« ВПЕРВЫЕ В СЕУЛЕ! ПРЕМЬЕРА ПЬЕСЫ в Национальном театре Кореи. "ГРОЗА" А.Н.Островский. Четверг, 18:00 »
«Гроза...» — призадумался я. Уже тогда название меня впечатлило, да столь громкие слова заинтриговали. Делать мне было нечего, потому я побрел по дороге дальше, пиная камушки по старому, потрескавшемуся асфальту, прямиком до огромных дверей большого театра. Сказать по правде, я никогда до этого не интересовался театральным искусством, не вникал, да и не желал вникать. Но, быть может, скука побудила меня оказаться в большом зале Хэорым**, где мест, чтобы присесть (не поверите), не оказалось вовсе; как будто полторы тысячи здешних мест не существовало и в помине. Я был крайне удивлен такому скоплению людей. «Неужели в Сеуле столь много любителей русской классики?» —задался я вопросом, когда свет в зале уже начал темнеть, а занавес подниматься. Должно быть, вы догадались, что к этим «любителям» присоединился и я; полюбил я классику не только русских корней, но и мировую. Тогдашняя пьеса меня завлекла, поразила и тронула до того, что я побывал на ней не менее четырех раз за это лето; но самой основной причиной моего «злорадного» посещения являлась — Она, про которую я толковал Вам ранее. Пак Саран и сейчас чудесна в своей игре, спустя незначительные 4 месяца, за которые, мне кажется, я выучил каждую ее роль, каждую героиню, за которой та играла. Её мастерство, оно кружит мне голову и поражает до самых клеток головного мозга! Как чудесны ее голос и жесты, от которых сердце замирает, а рот приоткрывается в изумлении. Наверное, я влюблен, как незрелый мальчишка, что полюбил впервые и, кажется, навек. Но как же быть, если даже простая мимика актрисы Пак кажется чем-то волшебным, зачаровывающим. Она — гений. Кажется, что талант был послан ей свыше, талант завлекать людей, влюблять в себя публику. Если вы думаете, что я в очередной раз преувеличиваю или, мол, являюсь слишком впечатлительным человеком, то я скажу вам противоречивое: нет же! А все потому, что не один я так возвышаю Амуру Селин! Почти каждый, кто посещает пьесы хоть с махонькой ролью Амуры Селин, приходят сюда не более чем из-за нее, лишь бы хоть минутой запечатлеть ее игру, ее профессионализм. В априори в театре я появляюсь не на каждую пьесу с участием Пак Саран (Амуры Селин), но побывал на многих, впечатление после которых было чрезвычайно бурным. Помнится, однажды она была Джульеттой, играла так искренне и реалистично, что до сих пор в моей памяти всплывают отрывки того дня, ее прекрасного образа и той дивной истории; была воплощением целеустремленной Элизы Дулитл; в другой же день она являлась юной Лолитой, героиней абсурдного романа. Сегодня же Пак Саран — Катерина, а завтра, должно быть, как сообщают афиши при входе в театр, будет загадочной Виолой из «Двенадцатая ночь, или Что угодно?» Считаю потрясающей ее разнообразность обличий, не походящих друг на друга, имеющих свои собственные истории и характеристики. Но единственное, что действительно хотел бы познать я, так это саму Пак Саран, или же Амуру Селин, как угодно. Она, словно не прочтенная книга, что скрывается под замком, ключ к которому не валяется под ногами с абы как. Познание ее личности — вот к чему я стремлюсь. Пока я это делаю, смотря на ее игру, что даже в одних и тех же героинях бывает столь различна. Может быть, я уже утомил своими рассказами о нынче известной актрисе города, но я добавлю еще кое что про ее биографию! Пак Саран была рождена в Корее, но, как сообщают газеты, что я читал несколько дней тому назад, в ранние годы отец ее увез в штат Нью-Йорк, в тот же одноименный город, где протиснул совсем маленькую Амуру в рутину Манхэттена, шестого авеню и столь известных неоновых вывесок. Там, среди бродвейских театров, в центре Нью-Йорка, юная Пак Саран училась актерскому мастерству с малых оснований; играла столь незначительные роли, которые нынче были бы ей оскорбительны, наблюдала, училась, насыщала плоть свою талантом, перенимая мастерство тогдашних звезд театра. Это значительно отразилось на Пак Саран на сегодняшний день. Я бы даже сказал: её можно считать коренной американкой с французскими корнями, но никак не кореянкой; даже внешность ее не походила на нашу: необычайно светло-коричневые радужки глаз, пухлые, но столь аккуратные губы со свойственным им алостью, светлая кожа цвета топленного молока. Будто принцесса, иначе я и сказать не могу! Незадолго до своего возвращения на Родину Пак Саран сыграла в одной из пьес, посвященной фильму, если не изменяет мне память моя, название было «До свидания, Чарли». Тогда