл оба сделали паузу, посмотрев друг на друга, прежде чем посмотреть вдаль, их тела покрылись рябью, как вода. Все уставились на это в полном замешательстве.       — Э-э… почему они…? – спросила Кэндис. – Как они это…?       — Я думаю, на них нахлынуло воспоминание, – прокомментировала Стейси. – Я видела, как мои родители попадали в такое состояние транса когда-то.       — Ещё раз, как? – Кэндис нахмурила брови, глядя на Стейси.       — Они же знают, что мы не можем видеть то, что видят они, верно? – спросил Джереми.       Финес и Ферб оба посмотрели на Перри, который тоже слонялся взад-вперёд и смотрел в никуда. Они посмотрели друг на друга и задались вопросом, имели ли они в виду тот раз, когда Перри пропал на весь день (что, если бы в тот самый день его временно перевели в другую семью; внезапно его длительное исчезновение обрело смысл), или какое-то другой раз, о котором они не знали. Как только рябь прекратилась, Монограмм, Карл и Перри одновременно вздрогнули.       — Ты верно подметил, – сказал Монограмм. – Хм… полагаю, это означает, что мы ничего не можем сделать?       — Ничего, сэр, – подтвердил Карл. – Если только мы не захотим еще раз встретиться с Обществом Таинств.       Монограмм съежился:       — Уф, – он потер виски. – Отлично…       Финес почувствовал, как его спина выпрямилась:       — Это… это значит, что Перри может остаться? – он спросил.       Перри почувствовал, как его глаза расширились. Неужели все действительно будет так просто?       — И Мизинчик, – Изабелла снова подняла руку, как и раньше, и добавила. – Не забудьте Мизинчика!       Монограмм, казалось, боролся со своими собственными мыслями, прежде чем вздохнуть. У него было плохое предчувствие по этому поводу, но всё, казалось, разрешилось само собой. Тем не менее, часть его задавалась вопросом, есть ли в этом что-то такое, что в конечном итоге может пойти не так в будущем. В конце концов, были злодеи и гораздо хуже Фуфелшмерца. Конечно, Фуфелшмерц из 2-го измерения был довольно злым и в придачу угрожающим. Он не припомнил никого, кто зашёл бы так далеко в отношении злодеев Триштатья, кроме Отрыгателя, но он был надёжно заперт в их тюрьме.       Затем Агент Пи. Озарённый этим новообретённым доказательством, Перри, казалось, умоляющим взглядом посмотрел на майора Монограмма. Раньше Перри был бы не прочь, чтобы его владельцы забыли об этом дне, но возможность сохранить свои воспоминания, очевидно, была более заметным достижением. И ни один человек не осмелился бы сказать «нет» очаровательному животному, надувшему губки, как бы сильно это ни задело гордость Перри.       — Э-э… полагаю, – осторожно сказал Монограмм. – Ну… ах, чёрт с ним. В таком случае я не понимаю, почему вы не можете сохранить свои воспоминания и своих питомцев…       Перри засиял, как рождественская ёлка, прежде чем подошел и обнял обоих своих владельцев, в то время как все остальные выглядели весьма довольными ситуацией. Изабелла подошла и обняла Финеса сзади, по-настоящему радуясь как за него, так и за себя в целом. Момент, однако, снова был прерван майором, когда он серьезно добавил:       — Но это не значит, что вы сорвались с крючка, Агент Пи. То, что вы сделали, было довольно серьезным преступлением.       Карл посмотрел на Монограмма и откашлялся:       — Вы не из тех, кто болтает, сэр, – напомнил он, указывая на Джереми. – Учитывая то, что вы сказали…       — Я знаю, Карл, – вздохнул Монограмм, его головная боль вернулась. – Тебе не обязательно быть таким всезнайкой.       Фуфелшмерц снова хихикнул над своим заклятым врагом, который свирепо посмотрел на него в ответ:       — У кое-кого неприятности, – засмеялся он. – И на этот раз не у меня! Хи-хи!       — Тебе всё равно придётся расплачиваться за последствия того, что ты вообще затеял этот беспорядок, – заявил Монограмм, свирепо глядя на Фуфелшмерца. – Ни на секунду не думай, что выйдешь из этого невредимым.       Фуфелшмерц досадливо поморщился:       — О, да ладно тебе! Вы, ребята, ничего мне не сделать, не так ли?!