она впервые раскрылась, показала свой талант в полной мере американской публике. С того момента и прославилось ее актерское имя — Амура Селин, что столь возлюбилось зрителями. К слову сказать, французские имена до сих пор берут большую популярность. Увы, но слава Пак Саран в Нью-Йорке была не столь долгой, ровно до момента ее отъезда. Хотя, я готов отдать тысячи вон*** на то, что, вернувшись бы сейчас Пак в свое то многолетнее зарубежное русло, ее встретили бы с бурными аплодисментами, стоя на ногах. Уже год с небольшим Амура Селин возглавляет Национальный театр Кореи; её, как я уже слышал, приняли молниеносно, стоило ей сыграть всего один образ, Сильвию из французского романа XVII века, название которого созвучно с словосочетанием «любовь случая»****? да будь треклята моя память... В любом случае здешние ценители театрального искусства в одинаковой степени возлюбили Амуру Селин, если же не больше. Между делом, если вам интересна сия информация, ее имя звучит по разному с уст каждого театрала, но во всех вариациях оно известно, наслышано и столь прекрасно. Кульминация пьесы «Гроза» наступила быстро, ей я наслаждался ровно столько раз, сколько посещал данное зрелище с момента его премьеры того скудного дня, окончание которого перевернуло весь мой мир. И каждый раз я наблюдал за развитием сюжета данной пьесы, будто впервые; влюблялся в Катерину***** снова и снова. Я делаю это и сейчас; трепет внутри будоражит сердце, я чувствую, как любовь моя разрывает грудную клетку и рвется наружу. В тот самый славный момент, как для зрителя, так и для актера, когда последние действия подошли к концу, а развязка истории дала о себе знать, когда все участники представления выстроились на авансцене и поочередно совершали финальные поклоны; в столь щепетильный момент зал заполнялся бурными аплодисментами, показывая весь восторг и этикет, все, что смог испытать зритель. Я не был исключением, я так же соскочил со своего места, совершая быстрые хлопки, ловя напоследок загадочную улыбку на устах Возлюбленной. Запечатлев Амуру Селин, я вспомнил о важном, о том, что запланировал еще с самого утра, стоило мне открыть глаза. Сегодня мне захотелось взглянуть на Нее без ограничений в пару сотен рядов. За пару мгновений я оказался в одинокой гримерной, в той самой, где стояла сумочка Амуры Селин, где были разбросаны различные духи и косметические средства, в которых я ничуть не соображаю; там же располагалась вешалка с кипой разнообразных костюмов, а по всей комнате так изыскано и изумительно, еле слышно благоухал женский аромат, который, я думаю, с тех минут сделался моим любимым. Амура Селин имела собственную гримерную, свое личное, пусть и небольшое пространство, которое даже в столь неприбранном виде походило на, в своем роде, некое искусство. Я искренне рад успеху Пак Саран, ведь не каждому актеру повезет со своей личной гримерной, если только после феерического успеха, как этого добилась талантливая Пак. В приглушенной светом комнате я был один, так сказать, наслаждался атмосферой и ожидал прихода актрисы. Как же я проникнул внутрь? (Как бы злоумышленно это не звучало). Что же, я все равно вам не расскажу; быть может, чуть позднее. И не стоит твердить мне, что мой поступок есть незаконный и уж слишком подозрительный, походящий на извращенность или кражу. Вовсе нет! Я делаю это лишь из-за благих намерениях, уступая своим чувствам, что вскружили мне голову или, наверное, сделали меня безумным. Но хочу сказать, что я лишь оставил на деревянном столе письмо со словами, что вчерашним вечером выходили прямиком из сердца моего, да цветок самого прекрасного вида из всех, которые мне удалось повидать; цветок, про историю которого можно сказать — загадочная, душераздирающая. Пусть и говорят, что его цвет есть изумрудный, но при этом я отчетливо вижу розовинку в его кожистых лепестках. Неудивительно ли это? Цветок действительно красив, точно сама Амура Селин. Потому я и подумал, что данное растение обязано оказаться в аккуратных руках актрисы. Больно сильно я задумался о истории цветка Эсмеральда, медленно и аккуратно вращая его в своих руках, как вовсе не заметил открывшейся двери. Цветок выпал из моей руки, прямиком на стол, вблизи письма; сам я, ощутив себя, словно котом, коего хозяева пришли в дом, смущенным и потерпевшим фиаско, отшатнулся от стола с огромным зеркалом к дальнему углу. Тонкий стан Пак Саран прошел внутрь, в руках её я насчитал несколько букетов цветов, что та оставила на углу стола после. Я стоял, словом, зачарованный; клянусь, даже мой рот приоткрылся от ее профиля, что был так близок: всего два каких-то треклятых метра! С уст ее издался утомительный вздох, после которого она стянула декоративный головной убор, что был показательным атрибутом русской красавицы в сегодняшней пьесе (если не ошибаюсь, его название есть кокошник); следом Пак Саран взглянула в освещаемое маленькими лампочками зеркало. Как красива эта особа! Глаза ее блестели, излучая спокойствие, при этом интригующую загадочность; румянец на щеках ее придавал ей большую свежесть и легкость, а после та, все так же смотря в свое отражение, слабо улыбнулась, поставив тем самым меня в неловкость и смущение. О чем же думает Пак Саран в данный момент? Быть может, она услышала стук моего учащенного сердцебиения и теперь ощущает присутствие чужого в гримерной? Мне оставалось лишь гадать. Наверное, я никогда еще так не нервничал, как это было в момент, когда мое письмо оказалось найденным. Амура Селин стояла ко мне спиной, я мог видеть лишь часть ее чудесного профиля, но благодаря зеркалу я запечатлел, пожалуй, лучшее за всю мою жизнь: как неловко и с долей удивления пробежали ее глаза по столу в том месте, где, среди декоративной косметики лежал цветок и письмо, написанное мною. Пак Саран притулилась, наклонилась ближе в кусочку бумаги. Удивило меня то, что она до последнего не брала его в руки, лишь спустя минуту пальцы ее легко и аккуратно коснулись лепестков цветка; она нежно провела кистью вдоль стебля, а после, прикусив губу, смело схватила Эсмеральда в руки, всматриваясь удивленным взглядом в его "изумрудные" лепестки. У меня не было никаких сомнений в том, что Амура Селин взлюбит это удивительное растение. Эсмеральда не оставит равнодушным ровным счетом ни-ко-го. Удовлетворенная улыбка озарила мои губы. Тем времени улыбка показалась и на губах Пак Саран, когда та с цветком в руках принялась читать написанное мною письмо. Его содержание я знал наизусть, наверное, все из-за того, что перечитывал я его не менее десяти раз, проверяя верность своих желанных слов, что выходили из нутра в коем веке полюбившего. Я внимал каждый отзыв ее лица, эмоции которого выдавала еле заметная мимика: брови Пак Саран то слегка принимали округлую форму, то хмурились, наверняка, из-за моего неясного почерка; благодаря устам ее, что еле заметно и без доли звука проговаривали каждое слово в письме, я мог понять на какой изложенной мною мысли она находилась. Это приносило неимоверное удовольствие, хочу я вам сказать. Кажется, за эти мгновения я влюблялся в актрису все более, с пущим пламенем в сердце. Она дошла до конца, сбивая мое дыхание своим глубоким вздохом. Напоследок, в тишине маленькой гримерной я с трудом уловил ее шепот с алых губ: — Чон Чонгук... Ну, надо же... — прочитала актриса мое имя, что было последнее написанное в небольшом письме. «Да! Это я, обернись же!» — кричал я внутри себя, но на деле не проронил ни звука. Справа, в деревянную дверь громко постучали, нарушая тишину в столь напряженном пространстве. — Амура, я сегодня на "Додж Э́спене"******, за мной муж заехал, — послышался знакомый мне голос за дверью, — тебя подкинуть? Или ты, как обычно, самоходом? Девушка вблизи меня взглянула на стену, где располагались часы с оправой и крупной черной стрелкой, которая сообщала, что время близилось к девяти часам вечера. — Хёри-я, сегодня я сама дойду до дома, — отозвалась, наконец, Пак, заставляя меня вздрогнуть, словно кленовый лист. — Но там, кажется, дождь начинается. Ты уверена? Я заметил, как Пак Саран задумалась, хмуря брови. — В таком случае подожди меня пять минут, если не трудно. — Как скажешь, звездочка, — вновь послышался голос за дверью, а далее звук отдаляющихся каблуков о паркет холла. Я лишь облизнул губы и отшатнулся, когда резкое перемещение девушки с великолепным парфюмом дало о себе знать: миниатюрный стан пронесся мимо меня, прямиком к вешалке с костюмами, про которую я толковал ранее. Цветок и письмо мои оказались на первоначальном месте, на поверхности деревянного стола. Тихо сделав глубокий вдох, я продолжил наблюдать за дальнейшими действиями Пак Саран: она впопыхах перебирала вешалку за вешалкой, пока не наткнулась на что-то нужное. Должно быть, это была ее одежда. Следующие действия заставили мои глаза округлиться больше прежнего: перед моими очами показалась оголенный плечи Амуры Селин. Ее удивительно светлая кожа, несвойственная нашему обществу, казалась молочной манной, которую хотелось вкусить каждому, я даже смог разглядеть миловидные небольшого размера родинки; стан ее был чудесен, что я даже отругал себя за допустимые