***

             Пара часов подписания довольно скучных бумаг, касающихся того, что все юридически обязывают себя клятвой о том, что никто из них никогда не раскроет то, что они узнали об О.Б.К.А. или столкнётся с невообразимыми последствиями за такие действия, после чего Фуфелшмерц каким-то образом вырвался из своих оков, попрощавшись со своими «друзьями» (хотя Финес и Ферб действительно сделают Фуфелшмерца своим другом, так что это не было неправдой, к его большому удовольствию) и сбежав из О.Б.К.А., чтобы продолжить свои коварные планы, группа обнаружила, что покидает Денвилль и позволяет сотрудникам О.Б.К.А. навести порядок в беспорядке, оставленном бунтом роботов. К счастью, убирать осталось не так уж много благодаря кнопке самоуничтожения, которая в значительной степени уничтожила всё красиво и чисто. Что касается горожан, которые были свидетелями хаоса воочию, они решили прикинуться невеждами и притвориться, что этого дня никогда не было, полностью удовлетворившись своим отрицанием, в отличие от того, чтобы позволить какой-либо травме охватить их.       — Что ж, это было весело, – Финес улыбнулся остальным. – Неожиданно… незапланированно… но весело.       — Так ты говоришь о том, что тебя чуть не уничтожила армия роботов сумасшедшего диктатора? Забавой? – Кэндис закатила глаза. – Ты такой чудак… неважно. Лично я не могу дождаться завтрашнего дня. Ещё один день, ещё один шанс прижучить вас, ребята.       Стейси и Джереми понимающе ухмыльнулись друг другу, первая молча радовалась, что её подруга снова стала прежней. Финес небрежно пожал плечами в ответ на заявление Кэндис, довольный тем, что его сестра так счастливо преисполнена решимости в достижении любой цели, которая у неё была. Он посмотрел сверху вниз на Перри, который шёл на четвереньках рядом с ними, вернувшись в свой режим домашнего любимца, когда выходил на публику.       — Очень жаль, что тебе всё ещё приходится иметь дело с этим судебным процессом, – сказал Финес.       Рычание Перри прозвучало как «эх» для остальной группы. Он сделал то, что должен был сделать. Не было никакой вины, которую можно было бы испытывать. Кроме того, он был уверен, что они в любом случае отнесутся к нему снисходительно, учитывая обстоятельства. Не было похоже на то, что ему было без разницы.       Финес улыбнулся и почесал Перри по голове, Ферб вскоре последовал его примеру. Внезапно Финес почувствовал, как чья-то рука схватила его, лицо слегка покраснело, когда он повернулся к очень довольной и, наверное, даже испытывавшей облегчение Изабелле. Мизинчик, в своём соответствующем режиме домашнего любимца, вразвалочку подошел к Перри, виляя хвостом так же беспокойно, как и всем остальным своим дрожащим телом. Финес не мог не задаться вопросом, постигла ли теперь Мизинчика та же участь, что и Перри, или он таки сорвался с крючка, учитывая, что его прикрытие было раскрыто из-за действий Перри, а не его собственных. Изабелла хихикнула:       — Итак… – сказала она. – Что вы, ребята, делаете завтра?       Финес блаженно вздохнул, глядя на темнеющее небо над ними:       — Я не знаю, – ответил он, нежно сжимая руку Изабеллы. – Но я не могу дождаться, дабы увидеть, что будет дальше…