мысли, свойственные, должно быть, каждому парню, мужчине. Я мгновенно отвернулся к стене, осознавая, что если не сделаю этого, то увижу то, что видеть мне было запрещено, не по уровню, да будь так сказано! Не достоин я, Чон Чонгук, лицезреть столь талантливую, сказочную девушку без одежды, за исключением, когда на это будет дано согласие. Грудная клетка пылала, да что там! Пылал я весь, стиснув руки на груди, при этом прикрывая одной рот, будто бы от этого было легче дышать в столь душной комнате. Да, небольшого размера гримерная, казалось, накалилась, будто печь с древесными углями. Пот скатывался по моим вискам, а дыхание было особо тяжелым. А все от осознания того, что вдохновение и любовь всей души моей стояла сзади, и оголенный стан ее был ощутим моим спинным мозгом, дурманя голову. Какому здравому мужчине будет спокойно в такой обстановке? Да ни одному! В стену я смотрел до последнего, казалось, прошло чуть больше трех минут. После я услышал, как дверь в гримерной захлопнулась. Было тоскливо от того, что мое времяпровождение с Пак Саран подошло к концу, и даже комнатка показалась до того пустой без ее присутствия, что захотелось покинуть ее как можно скорее. Отвернувшись, наконец, от стены, я оглядел комнату, так сказать, напоследок. Ничего особенно не изменилось: все так же горел желтый свет в углу, стояла вешалка с костюмами, небольшое креслице, стол с разбросанной косметикой и цветами; только вот я заметил нечто иное, что порадовало мою влюбленную душу и мальчишеское сердце: на большом зеркале было прикреплено мое письмо! — Надо же... — произнес я вслух, подходя к зеркалу. — И вправду, мое! Я удостоверился в этом, завидев дивную фразу в начале письма, что прошлым вечером пришла мне в голову молниеносно:«Non potevo dire la verità»*******
Испанским я мало увлекаюсь, но данную фразу взлюбил и запомнил. В ней раскрывается смысл бытия каждого человека. Правда... почему она зачастую бывает скрыта? Почему нельзя избавиться от оков обмана или же умалчивания? Порой так хочется заявить о себе, не боясь насмешек или осуждения... Я подскочил на месте, когда дверь в гримерную вновь хлопнула. Она хлопала за этот вечер столь много раз! Кажется, я задержал дыхание, когда тонкий стан Пак Саран оказался вблизи меня. Благо, меня она не замечала, зато я мог видеть ее прелестную красоту. В этот раз я почувствовал ее аромат духов сильнее: точно десерт в конце самого миловидного застолья. Локоны ее выпадали из собранного хвоста и свисали мелкими прядями, частично и на лицо. При таком расстоянии я даже мог запечатлеть ее длинные ресницы на глазах, без доли косметики они выглядели еще лучше, а алые губы, пусть и сухие, так и не давали мне возможности сделать глоток воздуха. Я осознал причину возвращения Пак Саран позднее, когда она стала собирать букеты цветов в одну охапку рук. В этот момент я решил было помочь ей, но здравый смысл мне этого сделать не дал. Так бы я выдал себя, а мне этого делать не хотелось. Амура Селин, с цветами в руках, пронеслась мимо меня к выключателю. В этот момент я и решил покинуть гримерную, ибо иначе я вызвался бы провести там ночь, или бог знает сколько времени, наверное, до тех пор, пока замок снаружи вновь не отворился бы. Прощайте, чудесная Амура Селин, робкая Пак Саран. Я обещаю, вскоре мы вновь увидимся; и пусть Вы меня не сможете узреть, но верьте мне, я всегда рядом. На входе я вспомнил о треклятом дожде, что упомянул женский голос за пределами гримерной. Тогда я не придавал ему столь большого значения, как в данный момент. В руках я держал дождевик, своего старого, доброго друга. Отчего-то я предпочитаю именно дождевики в качестве укрытия от капель дождя. Зонты меня не привлекают; согласитесь, их некуда деть, стоит оказаться в помещении, а их размеры... Даже самые маленькие вызывают неудобства. А вот дождевики — совсем другое дело; мой, вот, прозрачен и малозаметен, совсем как роса на листке, как дождь в пространстве и как я в действительности. ___________________ *Тальорым (кр. Луна) — средний зал в Национальном театре Кореи, рассчитанный на 450 человек. **Хэорым — (кр. Солнце) — самый большой зал Национального театра Кореи, вмещает в себя около 1500 зрителей. ***Вон (원) — денежная единица в Республике Корея. ****«Игра любви и случая», роман, написанный Пьером де Мариво. Франция, 1730. *****Катерина — главная героиня пьесы «Гроза» А.Н. Островского. ******Додж Э́спен — «Dodge Aspen» модель легкового автомобиля, выпускаемого в США с 1976 по 1980 гг. *******Non potevo dire la verità (исп.) — правда, которую я не могу раскрыть.